– У каждого из нас есть две линии поведения в жизни. Сегодня некоторые учат жить в мире со всеми, даже со своими противниками. Человек не должен ссориться с другими людьми, несмотря даже на оскорбления. Идти по пути лавирования и компромиссов. Так, конечно, долго проживешь. Есть другой путь – бороться за свои принципы, невзирая на лица. Этому нас призывали раньше, в советские времена. Старая идея исчерпала себя, но борьба за свои принципы жизни и идеалы осталась. Единственный путь для избавления от пустой словесной дуэли, обмана и хитрости. Объяснить и оправдать всегда можно любой исход, но отсутствие желания бороться за свои принципы и идею – нельзя. Только на поле боя решается, кто кого.
– А за какую идею нужно бороться? – спросил Дока один из самых активных членов клуба "Changes".
– За лучшее общество, которое мы хотим иметь. Общество традиционных ценностей и современных форм жизни.
Когда перешли к названию движения, Док предложил:
– Надоела бесполезная болтовня, слова, которые только прикрывают погоню за деньгами и удовольствиями. Молодежи нужно конкретное дело. Давайте и назовем движение "За дело".
– А почему не "За правое дело"? – крикнул с места молодой парень.
– Потому что правые выступают за богатых, левые – за бедных. А мы за тех и других, если они признают наши цели, – ответил Док. – И каждый должен отвечать за свои дела. Вот наш лозунг. Те, кто хочет идти с нами, записывайтесь у Володи.
Володя показал на Катю, которая уже вооружилась блокнотом и ручкой.
– Или у этой симпатичной девушки. Никого мы не заставляем присоединиться к нам. Каждый должен решить сам. Мы не обещаем розовых садов. Нет. Даже наоборот, нас ждут трудности и испытания. Как любую идею. И нашу тоже. Нужно послушать себя, что говорит сердце. Если "да", то не рассуждай, ты идешь с нами. Если "нет", мы не будем сожалеть. Но если оно молчит, приходи к нам на следующее собрание.
После выступления Дока около него собралась большая часть пришедших на собрание. Они хотели узнать подробнее цели движения, о членстве в нем, мерах дисциплинарного воздействия на нерадивых. Вопросов было очень много. Но и к Кате тоже подходили молодые ребята записываться. "Начало положено", – подумал Док. Рубикон перейден. Он опять в начале пути.
Альберт. Валерка
Альберт ушел с работы пораньше, чтобы застать дома выступление главы района по местному телевидению. Его интересовали перспективы развития территории, поскольку бульдозер уже равнял территорию перед его окном для строительства чего-то большого. Но чего – никто из ближайших домов не знал. Одни говорили, это будет просто стоянка для машин, другие говорили – универсам, третьи – высотка. Альберта стало беспокоить строительство потому, что любой объект, особенно высотка, закроет ему вид из окна, к которому он привык. Видеть утром восход солнца на востоке и закат вечером. Из-за этого он и выбрал эту квартиру. А теперь, может, будет видно только окна квартир новоселов напротив. Как в ущелье среди небоскребов Нью-Йорка, этим когда-то пугали советских людей жуткими условиями жизни у них. Глава района должен, наконец, сказать о строительстве более определенно.
До отхода электрички еще было время, и он забежал в буфет на вокзале, чтобы купить себе продукты на ужин. Дома все запасы в холодильнике закончились.
За дальним столиком, среди тарелок и бутылок, он увидел знакомое, слегка оплывшее и постаревшее лицо. Прямоугольный подбородок и хриплый голос выдавали Валерку. Он убеждал кого-то. В чем, по отрывкам фраз Альберт не понял. Когда человек, разговаривавший с ним, махнув рукой, ушел, Альберт подошел к нему.
В студенческом общежитии его знали все. Начиная с дежурной и кончая самими замкнутыми с точки зрения контактов комнатами обще жития. Для того чтобы спросить о нем, фамилии не требо валось – просто "Валерка". Все понимали, что речь идет о нем.
