Но она присела на кровать Зигги, которая была такой мягкой и так сильно прогнулась, что колени Галлен уставились мне прямо в лицо - восхитительные маленькие чашечки.
- Прекрати краснеть, Галлен.
- Что это ты делаешь в таком виде в кровати? - спросила она.
- Я читал.
- Могу поклясться, на тебе ничего нет, - заявила она. - Под покрывалом… я готова поклясться, что ты спишь нагишом.
- А ты сгораешь от нетерпения посмотреть, да?
- Они собираются схватить тебя, Графф, - сказала она. - Я увидела у тебя свет и поняла, что ты не спишь. Я думала, ты одет.
- Но ведь я укрыт, - сказал я. - Сядь ко мне на кровать.
- Графф, мэр и моя тетка что-то замышляют.
- И что же? - спросил я.
- Они осмотрели твои вещи, ты же знаешь. Они видели, сколько у тебя денег.
- У меня их достаточно, чтобы заплатить за эту комнату, - возразил я.
- Но после этого у тебя ничего не останется, Графф. Они могут арестовать тебя за то, что у тебя нет денег.
- Я и есть бродяга, - сказал я. - И всегда знал, что когда-нибудь это выплывет наружу.
- И ты помог ему бежать. Они могут взять тебя за это.
- Я не могу ждать, чтобы посмотреть, что они придумают, - заметил я.
- Они хотят заставить тебя работать, - сказала она.
Только этого мне не хватало - чертовой работенки. Разумеется, я могу сбежать и жить в горах, питаясь рыбой, сказать Галлен, где Зигги сможет меня найти, когда он вернется за мной, оставить ей деньги для оплаты счета за гастхоф.
Именно это пришло мне в голову. Но на меня смотрела Галлен - ох, эта восхитительная выпуклая линия ее подбородка! Покатость плеч, переходящая в тонкие руки, тонкость пальцев, таких же чувствительных, как пальцы слепого, яркость темных губ, золотисто-персиковый цвет ее румянца и бледность ее высокого лба. Она походила на созревший персик, местами освещенный солнцем.
Поэтому я спросил:
- Какую работу?
- Ну, какую-нибудь, - сказала она. - Просто для того, чтобы кто-то мог не спускать с тебя глаз и дать им знать, когда он вернется.
- Так они думают, что он вернется?
- Думаю, да, - сказала она. - А он вернется, Графф?
- А ты, случайно, не иуда, Галлен?
- О, Графф, - обиделась она. - Я только хотела предупредить тебя о том, что они что-то замышляют. - И закрылась от меня косой. - К тому же я должна знать, когда ты уедешь. Я должна знать, куда ты едешь, чтобы я могла писать тебе. И я хочу, чтобы ты писал мне, что ты вернешься.
- Сядь рядом со мной, - позвал я, но она покачала головой:
- Они считают, что он вернется, потому что тетушка сказала, будто вы любовники.
- Что за работу они придумали? - снова спросил я.
- Тебе придется носить пчел, - сказала она.
- Каких пчел?
- Которые в ульях в яблоневом саду, - пояснила Галлен. - Рои уже готовы, и их пора вносить. Это ты должен будешь делать ночью, и они полагают, что, скорее всего, ты попытаешься сбежать с ним ночью.
- А если я откажусь работать, Галлен?
- Тогда тебя арестуют, - сказала она. - Они говорят: ты бродяга, поэтому они тебя запрут. Ты помог ему бежать, и они могут взять тебя за это.
- Я могу бежать сегодняшней ночью.
- Правда? - спросила Галлен и обошла вокруг кровати Зигги, она села на нее спиной ко мне. - Если ты думаешь, что можешь это сделать, - прошептала она, - то я тебе помогу.
"Да, - подумал я, - видно, это форсития превратила луну в желтое золото и льет это золото сквозь мое окно на твои волосы - окрашивает в рыже-золотистый цвет твою восхитительную маленькую головку".
- Нет, я не могу этого сделать, Галлен, - сказал я.
Она звякнула своим вышитым кармашком для монет.
- Я должна идти, Графф, - сказала она.
- Ты подойдешь подоткнуть мне одеяло? - спросил я.
