- Как ты надоел! - усталым голосом перебила его Елена Владимировна и так же неожиданно, как она расправилась с моим телом, ударила Патрончика коленом в пах, одновременно с этим ухватив за ствол автомат и вырывая его из рук милиционера.
- О-о-о-ох! - майор свалился и скорчился на полу.
- Во блин! - только и смог вымолвить Рыжий и вновь без гастрологических комментариев.
Светлана попыталась завизжать, но вместо этого захрипела и закашлялась, сорвав себе голос.
- Ну! Что я вам говорил! - заорал я. - Ну что, нужно было ее освобождать, да?!
- Ты-то чего переживаешь? - как ни в чем не бывало спросила меня Елена Владимировна и, не дожидаясь ответа, повернулась к Светлане и Рыжему. - Шприц готов? Ну-ка, вколите ему! - она кивнула в сторону моего неодушевленного тела, валявшегося без сознания на полу.
Светлана и Рыжий решили, что женщине, запросто с двумя мужиками разделавшейся, а теперь еще и автоматом завладевшей, лучше не прекословить, и молча выполнили ее приказ. Накачанное реланиумом, мое неодушевленное тело, не приходя в сознание, уснуло.
- Ну-с, интересно, - обратилась ко мне Елена Владимировна, перешагнув через отлеживавшегося на полу Патрончика, - что ты собирался делать?
- Что-что?! - пробурчал я. - Известно, что - включить анимаутер, накачаться реланиумом и лечь спать…
- А зачем тебе понадобились мой муж и этот милиционер?
Я попытался подняться с пола, но соседка толкнула меня дулом в грудь и присела напротив меня на корточки.
- Сиди! - приказала она.
- Ты прекрасно знаешь, что это не твой муж, а пьяный дух Искандурова, - прошептал я. - А с милиционером мне на том свете будет спокойнее. Не оставлять же мне его здесь бодрствовать, пока я…
- Понятно, - перебила меня Елена Владимировна, - я непротив, но вот касательно моего мужа… она перешла на шепот. - Меня больше устраивает вариант…
- А меня не устраивает! - громко перебил я соседку; она опять ткнула меня дулом и выразительно стрельнула глазами в сторону Светланы и Рыжего, я перешел на шепот, - потому что, как только мы включим анимаутер и Воронков не увидит открывшегося выхода из своего тела, он запрыгнет в мое…
В этот момент очухавшийся Патрончик поднялся с пола, взял стул и начал заносить его над головой Елены Владимировны. Я хотел предупредить соседку, поскольку из нашего разговора уже понял, что она согласна меня спасти, важно только достичь консенсуса в вопросе о том, что делать с телом ее мужа - оставить его пьяному духу Искандурова или же вернуть непосредственному владельцу. Однако не успел я оповестить ее о нависшей над ней опасности, как она ни к селу, ни к городу воскликнула:
- Эй-эй-эй! Поосторожнее! У меня ушки на макушке!
Патрончик, тоже не сообразивший вовремя к чему относить восклицание Елены Владимировны, размахнулся стулом. Соседка резко подалась вперед, вплотную приблизившись ко мне, оперлась на Светкины плечи, приподняла зад и ударила нападавшего сзади майора пяткой в пах. Тот взвыл и, выронив стул себе на голову, опять свалился на пол и скорчился от боли. Светлана закашлялась, а Рыжий выдал:
- Во блин, цирк на гастролях!
- Ага, - злорадно закричал я, - я ж тебя, Патрончик, предупреждал, что у тебя билет на самое лучшее место!
- А-у-у-у! - с трагическим надрывом подпел Патрончику пьяный дух Искандурова.
- Мужик, ты будешь выпендриваться, без потомства останешься, - сочувственно произнесла Елена Владимировна. - Впрочем, у тебя, небось, уже внуки растут.
- Вам это… так… с рук… не сойдет, - прерывисто прохрипел Патрончик, - я… майор… милиции…
- А я майор ФСБ! Дальше что?! - парировала Елена Владимировна, и все мы уставились на нее с изумлением. - Готовьте следующий шприц! - приказала она Светлане. - По четыре грамма ему и ему! - она кивнула по очереди на меня и Патрончика.
