- В покое?! Буду стоять, где вздумается!
Хумам молча смотрел на Большой Дом. Сердце его забилось так, что ему казалось, будто его удары отдаются гулким эхом на аль-Мукаттаме.
- Ступай с Богом к своему деду, Хумам! - решительно сказал отец.
- А я? Разве я не твой сын? - грубо спросил повернувшийся к нему Кадри.
- Не надо быть таким, как Идрис, Кадри. Конечно, ты мой сын. За что упрекаешь меня? Не мне же решать!
- Однако в твоих силах пресечь предпочтение одного брата другому, - возразил Идрис.
- Тебя это не касается! - бросил ему Адхам и обратился к Хумаму - Нужно идти. Следующей будет очередь Кадри. Я уверен.
Собравшись уходить, Идрис высказал Адхаму:
- Ты такой же несправедливый отец, как твой! Несчастный Кадри! За что он наказан? Воистину проклятье в этой семье обрушивается в первую очередь на самых достойных. Да пропади пропадом эта ненормальная семья!
Он ушел, и темнота поглотила его.
- Ты несправедлив ко мне, отец! - выпалил Кадри.
- Не повторяй его слов! Не надо, Кадри! Хумам, иди!
Хумам колебался:
- Лучше бы брат пошел со мной.
- Он последует за тобой.
- Какая несправедливость! - вскрикнул Кадри от обиды. - Почему его предпочли мне? Дед не знает его так же, как и меня. Почему он выбрал его?
Адхам подтолкнул Хумама:
- Ступай!
Хумам собрался.
- Да хранит тебя Бог! - прошептала Умайма.
Со слезами она обняла Кадри, но он вдруг вырвался и пошел следом за братом.
- Вернись, Кадри! - прокричал ему Адхам. - Не следует ставить свое будущее под удар!
- Никакая сила не сможет меня остановить! - гневно ответил Кадри.
Умайма зарыдала во весь голос, дети в доме отозвались плачем. Ускорив шаг, Кадри нагнал брата. В отдалении он заметил в темноте тень Идриса, ведущего за руку Хинд. Когда они достигли Большого Дома, Идрис толкнул Кадри так, чтобы тот оказался слева от Хумама, а Хинд справа, и удалился, выкрикнув:
- Карим! Открывай! К деду пришли внуки.
Ворота открылись, и в них появился Карим с фонарем в руке.
- Прошу господина Хумама войти! - вежливо обратился он.
- Это его брат Кадри, - прокричал Идрис. - А это Хинд, как две капли воды похожая на мою скончавшуюся в горе мать.
Карим так же вежливо ответил:
- Вы знаете, господин Идрис, в дом попадет только тот, кому разрешили, - и он указал на Хумама.
Тот вошел. Кадри проскользнул за ним, таща за руку Хинд. Неожиданно со стороны сада строгий голос, который Идрис тотчас узнал, произнес:
- Вы двое! Вон отсюда! Бесстыжие!
Их так и пригвоздило к месту. Ворота захлопнулись. Идрис набросился на Кадри и Хинд, схватив их за плечи:
- Что он имел в виду?!
Хинд запищала от боли. Кадри вывернулся и убрал руку Идриса с ее плеча. Освободившись, девушка бросилась наутек. Идрис медленно отступил назад, развернулся и ударил Кадри в лицо. Парень выдержал его тяжелый удар, дал сдачи еще сильнее, и они начали яростно молотить друг друга у стен Большого Дома.
- Я убью тебя, сын шлюхи! - орал Идрис.
- Не успеешь!
Они наносили друг другу удары, пока у Кадри из носа и уголков рта не потекла кровь.
- Оставь моего сына, Идрис! - завопил примчавшийся Адхам.
Идрис задыхался от злости:
- Я убью его за это!
- Я не дам тебе это сделать. Только посмей, и я сам тебя прикончу!
Прибежала мать Хинд. Она причитала:
- Хинд сбежала, Идрис! Надо догнать ее, пока ничего не случилось.
Адхам кинулся разнимать Идриса и Кадри:
- Приди в себя! - крикнул он брату. - Для драки нет повода. Хинд честная девушка. Ты напугал ее, и она убежала. Беги догонять ее от греха подальше.