Она быстро обернулась и улыбнулась.
- О да, да! Только ты меня не хватай, - сказала она. Подошла к моей кровати и погасила свет. - Спрячь руки под одеяло, - велела она в темноте.
Она подоткнула одеяло с одной стороны, потом перешла на другую. Я выдернул руку, но она проделала все очень быстро. Затем опустила ладони мне на плечи, ее коса упала мне на лицо.
- О, я такая неуклюжая, - прошептала она, но не отпустила меня.
- Где твоя комната, Галлен? - спросил я.
Но к тому моменту, как я выбрался из-под одеяла, она уже вышла за дверь. Тень от ее ног медленно исчезала из щели под моей дверью, но я не уловил в коридоре ни малейшего звука.
Я встал и, приоткрыв дверь, выглянул за косяк; она притаилась за ним, ожидая меня - заливаясь румянцем и совсем не сердитая.
- Тебе никогда не угадать, где моя комната, Графф, - сказала она.
Поэтому я вернулся обратно в свою смятую, унылую постель; я немного повертелся, размышляя об устройстве мира. "Ну что ж, - подумал я, - пчелы сейчас заняты опылением; мед течет рекой, и тяжелые соты готовы для выкачивания. О, смотри в оба!"
Смотреть в оба
Я проснулся вместе с солнечным запахом моей подушки. И мне подумалось: сейчас Зигги покидает Вену, он использовал это время, чтобы собрать нужные детали - наверное, прятался в зоопарке всю ночь.
Я видел, как он прощается со зверями, пытаясь подбодрить их.
- Благослови тебя Господь, Зигги, - сказал ему удрученный жираф.
А кенгуру спрятал слезу в кулак.
- Графф, - позвала меня Галлен за дверью. - Они внизу, в столовой.
Ну что ж, я не предчувствовал ничего хорошего; их конспирация тяжестью весела в коридоре. Это было все равно как если бы они оставили открытой дверь в темницу; я чуял омерзительную, сырую плесень их мыслей, оставленных там созревать и покрываться мучнистой росой, но я не мог отыскать дверь, чтобы закрыть ее.
В столовой они уселись за столик, соседний с моим: коварный герр бургомистр, дражайшая тетушка Тратт и еще один, пахнущий сидром, герр Виндиш, хозяин яблоневого сада и работодатель для нуждающихся. В манжетах его брюк застряли увядшие лепестки.
С ними был еще один мужчина, которому они позволили сесть за свой стол; он дернулся к двери - Кефф, водитель трактора. Человек Виндиша. Внушительного вида, крепко сбитый парень, от его кожаных штанов несло сырой козлятиной.
Как они попытаются это сделать? Будут сидеть и смотреть, как я намазываю маслом булочку? Бросится ли Кефф блокировать дверь, если я попытаюсь бежать? Он что, перебьет мне позвоночник своим мясистым коленом?
Но ведь Зигги писал:
"Рви вперед, и ты одержишь верх!"
Поэтому я оставил накрытый моей Галлен завтрак и подошел прямо к их столу.
- Простите меня, если помешал вам, - начал я, - но мне хотелось бы спросить у вас совета. Поскольку я остаюсь здесь еще на некоторое время, то я нуждаюсь в работе. О, я бы предпочел небольшую работенку вечером. Если, конечно, вы можете подсказать мне что-то в этом роде.
И я в самом деле услышал все это как наяву! Дверь темницы захлопнулась с ужасным, клацающим звуком; всю дорогу от Вены в моих ушах стоял топот лап Редких Очковых Медведей, гневно трясущих головами и щелкающих челюстями.
- О, вот как! - воскликнула тетушка Тратт. - Не правда ли, это замечательная идея?
И все сидящие за столом согласились с ней.
А перед моими заслезившимися глазами Зигги мчался все быстрее и быстрее. Мотоцикл ревел под ним, как раненый зверь.