- И Искандурову тоже! - закричал я.
- Нет!!! - завопил его пьяный дух, прикованный к батарее.
- Нет! - твердо произнесла Елена Владимировна.
- Послушай, послушай меня! - попросил я.
- Ну что еще?! - она обернулась и вновь опустилась на корточки напротив меня.
- Ты понимаешь, что в лучшем случае я превращусь в майора милиции, да к тому же в такого старого!
- А я не только психиатр, но еще и женщина, - шепотом пожаловалась она, - женщина, которой надоел ее муж…
- Так разведись с ним!
- А квартира?! Разведусь и дальше что?! Все равно жить под одной крышей! Или размениваться! А что я выменяю из двух комнат в коммуналке в "хрущобе"?!
- Значит, вот что! - прошептал я. - Давай заключим сделку! Я тебе идею, как утрясти семейные проблемы, а заодно и семейный бюджет пополнить, а ты отправишь Искандурова…
- Какую идею?! - скептически скривила губки соседка.
- Очень простую! Наклонись поближе, я расскажу.
- Только без глупостей, - предупредила соседка, наклоняясь ко мне.
Я изложил ей шепотом свой план.
- Хм, - Елена Владимировна внимательно посмотрела на меня. - Странно, как это нам раньше не приходило в голову…
- Старая закалка, "совковое" воспитание, мысли в эту сторону не работают, - объяснил я.
- Можно подумать, что у тебя было воспитание другое?! - спросила она с сарказмом.
- Я в армии служил, там свободная торговля давно процветает, - пояснил я.
- Родину, гады, продаете! - ухмыльнулась соседка.
- Так уж на Руси издавна повелось, - развел я руками. - Что стерегу, то и продаю. Ну, так что - насчет бизнеса? Чур, мне треть от прибыли! За идею. И оргчасть, пожалуй, возьму на себя!
- А оставшиеся две трети?
- Тебе и твоему мужу…
- Ну, это мы посмотрим. А в целом, я согласна, - она подняла стул и трижды взмахнула им.
Она оглушила пьяный дух Искандурова, затем Патрончика и последнее, что я запомнил, это, как стул сломался об мою, вернее, Светкину, голову.
Глава 5
Стояло нездешнее лето. Все под тем же синим солнцем все так же надоедливо шепелявили листвой причудливые иссиза-голубые деревья, вновь заострившаяся трава ранила ноги, а густой кустарник норовил хлестнуть по лицу упругими ветками, обросшими молодыми колючками.
- Ну, наконец-то! - с облегчением воскликнула Света, спешащая мне навстречу через свою пустыню.
А в воздухе парили перья и пух, как в сорокалетие Чанчжоэ.
Я вновь подивился тому, как необычно совмещались чужеродные пространства. Вот Света подбежала вплотную ко мне, но я оставался в своих джунглях, а она в своей пустыне, что не помешало ей обнять меня. А эти пух и перья! Сперва, по привычке из прежней жизни, я пытался отмахиваться от них. Но это оказалось бесполезно, потому что они пролетали сквозь мою руку, не причиняя мне никакого беспокойства. Точно так же Светлана спокойно проходила сквозь кустарник и деревья, которыми заросли мои дебри. И вот что интересно. Если бы я захотел приобнять какую-нибудь фрекен бок из числа Светкиных маркитанток, у меня бы ничего не вышло, поскольку моя рука проплыла б сквозь ее тело, как сквозь облачко. Но с другой стороны сама эта фрекен бок запросто разъезжала верхом на моем осле.
- Ну-с, Искандуров с Патрончиком здесь? - спросил я; этот вопрос меня беспокоил больше всего.
- Здесь-здесь, - успокоила меня девушка и добавила. - Причем, у кого-то из них рыло в пуху.
- Ну не иначе, как у Патрончика, - предположил я и оказался прав.
