Она отворила и увидела перед собой девочку не старше двенадцати с закрытым лицом, которая против обыкновения была еще закутана в накидку. Удивленная Сакина спросила, что ей нужно. Однако та проскользнула в комнату Касема.
- Добрый вечер, дядя!
Она открыла круглое смуглое с правильными чертами лицо.
- Добро пожаловать. Садись, - поздоровался, недоумевая, Касем.
Присаживаясь на край, девочка сказала:
- Меня зовут Бадрия. Меня послал к тебе брат Садек.
- Садек?! - Касем был озадачен.
- Да.
Он сел поближе, нетерпеливо посмотрел на нее.
- Зачем же он так рискует?
Она посерьезнела, отчего лицо ее стало только красивее, и ответила:
- Но в покрывале меня никто не узнает.
Он заметил, что, судя по фигуре, она намного старше, и кивнул, соглашаясь. Она стала еще серьезней:
- Он говорит, чтобы ты немедленно покинул квартал. Лахита, Гулта, Хагаг и Саварис договорились сегодня ночью убить тебя.
Он нахмурился, а Сакина вскрикнула.
- Как он узнал об этом?
- Ему Яхья сказал.
- А как узнал об этом Яхья?
- Какой-то пьяный болтал в винной лавке, а друг Яхьи слышал. Так говорит брат.
Он молча смотрел на нее, пока она не встала и не принялась снова закутываться в покрывало. Касем поднялся:
- Спасибо тебе, Бадрия. Будь осторожна. Передай от меня привет брату. Иди с миром.
Она закрыла лицо и спросила:
- Что ему передать?
- Скажи, что еще до утра мы встретимся.
Она коснулась его руки и вышла.
83
Сакина побледнела. В глазах ее отразился ужас.
- Немедленно уходим! - выкрикнула она и вскочила.
- Запеленай Ихсан, спрячь ее под накидкой и иди, как будто по делам. Потом сверни на кладбище к могиле покойной и жди меня там.
- А вы, господин?
- Уйду, как только получится.
Растерянность и страх оставались в ее глазах.
- До условленного места вас проводит Хасан, - успокоил он ее.
Она собралась в считанные минуты. Касем несколько раз поцеловал дочку.
- Прощай, вечная улица! - уже в дверях проговорила Сакина.
Сквозь деревянную решетку Касем смотрел на дорогу, наблюдая, как служанка удаляется в сторону аль-Гамалии. Сердце его билось при виде драгоценной ноши у нее на руках. Сакина скрылась за поворотом. Он обвел взглядом улицу и заметил пособников надсмотрщиков. Часть из них сидела в кофейне Дунгуля, а часть слонялась туда-сюда, черты их растворялись в надвигающейся темноте. Все говорило о том, что они к чему-то готовятся. Может, они караулят его, выжидая, когда он выйдет на свою вечернюю прогулку, секрет которой они разгадали? Или нападут на его дом на исходе ночи? Пока они разбрелись по кварталу, чтобы не привлекать внимания. Расползлись в темноте, как жуки. От них так и несет преступлением! Может, его ждет судьба Габаля или участь Рифаа? То же в одну из непроглядных ночей переживал и сам Рифаа. Он прятался в доме, сердце его переполняли самые добрые намерения, а внизу уже раздавались тяжелые шаги тех, кто жаждал крови. Когда же прекратится кровопролитие, несчастная улица? Касем ходил из угла в угол, пока в дверь не постучали и он не услышал голос Хасана, зовущий его. Он увидел тревогу в глазах этого богатыря.
- В квартале какое-то движение… Это подозрительно, - сказал Хасан.
Как будто не обращая внимания на его слова, Касем спросил:
- А дядя уже вернулся?
- Нет. Говорю же тебе, в квартале происходит что-то странное. Посмотри в окно!
- Я уже заметил то, что тебя взволновало. Я знаю. Садек успел предупредить меня. Он послал ко мне свою младшую сестру. Если его опасения верны, то надсмотрщики попытаются убить меня сегодня ночью. Сакина с Ихсан уже ушла и ждет тебя на кладбище у могилы Камар. Отведи их в надежное место к братьям.
- А ты?
