Утром в назначенное время она подъехала к центральным воротам парка на рыжей кобылке, которую совсем недавно поставили под седло. Других вариантов у нее не было, старая послушная кляча недавно издохла, и пришлось срочно подбирать какое-нибудь не слишком резвое и в меру покладистое животное.
Де Монбар был на достаточном расстоянии, и Бланка могла немного перевести дух, чтобы унять волнение от предстоящей встречи.
С графом нужно быть в полной боевой готовности, никогда не знаешь, куда может завести этот приватный разговор. Он медленно приближался к ней на своем черном жеребце, и кобылка Бланки занервничала. Натянув поводья, Бланка слегка осадила лошадь и потихоньку тронулась навстречу графу. Когда их лошади поравнялись, де Монбар приподнял свою шляпу и галантно спросил:
– Какой важности должно быть дело, чтобы вы решились встретиться со мной, красавица! Что нового во вражеском стане?
– Во вражеском стане могут произойти перемены. И вы мне в этом поможете.
Граф заинтересованно посмотрел на нее, чуть придержал своего коня и поехал медленнее. Бланка поняла, что он делает ей честь, коротко натянув поводья породистого скакуна. Вот и славно. Значит, он все еще интересуется Монсеньором.
– О каких переменах мы ведем речь?
– Я хотела поговорить с вами про Антуана. Как доверенное лицо Монсеньора…
Граф перебил ее:
– Про Антуана? Вы хотите мне что-нибудь рассказать?
– Я хочу отстранить его от дел.
Граф довольно улыбнулся.
– Сначала я был недоволен, когда нашел вас во вражеском лагере. Но теперь я вижу, что мне повезло больше, чем им. Иметь вас другом гораздо опаснее. Чем же вам помешал господин Антуан?
Пока Бланка думала, как ей лучше подойти к деликатной теме, де Монбар помог ей:
– Можете не мучиться, моя дорогая. Я слишком хорошо вас знаю. Господин Антуан ограничил ваши интересы, и вы решили, что будет лучше, если убрать его прочь с дороги?
– Слишком много власти в руках одного человека может плохо отразиться на делах корпорации.
Монбар усмехнулся.
– Хотите совет? Вас слишком мало!
– Мало?!
– Тех, кто управляет миром. Введите в Совет десяток-другой кардиналов, и тогда общими усилиями вы не примете ни одного верного решения. И Антуан может оставаться.
Бланка отмахнулась от него:
– Мне не нужны советы, мне нужна помощь.
Де Монбар остановил коня.
– Какой мне прок помогать вам?
– Мой дорогой граф, вам это так же нужно, как и мне.
Граф покачала головой:
– Старые обиды улеглись. Теперь у меня совсем другие планы.
Бланка махнула рукой, туго стянутой дамской перчаткой:
– Знаю я ваши планы! Вы ногти себе грызете от нетерпения, ждете, что ваши фабрики дадут наконец прибыль!
– Я не жду, моя дорогая, я действую…
Бланка не дала ему закончить:
– Вы отжимаете последние соки своих рабочих, но вы не там ищете. Сила человека ограничена, и только сила Природы бесконечна.
К тому же люди подвержены влиянию и плохо управляемы. Антуану почти ничего не стоило организовать вам Парижскую коммуну, и все ваши фабрики встали. И вы мне говорите, что у вас другие планы?!
Де Монбар поднял глаза к небу.
– Я так и думал, что это рука Антуана. Говорят, он теперь управляет банками Монсеньора. Имеет влияние во всех странах, которые хоть что-то значат в этом мире.
Бланка погладила гриву своей лошади и отпустила поводья.
– Да. Но он допустил ошибку.
Де Монбар искренне удивился:
– Ошибку? Антуан?
Бланка поджала губы, в ее глазах мелькнула искра ненависти:
– Он слишком сильно взялся за августинцев.
– Вы же не состоите в нищенствующем ордене Августинцев, я надеюсь. Такой роскошной даме это не к лицу!