Невдалеке, утопая в пуху и перьях, окруженный толстыми одалисками с козьими ножками и рожками, лежал майор. Две женщины, прильнув к нему с двух сторон, старательно вылизывали его физиономию, заросшую суточной щетиной. Еще две толстушки, расположившись валетом к тем двум, занимались ляжками Патрончика. Но больше всех повезло рыжей бабище, которая, оттеснив своих подружек, оседлала мужское достоинство майора и устроила верхом на его коньке бешеную скачку, сопровождая ее оргазмическими воплями. Не менее полусотни обнаженных одалисок толпились рядом, ожидая своей очереди. И поскольку то дело, с которым они пришли к майору милиции, не терпело отлагательств, некоторые из них предавались пагубной страсти друг с другом. Сам же Патрончик конвульсивно извивался под рыжей бесстыдницей и радостно вскрикивал:
- Да! Да! Так я и знал! Так я и знал!
Бедняга, он думал, что попал в рай.
Тем временем я заметил, что в воздухе кружат уже не только перья и пух, но и клочья шерсти и чешуи. Где-то за спинами похотливых одалисок происходила грандиозная битва; это полтергейст Воронков выяснял отношения с пьяным духом Искандурова. Шипели Гошины змеи, а косматые исполины его соперника неуклюже давили болотных гадов. И ведь было из-за чего драться! Один мстил за то, что его со свету сжили, другой негодовал из-за того, что сжитый им со свету сосед не только занял его тело, но еще и телом жены овладеть хотел. Я приподнялся на цыпочки, мне хотелось рассмотреть Искандурова, которого я видел лишь в облике Воронкова, но не смог, потому что неожиданно меня одернула за руку Света.
- Что это?! - спросила она, глядя куда-то через мое плечо.
- В чем дело? - я обернулся посмотреть, что так взволновало девушку, но не увидел ничего, кроме мутного густого тумана, спустившегося на мои лесные угодья и ползшего в нашу сторону.
Мои зверушки и Светкины маркитантки с любопытством следили за приближающейся кисеей. Тем временем женский визг и сладострастное рычание Патрончика слились в заключительном аккорде, рыжая бабища, обессилев, перекатилась через свою товарку, лобызавшую ляжку майора, естество которого, на мгновение размякнув, вновь затвердело и выпрямилось, и даже на несколько секунд загорелось зеленым огнем, оповестив о том, что участковый готов к приему очередной посетительницы. Самые же крайние одалиски, видимо, опостылев друг другу и не чая дождаться той минуты, когда Патрончик примет участие в их судьбе, пытались соблазнить искандуристых космачей, отвлекая их от сражения с Гошиными змеями.
- Да что ж это такое-то? - вновь спросила Света. - Это явно ты что-то набедокурил…
- Почему я?
- Ну конечно, - убежденно ответила девушка. - Это твои новые грехи пали туманом на нас.
- Я не виноват! - возмутился я. - Это все из-за твоего тела. Если бы не оно, мне б не пришлось ни в кого стрелять и брать заложников. И вообще, нужно спросить у твоего дружка, почему это за твою плоть моя душа должна корчиться в адских муках?!
- А кто ж еще, по-твоему, за это отвечать должен?! - вспыхнула девушка. - Или тебе мало того, что ты мне все ребра переломал?! И потом - что значит - у "твоего дружка"?!
- У Люцифера, значит, - огрызнулся я. - Где он, кстати?
- Занят, пошел Харона встречать, - произнесла Света.
- Кого? - переспросил я.
- Харона, - повторила девушка. - С недавно умершими. В ад попадают, знаешь ли, разными путями.
- Ладно, не умничай. А за сломанные ребра уж не взыщи…
- Ой, что это?! - перебила меня Света.
- Что?
- Ты посмотри, что там происходит.
Я вгляделся в приближавшуюся муть и обнаружил странное явление. Деревья и кустарник, настигнутые кисеей, не скрывались, а растворялись в ней, превращаясь в иссиза-голубое облачко, которое расползалось и смешивалось со всем этим маревом, будто этот туман являл собой состояние паров не воды, а сильнодействующей кислоты.
