День рождения
Когда все уселись за стол, я вручила Юре свой подарок. Следует заметить, что выбрать его оказалось делом непростым. В моем понимании подарок должен служить не один день, приносить какую-то пользу и быть символичным. Я потратила много свободного времени, бесцельно шатаясь по магазинам, в эти предновогодние дни запруженных покупателями, пока не увидела подсвечник "Окошко". Он был сделан из дерева в виде окна, внутри было место для свечи, и когда ее зажигали, сквозь стекло лился мягкий свет. Я решила, что льющийся из окошка свет ассоциируется с теплом и домашним уютом. Мне захотелось, чтобы этот стильный подсвечник стоял на прикроватной тумбочке Юры и всегда напоминал о том, что, где бы он ни был, его ждут дома, и свет в окне не даст ему сбиться с дороги. Это я сказала Юре, вручив ему свой подарок, которому он несказанно обрадовался.
– Милая, спасибо тебе! – Он обнял меня. – Я никогда не потеряюсь и не забуду, что ты меня ждешь. Обещаю.
Юра обнял меня крепче, и меня переполнила нежность.
– Точно не забудешь? – шепнула я ему на ухо.
– Никогда! – тоже шепотом произнес он.
– Ну хватит вам шептаться! – вернул нас в гостиную голос Ольги. – А то еще сексом начнете сейчас заниматься!
Я покраснела, а Юра, сглаживая ситуацию, взял в руку бутылку и сказал:
– Предлагаю разлить шампанское и выпить за меня и Васька.
– Стойте, стойте! – Оля поднялась со стула. – Я еще не поздравила именинников.
– Я весь в ожидании, – шутливым тоном сказал Юра.
– Юра, разреши поздравить тебя с двадцативосьмилетием!
– Разрешаю!
– Не перебивай! Я подумала, что этот чайный сервиз будет кстати. Пусть он собирает здесь еще больше друзей и еще чаще! – Оля достала из-под стола увесистый коробок и торжественно преподнесла его Юре.
– Спасибо, спасибо! Думаю, что сервиз пригодится, так как чашки у меня почему-то постоянно норовят выскочить из рук, – сказал Юра, принимая подарок.
– И не только у тебя, – заметила Оля, переводя взгляд на Васю. – У меня есть друг, у которого тоже руки выросли из одного пикантного места.
От этих слов нам всем стало неловко, но, чтобы не портить праздник, мы постарались не обращать внимания на глупую шутку Ольги. Такой же сервиз Ольга подарила Васе. Видимо, на что-то другое у нее не хватило фантазии и ума.
– Васек, у тебя в комнате до сих пор висит лампочка Ильича, – заметил Юра.
– Да. А что, она сгорела? – спросил Вася, и так смешно захлопал глазами, что все мы рассмеялись.
– Нет, друг мой, нормальные люди уже давно заменили неприглядные лампочки на светильники и люстры, – сказал Юра.
– Правда?! – делано удивился Вася. – А я и не знал.
– Вася, не обращай внимания на их нападки, – сказала я. – Мы с Юрой решили подарить тебе светодиодную люстру, потому что хотели, чтобы в твоем доме всегда было светло и уютно и чтобы она освещала только хороших и добрых людей, таких, как ты.
– Присоединяюсь. – Юра встал и опять потянулся к бутылке шампанского. – Все подарки подарили? Никто ничего не забыл? Вот и хорошо. Наконец-то можно выпить.
Веселье было в самом разгаре, когда кто-то позвонил в дверь. Это приехала Ксения Ивановна поздравить сына. Она долго говорила о своей любви к нему, рассказывала о его детских годах, потом школьных, институтских, пока наконец-то не вспомнила, зачем приехала и что ее ждет внизу такси. Ксения Ивановна подарила Юре большой нательный золотой крестик с распятием, поцеловала его в щеку, оставив на ней яркий след губной помады, и попрощалась. Юра проводил ее до двери и крикнул ей вдогонку:
– Я завтра заеду к тебе, мама!
В квартире за Ксенией Ивановной тянулся шлейф аромата дорогих французских духов.
– Ну, кажется, уже все поздравили и можно начинать балдеть, – сказал Юра.
– А отец? – спросила я.