Бланка оставалась серьезной.
– Если Антуан не умерит свой пыл, лет через сто мы все будем в нищенствующем ордене!
Де Монбар начал понимать, в чем дело:
– Вы хотите убрать Антуана и направить финансирование на свои нужды?
– Хотя бы временно.
– Моя дорогая, вы сказали "временно"?
– Я же не полная дурочка и понимаю, что Антуан сильная фигура. Монсеньор не захочет оставаться без него надолго.
Де Монбар усмехнулся:
– Для этого потребуется пара мировых войн! Но согласитесь, моя дорогая, что играть в войну опасно.
Бланка резко осадила лошадь:
– Не соглашусь! На войне у меня полная свобода действий, горы трупов и никаких ограничений – врачи нужны в любом лагере.
Де Монбар внутренне содрогнулся. Женщина видит только то, что не скрыто. Однако если его поддерживает хоть кто-то из лагеря Монсеньора, то даже временное отстранение Антуана даст ему шанс поправить свои дела. Война – хорошая возможность для его гигантских заводов.
– Думаю, что смогу быть вам полезен. Но что я получу взамен того, что придержу вашего Антуана лет на пятьдесят?
– Получите формулу механики. У вас ведь механистический взгляд на мир?
Глаза де Монбара сверкнули.
– Мне что-то не верится, что у вас получится изъять документы у Равви. По крайней мере, мне это не удалось.
Бланка вскинула голову:
– Это не ваша забота!
Она еще какое-то время ехала молча, размышляя над обязательствами, которые принимала на себя. На прощанье она сказала:
– Будьте осторожны.
– Я всегда осторожен. Но если вы что-то знаете…
Бланка прервала его:
– Монсеньор не раз держал в руках этот свиток, но не стал использовать формулы. В них ключ развития, но и ключ смерти. Пока цивилизация в зародыше, она растет медленно. Но стоит перейти черту, и она сгорит так быстро, что вы не успеете воспользоваться достигнутым…
51
18 октября 2008 г. Кутна Гора.
Алка проснулась первой. Звук воды в душевой разбудил меня, и я с трудом открыла глаза. Из ванной вырвалось облако пара, а вместе с ним Алка в белом отельном халате и в чалме из полотенца. Она являла собой что-то среднее между медсестрой и восточной танцовщицей. Увидев, что я не сплю, она обрадовалась:
– Ты чего поднялась?
– А ты?
– Мой организм отказывается дольше спать. Пора его кормить.
– А меня заодно покормишь?
– Придется. Хотя это твой шанс похудеть.
Я быстро поднялась с постели.
– Дайте мне другой шанс.
Через полчаса мы уже сидели в кафе на первом этаже.
Несколько маленьких столиков, зеленые занавески, барная стойка и пара официанток составляли утреннее убранство обеденного зала. Алка быстро освоила меню и заказала драники, салат и кофе с чизкейком. Все это портит фигуру, но поднимает настроение. Когда наше настроение приподнялось, я поинтересовалась.
– Как тебе удалось так быстро прилететь?
– Я летела из Германии.
– И что?
– У меня шенгенка на полгода с неограниченным въездом.
– Зачем?
– Профессия позволяет. Издательство запустило проект по исследованию зарубежных инвестиций. Читателям нужны красивые истории финансовых разоблачений.
– И кого же вы разоблачаете?
– Фонды.
– Почему фонды?
– Откуда я знаю? Мне дали задание – я пишу.
– Успешно?
– Пока не знаю. Но, кажется, я кое-что нащупала.
– Расскажешь?
– Тебе что, своих проблем мало?
– Нет. Просто хуже мне уже не будет.
– Да ты оптимистка!
Алка повернулась к барной стойке и позвала девушку в белой кофточке.
– Добавьте даме что-нибудь согревающее в кофе.
Я удивилась.
– Зачем?
– Сейчас поймешь.