Коренастый, с широкими квадратными плечами, черные немного кудря вые волосы, слегка застенчивый взгляд. Походка широкая, размашистая. Голова держится прямо, улыбка немного напускная. Но его голос мог сравниться только с голосом Высоцкого. Такой же хриплый, сильный и немного грустный. Никто не мог лучше не го исполнять его песни. Поскольку автора песен мы не могли тогда часто видеть, любовь студентов к нему переходила к Валерке. Он прямо купался в лучах этой славы. Не претендовал на плагиат, не выдавал за свои, только считал, что он может лучше, чем другие, исполнять песни этого барда. На большее он не рассчитывал.
Его везде принимали хорошо, в любой комнате общежития. Вечером его часто было слышно. В большом четырехэтажном кирпичном здании каждый вечер было какое-нибудь веселье: то день рождения, то экзамен, то зачет, то кто-то приехал или уезжает. Валерка бывал везде.
Сейчас он выглядел довольно тускло и располневшим. От былых времен мало что сохранилось, но узнаваем. Заметно выпивший. Ехал к матери в Эстонию – это практически все, что он мог сказать. Альберт даже не понял, узнал ли его Валерка.
Когда мужчина, похожий на бомжа, вернулся с бутылкой водки, Альберт понял, что он тут третий лишний, совсем не к месту. Валерка обращался к потрепанному мужчине как к старому знакомому, на его немногословном языке. Альберт понял, что бывшего Валерки уже нет. Остались одни воспоминания. Человека уже нет, но они живут уже самостоятельно. Среди тех, кто его знал, с кем он дружил или враждовал. Только память осталась жива.
* * *
Альберту не давала покоя история Валерки. В электричке он начал вспоминать все, что он знал о нем.
Компания студентов собралась в одной из комнат – отмечали приезд из студенческого строительного отряда. Пришли гости, те, кто не жил в общежитии, но тоже ездил в стройотряд. Постепенно подходили знакомые из других комнат. Валерка тоже здесь.
– А в следующий раз куда поедем? – спрашивал у соседа студент.
– Было бы интересно туда же поехать, докончить объект, посмотреть, что из нашего котлована сделали.
– Вообще отряд в этот раз неплохой собрался, только вот было несколько человек…
– Ты про тех, из группы механизаторов? – Так звали тех, кто учился на специальности "Организация механизированной обработки экономической информации".
– Да, представляешь, один из них подошел ко мне и сказал: "Давайте мы вам поможем". Нет, ты понял? Помогать нам собрался. Так-то они ребята не плохие, у них только один всю компанию портит. Этот Петряев.
– Помнишь, как он с лопатой простоял на куче щебня весь день. Эти механизаторы еще немного работали, а он весь день так и возвышался, как памятник. Я несколько раз мимо проходил. Иду туда, смотрю, за лопату держится. Я ему, ты что, Петряев, бездельничаешь? А он мне – здесь бульдозер, говорит, нужен, что мы здесь, как муравьи, копошимся, бесполезно. Обратно иду, опять стоит. Я ему, что-то ты, Петряев, на муравья не похож, больше на черенок от лопаты. Перекур, говорит, а сам-то не курит.
– Мне кажется, Петряев-то еще прямой человек, а у них есть еще Сергей, так он тихий, но воду у них всю мутит. Говорит: "Что мы тут будем вкалывать, когда вон на другом объекте никто не работает. Получим-то все поровну. Надо спокойней работать. Успеем еще". Он, мне кажется, у них самый такой неприятный тип.
– Да, публика у них собралась особенная.
"Корабли постоят…" – послышалось из угла комнаты, настраивали гитару. Разговоры стихли. Еще несколько ударов по струнам, и уже уверенно и мощно: "Корабли постоят и ложатся на курс". Слышен только хриплый голос Валерки. Он заполнил комнату и вырвался в коридор, дальше разнесся по общежитию.
– Ну точно Высоцкий, – сказал кто-то громко.