Размышления
Я прихватил с собой нескольких медведей в сад и уселся там, где было видно, как замок приближается к водопаду. Я выбрал место, где мотоцикл оставил после себя на траве сгустки мазута. Еще немного, и кусты форситии отцветут совсем; сад станет коричневым и зеленым от сорняков, похожим на густые джунгли. Мелкие водяные брызги увлажняли все вокруг, и сад зловеще шумел от ветра все сильней и сильней. Только жирные пятна отказывались намокать; на маленьких черных сгустках мазута брызги выступали каплями пота.
А я подумал: он как раз остановился на ленч. От бензобака идет пар; он не жалел своего коня. Если плюнуть на бак, то он зашипит, как если бы водяная капля попала на раскаленную решетку. Он выехал очень рано и мчался как угорелый. Он далеко позади оставил долину Дуная; возможно, что теперь он уже следовал за Ибсом.
И разумеется, он ничего не забыл занести в свой чертов блокнот: миниатюрный план расположения клеток и все те детали, которые могли бы понадобиться.
Восемнадцать минут от кустов Максинг-парка до окраины Хитзингера; восемнадцать минут, четыре раза переключение скорости туда и обратно, два торможения, один железнодорожный переезд и мигающий желтый свет.
А за тобой - гул сбежавших из зоопарка аардварков.
В окне моей комнаты показалась тетушка Тратт, проветривавшая мои покои; она коротко улыбнулась мне сверху, когда открыла окно и взбила мою подушку.
Ага, старая перечница, он не собирается подкатывать на мотоцикле прямо сюда, чтобы ты его засекла! Мой дружок Зигги куда умнее, чем твоя куриная башка.
И тут в окне показалась и моя Галлен. Разглаживающая складки на моей постели, бесспорно такой же девственной, как снег.
Старую курицу интересует, в какой кровати спал Графф?
Не знаю, тетушка, но, кажется, в этой спали совсем недавно.
- Герр Графф, - позвала меня фрау Тратт. - В какой кровати вы спите?
- В той, что ближе к ванной, фрау Тратт, - откликнулся я, и моя Галлен промелькнула мимо окна, даже не взглянув на меня.
Ну да, ты права, моя милая Галлен. Фрау Тратт проводит разведку в моей комнате; пошлет кого-нибудь починить мою дверную ручку, тайно, пока я занят делом - чтобы запереть меня внутри? А эти ленивые облака, крадущие желтый цвет с последних опадающих лепестков форситии, нависают низко, словно клубы дыма.
Но где Зигги? За пределами Ульмерфельда? Или, возможно, Хисбаха, или даже уже по дороге на Санкт-Леонардо? Если только он поехал этим путем. А может, он выбрал дорогу в объезд?
В скольких часах езды от меня Зигги? И что будет надето на моей Галлен, когда она придет ко мне сегодня ночью?
Водяные брызги увлажняли воздух, а сад продолжал разрастаться буйной, непокорной зеленью. Ну что ж, как сказала бы Старая Уродина Судьба - Величайшая Невежда: смотри в оба, смотри в оба.
Это как раз то, что Зигги мог бы записать в свой блокнот:
О Жизнь - надутые пузыри, готовые лопнуть!
Судьба готовит вам острую булавку.
Однако стихи получились бы ужасными. Едва ли не самыми худшими из всех его.
Приближение острой булавки
Маслянистое, низкое солнце выкрасило все в цвет форситии - пожелтило проникающие сквозь мое окно квадраты минувшей ночи, пятнами расцветило мою кровать и неподвижные пальцы ног.
- Он уже скоро будет, да? - спросила Галлен.
- В любой момент, - ответил я.
- Графф, - сказала она, - если он приедет со стороны Санкт-Леонардо, они его увидят. А если через сад, то там его стерегут Виндиш и Кефф.
- Ну, я не думаю, что он подкатит на мотоцикле у всех на виду.
- Готова поспорить, что он приедет в город, - сказала она. - О, он не станет подъезжать прямо к двору, но он не захочет идти пешком от Санкт-Леонардо… если он такой дурак, что выберет дорогу из Санкт-Леонардо, а не какую-нибудь другую.
- Тогда ты отгадаешь какую, - сказал я. - Ты догадаешься, по какой дороге он приедет сюда.
- Графф, ты даже не собираешься попрощаться со мной, да?
- Иди и сядь со мной, Галлен, - сказал я.