- Я тоже скоро уйду и догоню вас.
- Я тебя одного не оставлю! - решительно заявил Хасан.
Но Касем потребовал:
- Делай, что говорю, и не сомневайся. Я уйду из квартала по-хитрому, не ввязываясь в драку. Если придется драться, твоя сила нас не спасет. Но если ты уйдешь, моя дочь будет в безопасности. Ведь только так ты успеешь расставить людей на дороге от аль-Гамалии до аль-Мукаттама, чтобы в случае опасности, они пришли мне на помощь.
Хасан подчинился его воле. Он крепко пожал ему руку:
- Ты разумнее нас. Вижу, ты все продумал и подготовил.
Касем ответил ему спокойной улыбкой, но Хасан ушел мрачный. Прошло совсем немного времени, и к Касему явился запыхавшийся Закария, сообщивший, что у него новость от старца Яхьи.
- Мне уже передали эту новость от Садека, - не дал ему договорить Касем.
Но Закария был сильно взволнован:
- Я только сейчас узнал об этом, навестив его. И испугался: вдруг сообщение до тебя не дошло?
Касем пригласил его сесть и сказал извиняющимся тоном:
- Прости за все неприятности, что я тебе доставил!
- Я уже давно ожидал этого. Я заметил, что Саварис переменился к нам, но обманывал себя. А сегодня я увидел этих шайтанов, расползающихся как саранча. Бежать одному тебе будет трудно.
Но Касем был настроен решительно.
- Попробую. Если мне не удастся, им все равно не справиться с теми, кто уже на аль-Мукаттаме.
- Все это ничто по сравнению с ценой твоей жизни и жизни твоего ребенка! - с раздражением выпалил Закария.
- Мне жаль, что ты не оказался в первых рядах моих сторонников! - упрекнул его Касем.
Будто не расслышав этих слов, Закария продолжил:
- Пойдем со мной к Саварису и поторгуемся с ним. Пообещаем ему все, что он попросит.
Касем усмехнулся словам дяди, оставив его предложение без ответа. Закария отвернулся к окну и уставился на дорогу. Она казалась черной, и от нее веяло страхом. Он обернулся только на слова Касема:
- Почему они выбрали именно эту ночь?
- Позавчера какой-то человек из рода Габаль во всеуслышание заявил, что ты хочешь добра для всех. То же, говорят, рассказывал один из мужчин рода Рифаа. Это, наверное, и заставило их спешить.
Лицо Касема просияло.
- Видишь, дядя, я стал врагом управляющего и надсмотрщиков, но другом нашей улицы. Значит, скоро все узнают.
- А ты подумал, что тебя ждет?
- Я расскажу тебе свой план. Побегу через крыши до твоего дома, оставив здесь светильник горящим, чтобы ввести их в заблуждение.
- Тебя могут увидеть.
- Я не выйду, пока крыши не опустеют.
- А если они нападут на твой дом раньше?
- Этого не случится, пока квартал не спит.
- Но, может, им все равно?
Касем улыбнулся:
- Тогда я умру. Каждому приходит срок.
Закария поднял глаза с мольбой, но увидел только твердую спокойную улыбку, в которой словно отразилась сама решительность.
- Они могут обыскать мой дом, - в отчаянии проговорил он.
- К счастью, они не знают, что мы догадываемся об их заговоре. Даст Бог, я убегу раньше.