В комнате стало душно и тесно, открыли окно. Далеко, в лес напротив общежития, унесся его голос. "Не пройдет и полгода", – закончил Валерка. С серьезным видом снова стал настраивать гитару. Выпил из стакана сухое вино. Мелодично прошелся по струнам.
– А про скалолазку, про… – послышалось от ребят.
Вечер перешел в руки Валерки, и так до тех пор, пока он не уйдет. Или не закончит. Все компании распались, некоторые переглядывались между собой и в перерывах между песнями, когда Валерка решал, что исполнить, еще успевали перекинуться словами. Подходили и уходили молча, махнув всем рукой. Те, кто хотели переговорить, выходили в коридор. На этаже у телевизора или у подоконника в конце коридора можно было присесть.
– Ты хоть немного потише, у нас завтра зачет, – появилась в комнате голова студентки. Ее никто не слышал. Она постояла немного и, поняв, что ее вниманием не удосужат, ушла. Подходили студенты из разных комнат. Присаживались на кровати или же, прислонившись, стояли у входа.
В комнате был полумрак, свет шел только от сигарет и от глаз слушателей. Внизу за окном, там, где деревья закрывали окна комнат первого этажа, уже тоже собирались студенты, из другого общежития. Гуляли и слушали Валерку.
– Что сейчас поют, – ворчала дежурная. – Крик сплошной. В пол-одиннадцатого я всех разгоню. Они у меня увидят эти скалы. Заснуть нельзя. Да и студентам нормальным заниматься все-таки надо. Чего же их сюда прислали? А то лазают по ночам после песен до трех утра через окна первого этажа. Надо пойти посмотреть.
– Это Валерка поет, – сказал полноватый студент своей девушке. Она была, видимо, не из общежития. Он же с видом старожила объяснял ей эти непростые правила жизни в общежитии.
– Как здесь можно заниматься, если такой шум? Я дома, если включу телевизор, и то заниматься не могу. А тут…
– В общаге зато веселей. Есть и такие, кто при любом шуме могут заниматься. Например, Гриша. Он к каждому занятию готовится, не пьет, не курит. Далеко пойдет. А нам туда не надо.
– А этот Валерка что? Он тоже учится в университете?
– Он на третьем курсе учится. Очень интересный человек. Если с ним поговорить, очень занимательный. На все имеет свою точку зрения. Даже на строение атомного ядра. Раз подходит ко мне и говорит: "Знаешь, атомы в молекуле вращаются не так, как все считают, а совсем по-другому". И показывает мне как. А я ему: "А ты откуда это взял?" "Я задумался над этим, и точно это мне представилось. Так более правильно". "Это же работа целых институтов, они годами там исследуют, а ты? Даже если ты и прав, то никто не сможет принять это. Ведь гипотезы должны быть проверены. Это не серьезно".
– Он что, отличник?
– Нет, но очень интересный человек. Он на лекции может неделями не ходить. Когда придет, преподаватель на него накидывается. Один раз целый час спрашивал его, остальные только сидели и слушали. Тот ему зачет все-таки поставил за все занятия. У него какая-то нелогичная логика. Странный человек.
Сергей. Который не стрелял
Сергей зашел в престижное кафе, чтобы встретиться с менеджером фирмы, который должен был ему сообщить о планах Михаила в отношении клуба. Он выбрал именно такое кафе, куда ходят только состоятельные люди, чтобы показать ему свою значимость. Он оплатит счет, и это будет задатком для дальнейшего сотрудничества. Пусть заказывает, что хочет.
Только мельком взглянув на соседний столик в углу, вздрогнул. Это был он, лет пятнадцать назад сбежавший у него из-под носа зэк. Сергей прекрасно помнил его лицо. Тот сидел за столиком несколько в стороне от него. Рядом с ним еще двое – охрана. "Да, – подумал он, – годы берут свое". Немного располневший, темные волосы чуть с проседью, лицо прямоугольное, тяжелый подбородок. Это он. Сергей помнил его фамилию, а затем узнал о его успешной криминальной карьере. После побега отсидел свой срок, потом еще пару раз. Теперь он на свободе. Видел его фотографии в розыскных документах. Вор в законе Лютый. Да, сомнений нет, это был он, в которого он не стрелял. Тут он был хозяином положения, а тогда только начинал свою карьеру.