Девушка принесла в мензурке что-то темное и вылила в мой кофе. Обычно я не люблю никаких добавок, кроме молока, но что-то в голосе Алки заставило меня уступить. Она проследила, чтобы я выпила всю чашку, и профессиональным голосом, как будто читала текст в прямом эфире, сказала:
– Вчера, когда я была уже на вокзале, мне позвонил один знакомый немец и посоветовал заглянуть на интернет-страничку для служебного пользования.
Сердце мое сжалось. Я вспомнила о своих фотографиях в галерее. Алка продолжала:
– Так вот. Там был срочный запрос о перевозе тела из Чехии во Францию, согласно медицинской страховке, самолетом чешских авиалиний. Я сейчас занимаюсь тем самым фондом, в котором работал молодой человек.
– Которого будут транспортировать?
– На которого запросили разрешение.
Я слушала затаив дыхание.
– Описание тела молодого человека, работавшего здесь, в Чехии, я распечатала перед самым вылетом из Мюнхена.
Алка протянула мне сложенную вчетверо бумажку. Я медленно развернула белый листок и положила перед собой на стол. После первых же строк буквы поплыли у меня перед глазами.
"Имя: Волжский Андрей Геннадьевич.
Дата и время смерти: 17 октября 2008 года, 11.00.
Гражданство: РФ.
Страна и место работы: Чехия, Фонд социальных инвестиций.
Место жительства: Франция, Труа.
Транспортируется по маршруту: Прага – Париж – Труа".
Я подняла глаза на Алку. Она деловито протянула мне салфетку, чтобы я вытерла выступившие слезы.
– Еще кофе хочешь?
– Нет. Лучше того… В мензурке.
Алка сделала девушке знак повторить и удвоить дозу. Я выпила. Мысли стали в одну линию, но все еще уплывали так быстро, что я не успевала их фиксировать.
Способность рассуждать вернулась не сразу. Пришлось выкурить по паре сигарет на двоих.
– 17 октября в 11 утра он был еще жив.
– Ты уверена?
– Мы ехали в это время на поезде. Подъезжали к Кутной Горе.
Алка задумалась.
– Значит, кто-то заранее подсуетился и забронировал транспортировку, потому что точно знал, когда она им понадобится. В котором часу пропал Андрей?
– Около пяти. Слушай, а почему ты требовала, чтобы он взял трубку, когда звонила, если знала, что его уже нет?
– Надеялась, что это ошибка. К тому же место жительства явно не его.
– Да. Странно. Зачем его везти в Труа?
Алка пыхнула сигаретой.
– Не знаю. Может, завтра что-нибудь прояснится.
– Почему завтра?
– У меня встреча, ради которой я переспала с тремя мужчинами и одной женщиной.
– Это ты меня посчитала? Я ничего не помню и при случае от всего откажусь.
– Я пошутила. Странно как все переплетается. Я собиралась в Прагу ради этой встречи, а тут твой сумасшедший звонок.
– А я удивляюсь, почему ты так быстро появилась… Значит, не подругу выручаешь, а с мужчиной встречаешься. Сколько ему лет?
– Ну, если верить моим подсчетам – лет триста.
– Так ты на кладбище едешь?
– Нет, за город. Отсюда далековато, придется брать машину.
– А меня возьмешь?
– Можно. Но только до ближайшего бара. На встречу, извини, пойду одна.
– Ладно, я и в баре могу подождать.
– Договорились. Значит, у нас сегодня есть время, чтобы посетить прокат машин, купить мне туфли без каблуков, а тебе сменить брюки с белых на серые.
– Тогда со стразами.
– Чтобы от фонарей отсвечивать? Ладно, куплю тебе со стразами.
Мы допили все, что оставалось, и направились в город.
52
1 ноября 1882 г. Прага. Еврейский квартал.
В маленьком домике на окраине еврейского квартала Праги было тихо и сумрачно. Узкая лестница, ведущая на второй этаж, чуть поскрипывала под ногами. Бланка со своим спутником осторожно поднималась по шаткой лестнице вслед за служанкой, несущей старую прокопченную лампу, наверх, в комнату господина. Посреди лестницы Бланка остановилась и тихо спросила служанку:
– Вы давали вашему господину те капли, что я вам прислала?