Они обменялись долгим взглядом, который был красноречивее слов, и обнялись. Оставшись один, Касем поборол в себе эмоции, подошел к окну и посмотрел на дорогу. Квартал выглядел обычно. Ребятня возилась в свете фонарей ручных тележек, в кофейне бурлила жизнь. На крышах сидели болтающие женщины. Брань и непристойности заглушал кашель курильщиков. Послышались звуки ребаба. На пороге кофейни восседал Саварис, в углах притаились посланники смерти. Воры из воров! Предатели человечества! С тех пор как Идрис разразился злобным смехом, в ваши жилы из поколения в поколение перетекает кровь преступника, из-за вас улица погружается во мрак. Неужели птице не выпорхнуть из клетки? Время тянулось медленно, но оно приближало конец этой ночи. На крышах стало тихо, с улиц исчезли ручные тележки и мальчишки, кофейни опустели. Лишь время от времени доносился шум возвращающихся. Из аль-Гамалии спешили домой пьяные, выкрикивающие что-то бессвязное. Уголь в жаровнях остыл. Во тьме притаились только несущие смерть. "Пора!" - подумал Касем. Он быстро подошел к лестнице и взобрался по ней на крышу, добежал до стены соседнего дома, перепрыгнул и хотел было спуститься, но ему преградили путь. "Стой!" - окликнули его. Касем понял, что на крыше их полно и он окружен. Все было предрешено. Он развернулся, чтобы бежать назад, но кто-то подскочил к нему и схватил крепкими руками. Он собрал силы, появившиеся от страха, ударил человека в живот и освободился от его хватки. Еще раз ударил его ногой в живот, тот, захрипев, упал и больше не вставал. То ли с третьей, то ли с четвертой крыши послышался сдавленный кашель. Касем напрягся и решил вернуться на крышу своего дома. Он остановился у лестницы и прислушался. Раздавались шаги поднимающихся. Они столпились у двери его жилища, с силой навалились на нее, и та распахнулась, чуть не слетев с петель. Вломились внутрь. Не теряя ни секунды, Касем быстро спустился и выбежал во двор. За воротами он увидел тень и набросился на человека, вцепившись ему в горло. Потом ударил его головой, ногой в живот, толкнул, и тот упал без движения. Сердце его бешено билось. Он бросился в сторону аль-Гамалии. Теперь им ясно, что в доме никого нет. Часть из них, наверное, поднялась на крышу к лежащему там сообщнику, остальные наверняка бросились за ним в погоню. Не останавливаясь, он пробежал мимо дома дяди, достиг конца улицы и пустился во весь опор. В начале аль-Гамалии кто-то выскочил ему наперерез и громко крикнул, чтобы услышали остальные: "Стой, сукин сын!". Он махнул дубинкой, рассчитывая, что Касем не успеет увернуться, но из-за угла вдруг мелькнула тень. От удара по голове нападавший упал.
- Бежим быстрее! - сказал Касему спаситель.
Касем и Хасан бежали в темноте, не глядя под ноги.
84
В начале квартала аль-Ватавит к ним присоединился Садек, а в конце квартала их поджидали Аграма, Абу Фисада и Хамруш. Они запрыгнули в повозку, и от удара кнутом лошадь тронулась с места. Они ехали быстро, несмотря на темноту и ночную тишину, в которой раздавался скрип колес. Они с тревогой оглядывались назад. Чтобы успокоиться, Садек сказал:
- Они побегут к Баб-аль-Наср, подумают, что ты прячешься на кладбище.
- Но они же знают, что вас на кладбище нет, - с сомнением ответил Касем.
Повозка неслась на большой скорости, и это придавало уверенности, что опасность осталась позади.
- Вы подготовили все как нельзя лучше, - снова уверенно заговорил Касем. - Спасибо тебе, Садек. Если бы не твое предупреждение, меня уже не было бы в живых.
Садек молча пожал ему руку. В свете звезд повозка приближалась к рынку аль-Мукаттам. Вокруг было темно и пустынно, только от фонаря на хижине Яхьи струился свет. Они предусмотрительно остановились посреди площади, сошли с повозки и направились к Яхье. Не успели они подойти к жилищу, как раздался голос старца, спрашивающий, кто пришел. Услышав ответ Касема, Яхья громко произнес хвалу Господу, и они горячо обнялись.
- Я обязан тебе жизнью, - сказал Касем.
Старик рассмеялся:
- Всего лишь совпадение! Но так совпало, чтобы спасти жизнь достойнейшего человека. Поспешите в горы! Там лучшее для вас убежище.
Касем пожал Яхье руку и в свете фонаря посмотрел ему в лицо с признательностью и симпатией.
- Вот сегодня ты как Рифаа и Габаль, - сказал старик. - Когда ты одержишь победу, я вернусь в квартал.