Когда из окошка в массивной внешней двери колонии раздавался крик "Караул", все стоявшие на площадке полукольцом солдаты мгновенно преображались. Они были готовы встретить своего условного противника так, как их обучали. Сергей в то время был на практике в качестве стажера.
"Граждане осужденные, вы переходите в подчинение караула. При движении не курить, не разговаривать. Не переходить из ряда в ряд. Руки свободные за спину. При попытке побега караул применяет оружие и сторожевую собаку. Направляющий шагом марш".
В тот раз начальник караула, опытный в службе старший лейтенант, торопился – опаздывал на погрузку в спецвагон обычного пассажирского поезда. Часть солдат караула еще находилась в здании колонии, принимала заключенных. Начальник решил не дожидаться их и отвести уже принятых заключенных к составу. Так будет быстрее. Сам повел колонну в пятьдесят человек с тремя конвойными, спереди и по бокам. Сергей слева, солдат со сторожевой собакой – справа. Сам старший лейтенант шел в конце колонны.
Осужденный по статье "Хулиганство" постепенно, чтобы не быть замеченным, продвигался в голову колоны, идущей по огороженному с двух сторон деревянным высоким забором. Его равнодушно пропускали вперед. Окрики конвойных еще больше усиливали его и без того напряженное ощущение замедленного движения.
Когда подошли к вагону, колонна остановилась у дверей, которые только начали открываться. Один из заключенных, небольшого роста, из головы колонны быстро юркнул под вагон и оказался на другой стороне за вагоном. Там по правилам должен был быть еще один конвойный. Его не оказалось – он еще не успел выпрыгнуть из противоположных дверей вагона. Собака не ничего не видела, была далеко сзади. Бежавший оказался спрятанным от нее своими соседями. Мгновение никто не смог среагировать.
Это мгновение Сергей запомнил надолго. Он был на левой стороне, ближе всех к беглецу. Даже не заметил, как автоматически в руке оказался взведенный с предохранителя "Макаров". И видел согнувшийся силуэт беглеца. Этого мгновения ему хватило бы, чтобы выстрелить. Но что-то ему помешало. Какое-то оцепенение. В объяснительных документах Сергей писал, что не успел вытащить пистолет. Но сердце скребла мысль – он мог выстрелить, но не выстрелил. Значит, не годен к конвойной службе. Это его потом удручало.
Мгновения хватило беглецу, чтобы пробежать через другие составы, стоявшие на путях. Солдат дал очередь под вагон, но было уже поздно. Из дверей вагона выскочил сержант и, пригнувшись под вагон, побежал за беглецом.
Прозвучала команда "Садись", колонна присела на корточки. Начальник караула засуетился. Нужно было организовать охрану колонны и преследование беглеца. Он вызвал из вагона еще двух солдат. Сам остался на месте, чтобы колонна не разбежалась, чтобы не случилось еще большей беды, если разбежится вся колонна.
Следующую сцену Сергей тоже хорошо помнил. В кабинете командира полка выделялись длинный полированный стол, портрет Дзержинского на стене над головой и два ряда мягких кресел вдоль стола, на нем – телефоны и настольный календарь. Суровый на вид командир выслушивал доклады офицеров, осуществлявших разбор ЧП.
– Заключенный осужден за хулиганство на пять лет. Подрался со своим дружком из-за девушки. Нанес телесные повреждения средней тяжести, – четко доложил майор. После молчания командира добавил: –Закончил среднюю школу, два года нигде не работал. Никаких других нарушений закона за ним не было замечено.
– Адреса родителей, друзей и подельников – идет по ним работа?
– Так точно. Подельников по делу нет. Высланы розыскные группы к месту жительства, друзьям и девушке, подключена местная милиция.