– Папа? Он самый первый меня поздравил, еще утром. А теперь, леди и джентльмены, танцы! – Юра взял пульт, нажал на кнопку и вытащил нас с Ольгой на середину комнаты.
Но опять раздался звонок в дверь, и мы все замерли.
– И кто это к нам еще пожаловал? – произнес Юра, открывая дверь.
Наверное, он был очень удивлен, потому что на несколько секунд повисла тишина.
– Почему не приглашаешь войти? Так и будем стоять? – услышала я и выглянула в прихожую.
Там стоял Наумов собственной персоной. В руках он держал две картонные коробки и улыбался, некрасиво растянув большую нижнюю губу, на которой застыла капелька слюны.
– Проходите, Валерий Петрович, – сказал Юра, сдержанно улыбаясь.
Валерий Петрович внес свой живот в гостиную, и его глаза забегали – он рассматривал присутствующих.
– Хотя меня и не приглашали, решил зайти, поздравить своих сотрудников с праздником, – сказал он, поставив коробки на тумбочку и снимая куртку. – А у вас, я вижу, веселье в разгаре! Ничего удивительного – молодость!
– Проходите, – сказала я. – Присаживайтесь.
Я пошла в кухню за чистыми тарелкой, бокалами и приборами.
– Ишь, какую красавицу Юрий Андреевич отхватил! Почему прячешь от нашего коллектива?
– Я не прячусь. Вот она я, – сказала я и протянула ему руку. – Павлина.
Он схватил ее, и я почувствовала, какая у него омерзительная липкая рука. Такое ощущение у меня уже было однажды, когда в детстве мама меня водила в поликлинику на прививку, и я захотела в туалет. Туалет внутри здания был закрыт на ремонт, и мама повела меня на улицу, где стояла деревянная будочка, именуемая туалетом. Выходя из него, я взялась за ручку, а она была такая же липкая и противная, как рука Наумова.
– Очень приятно. Валерий Петрович, – сказал он подчеркнуто галантно и прилепил свою толстую и слюнявую губу к моим пальцам.
От меня не укрылся его оценивающе-раздевающий взгляд, и я подумала, что, несмотря на обручальное кольцо на его пальце, Наумов бабник и не упустит случая изменить своей жене. А еще я заметила, что Ольга бросила на меня испепеляющий взгляд из-под своих слишком густо накрашенных ресниц. "Неужели ревнует?" – подумала я.
Наумову налили в бокал коньяка, и он поздравил Юру и Васю и вручил им по блендеру. Боковым зрением я заметила, что Юра улыбался, но явно нервничал в присутствии незваного гостя и с нетерпением ждал, когда тот уберется из квартиры. Вася, наверное, тоже это заметил и то и дело подливал Наумову в бокал коньяка. Тот не отказывался и, выпивая коньяк залпом, закусывал его салатами, кусочки которых зависали у него на нижней губе. Усилия Васи увенчались успехом – вскоре Наумов уже едва ворочал языком. Тогда Юра вызвал такси, и мы все, приличия ради, пошли провожать гостя.
Ольга шла под руку с Валерием Петровичем, и я заметила, как его рука скользнула вниз и стала щупать округлый Олькин зад. "Странно, что он позволяет себе такое, – подумала я. – Может, у них на работе это в порядке вещей? Или…"
– Разрешите откланяться, – нарушил ход моих мыслей Валерий Петрович, – и поблагодарить за гостеприимство хозяйку этого дома. – Спасибо этому дому, мы пошли к другому…
– Спасибо, что заехали к нам, – сдержанно произнесла я и улыбнулась. – Всего хорошего!
Мы запихнули Наумова в такси и с облегчением захлопнули дверцу.
– Осталось только, чтобы к нам заявились Инесса Владимировна и свидетели Иеговы, и праздник будет окончательно испорчен, – сказал Юра, когда мы вернулись в квартиру.
– Кто-кто? – удивился Вася. – У тебя есть что-то общее с иеговистами?
– Да нет. Это они хотели со мной что-то общее иметь, – засмеялся Юра. – Пришлось чуть ли не силой их выпроваживать. Ужас, какие настырные!