– Да, госпожа. Все, как вы сказали.
– И что, ему все так же плохо?
– Да, госпожа.
– Вы не рассказывали ему про лекарство?
– Нет, госпожа. Я ведь знаю, как он не любит лечиться!
Бланка удовлетворенно кивнула.
Вот уже второй день Равви не мог встать с постели – его мучили неведомые ему ранее боли. Из-за своего недуга он был одет в теплый стеганый халат, а на ногах у него были домашние туфли на меху. При виде Бланки он поднялся и сел в кровати.
– Здравствуй, Бланка. Тебя Монсеньор прислал?
– Не присылал. Просто он не возражал, чтобы я тебя осмотрела. Ты не хочешь показываться врачам?
Равви покачал головой:
– Не хочу. Трав или настоек я и сам могу выпить, а кровь пускать не дам.
Бланка присела на стул возле его кровати и достала ящичек с инструментами. Равви напрягся.
– Ты что там принесла?
– Не бойся, больно не будет.
Равви поднял голову и увидел, что в дверях стоит какой-то человек в монашеской одежде.
– Кто это? Почему ты не одна?
– Одной нынче по улицам ходить опасно, сам знаешь. А это мой помощник – он боль снимает наложением рук. Хороший врач.
Старый еврей постарался успокоиться, но эти двое в его маленькой комнатке с темными решетками на окнах, казалось, заполнили собой все пространство, и он стал задыхаться. Медленно опускаясь на подушки, он был словно в полудреме. Монах выступил из темноты и глухим хрипловатым голосом сказал:
– Расстегните ему рубашку…
Потом откинул свой капюшон и сел возле постели Равви. Его лица еврей не запомнил, как и того, что он вообще здесь был. Монах достал из рукава своей рясы небольшой стеклянный флакончик и капнул пару тягучих смоляных капель на грудь Равви. Потом стал медленно втирать темную жидкость в область сердца.
– Что вы хотите, чтобы он рассказал вам, госпожа?
– Мне нужно узнать, где он прячет документы из Клервосского аббатства.
Руки монаха на какой-то момент замерли, но потом равномерность его движений возобновилась, и монах стал тихо разговаривать с Равви, который был уже без сознания.
Некоторое время спустя монах с ящиком инструментов спустился в гостиную, где его ждала служанка. Девушка сидела у двери в кухню, на простом деревянном табурете и вязала. Монах подошел к ней сзади и положил свою руку ей на лоб. Она постаралась было освободиться от горячей тяжелой руки, но силы быстро оставили ее, и она стала медленно сползать вниз. Чтобы избежать лишнего шума, монах подхватил девушку и перенес на скамью возле двери.
Через пару минут Бланка спустилась в гостиную.
– Ну что?
– Служанка проспит часа три. Исаак вернется к ночи, не раньше.
– Значит, два часа у нас есть. Нужно открыть погреб.
Монах открыл свой ящик и достал небольшой ломик. Быстро простучав пол, он нащупал полость, куда вставил остро заточенный инструмент. Чуть надавив на половицу, он вынул ее, а вслед за ней еще пару. Теперь отверстие было достаточным для того, чтобы проникнуть внутрь. Монах взял лампу, которую служанка оставила на столике в гостиной, и спустился в погреб. Осмотревшись, он крикнул Бланке, чтобы та шла за ним. Бланка быстро отстегнула свои пышные юбки и бросила их на кресло. Оставшись в сапогах и в мужском трико, она осторожно спустилась вслед за монахом.
В погребе было просторно и сухо. Наверняка Равви тщательно следил, чтобы помещение подходило для хранения древних свитков. На полках стояли небольшие сундучки и шкатулки. Отсчитав пять шкатулок справа от несущей балки, монах осторожно просунул руку между ними и вытащил небольшой деревянный сундучок. Поковыряв замок, Бланка с интересом осмотрела его:
– Мы не сможем открыть, не повредив замок.
