- Я пошел, - сказал Игорь, пряча камеру в сумку. - Учись, лейтенант. Называется когнитивная психология.
- Я знаю, - признался Гера. - Только так не умею.
Огородами они дошли до Крапивной, небольшой косорылой улочке. Об улицах так не говорят, но другого слова нет. Крапивная была косорылой…
Полдень висел в разгаре, и солнце нежно лучилось над головами. Они свернули, чтобы выйти к реке и брести дальше, до главной улицы.
- Ты плачешь? - с удивлением спросил Игорь.
- Я плачу, - сказал Гера.
- Но почему? Все было так здорово.
- Я, - сказал Гера, - убил человека. Понимаешь? Ты ведь знаешь, я раньше не убивал.
- Да, - сказал Игорь, - сегодня ты убил человека. И это значимое событие в твоей жизни. Мы обязательно его обсудим и обязательно его отметим. Все будет как надо. А пока мы заняты делом.
- Но я ведь теперь убийца, - напомнил Гера.
- Гордись! Ты убил его как настоящий философ.
- Как?
- Я хочу сказать, ты убил его по-нашему: весело и цинично, с улыбкой и без обиды. Ты убил его, усмехаясь, а на такое способен далеко не любой… Ты талантлив, и скоро превзойдешь меня. Убивая, ты любил это мироздание, и мироздание счастливо смеялось, когда ты выбивал жалкий дух из слабого тела… Тьфу, черт, опять говорю красивости. Но все равно - молодец.
- Но он все-таки человек.
- Он козел, - отмахнулся Игорь, - и от него нулевая польза. Вот сейчас польза будет - он сгниет и послужит дивным удобрением для местных земель.
- Но он был жив, - твердил Гера, - а значит, мог измениться. Мог стать великим писателем, художником, музыкантом…
- Великой кучей говна! - рявкнул Игорь. - Прямо не знаю, что с тобой делать. А так здорово начинал…
- Это самое страшное.
- Мудак, - ласково сказал Игорь. - Ты, видать, начитался: Толстого там, Достоевского… Или Соловьева с Бердяевым? Ты, лейтенант, этих не читай. Они ведь, так сказать, сочинители. Сидели в девятнадцатом веке и сочиняли: кто шустрее, кто отвязнее. Соревновались, поди.
- А кого почитать?
- Эх, - ответил Игорь. - Но это потом. Сейчас, как ты понимаешь, надо размяться.
- Я не стану убивать, - сказал Гера.
- Даже свинью-наркомана?
- У тебя нет людей: сплошные козлы и свиньи!
- Если ты хочешь, я буду называть Пиндара соловьем, - сказал Игорь. - Но решать эту проблему надо. И решать по форме цэ-эф один.
Духовная жизнь
Выжрав поутру миску божьей росы, поросенок Пиндар удобно возлежал на пригорке, подставляя солнцу свой левый бок. На подступах чавкала грязь, слегка прикрытая желтоватыми листьями. Пиндар притворялся, что отдыхал - он, как все знали, лежал в засаде.
За поросенком волочилась слава живой легенды. Пиндар вышел ростом с упитанную овцу, говорил - когда в настроении - человеческим языком, а в бою бывал страшен: поросенок-берсерк, наводивший ужас на местных волков. Главным оружием поросенка были таранный удар и мертвая хватка. Также сплетничали, что Пиндар владел магическим словом. Цвета же он был не розового, а черного.
Район считал Пиндара серединой между национальной гордостью и ублюдком. Серединой едва ли золотой. Но это - в целом. Мнения же разделялись до матов и хрипоты. Пессимисты ворчали, что Пиндар послан человечеству за грехи. Оптимисты верили, что это смельчак, готовый секс-символ. Одно время Пиндара хотели выдвинуть в депутаты. Говорил - харизмой вышел.
Самым философским было воззрение Василия Прелого. Умник судачил, что это дух товарища Сталина принял облик простой свиньи, дабы внедриться в жизнь глубинки, хлебнуть народной беды и знать, за что поквитаться со сволочами. И уж совсем некоторые божились, что Пиндар, если захочет, может пророчествовать.