Теперь пришла моя очередь смеяться. Я вспомнила, как Юра выталкивал меня за дверь. Мне нравилось наблюдать за немного захмелевшим Юрой. Он развеселился, танцевал, правда, не очень умело, дурачился, много шутил. Я поймала себя на мысли, что люблю его всякого – грустного, задумчивого, радостного, веселого.
Оля стала цепляться к Васе, неудачно шутила, и мне захотелось начать рассказывать анекдоты о глупых блондинках. Очевидно, такие анекдоты сочиняют люди, рядом с которыми крутятся такие вот Оли.
Вася и Оля ушли домой часа в три ночи.
– Я помогу тебе убрать со стола, – сказала Оля, уже почти выходя из квартиры.
– Я сам ей помогу, – быстро произнес Юра, и я с благодарностью посмотрела на него.
– Спасибо, что избавил от ее присутствия, – сказала я, когда мы остались одни.
– Ты ее не любишь?
– Она неискренняя. – Я вспомнила, как рука Наума щупала Ольгин зад.
– Я тоже так думаю. Но меня сейчас больше беспокоит не Ольга, а визит Наума.
– Как ты думаешь, почему он приехал? – спросила я, собирая со стола тарелки.
– Ума не приложу. – Юра почесал затылок. – Он никогда до этого не заходил ни ко мне, ни к Васе.
– С подарками пришел. Какой добренький дядя!
– Хочет показать, что зла не держит. Давайте, мол, ребята, жить дружно. Так, что ли? – размышлял вслух Юра.
– Получается, что так. Играется, как кот с мышкой, – сказала я, снимая скатерть со стола. – Добродушный такой кот, а сам готов мышку сожрать с потрохами.
– Подавится! Мышка маленькая, но может перехитрить большого и сильного кота.
– Как?
– Притаится, притворится мертвой, а потом шмыг в норку – и все, кот остался ни с чем, – сказал Юра и обнял меня за плечи. – Ну ее, эту посуду. Давай завтра ее помоем, а?
– Мама приучила меня: как бы ты ни устала, никогда не оставляй немытую посуду на утро. Я взяла это за правило.
– Сегодня мой день рождения, и ты можешь нарушить правило. Ну один, – он показал палец, – всего один разочек?
– Могу, – согласилась я. – Но учти, это я делаю только ради тебя.
– Лисенок, иди ко мне! – Он подхватил меня на руки и унес в спальню, где на тумбочке стоял подсвечник "Окошко" с мерцающим огоньком свечи внутри.
Самый лучший праздник
– Мама, это тебе, – сказала я, протягивая ей новогодний подарок.
– Что это? – Лицо мамы осветила улыбка, и она с нетерпением ребенка стала разворачивать пакет, перевязанный красной атласной ленточкой.
Я купила ей шелковую ночнушку светло-розового цвета, коротенькую, на тоненьких бретельках, и такие же трусики с ажурным кружевом по низу. Увидев подарок, восхищенная мама ахнула.
– Какая прелесть! У меня никогда не было такого красивого белья! – сказала она, а ее глаза сияли от восторга. – Наверное, дорогое?
– Мама, о цене подарков не спрашивают – ты меня сама этому учила. Тебе нравится?
– Очень! Спасибо, Павлиночка! Я даже не думала, что на старости лет у меня будет такая красота! Я хочу это примерить, и немедленно! – Мама закружилась с рубашкой в руках по комнате, и волосы образовали вокруг ее головы золотистый ореол.
"Как же мало порой нам, женщинам, надо, чтобы почувствовать себя счастливыми!" – подумала я и присела на диван. Впереди новогодняя ночь, а я уже ощущала усталость. Сегодня дневная смена в хирургии выдалась тяжелой, и не было ни минутки, чтобы присесть и отдохнуть. Я вытянула отяжелевшие ноги и принялась их растирать, пока в комнате не было мамы, которая была категорически против моей подработки. "Я устроюсь где-нибудь мыть полы и буду зарабатывать столько же, сколько и ты", – твердила она. Но я видела, что в ее аптечке становилось все больше обезболивающих препаратов, и все чаще она пополнялась новыми, более сильными. У мамы опять практически постоянно болела голова, но она пыталась со свойственным ей упрямством от меня это скрывать.