Он забрал Кадри, и они спешно вернулись домой.
- Давай быстрей! Мать в полуобмороке.
Идрис же пустился в погоню, крича что было мочи: "Хинд! Хинд!"
17
Хумам шел следом за дядюшкой Каримом. Они миновали жасминовую аллею и вступили на мужскую половину дома. Ночь в саду стала для него настоящим открытием: мягкая, влажная, напоенная ароматами цветов и зеленых растений. Он был потрясен ее красотой. Всем сердцем он чувствовал и величие этого места, и необъяснимую тоску по нему, и скрытую к нему привязанность. Здесь через несколько мгновений решится его судьба. За ставнями окон он заметил светильники, а из открытой двери зала бил яркий свет, стелившийся по саду дорожкой. Его сердце забилось, когда он представил себе жизнь за этими окнами в этих покоях. Какая она? И кто они, обитатели этого дома? Сердце забилось еще быстрее, когда он осознал удивительную истину: он принадлежит роду этого дома, он часть этой жизни, и он пришел сюда босоногим, в простой голубой галабее и выцветшей шапочке, чтобы встретиться с ней лицом к лицу. Они поднялись по лестнице и повернули в правое крыло, прошли еще через дверь, уперлись в лестницу и в полной тишине поднялись по ней. Очутившись в длинном зале, освещенном светильником, свешивающимся с расписного потолка, они подошли к огромной двери в центре. Все больше волнуясь, Хумам подумал: "Может, именно на этом месте за лестницей двадцать лет назад стояла мать, наблюдая, как отец крадется в эту комнату… Ужасное воспоминание!" Карим постучал и, спросив разрешения, легонько толкнул дверь и отступил в сторону, пропуская Хумама. Юноша робко шагнул в комнату, не услышав, как за ним захлопнулась дверь. Он ничего не ощущал, кроме яркого света с потолка и из углов. Все его сознание устремилось в центр, где на диване сидел человек. Он никогда не видел деда, но не сомневался в том, кем именно был сидящий перед ним. Кем еще мог быть этот могучий мужчина, о котором слагали легенды? Он подошел ближе и встретил взгляд, заставивший его забыть обо всем. Но в то же время этот взгляд вселил в его сердце спокойствие и уверенность. Хумам склонился, почти коснувшись лбом дивана, протянул руку, дед подал ладонь, и он благоговейно поцеловал ее. С неожиданной смелостью он произнес:
- Добрый вечер, дедушка!
Громогласным, но не лишенным мягкости голосом дед ответил:
- Добро пожаловать, сынок! Садись!
Юноша сел на краешек кресла, стоящего справа от дивана.
- Усаживайся удобнее! - сказал аль-Габаляуи.
Прошептав слова благодарности, с трепещущим от счастья сердцем Хумам уселся поглубже. Наступила тишина. Ощущая на себе прямой взгляд деда, как мы чувствуем солнце, не поднимая к нему глаз, он не отрываясь рассматривал узоры на ковре. Только он непроизвольно бросил взгляд на комнатку по правой стене и со страхом и грустью посмотрел на дверь, как дед спросил его:
- Что тебе известно об этой двери?
У юноши затряслись поджилки. Он удивился тому, как дед все замечает, и покорно ответил:
- Я знаю, что эта дверь - начало всех наших бед.
- Что ты думал о своем деде, когда слушал эту историю?
Хумам открыл рот, но аль-Габаляуи не дал ему ответить:
- Говори мне правду!
Резкий тон деда привел его в смятение, и он сказал, стараясь казаться искренним:
- Поступок отца я считаю огромной ошибкой, а наказание, понесенное за него, не в меру суровым.
Аль-Габаляуи улыбнулся:
- Приблизительно так ты и думаешь. Я ненавижу ложь и вранье. Я прогнал из дома всех, кто замарал себя ими.
Глаза Хумама наполнились слезами.
- Мне кажется, ты чистый юноша. Поэтому я позвал тебя.
Глотая слезы, Хумам ответил:
- Спасибо, господин!