- А этот мент все резвится, - заметила Света.
Я обернулся и увидел Патрончика, который с выражением счастливого идиота на лице гонялся за хорошенькой одалиской, решившей как следует раздразнить майора, прежде чем испытать его орудие в действии.
Вдруг раздались душераздирающие вопли и стоны. Светкина фрекен бок верхом на моем осле подъехала вплотную к наползавшему туману, и глупое животное из любопытства сунуло свой нос в мутное марево. И в то же мгновение половина ослиной морды растаяла, шокированное животное, взвыв от боли, сбросило на землю наездницу, которая упала так, что ее правая нога оказалась в плену непонятного тумана. Она истошно вскрикнула и поползла прочь, волоча за собой окровавленный обрубок.
- Мамочка родная! - завизжала Света от ужаса.
- Да это ж форменное безобразие! - возмутился я. - Эта пакость истребляет уже искупленные грехи! Безобразие! Об этом ни в одной религии не было сказ…
Договорить я не успел, потому что меня перебили самым беспардонным образом. Хорошенькая одалиска пробежала сквозь меня, и едва я успел разинуть рот от изумления, наблюдая роскошное женское тело, выделившееся прямо из меня и поскакавшее прочь на козьих ножках, как был повален на землю гнавшимся за нею Патрончиком. Впрочем, он был не настолько обуреваем похотью, чтобы не задержаться на мгновение, дабы извиниться и помочь мне встать.
- Ах, экскьюзмер, пердон битте! - учтивой скороговоркой проговорил он.
- Я тебе сейчас покажу экскьюзмер, пердун битый! - выругался я, поднимаясь с земли.
- Кстати! - радостно воскликнул Патрончик, заметив Свету. - Я тебе так благодарен! Так благодарен!
- Да тебе не меня, а его благодарить надо, - девушка кивнула в мою сторону.
- А кто это такой?! - вскинул брови Патрончик.
- Я тот самый майор Камицкий, который расхаживал в ее теле и которого ты, ментовская рожа, хотел упечь в кутузку как малолетнюю проститутку и преступницу!
- Ну, как бы там ни было, а я ничуть не жалею, что умер! Знал бы - мог бы и раньше! - весело прокричал он уже на бегу.
- Да ну его на фиг, - высказалась Света и побежала вслед за своими тетками, спешившими на помощь к изуродованной подруге.
А я помчался следом за своими зверушками ловить метавшегося по лесу осла с кровавым месивом вместо морды.
А на болоте брани продолжалась битва полтергейста Воронкова с пьяным духом Искандурова. Шипение непобежденных змеев перемежалось боевыми кличами не желавших сдаваться космачей, оказавшихся в невыгодном положении, поскольку по вине полководца были настигнуты врагом, находясь в легком подпитии. Что ж касается самого Искандурова, то он оказался широкоскулым черноволосым мужиком лет сорока, среднего роста с внушительным пузом.
Я продвигался сквозь колючие заросли вслед за ослом, ориентируясь по оставленным им кровавым следам. Обезумевшее от боли животное носилось по лесу без всякой цели. Его следы вывели нас к тому месту, где мы только что расстались со Светой. Тут я стал свидетелем забавной сцены. Патрончик, отмахиваясь от докучавших лично ему куриных перьев, на полусогнутых ногах приближался к хорошенькой одалиске, которая стояла, прижавшись спиной к дереву в непосредственной близости от клубившегося тумана.
- Попалась, голубушка! - ласково приговаривал майор.
- Хи-хи, - кокетничала с ним одалиска.
Еще один шаг - и она оказалась бы в объятиях Патрончика. Но мутный туман опередил майора. Мерзкое марево обволокло девицу, она вскрикнула и растворилась вместе с деревом, и не осталось от нее ни козьих ножек, ни рожек. Удивленный Патрончик выпрямился, в недоумении пожал плечами, но сокрушаться не стал, а, быстренько оглядевшись, поймал за руку первую попавшуюся одалиску, повалил ее в сугроб пуха и перьев и занялся с нею тем делом, которым, судя по всему, был озабочен всю свою сознательную жизнь.