Они удалялись от хижины на восток, уходя вглубь пустыни в сторону горы. Указывая дорогу, впереди всех шагал Садек. Смешанные краски на горизонте предвещали близкий рассвет. Воздух был влажным от росы. Вдалеке прокукарекал петух - это был крик нарождающегося дня. Достигнув подножия, они обогнули гору с южной стороны и наткнулись на узкую тропу, которая поднималась к их новому дому на вершине. Они двигались гуськом вслед за Садеком.
- Мы построили тебе дом в самом центре между нашими жилищами, - сказал Садек Касему. - Сейчас там спит Ихсан.
- Дома мы соорудили из жести и мешковины, - добавил Аграма.
- Они ненамного хуже наших лачуг в квартале, - заметил в шутку Хасан.
- Главное, там не будет ни управляющего, ни надсмотрщиков! - отозвался Касем.
До них донеслись голоса, и Садек сказал:
- Наш новый квартал не спит, ожидая тебя.
Подняв головы, они увидели первую полоску зари.
- Ау! - прокричал Садек во весь голос. Из домов высунулись головы мужчин и женщин. Раздались приветствия и радостные возгласы. Кто-то запел: "Пташка крылышками машет".
Касема охватил восторг, и он с гордостью произнес:
- Как их много!
- Новый квартал в горах! - довольно произнес Садек. - Людей здесь с каждым днем становится все больше. По совету Яхьи все покидающие улицу присоединяются к нам.
- Вот только, чтобы не столкнуться ни с кем с улицы, нам приходится искать заработок в самых отдаленных местах, - заметил Хамруш.
Поднявшегося на гору Касема мужчины встречали объятиями, женщины пожимали руку, кругом его приветствовали и радовались. Среди встречающих была и Сакина, которая сообщила, что Ихсан спит в хижине, отведенной под их дом. Все двинулись к новому кварталу, где дома были выстроены в форме квадрата. Люди веселились и пели. На горизонте забрезжил свет, разлившись по небу озером белых роз.
- Добро пожаловать нашему надсмотрщику Касему! - крикнул какой-то мужчина.
Касем переменился в лице, и гневно ответил:
- Да будут прокляты все надсмотрщики! Там, где они появляются, нет ни мира, ни спокойствия.
Люди обернулись на его слова, и он продолжил:
- Мы возьмемся за оружие, как это сделал Габаль, но только ради милосердия, которое проповедовал Рифаа. Доходы имения используем для общего блага, как мечтал об этом Адхам. Вот в чем наше предназначение, а не в том, чтобы становиться надсмотрщиками.
Хасан мягко подтолкнул Касема к хижине и обратился ко всем:
- Он всю ночь не спал. Имеет право на отдых.
Касем прилег на циновку рядом с дочкой, тотчас провалился в сон и очнулся после полудня усталым, с тяжелой головой. Сакина принесла Ихсан и положила ему девочку на колени. Касем стал нежно целовать ее. Подавая Касему кувшин с водой, Сакина сказала:
- Эту воду носят нам с той самой колонки, куда ходила жена Габаля.
Касем улыбнулся. Ему нравилось все, что напоминало о Габале и Рифаа. Он окинул взглядом свое новое жилище и, отметив, что кроме мешковины в нем ничего не было, еще сильнее прижал Ихсан к груди. Он встал, передал дочку Сакине и вышел к ожидавшим его Садеку и Хасану. Пожелав друг другу доброго утра, они присели, и Касем сел между ними. Он оглядел квартал, но увидел только женщин с детьми.
- Мужчины ушли на заработки, - объяснил Садек. - Мы задержались, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
Его глаза пробежали по женщинам, занятым готовкой и стиркой, и резвящейся повсюду детворе.
- Думаешь, они довольны жизнью? - спросил Касем.
- Они мечтают получить права на имение и жить в таком же богатстве, как Амина-ханум, жена управляющего.
Касем широко улыбнулся, перевел взгляд с одного своего собеседника на другого и спросил:
- У вас созрел план? Каков наш следующий шаг?
Хасан с гордостью вздернул голову и расправил широкие плечи.
- Мы твердо знаем, чего хотим!
- И как это сделать?
- Нападем на них внезапно.
Садек не согласился:
- Давайте подождем, пока большая часть улицы не перейдет на нашу сторону, и тогда уж нападем. Так мы будем уверены в победе, с одной стороны, а с другой - избежим жертв.