Стоит заметить, что когда Пиндара называли Иосиф Виссарионович, он рычал. Из чего можно сделать вывод, что дух товарища Сталина, к счастью или к беде, но пребывает все-таки в ином месте… Из пророчеств сбылось одно: по весне Пиндар предрек, что у деда Исая рухнет стайка, и стайка с треском провалилась. Однако настоящие миссии так не пророчат.
Добыча тянулась словно магнитом. Не прошло и пяти минут охотничьей лежки, как мимо пригорка пошла девка в цветастой юбке. Девка была румяна, пригожа - прямо загляденье.
"Секс, - подумал Пиндар, - всему голова…" Девку что-то напевала, прыгая по ухабам.
Катерина - а девку случайно звали именно Катериной - приблизившись на расстояние одного прыжка. Тогда Пиндар лениво вышел из-за кустов.
- Ой, - сказала Катерина. - Здравствуйте…
- Здорово, Катька, - сказал Пиндар. - Куда это намылилась? На блядки, поди?
- Да что вы! - испугалась Катерина. - Я к Олесе иду.
- Так вдвоем, что ли, на блядки идти решили?
- Нет!
- А придется, - вздохнул Пиндар. - Где наша не пропадала? Раздевайся, Кать, раз пришла.
Катерина покраснела.
- Да ты же свинья!
- Знаю, - сказал Пиндар. - Но это ничего не меняет. Недаром дед Исай нарек меня первым имморалистом.
- Пиндар, зачем я тебе? Ты же еще маленький.
- Да так, - сказал Пиндар. - Давненько голых баб не видал.
- Но зачем? Я ведь женщина, - напомнила Катерина. - А тебе бы крошечку-хаврошевку в самый раз.
- Мне, - сказал Пиндар, - любовные игры по барабану. Ты мне для души понадобилась.
- Это как?
- Душа, Катька, требует, - объяснил поросенок. - Когда душа хочет, хрен ты ее уймешь. Это, Кать, называется духовная жизнь. Слыхала про такую?
- Слыхала, - обрадовалась Катерина. - Нам про нее в школе много чего рассказывали. Так я тебе, Пиндар, лучше спою что-нибудь, если тебе духовно вздрючиться невтерпеж.
- Кого споешь? - презрительно сказал Пиндар. - Я, когда выпью, только битлов слушаю и Алешу. Алеша - это тебе не хрен чихнул… Алеша - Чайковского может. Ну раздевайся, дура, чего стоишь? Ждешь, пока забодаю?
Пиндар угрожающе хрюкнул.
Катя, делать нечего, стянула с себя юбку и кофту. Пиндар поощрительно жмурился и стонал.
- А трусы? - робко спросила Катя.
- И трусы, Катенька, - сказал Пиндар. - Если тебе не трудно, брось их на дерево. И повыше. Вот так, умница… Вот так, моя маленькая…
Бесстыдные глазки буравили ее тело. Бесстыдный воздух обдувал ее, как хотел, как давно, наверное, мечталось в его фантазиях. А бесстыдный холод лапал ее за бедра, за шею, за живот. Катя поежилась.
- Ну зачем тебе это? - всхлипнула она. - Ты же всего-навсего поросенок, хоть и крутой.
- Я, - сказал Пиндар, - так прикалываюсь. Шучу я, Кать. Ладно, иди в деревню.
Катя начала собирать раскиданную одежду.
- Ты мне это брось, - сказал Пиндар. - Ты в деревню без одежды иди. Полезешь на дерево - забодаю.
- Но почему?
- По приколу, - усмехнулся Пиндар. - Иди-иди, там тебя, голенькую, Матвей с мужиками встретит. Накормит, согреет и спать уложит. А потом еще раз уложит. И еще раз. И так до утра…
Поросенок завизжал от восторга: так, видать, понравилась мысль.
Катя, размазывая по лицу соленые капли, тихо побрела навстречу Матвею и мужикам. Бесстыдный холод обнял ее, лаская все быстрее и проникая внутрь, почти до сердца. Катя застонала, сначала тихонько… Но холод уже ничего не боялся. Он получал наслаждение, терзая ее, сильнее и яростнее - он дрожал и дрожало катино тело. Он содрогнулся, счастливый… Катя прикусила губу.
Позади захлебывался визгом Пиндар-шутник.
Через пять минут мимо пошел полувековой дядька. Пиндар, нарушив притворный сон, выскочил тому прямо под ноги.
- Здорово, мужик.