Но она лишь покачала головой и не тронулась от оконного выступа. С кровати я мог разглядывать ее колени; они округлялись в том месте, где оконный выступ придавил их.
- Прекрати смотреть мне под юбку, - велела она и выпрямила ноги; развернувшись спиной ко мне, выглянула из окна. - Кто-то только что выбежал из сада, - сообщила она. Затем встала на колени и свесилась из окна. - Кто-то карабкается по стене. Кто-то ползет по виноградной лозе, но мне не видно кто.
Так что я тоже подошел к подоконнику и устроился рядом с ней: мы вместе встали на колени и высунулись наружу. Коса соскользнула ей на спину, она закрывала лицо Галлен от меня. Я обнял ее за талию, и она слегка напряглась. Мы оба стояли на четвереньках, и я гладил ее всю.
- О, черт тебя побери, Графф! - воскликнула она и ударила локтем прямо мне в горло. Едва не задохнувшись, я сел на подоконнике и принялся вытирать выступившие на глазах слезы. Галлен уселась напротив меня, скрестив ноги. - О, Графф! - сказала она. - Прощай! Ты уедешь далеко-далеко.
И тут она начала плакать, мне пришлось отвести от нее взгляд. Я выглянул из окна, но там никого не было. Я все еще с трудом дышал - это походило на плавание под водой, мои глаза наполнились влагой.
- О, Графф! - воскликнула она. - Не плачь и ты тоже. - И она бросилась ко мне и обхватила меня руками. Ее мокрое лицо прижалось к моей щеке. - Я могу с тобой где-нибудь встретиться, Графф! Ведь правда? У меня теперь есть жалованье, и я никогда ничего не покупаю.
Мое адамово яблоко заняло все горло, так что я не мог произнести ни слова; мне показалось, будто она ударила меня дубинкой.
- Гк… - выдавил я.
Тогда она отстранилась, прикусив кончик косы, сидела и дрожала мелкой дрожью напротив меня.
- Галлен, - с трудом удалось произнести мне, - там никого нет.
Но она не слышала этого. Она все еще дрожала, когда чьи-то локти и острый подбородок, извиваясь змеей, появились из-под оконного выступа, сопровождаемые частым дыханием и животными стонами, затем появилась Великая Маска Греческой Комедии, совершенно лишенная волос - здорово походившая на лысую голову моего прежнего дружка Зигги.
- Господи, подай же мне руку! - потребовал он. - Мои ноги запутались в этом чертовом плюще.
Так что мне пришлось стряхнуть Галлен с коленей и втащить омерзительного и ужасного Зигги в комнату.
- Вот я и вернулся, - сказал он.
И шлепнулся на пол, прямо на мою Галлен.
Замаскированная судьба
Бедная, ушибленная Галлен не смогла взглянуть на него во второй раз; и одного взгляда оказалось более чем достаточно - я уверен, уверен.
- Зигги? - удивился я.
- Прямо перед тобой, Графф. Готов поспорить, ты меня не узнал, да?
- Без твоей охотничьей куртки - не сразу, - признался я, имея в виду: "Без твоих волос! Как я мог узнать тебя, без единого волоска на голове?"
- Ну как меня побрили, Графф? - спросил он. - Это просто трюк!
- Но зачем совсем налысо, Зиг?
- И даже брови сбриты, Графф. Ты заметил?
- Ты выглядишь ужасно, - сказал я.
- Ходячий череп, Графф! Сплошная лысина от подбородка до самого верхнего черепного выступа. Ты когда-нибудь подозревал, что на черепе столько вмятин, Графф?
- Это на твоем черепе, Зиг, - возразил я. - Мой выглядит не так. - Хотя, может, и мой тоже - небольшие выемки и наросты по всей поверхности, как у битого персика?
- Я прошел через город по мосту. Никто меня не узнал, Графф, - сказал он. - Я прошел мимо мэра, который посмотрел на меня как на военную реликвию.
На парикмахерскую реликвию; его макушка была ледяной на ощупь - я даже подпрыгнул. Реликвия была облеплена москитами и липкими паразитами, столкнувшимися с этим несущимся куполом; за ухом застряло смятое крыло, которое могло бы быть вороньим. Ну да, он мчался сюда без шлема, предоставляя ветру остужать оболваненную парикмахером голову.
