Мы вышли из магазина с пакетом, в который Алка торжественно сложила свои банкетные туфли, и скорость наших передвижений заметно увеличилась. Три минуты нам понадобилось, чтобы добраться до заведения на площади, и еще минут десять, чтобы выпить кофе. Выйдя из интимного полумрака кофейни на свет божий, мы оказались неподалеку от той самой церкви, где вчера вечером пропал Андрей. Каждый шаг навстречу памятнику давался мне с трудом. Алка быстро сообразила:
– Так это он здесь исчез?
Я разревелась:
– Я ведь ненадолго! Куда он мог за полчаса уйти?
Алка терпеть не могла дамских слез:
– Ну, знаешь, дорогая, вот мы с тобой без каблуков за полчаса можем уйти в другой конец этого городка. А кстати, где вы остановились?
– У Мартины.
Алку совсем не смущало, что она допрашивает меня посреди улицы:
– А кто эта Мартина?
– Я же рассказывала тебе, что рабочие на реставрации посоветовали остановиться у нее. Что все историки и реставраторы снимают у нее квартиру.
– Одну на всех?
– Одну на всех – это вдоль парапета. В Иезуитском общежитии.
– А здесь и такие товарищи есть?
– Откуда я знаю? Общежитие есть, а иезуитов, может, и нет.
– Где живет Мартина? Твои вещи у нее?
– И мои, и Андрея. За вокзалом, откуда ты приехала, на другом конце города, у нового кладбища.
Алка резко повернула и решительно зашагала по направлению к вокзалу:
– Пошли. Заберем вещи, да и с Мартиной заодно поговорим.
Я нехотя согласилась, тем более что моего согласия никто не спрашивал.
54
8 ноября 1901 г. Прага.
Антуан был редким гостем в своем роскошном кабинете иезуитского Клементинума в центре Праги. Но сегодня он был не просто гостем, а гостем в замешательстве. Он еще раз проверил список компаний, подотчетных ему лично, и позвонил секретарской даме, работавшей в смежной комнате.
– Барбара, принесите мне список наших банков в Америке. Самых крупных.
Спустя некоторое время в его кабинете появилась секретарь в ослепительно белой блузке:
– Вы просмотрите их лично, или нужны мои комментарии?
Антуан показал женщине на стул и со вздохом сказал:
– Без ваших комментариев мне не обойтись. Откуда взялась эта папка?
Ему пришлось почти лечь на стол, чтобы дотянуться до черной папки, перевязанной золотой лентой с гербом де Монбара.
– Это принесли с вечерней почтой.
– Вы записали обратный адрес, когда распаковали коробку?
– Конечно. Я могу найти, если вам угодно.
– Обязательно, но позже.
Антуан развязал ленту, стягивающую увесистую документацию. Внутри оказался бухгалтерский отчет, каких ему приносят десятки. Но было что-то необычное в этих бумагах. Он пробежал глазами несколько строк, и его лоб покрылся холодной испариной.
– Барбара, проверьте, пожалуйста, названия компаний и имена, которые здесь указаны. Нужно сверить их со списком наших крупнейших заемщиков.
Антуан задумался на какое-то время, и Барбаре пришлось потревожить его:
– Мне сделать это здесь, в вашем кабинете, или я могу пойти к себе?
– Здесь, пожалуйста. Вы мне не помешаете.
Спустя час Барбара вернула ему список с пометками. Пробежавшись по нему вскользь, Антуан понял, что кто-то затеял против него рискованную, но сильную игру. Единственным достойным себя соперником, если не принимать в расчет Равви, он считал де Монбара. И теперь ему даже захотелось, чтобы это был он. Потому что если это сделано по распоряжению Монсеньора, значит, Антуан допустил серьезную ошибку. В списке, подготовленном Барбарой, значились почти все стратегические семьи, которые он вводил в бизнес и контролировал на протяжении трех сотен лет.