– Как вы могли проспать? – командир обратился к группе солдат бывшего караула. – Чему вас учили? – Он принципиально не замечал старшего лейтенанта, начальника караула. Тот стоял, весь красный, в стороне, склонив голову, и смотрел в пол.
– Вот вы, – он указал на Сергея, – где вы находились во время побега?
– Я находился с левой стороны колонны, товарищ подполковник, – попытался бодро доложить Сергей.
– Ваши действия во время побега.
– Не успел среагировать, он очень быстро бросился под вагон.
Узнав, что Сергей курсант училища, командир сурово посмотрел на начальника караула и сказал:
– Учитесь.
Как потом узнал Сергей, в его характеристике, которую подписал командир полка, ничего не было отмечено про этот проступок. Сказано, что в конвойной службе проявил себя с положительной стороны.
* * *
Сергей посидел в кафе некоторое время. Такое соседство его не устраивало. К соседу привели грузного молодого человека, одетого в новый костюм, который выдавал себя еще магазинными стрелками на брюках. Сергей, чтобы не показывать свой интерес, незаметно наблюдал за соседом, читая меню, и заметил, что молодой человек немного косит на правый глаз и пару дней не брился. Они начали обсуждать какой-то вопрос. Сергей заплатил по счету и ушел.
Он позвонил менеджеру, который был уже в дороге, и попросил его прийти в бар, который располагался ниже этажом, в подвале.
Опоздавший немного менеджер, выпив пива, рассказал Сергею, что Михаил планирует на базе клуба организовать рекламное бюро. Настоящего плана Михаила он сам не знал и рассказал только о своем варианте использования клуба. Если он узнает что-то еще, обязательно сообщит Сергею. Когда уже они выпили по три кружки пива, менеджер неожиданно сказал, что Михаил поддерживает отношения с Доком, владельцем клуба. Сергей попытался узнать более подробно о том, что они еще задумали, но тот сказал, что узнал об этом совершенно случайно от секретарши. Сергей посоветовал поддерживать с ней более близкие отношения. Менеджер видимо захмелел и стал обсуждать ее сексуальную непривлекательность.
Валерка. Волшебные слова
Другой эпизод. Альберт готовился к зачету и читал учебник, сидя на подоконнике, когда вышли покурить студент юридического с девушкой.
– Ведь ты говорил, что бросил курить, – сказала девушка парню, который был выше ее на голову. – Слабохарактерный. – Она игриво засмеялась.
– Вчера бросил последнюю сигарету из той пачки. Формально я прав.
– Посмотрите, как он себя успокаивает. Так ты можешь свои слова назад взять?
– Конечно, я всегда считал, человек должен быть хозяином своего слова. Слово дал, слово взял.
Студент стоял, курил и слушал песню за стенкой. Немного припевал в отдельных местах. "А капитан нам шлет привычный знак "Еще не вечер, еще не вечер".
– Все-таки Валерка у нас сила. Может же человек так петь. Мне кажется, что сам Высоцкий хуже эту песню исполняет. Где он так петь научился?
– Он же на флоте три года служил, – показал свою осведомленность студент. – Там послужишь – не так запоешь. На спор Валерка один раз поднял несколько раз очень тяжелую штангу. Поэтому с ним ребята считаются и не задевают.
– На флоте? Когда он успел?
– Он старше нас. Уже кое-что повидал.
Альберт вернулся к себе в комнату. Там Валерка пер, а остальные подпевали: "Мой финиш – горизонт, а лента – край земли, я должен первым быть на горизонте". Ударив резко по гитаре Валерка сказал:
– Все баста. На сегодня все. Завтра выступление на семинаре. Я обещал.
Вечер был в самом разгаре. Начали уговаривать.
– Я сказал все.
– Его бесполезно уговаривать ребята, – понурым голосом сказал кто-то. – Лучше сходим в соседнее общежитие, там сегодня вечер, потанцуем.
Мнения разделились, вечер был окончательно испорчен. Ребята ста ли расходиться по интересам. Некоторые пошли на танцы.