– Ну как? – Мама появилась в комнате в легкой розовой ночнушке, не прятавшей ее длинные, стройные, без малейшего намека на целлюлит, ноги. Она выглядела не на свои сорок три, а лет на тридцать-тридцать пять, была в расцвете своей женственности.
– Мама, ты у меня самая красивая, самая лучшая! Не одна девчонка из нашей группы позавидовала бы твоей фигурке. Да что там группа! Если взять курс и сосчитать всех толстушек, "тумбочек", "колобков" и им подобных…
– Павлина, перестань! – Мама капризно топнула ногой. – Можно подумать, что, кроме нас с тобой, рыжих, нет красивых девушек!
– Не-а. – Я отрицательно помотала головой, и мы обе расхохотались.
– Знаешь, что мне Степан Иванович подарил? – спросила мама.
– Скажешь – узнаю.
– Смотри. – Мама торжественно открыла дверь шкафа.
Оттуда она достала огромную коробку конфет "Вечерний Киев" и маленький коробочек. Лукаво прищурившись, она подошла ко мне и открыла его перед моим носом. Там блестели золотые сережки.
– Ну как? – спросила мама.
– Мама, тебе сделали предложение? – спросила я вместо ответа.
– Маленькая рыжая нахалка! – Она шутя дернула меня за волосы. – Как ты все перекручиваешь! Это просто подарок! Могу я получить подарок просто так?
– Просто так и папа маму не целует, – рассмеялась я. – А подарок отличный! У нас самый лучший сосед!
– Не буду отрицать, – согласилась мама, примеряя сережки. – Как ты считаешь, стоит их надеть сегодня?
– А для чего тебе их подарили? Чтобы ты их в шкафу прятала? Я тебя прошу, подарки не складывай в шкаф, а носи. Ясненько? – обратилась я к маме и тут же хлопнула себя ладонью по лбу. – Ой, дура я, дура! Подарок от Юры забыла тебе отдать!
Нащупав ногами пушистые тапочки, я впрыгнула в них и принесла с лоджии большой коробок.
– Это тебе микроволновка! – Я протянула подарок маме.
– Да ты что?! – всплеснула она руками. – Это же моя мечта! Ай да Юра! Ай да молодец! Надо же так угодить!
Когда эмоции немного поутихли, мама достала откуда-то два блокнота.
– У меня для вас более скромные подарки, – сказала она. – Я подумала, что вы оба вечно куда-то спешите, опаздываете, что-то забываете, и решила подарить вам по ежедневнику. Больше не опаздывайте и ничего не забывайте.
– Спасибо, мама. – Я обняла ее и чмокнула в щеку. – Ежедневник мне точно пригодится.
– Знаешь, Павлинка, мне кажется, что это самый лучший Новый год в моей жизни, – задумчиво произнесла мама.
– Почему именно этот? Следующий будет еще лучше!
– Не знаю. Мне кажется, что этот самый замечательный. Я почему-то уверена, что он неповторимый. И подарки мне дарят самые лучшие за всю мою жизнь, и люди меня окружают прекрасные, и меня переполняет ощущение счастья. У нас нет своего жилища, дом сгорел со всеми нашими вещами, тебе еще учиться не один год и неизвестно, хватит ли нам денег на твою учебу, если опять поднимут плату, но на душе так легко, я словно парю над землей. Но так не может быть всегда, это закон жизни. Когда-то мне придется опуститься на землю, и праздник души закончится. Но пока моя душа ликует от счастья просто оттого, что у нас с тобой все хорошо. Я не хочу, чтобы это ощущение меня покидало, и в то же время понимаю, что так не может быть всегда. Я чувствую, что это ненадолго.
– Почему не может? Уверяю тебя, это надолго! Разве не о такой жизни мечтал Гадкий утенок вместе со своей мамой, глядя на мир испуганными глазами сквозь толстые стекла очков? Ты ведь сама меня учила, что человека никогда не должна покидать надежда.
– Я и не говорю, что она меня покинула. Просто появилось смутное предчувствие ненастья в ясную погоду. Знаешь, как иногда бывает: светит солнце, на небе ни одной тучки, а возникает ощущение, что скоро грянет гром и небо станет темным и злым.
– Господи, мама! Новый год на носу, а ты начала хандрить! Не хочу слышать ни о чем плохом! Все плохое мы оставим в этом году. Договорились?