- И тебе здорово, животное.
- Ну чего стоишь? Штаны-то снимай.
- Зачем?
- Не твоего ума дела. Снимай, тебе говорят. А не снимешь, горло перегрызу.
- Ну тогда ладно, - покорно сказал мужик. - Так бы сразу и говорил.
Он исполнил просьбу быстро и деловито, не мялся, не переживал, мужчина все-таки, куда ему до недавней барышни.
- Ты штаны-то на дерево забрось.
- Это еще на фига?
- Прикол у меня такой, - нетерпеливо объяснил Пиндар. - Ты только повыше швыряй, чтоб воры не унесли.
Делать нечего, зашвырнул… Удачно так, почти до макушки.
- А дальше-то чего?
- А дальше слушай меня, - сказал Пиндар. - Тут недавно девка голая проходила. Совсем голая - ты хоть понимаешь, мужик? Такое, мужик, раз в году бывает, по большим праздникам. Раз-два, на старт, внимание, марш! Догоняй, едрить твою через пень-колоду!
Мужик, провожаемый свистом свиньи, потрусил в указанном направлении.
Вождь вернулся
- Иосиф Виссарионович! Иосиф Виссарионович! - донесся до пригорка отчаянный крик.
Догоняя свой крик, к пригорку подбегал Вася Прелый.
- Ну чего тебе опять, коммунар поганый? - устало спросил Пиндар.
Тот, на подходе растеряв дыхание, молчаливо-обожающе смотрел на Пиндара.
- Плохо тренируешься, коммунар.
- Ы-ых, - возразил Вася Прелый.
- А точнее?
- Иосиф Виссарионович! - сказал Вася. - Докладываю: на селе шпионы. Числом двое. Вооружены и очень опасны. Замаскированы под научную экспедицию. Цель приезда пока не выяснена. Пока все… Жду дальнейших распоряжений.
- Откуда сведения?
- Бабки судачат, Иосиф Виссарионович.
- Если бабки - это серьезно, - сказал Пиндар. - С бабками шутки плохи. Слушай задание, коммунар: найди и загоняй их сюда. Давненько не хавал я английского шпиона.
- Так точно, Иосиф Виссарионович.
- Сколько раз тебе говорить: забудь это имя. Знаешь, дурак, что про твоего Виссарионыча в газетах пишут? Пишут, что это сраный тиран.
- Вас понял, Иосиф Виссарионович, - сказал Вася. - Они не должны догадаться, что вождь вернулся. А насчет газет - это вы правильно.
- О-о, - простонал Пиндар. - Я же сказал…
- Так точно, Иосиф Виссарионович, - сказал Вася. - Отныне буду звать вас Оппортунист.
- Это что? - встревожился Пиндар.
- Это тот мужик, которому вы башку свернули. Чай, не помните уже, Оппортунист, как вы суку-Оппортуниста на чистую воду вывели?
- Я - сука?! - взревел Пиндар.
- Да нет, вы же его политический противник.
- Кого?
- Да Оппортуниста.
- А я тогда кто?
- Вы теперь, согласно вашему приказу, Оппортунист.
- А ты кто?
- Я Вася.
- Ты не Вася, - задумчиво сказал Пиндар. - Ты куда хуже… А я свинья. Я простая свинья, ты понял?! Но я умная свинья. А ты идиот.
- Так точно, - сказал Вася. - Жду ваших приказаний, товарищ Свинья.
- Катись отсюда, коммунар, - сказал Пиндар. - И чтоб я тебя больше не видел.
- Так точно, товарищ Свинья. Вас понял: отныне поддерживаем отношения через связных. А ловко вы, Иосиф Виссарионович, догадались с партийной кличкой… Сразу видно…
- Катись!
Свинья и Принц
…Наши друзья брели, следуя осторожным подсказкам местного населения.
- Как это - классику не читать? - бормотал себе под нос Гера. - Совсем, что ли?
- Помнишь легенду о Последней Свинье? - спросил его Игорь.
- Откуда?
- Ах да, вы же не проходили… Про Кали Югу-то, надеюсь, слышал?
- А то! - сказал Гера.