"Что же это такое?" - думал я. Но размышлять было некогда. Из чащи с другой стороны послышался ослиный рев, и я снова отправился на поимку животного. На этот раз в погоне за ним мы прошли сквозь болото брани, обогнули сатанинский розовый луг и сверкавшие неподалеку от него четыре колодца. И тогда я увидел, что и с этой стороны к нам подбирался точно такой же гнусный туман, а раненый осел со всей прытью мчался навстречу этому мареву.
- Стой! Стой! - в ужасе закричал я.
Животное остановилось в нескольких шагах от клубившихся паров и обернулось. Я разглядел его печальные глаза, из которых скатывались огромные слезы и стекали в страшную рану.
- Стой! - повторил я и со всех ног бросился к нему.
Осел продолжал смотреть на меня, он больше не ревел, его слезы беззвучно катились по чешуйчатым щекам.
- Не бросай нас, мы поможем тебе! - выкрикнул я на бегу.
В ответ осел жалобно застонал и отвернулся.
- Стой! Не надо! - заорал я, видя, что животное готовится к прыжку.
- Держите, держите его! - вопили сопровождавшие меня зверушки.
Но было поздно, осел резко выпрямил ноги и совершил роковой прыжок. Через мгновение он растаял в тумане, покончив со своими муками.
- Нет! - в ужасе упал я в траву и зажмурился.
Не знаю, почему я так переживал гибель чешуйчатого ослика. Впрочем, провалялся на земле я недолго, потому что боялся подвергнуться той же участи, что и несчастное животное. Я поднялся с земли и посмотрел на светящиеся колодцы. Я хотел было поддаться соблазну кинуться в свой, махнув рукой на все, что происходило вокруг, но потом решил, что, бросив на произвол судьбы души Светы, Патрончика и Воронкова, я совершу такой страшный грех, за который потом даже не в тумане, а в чем-нибудь похлеще вариться буду. И я отправился восвояси.
Еще издали я заметил, что Света плакала в окружении своих маркитанток, а вокруг них сквозь перьевые вихри с выражением мучительного страдания на лице и со своим дубьем наперевес носился Патрончик, при приближении которого одалиски с похабным хохотом разбегались в разные стороны.
- Она бросилась в туман? - спросил я, подойдя к девушке.
- Тебе уже рассказали? - всхлипнула она.
- Нет, но мой ослик поступил так же.
Девушка обняла меня и прижалась к моей щеке своею мокрой горячей щекой.
- А что с Патрончиком? - спросил я, наблюдая, как майор, отчаявшись поиметь очередную одалиску, бросался на Светкиных тетушек и проваливался сквозь них, взметая в воздух тучи перьев и пуха.
- Аау! - взвывал он каждый раз, ударяясь своим внушительным органом об землю.
- Он очень хочет, а эти рогатые стервы больше не дают ему, - ответила на мой вопрос Света.
- Как бы там ни было, а нам пора возвращаться, - сказал я.
- Я не хочу, - тихо молвила девушка.
- Здрасьте-приехали! - воскликнул я.
- Что меня ждет там? Искалеченное тело да еще тюрьма за твои подвиги.
- Откуда ты знаешь про мои подвиги?
- Люцифер дал нам посмотреть через блюдечко с яблоком.
- А саксофоном кто махал? - спросил я.
- Фаготом, - поправила девушка. - Тот мужик, Гоша. Люцифер разрешает ему это проделывать в качестве компенсации за то, что тот раньше срока здесь оказался.
- Тьфу ты, черт, придурок! - чертыхнулся я. - Да если б он меня не огрел, когда я его Леночку за задницу лапал, то все бы и обошлось по-хорошему.
- А ты б не лапал!
- Ну ладно. И все-таки, хочешь ты того или не хочешь, но нам пора возвращаться. Ребра твои срастутся, и от остального как-нибудь отвертимся. Я дам все необходимые показания.
- Да кто ж тебе поверит?! - невесело рассмеялась Света.