- Я решил дать шанс тебе, - спокойно продолжал дед, - и больше никому из тех, кто остался снаружи. Шанс перебраться сюда, обзавестись семьей и начать здесь новую жизнь.
Хумам один за другим слушал радостные удары своего сердца, ожидая последних нот, которыми должна была завершиться эта счастливая песня: так, обрадованный хорошей новостью, жаждет узнать продолжение. Но дед молчал. Немного помявшись, Хумам промолвил:
- Спасибо за вашу милость!
- Ты этого заслуживаешь.
Юноша, переводя взгляд с деда на ковер, тихо спросил:
- А моя семья?
- Я же ясно дал понять, - ответил с укором аль-Габаляуи.
- Они заслуживают вашего прощения и сочувствия, - взмолился Хумам.
Аль-Габаляуи холодно процедил:
- Ты не слышал, что я сказал?
- Да, но мать, отец, братья. Отец - человек…
- Ты не слышал, что я сказал? - повторил он раздраженно.
Хумам замолк. Показывая, что разговор окончен, дед заключил:
- Сходи к ним попрощаться и возвращайся!
Хумам встал, поцеловал деду руку и вышел. Дядюшка Карим ждал его, и Хумам молча последовал за ним. Когда они прошли мужскую половину дома и вышли в сад, Хумам заметил девушку. Она поспешила скрыться, но он разглядел ее плечи, шею и тонкий стан. В ушах зазвенели слова деда: "жить здесь и обзавестись семьей". С такой девушкой, как эта! Подобной жизнью жил отец. Как же жестоко обошлась с ним судьба! С каким чувством он теперь таскается с тележкой?! Это счастливый шанс! Как во сне! Об этом отец грезил двадцать лет. Но как тяжело на душе!
18
Вернувшись в хижину, Хумам обнаружил, что дома с нетерпением ждали его возвращения. Все с любопытством окружили его, и, сбивчиво дыша, Адхам спросил:
- Ну что, сынок?
Хумам заметил, что у Кадри подбит глаз, и склонился над братом, чтобы разглядеть поближе его лицо. Адхам с сожалением сообщил:
- Он не на шутку сцепился с этим типом, - и указал в сторону жилища Идриса, погруженное в безмолвную тьму.
- Это беспочвенные, мерзкие домыслы Большого Дома, - гневно отозвался Кадри.
Обернувшись в сторону хижины Идриса, Хумам обеспокоенно спросил:
- Что там происходит?
- Родители ищут сбежавшую Хинд, - грустно ответил Адхам.
- Кто в этом виноват, если не наш ужасный дед?!
- Тише! - взмолилась Умайма.
Но Кадри зашелся гневом:
- Чего ты боишься? У тебя нет ничего, кроме мечты о возвращении, которая никогда не сбудется… Поверь мне, ты не выберешься из этой лачуги до самой смерти.
- Хватит ныть! - вспылил Адхам. - Ты с ума сошел, клянусь Создателем! Может, ты решил последовать за сбежавшей девчонкой?
- Именно!
- Замолчи! Надоели твои глупости!
- С этого дня нам жизни не будет рядом с Идрисом, - горестно проговорила Умайма.
Адхам повернулся к Хумаму.
- Ну что?
Хумам ответил голосом, в котором не было и намека на радость:
- Дед пригласил меня жить в Большом Доме.
Адхам уставился на него, ожидая продолжения, но сын не промолвил больше ни слова, тогда, отчаявшись, он спросил:
- А мы? Что он сказал про нас?
Хумам печально покачал головой и прошептал:
- Ничего.
Смех Кадри обжег его, как жало скорпиона.
- Чего же ты явился? - спросил он Хумама с издевкой.
Да, зачем я пришел? Просто такие, как я, не созданы упиваться собственным счастьем в одиночку.
- Я столько раз говорил ему о вас, - печально произнес он.
- Вот спасибо! Почему же он тогда выбрал тебя?! - злился Кадри.
- Ты знаешь: я здесь ни при чем.
- Ты, Хумам, несомненно, лучший из нас, - вздохнул Адхам.