- Легенда о Последней Свинье входит в большое предание о Кали Юге. Это, чтоб ты знал, самая страшная ее часть. От народа, лейтенант, такие вещи скрывают… Значит, так: когда мир погрязнет в хаосе и распаде, и подлинные ценности будут преданы, и подонки окажутся на коне - вот тогда придет ее время. Ростом она будет с быка, из пасти ее будет вырываться пламя. Другие же говорят, что ростом будет до неба, а из пасти будет дуть отравленный ветер. Вытопчет она все посевы, опустошит амбары и погреба. Прошибет она городские стены. Осквернит она храм. Возляжет на базарной площади и велит себе поклоняться. Потребует она от людей тройную жертву себе - ум, честь и совесть. И отдадут ей люди ум, честь и совесть. А кто усомнится в ней, принесет ей в жертву первого сына. И будут от нее по всей земле мор и землетрясения. Испражнения ее затопят поля. Хохот ее сотрясет основы. И велит она строить вторую Вавилонскую башню. Но это не главное… Знаешь, зачем Последняя Свинья придет в мир?
- Мы это не проходили, - ответил Гера.
- Она придет, чтобы сразить Золотого Принца. Они будут долго биться, но Свинья победит. И как только погибнет Золотой Принц, время повернет вспять, и все люди погибнут в огненном смерче.
- А откуда возьмется Золотой Принц?
- Многие говорят, что это будет последнее воплощение Будды. Вообще, никто не знает таких вещей: откуда возьмутся Свинья и Принц. Карл Юнг сказал бы тебе, что они возьмутся из коллективного бессознательного, но разве это правда?
- Зато понятно, - сказал Гера.
- Христианство украло эту легенду, - продолжил Игорь, - но многое поменяло в ней. Многие дела Последней Свиньи забылись, но ей тут же приписали новые. Сама она у христиан называется сокращенно - Зверем. Иногда вместо имени называется ее статус.
- У нее есть статус?
- Конечно. Библейский статус Последней Свиньи - Антихрист. Как говорится, коротко и со вкусом.
- Неужели ты думаешь, что Пиндар…
- Брось ты, - сказал Игорь. - Пиндар - заурядный пророк Последней Свиньи. Скоро такие будут на каждом шагу: ведь Кали Юга, как ты знаешь, в самом разгаре.
Дурацкий вопрос
Напротив лужи сидела девочка Маша и яростно играла в роддом. Она волновалась: кошка Пицунда, привязанная к березе, упрямо не хотела рожать. Сначала девочка ее уговаривала, затем стала пинать.
- Рожай, тварь паршивая! - кричала она.
В ответ Пицунда дико орала. Маша заплакала:
- Ну, кошечка, ну миленькая, роди мне кого-нибудь… Хоть серого мышонка… А лучше - ежика.
Так они и плакали, навзрыд, не стесняясь, две маленькие женщины: Маша и ее кошка.
Подошли незаметно. Встали невдалеке. Боясь помешать, говорили тихо.
- Это же садизм, - сказал Гера, рассмотрев такие дела.
- Если бы! Это материнский инстинкт, - вздохнул Игорь. - Он здесь рано просыпается. К шестнадцати годам половина девчонок ходят беременные.
За их спинами на дорогу вышел старик. Поглядел по сторонам, и, ласково матернувшись, огладил клочковатую бороду.
Маша рванула из последних девичьих сил, бросив роддом и нерожденного ежика.
- Батя Иван, проклятие не насылай! - визжала она.
- На тебя не нашлю, - ответил старик. - А к тебе, майор Бондарев, - усмехнулся он, - дело есть.
Игорь, не мигая, смотрел старику в середину лба. Смотрел уверенно, по-мужски. Но он, с удивлением заметил Гера, впервые позволил себе побледнеть.
- Начнем с того, что ты вовсе не майор Бондарев.
- А кто же я? - спросил Игорь.
- Ты знаешь, кто ты. И я знаю, - батя Иван, заостряя внимание, ткнул пальцем в серое небо (проткнул с одного удара). - И я знаю, что ты знаешь о моем знании. И вот тебе мой совет: проваливай ты отсюда к ядреной фене.
- А если не провалю?
- Конец тебе придет. Заборем мы тебя на ментальном поле.
- На чем заборете? На лопатах?
- Я же сказал: на ментальном поле.