- Ты прекрасно замаскировался, Зигги, - сказал я.
- Еще бы, Графф, - ответил он. - Я спрятал мотоцикл в укромном местечке в городе. Собирай свои вещи.
- Послушай, Зигги…
- Собирайся, мы подождем темноты, - сказал он. - Все продумано, Графф. Все будет тип-топ.
А моя ушибленная Галлен скорчилась в комочек на полу, словно утробный плод, безжалостно сбитый этими словами и прикрытый одеждой горничной.
- Галлен? - позвал я.
- Похоже, ты ее того… - сказал Зигги.
- Прекрати, - потребовал я.
- Собирайся, - велел он. - Я нашел место.
- Какое место?
- Где можно укрыться от сторожа.
- Зигги!
- Я просидел там всю ночь, Графф. Я все спланировал.
- Я так и знал, - сказал я.
- Я не думал, что ты питаешь ко мне такое доверие, Графф.
- Доверие! - воскликнула Галлен.
- Она что, собирается закричать?
- Доверие, - повторила Галлен. - Он пришел сюда через сад? - О, она не могла взглянуть на него. - Тогда они видели его мотоцикл, - простонала она. - О, всем было велено выглядывать его!
- Какое ей дело? - изумился Зигги.
- Ты пришел из Санкт-Леонардо, Зиг? - спросил я.
- Графф, - сказал он, - посмотри на меня и скажи: ты что, видишь перед собой дилетанта?
Доверие
Сначала я услышал, как скрипнули доски где-то в конце коридора на середине лестницы, и затем послышался резкий скрип верхней ступеньки и треск тяжело прогнувшихся перил.
- Кто это? - прошептала Галлен.
- Это не за мной, - ответил Зигги. - Меня никто не видел.
Тогда я выглянул в коридор. Эта оказалась старая добрая тетушка Тратт, прогнувшая перила своей тяжестью и запыхавшаяся от подъема.
- Герр Графф! - позвала она. - Герр Графф?
Я вышел в коридор, где она могла видеть меня.
- Пришел Кефф, - сказал она. - Он пришел отвести вас на работу.
- На работу? - прошептал Зигг.
- Он слишком рано, - ответил я тетушке Тратт. - Скажите ему, что еще рано.
- Он знает, что рано, - сказала она, - поэтому он ждет.
Ужасная Тратт и я пару секунд с недоверием смотрели друг на друга, затем она заковыляла по ступеням вниз.
А лысый Зигги склонился над моей закусившей губу Галлен и схватил ее за косу.
- У него есть работа? - спросил Зигги. - У него есть работа, ты, чертова кукла?
- Зигги, - вмешался я.
- Вот вам и доверие! - воскликнул он. - Ты не верил, что я вернусь обратно, да? Нашел себе работенку и эту чертову девчонку!
- Они хотели арестовать его, - с трудом проговорила Галлен сквозь прикушенную губу.
- Я все рассчитал, - возмутился Зигги. - Неужели ты подумал, что я сбежал?
- Я знал, что ты все рассчитал, - сказал я. - Но, Зиг, они выставили меня бродягой. Они тоже все рассчитали.
- Кефф ждет, - напомнила Галлен. - О, все кончено! Если ты не спустишься вниз, он поднимется за тобой.
- Зиг, где я смогу встретиться с тобой после работы?
- Ну еще бы! - воскликнул он. - И ты еще будешь говорить мне, что не завалил эту маленькую потаскушку!
- Зигги, перестань, - сказал я.
- Ты еще будешь говорить мне это! - заорал он. - Будешь уверять меня, будто поедешь со мной? Но только после твоей гребаной работы! О, разумеется!
- Но Кефф уже ищет меня, - возразил я. И я услышал скрип досок в конце коридора - чьи-то тяжелые шаги преодолевали сразу по две ступени вверх. - Зиг, сматывайся, - попросил я. - Тебя поймают. Скажи, где я смогу с тобой встретиться.
- Встретиться? - взвился Зигги. - Встретиться с этим ничтожным предателем Граффом? А зачем?