– Договорились. Я пойду прилягу, а то скоро надо будет накрывать на стол. В одиннадцать придет Степан Иванович.
Я слышала, как мама, пошуршав упаковками, глотнула таблетки и запила их водой, как тихонько прилегла на кровать. Я повертела в руках ежедневники. Один из них был в коричневой обложке, другой – в черной. Они не были подписаны, и мне предстояло выбрать один из них, а другой отдать Юре. Поразмыслив, я решила, что коричневый больше подойдет к моим рыжим волосам, и улыбнулась такому умозаключению. Я открыла ежедневник и на первой странице в графе "Владелец" написала ровными красивыми буквами "Романюк Павлина Андреевна". Далее я вписала свой домашний адрес и номер мобильного, проставила группу крови – "(III)+". Потом шла графа "Мои ближайшие родственники и их адреса". Рядом со словом "Мать" я написала, старательно выводя каждую букву, "Романюк Алевтина Викторовна", адрес и номер ее телефона. В строке "Отец" я хотела было поставить по привычке прочерк, но подумала, что у всех людей есть отец, независимо от того, живет он со своей семьей или нет.
– Мама, как зовут моего биологического отца? – крикнула я.
– Андрей Максимович, – ответила из спальни мама. – А что?
– Просто заполняла титульную страницу ежедневника, и оказалось, что я до сих пор не знаю даже его фамилии.
– Самая распространенная. Догадайся, какая.
– Иванов, – улыбнулась я. – Или Петров?
– Иванов.
– Да уж, – протянула я. – При рождении мне не суждено было получить самую распространенную фамилию. Может, когда-нибудь все же ее получу.
– Юра тоже Иванов?! – удивилась мама.
– Представь себе, да!
– Жизнь дает тебе второй шанс, – пошутила мама. – А фамилия не такая уж и плохая. По крайней мере ее легко запомнить и не надо проговаривать по буквам – ее все знают.
– А где он живет? – спросила я маму.
– Не знаю. Раньше жил в Тюмени, улица Ленинского комсомола, 36. Наверное, и улицу эту уже давно переименовали, и неизвестно, живет ли он там. Да и зачем мне это знать? Это ты, возможно, захочешь когда-нибудь увидеть своего отца.
– Я?! Никогда!
– Никогда не говори "никогда".
– Я это помню. И ты же знаешь, я редко говорю слово "никогда", но то, что у меня нет ни малейшего желания встретиться с отцом, – это я знаю точно.
– И тебе не хотелось бы знать, какой он, где он, с кем? Есть ли у тебя братья-сестры?
– Меня нисколечко не интересуют ни он, ни его дети, ни его жены. Он для меня просто пустое место, которое нельзя ни любить, ни ненавидеть. Ноль. Зеро.
Мама ничего больше не сказала, а я записала в блокноте (сама не знаю зачем) фамилию, имя, отчество отца и его адрес. А вот в графе "муж-жена" я поставила прочерк. Пока прочерк…
Это был действительно незабываемый праздник. Мы были с Юрой одни. Горели праздничные ароматизированные свечи, по стенам весело прыгали тени. Мягкий свет делал атмосферу непринужденной, романтической, интимной. Запах свежей хвои смешался с ароматом апельсинов и яблок, и это был запах праздника, какого у меня в детстве не было, запах Нового года.
Ровно в двенадцать мы подняли бокалы с пенящимся шампанским, и Юра сказал:
– С Новым годом, любимая.
– С новым счастьем! – ответила я и коснулась губами его губ.
– Задумываем желания!
Я кивнула. Мне не надо было долго думать. Я желала всей душой быть с ним. Всегда и везде.
Когда мы сели за стол, я протянула Юре ежедневник:
– Это тебе от мамы.
– Вот спасибо! Представляешь, Павлинка, я каждый год собираюсь купить себе ежедневник и все забываю. Таскаю с собой записную книжку, но в ней не проставлены даты, а для меня дни летят так быстро, что я не успеваю следить за числами. К тому же какую-нибудь мелочь обязательно забуду!
– Мама так и сказала, что мы часто что-то забываем. Она и мне подарила такой же.
– Передай ей большое спасибо.
– Тебе от нее спасибо за микроволновку.