- Извини, не расслышал…
- Так ты понял? - спросил батя Иван. - Я всегда знал, что ты вернешься. Ясно дело, зачем. Так вот, майор: выкуси! Не получишь ты своего… И чтоб к вечеру убирался. Убей пару дураков местных, побезобразь малехо, если невмоготу, и проваливай.
- Я тебе провалю, - уныло сказал Игорь. - Я тебе так провалю…
Но батя Иван уже ничего не слышал: исчез за поворотом, только его и видели. Двигался он на удивление быстро и плавно, двигался - для седых лет - вызывающе.
Гера, пользуясь моментом, отвязал кошку. Пицунда, благодарно махнув хвостом, оставила их наедине.
- Что это было? - спросил он.
- Местный ведун, - вздохнул Игорь. - Они все такие. То ли гении, то ли больные, смотря на что посмотреть.
- Игорь, скажи честно: ты Бондарев?
Он флегматично протянул корочки служивого кочана.
- Читай еще раз.
- Зачем мне ксива? Ты словами ответь: майор или не майор?
- Я отвечу, - сказал Игорь, - но твой вопрос изрядно дурацкий. Представь, что я с самого начала решил выдавать себя за майора КЧН России. Я ведь и дальше буду косить под выбранный образ, так ведь? У меня нет причин раскрываться - лесной батя много трепался, но где его доказательства? Доказательств нет, и ты скорее поверишь мне, чем ему. Так что в любом случае я скажу - конечно, Бондарев, и конечно же, майор. Если ты умный парень - а ты, как ни странно, умный, - то легко видишь, что твой вопрос имеет один ответ. Кто бы я ни был, я отвечу одно и то же. А раз я отвечу одно и то же, у тебя не найдется причин мне верить… Ты задаешь вопрос, на который невозможен ответ.
- Ты хитер, - с уважением сказал Гера. - Твой ответ вызвал во мне доверие - не к твоей личности, конечно, а к твоему ответу. Это кристально честный ответ. И подсознательно я сейчас больше поверил в то, что ты майор Бондарев, чем если бы ты назвался майором Бондаревым.
- Говорю же - ты умный, - вздохнул Игорь. - И откуда ты взялся на мою голову?
В молчании они брели по грязной и мокрой дороге.
- Самое хреновое, - сказал Игорь. - Что этот старик угрожал мне сегодня ночью.
- Как?
- Во сне, разумеется, как еще? Это очень сложная техника: зайти в чей-то сон и оставить свое послание. Наши худшие прогнозы сбываются - это край невиданных мастеров.
- Чьи прогнозы?
- Аналитического отдела… Там, конечно, сплошные трутни сидят, но иногда кое-что угадывают.
- Что же делать?
- Нейтрализуем кое-кого. Старик не против, - усмехнулся Игорь. - Я хочу сказать, что активность такого плана не ведет к глубинному конфликту с реальным центром силы противника, из чего следует временный приоритет данной активности…
- Ясно, как дважды два, - сказал Гера.
Свинству - бой
Над пиндаровским пригорком светило солнце. Это казалось странно - над всей деревней серое небо, а тут почти летнее освещение. Из этого легко делались кое-какие выводы, но нашим друзьям было не до того.
- Свинству - бой! - кричал Игорь, для острастки стреляя в воздух. - Выходи, чудовище, биться будем.
- А человечеству, значит, герл? - отозвался Пиндар из-за кустов. - И что значит - биться? Богатырь, что ли, на вороном коне - пальцы веером?
- Ты, видать, образованный поросенок. Жалко тебя под хреном подавать, да придется.
- Да тебя, Илья Муромец, местный дистрофик соплею перешибет. И потреблю я тебя, Муромец, без всякого хрена.
- Не подавишься?
- Может, и подавлюсь: первый раз дерьмом закусываю.
- А мне говорили, что тебе не впервой…
- Заткни пасть, человечье рыло!
- У нас, поросячья душа, нынче свобода слова, - сказал Игорь. - Что хочу, то и говорю. А если тебе не нравится, вали в свой тоталитарный хлев.
- Ты мне поганым языком Отчизну не трожь, - сказал Пиндар. - Кому хлев, а кому и родина.
- То-то и оно, - сказал Игорь. - Как у нас говорится, ноу комманс.
- Я таких, как ты, за копейку оптовой партией закупал!
- Вовек не поверю, чтоб свинья коммерцией занималась.