- Верно! - подтвердил Касем, и черты его лица разгладились.
Они успокоились и замечтались, как вдруг кто-то робко произнес:
- Еда.
Касем поднял глаза и увидел перед собой Бадрию, которая принесла тарелку бобов и лепешки. Она подошла к нему, глаза ее сверкали, и, не сдержавшись, он улыбнулся.
- Приветствую мою спасительницу! - сказал ей Касем.
Она поставила перед ним тарелку, ответив:
- Да продлит Бог твои годы! - и ушла в хижину Садека, стоявшую рядом.
На душе у Касема потеплело, и он с аппетитом принялся за еду.
- У меня осталась немалая сумма денег, - сказал Касем за трапезой. - Они нам еще пригодятся, если что случится.
Немного помолчав, он добавил:
- Мы должны привлекать всех жителей нашей улицы, в ком чувствуем готовность присоединиться к нам. Как много среди них обиженных, желающих нам победы, которых останавливает только страх!
Хасан и Садек направились туда, где их уже ждали остальные, и Касем остался один. Он встал, чтобы оглядеться на новом месте: прошел среди играющих детей, которые не обратили на него внимания, женщины же приветствовали его улыбками. Вдруг его взгляд остановился на древней старухе с седой головой, мутными глазами и трясущимся подбородком. Касем подошел к ней поздороваться, и она ответила ему так же приветливо.
- Кто ты? - спросил он ее.
Голосом, похожим на шелест сухих листьев, она ответила:
- Я мать Хамруша.
- Здоровья тебе, матушка. Нелегко тебе было покинуть нашу улицу?
- Мне лучше всего там, где мой сын. - Потом, будто припомнив что-то, добавила: - И подальше от надсмотрщиков.
Улыбка Касема ободрила ее, и она сказала:
- В молодости я видела Рифаа!
- Правда?! - заинтересовался он.
- Клянусь! Он был добр и прекрасен. Но я и представить не могла, что его именем назовут квартал и будут слагать о нем песни.
- Ты не стала его последовательницей, как другие? - продолжил расспрашивать Касем.
- Нет. Тогда на этой улице никому не было до нас дела. Да мы и сами не знали, кто мы такие. Если б не ты, никто и не вспомнил бы о бродягах.
Он отстраненно смотрел на нее и думал, продолжая улыбаться: что же сегодня происходит с нашим дедом?
Старуха молилась за Касема, пока он не скрылся из виду…
Он остановился на краю обрыва, обвел взглядом пустыню, лежащую внизу, и вгляделся в горизонт: купола и крыши были разными, но будто принадлежали кому-то одному. Про себя он сказал: все это должно стать единым целым. С высоты все выглядело таким маленьким! Какими ничтожными казались и управляющий Рефаат, и главный надсмотрщик Лахита! Отсюда не видно разницы между Рефаатом и его дядей Закарией. Трудно с этого места отыскать эту беспокойную улицу. Если бы не дом владельца имения, который виден отовсюду, ее и не разглядеть. Дом нашего деда с огромной стеной и высокими деревьями. Но сам он уже стар и, как солнце, клонящееся к закату, не вселяет почтенного страха, как прежде. Где ты? Что с тобой? Почему не выходишь? Словно ты уже перестал быть самим собой. Те, кто извратил твои заветы, живут рядом с твоим домом. А эти женщины и дети, вынужденные уйти в горы, разве их судьба не трогает твое сердце? Ты снова станешь могущественным, когда будут исполнены условия твоего завещания и при этом не прольется ни одной капли крови. Это будет подобно восходу солнца. Без тебя у нас не было бы ни родителя, ни улицы, ни имения, не было бы и надежды.
Он очнулся от приятного голоса:
- Кофе, уважаемый Касем!
Обернувшись, Касем увидел Бадрию, протягивающую ему чашку.
Он взял кофе:
- Зачем ты утруждаешь себя?!
- Я рада услужить вам, господин.
Он вспомнил Камар и стал медленно пить кофе. Между глотками их глаза встретились, и они улыбнулись друг другу. Каким же вкусным кажется кофе на краю обрыва над пустыней!
- Сколько тебе лет, Бадрия?