Кадри с обидой вскричал:
- А ты, отец, который и плохого слова о нем не сказал, ты оказался недостоин!
- Тебе не понять… - ответил Адхам.
- Этот человек большее чудовище, чем Идрис.
- Ты разбиваешь мне сердце. Не теряй надежды, - запричитала Умайма.
- Надежда осталась только на эту пустыню, - ответил Кадри с вызовом. - Поймите вы наконец и успокойтесь! Забудьте об этом проклятом доме! Я не боюсь этой пустыни. Даже Идриса не боюсь. Могу дать ему такой сдачи! Плюньте вы на этот дом и живите спокойно!
Адхам подумал: "Как ты можешь так поступать? Почему, отец, ты пробудил в нас любовь к себе, а потом не смог простить? Что может смягчить твое сердце, если до сих пор ничего его не тронуло? Что толку надеяться, если все перенесенные страдания не оправдали нас в глазах того, кого мы любим?" Не своим голосом он сказал вслух:
- Так что же, Хумам?
Хумам смутился.
- Он сказал мне, чтобы я простился и возвращался.
Темнота не скрыла неудачную попытку Умаймы сдержать рыдания.
- Что же тебя задерживает? - с презрением спросил Кадри.
- Иди, Хумам, с нашим благословением! - решительно сказал Адхам.
Кадри притворился серьезным:
- Иди, герой, не думай ни о ком!
- Не смейся над братом! - закричал на него Адхам.
Кадри усмехнулся:
- А он оказался не лучше нас!
- Если я и останусь, то не ради тебя! - ответил резко Хумам.
- Иди, не сомневайся! - твердо повторил Адхам.
Умайма проговорила сквозь слезы:
- Да… Ступай с миром!
- Нет, мама… Я не пойду.
- Ты с ума сошел? - удивился Адхам.
- Нет, отец. Тут нужно подумать и посоветоваться.
- Не нужно тебе думать. Не возьму я такой грех на душу.
Указывая на хижину Идриса, Хумам решительно сказал:
- Мне кажется, что-то случится.
- Мы в отличие от тебя способны защитить себя от зла, - съязвил Кадри.
- Самое мудрое - не отвечать на твои слова, - гордо ответил Хумам.
Адхам снова попросил его:
- Иди, Хумам!
Хумам направился к хижине.
- Я остаюсь с вами, - проговорил он.
19
От солнца оставалась лишь узкая полоска, редкие прохожие уже исчезли. Кадри и Хумам со стадом были в пустыне одни. За целый день братья не обменялись и словом, лишь по необходимости заводя разговор. Большую часть времени Кадри отсутствовал. Хумам, сидевший в одиночестве в тени скалы, догадывался, что тот пытается отыскать следы Хинд. Неожиданно Кадри спросил Хумама с вызовом:
- Скажи, какое решение ты принял, пойдешь к деду?
- Это мое личное дело, - проворчал Хумам.
Кровь Кадри вскипела от гнева, который проступил на его мрачном, как аль-Мукаттам в сумерках, лице.
- Чего тебе оставаться?.. Когда ты уже уйдешь?.. Когда наберешься смелости, чтобы объявить всем о своем решении?
- Я остался, чтобы разделить со всеми страдания, виновник которых - ты.
- Ты говоришь так, чтобы скрыть свою зависть, - хищно улыбнулся Кадри.
- Ты вызываешь жалость, а не зависть, - удивленно покачал головой Хумам.
Дрожа от злости, Кадри приблизился к нему и, задыхаясь, произнес:
- Как я ненавижу тебя, когда ты пытаешься умничать!
Хумам презрительно посмотрел на него, ничего не сказав.
- Сама жизнь должна краснеть от стыда, что такие, как ты, рождаются! - добавил Кадри.
Стойко выдержав испепеляющий взгляд брата, Хумам уверенно ответил:
- Знай, я тебя не боюсь!
- Этот старый бандит обещал тебе защиту?
- Злоба превращает тебя в ничтожество.
Внезапно Кадри ударил брата по лицу. Хумам стерпел удар и ответил тяжелой пощечиной.
- Перестань сходить с ума! - сказал он Кадри.