Монах пожал плечами.
– А нам и не надо его открывать.
– Как же мы достанем бумагу?
– Бумагу нам достанет сам Равви. Мы просто поднимемся наверх и дадим ему этот сундук.
Равви лежал на подушках, глаза его были полуоткрыты. Монах бесшумно подошел к нему и несколько раз медленно провел рукой перед глазами. Равви медленно открыл глаза и поднялся с кровати. Потом взял лежащий рядом сундук и осторожно перенес к письменному столу, где в маленьком ящичке хранились ключи. Чуть щелкнув, замок открылся, и Равви достал из него тонкий длинный пенал, в котором лежал старый выцветший пергамент. Оставив документ на столе, Равви вернулся в кровать и лег. Глаза его были открыты…
Бланка, с опасением глядя на Равви, подошла к столу и взяла в руки свиток. Формула жизни, замыкаясь в виде знака бесконечности, вся была испещрена сносками и пометками Равви. Это была простая копия. Значит, подлинник у Монсеньора. Так даже лучше. Она велела монаху принести лампу и стала быстро переписывать замысловатые знаки на чистый лист. Дойдя до середины, она остановилась, разжала затекшие с непривычки пальцы, подумала и поставила в формуле на своем экземпляре вместо знака гаммы двойную альфу. Пусть де Монбар помучается. Они не договаривались, что копия будет точной. Быстро дописав остальное, она намеренно упустила кое-что из пометок Равви. У де Монбарахорошие инженеры, пусть считают сами…
Ровно через два часа зазвенел дверной колокольчик, и служанка открыла дверь. Двое, мужчина в монашеской рясе и женщина в сиреневом плаще, вошли в дом, где их уже ждали.
Узкая лестница, ведущая на второй этаж, чуть поскрипывала под ногами. Бланка со своим спутником осторожно поднималась вслед за служанкой, несущей старую прокопченную лампу, наверх, в комнату господина. Посреди лестницы Бланка остановилась и тихо спросила служанку:
– Вы давали вашему господину те капли, что я вам прислала?
– Да, госпожа. Все, как вы сказали.
– И что, ему все так же плохо?
– Да, госпожа.
– Вы не рассказывали ему про лекарство?
– Нет, госпожа. Я ведь знаю, как он не любит лечиться!
Бланка удовлетворенно кивнула.
Через три дня Равви пошел на поправку и стал более благосклонно относиться к визитам Бланки, ставшей его личным доктором и собеседницей за вечерним чаем всякий раз, когда она проездом бывала в Праге, направляясь в Брно.
И так было до 1884 года.
53
18 октября 2008 г. Кутна Гора.
Дикие таксисты в районе гостиницы не водились. Не то чтобы их совсем не было, но надо было их долго высматривать, а потом ловить. Чтобы спуститься вниз с горы и пройтись до центра, нам понадобилось всего минут двадцать, которые Алка, стиснув зубы, отщелкала на своих тонких каблучках. В первом же попавшемся нам обувном магазинчике она устроилась на высоком вертящемся стуле с видом маньяка, который без жертвы отсюда не выйдет. Продавщица, медлительная полная дама, сразу поняла серьезность наших намерений и приготовилась терпеть нас, сколько хватит сил. Тщательно осмотрев все модели двухлетней давности, Алка остановила свой выбор на шлепанцах из потертой кожи с острыми носами и без каблуков. Продавщица просияла:
– Это прекрасные испанские туфли!
Я не удержалась и съязвила:
– Древнеиспанские.
Алка метнула в меня свирепый взгляд, и я сразу согласилась, что туфли вполне миленькие:
– Будешь как Маленький Мук.
Подруга шипела, как раскаленная сковорода, когда на нее плюют:
– Еще что-нибудь скажешь, останешься в своих грязных штанах до приезда Данила.
Мое отличное настроение не испортилось:
– До Рождества?