Кадри быстро нагнулся, подобрал с земли камень и со всей силы швырнул им в Хумама. Хумам попытался увернуться, но камень угодил ему прямо в лоб. Он ахнул и замер на месте. В глазах сверкнул и тут же угас гнев, словно огонь, потушенный песком. Взгляд его остекленел, казалось, что он устремлен куда-то внутрь. Хумам качнулся и рухнул лицом вниз. Кадри разом выпустил пар, как каленое железо, опущенное в холодную воду. Его гнев уступил место ужасу. Он ждал в надежде, что упавший встанет или хотя бы пошевелится. Напрасно. Кадри склонился над братом, дотронулся до него рукой и осторожно потряс. Ответа не было. Он перевернул брата на спину и стряхнул песок с его носа и рта. Хумам лежал с открытыми глазами без движения. Опустившись на колени, Кадри начал его теребить и разминать ему грудь руками. Он с ужасом смотрел на кровь, обильно струившуюся из раны. Кадри позвал брата, но ответа не было. Молчание было настолько глубоким, что, казалось, Хумам всегда был частью этого молчания. А его неподвижность была настолько странной, будто не могла принадлежать ни живому существу, ни мертвой материи. Безразличие, отрешенность, покой. Словно он был откуда-то заброшен сюда и не имел отношения к этой земле. Кадри понял, что это сама смерть. В отчаянии он стал рвать на себе волосы, испуганно огляделся вокруг, но рядом никого не было, кроме овец и насекомых, которым не было ни до чего дела. Скоро наступит ночь, и опустится темнота. Он решительно встал и зашагал с посохом к месту между скалой и аль-Мукаттамом. Кадри стал копать, загребая землю руками. Он продолжал бешено работать, обливаясь потом, ноги и руки дрожали. Потом поспешил к брату, потряс и позвал его в последний раз, уже не надеясь на ответ. Он обхватил его за ноги и поволок к яме, уложил тело, посмотрел, вздохнул, помедлил и начал засыпать песком. Кадри останавливался только, чтобы вытереть краем галабеи пот с лица. Стоило ему увидеть каплю крови на песке, как он тут же смешивал ее с пылью. Изможденный, он распластался на земле, чувствуя, как силы покидают его и подступают слезы, но он не смог заплакать. "Смерть победила меня!" - подумал он. Он не звал смерть и не желал ее, но она пришла, когда сама захотела. Если б он мог превратиться в барана, то затерялся бы в стаде. Если бы стал песчинкой, ушел бы в землю. Если я не могу вернуть жизнь, зачем было хвастаться силой? Теперь этот взгляд никогда не сотрется у меня из памяти. Тот, кого я похоронил, не принадлежит уже миру живых. И это дело моих рук!
20
Погоняя овец, Кадри вернулся домой. Тележки Адхама на месте еще не было. Из дома донесся голос матери, спрашивающей:
- Почему так опоздали?
Кадри загнал скот в стойло и сказал:
- Я заснул. А Хумам еще не вернулся?
Умайма ответила, пытаясь перекричать детей:
- Нет. Разве он не с тобой?
Кадри сглотнул.
- Он ушел после полудня и не сказал куда. Я думал, он вернулся домой.
В этот момент пришел Адхам. Поставив свою тележку во дворе, он спросил:
- А вы не поссорились?
- Нет, конечно.
- Мне кажется, он ушел из-за тебя. Но куда же он отправился?
Во дворе появилась Умайма. Кадри запер загон и подошел к тазу с водой умыться. Нужно пережить этот разговор. Что сделано - то сделано. Но отчаяние сильнее. Вытирая лицо краем галабеи, он вышел в темноте к родителям.
- Куда же делся Хумам? - спросила Умайма. - Никогда он так не задерживался.
- Конечно, - вторил ей Адхам. - Он бы нас предупредил, зачем и куда идет.
Сердце Кадри дрогнуло, когда он еще раз вспомнил случившееся.
- Я сидел в тени у скалы и случайно заметил, как он повернул в сторону дома. Я думал окликнуть его, но не стал.
- Если б ты позвал его, забыв обиду! - горестно сказала Умайма.