Поразмыслив, он все же отбросил Монсеньора. Значит, копает кто-то посторонний. Или это дело рук Бланки, и она опять связалась с де Монбаром? Сам граф бы не решился, да и не смог залезть в архив Корпорации. Не стал бы он столь безрассудно действовать против огромных сил и влиятельных связей Монсеньора, который прощал до сих пор неразумные действия своего родственника только из вежливости. Антуан вспомнил, как Бернар сказал на одном из собраний:
– Оставьте де Монбара. Он ни разу не перешел нам дорогу. Этот человек скорее полезен для нас, он умный соперник и заставляет нас двигаться быстрее.
Барбара терпеливо ждала, наблюдая за своим хозяином. Потом спохватилась и сказала:
– Вам принесли конверт сегодня утром, но просили не распечатывать. Посыльный настаивал, чтобы вы лично вскрыли его.
Антуан заинтересованно спросил:
– От Монсеньора?
– Нет, письма аббата де Клерво я доставляю вам сразу же. Этот отправитель мне не известен.
– Давайте.
Барбара принесла конверт, но не решалась сразу отдать его в руки Антуана. Он удивленно посмотрел на нее:
– Чего же вы ждете? Давайте конверт!
Она медлила:
– Этот посыльный был странный какой-то.
– Вам нечего опасаться. На этот адрес часто приходят странные письма.
Барбара протянула конверт. Антуан взял его и понял, что вызвало недоумение и страх секретарской дамы. На конверте была печать де Монбара. Он отослал Барбару и вскрыл письмо: "Я предпочел бы встретиться с вами сегодня вечером, около восьми на Староместской площади". И маленькая приписка, которая отбросила все сомнения Антуана, идти ли ему на встречу: "Правь, Британия!".
Было около четырех часов дня, и еще оставалось время заняться делами, но мысли его были целиком поглощены предстоящей встречей. Антуан решил позволить себе немного отдохнуть.
– Барбара, принесите мне кофе и свежие газеты.
Через пару минут секретарь входила в дверь его кабинета с большим серебряным подносом в руках. Хорошо, что мода за эти годы сильно изменилась и теперь женщина могла свободно проходить в дверь, не путаясь в кринолинах.
И не было необходимости открывать обе створки высоких резных дверей.
Антуан улыбнулся.
– Я и не знал, что для приготовления кофе понадобится пара минут.
Барбара довольно расплылась от похвалы.
– Я работаю у вас не один год, господин Антуан, и знаю, что если вы начали рассматривать портрет на стене, то обязательно потребуете кофе. Так обычно бывает.
Антуан рассмеялся.
– Неужели? Я за собой этого не замечал. Что нового в газетах?
Барбара улыбнулась. Она знала, как Антуан ненавидел газеты. Ему ужасно не нравилось перелистывать их огромные страницы, которые закрывали почти весь стол, падали и сминались в самых неподходящих местах. Он предпочитал, чтобы Барбара сама их просматривала и докладывала ему лишь о самых интересных статьях, касающихся политики, финансов, церкви и криминала. Церковь сильно сдала свои позиции, занявшись бизнесом. Пока ее интересовали политика, табак и оружие, прихожан становилось все меньше. Нужны новые инструменты привлечения широких масс. Антуану вспомнились крестовые походы. Да, этот мегапроект никогда не исчезнет из его памяти, как великое перемещение людей и состояний в пользу церкви!
Аккуратно поставив перед хозяином приборы, Барбара начала рассказывать. Антуан слушал ее рассеянно. Да, мир стал меняться слишком быстро…
55
1901 г. Прага.
В назначенное время Антуан осторожно спустился вниз по узким ступеням, ведущим в полуподвал. В маленьком ресторанчике, отделанном дорогими дубовыми панелями и уставленном старинной мебелью красного дерева, почти никого не было. Пара немцев, по всей видимости, купцов, и молодой француз в одежде студента были единственными посетителями заведения. В свете масляных ламп Антуан с трудом разглядел де Монбара, который сидел в дальнем левом углу за небольшим столиком. Он приветственно поднял руку, приглашая Антуана присоединиться.
– Рад, что вы проявили благоразумие и пришли. Присаживайтесь. К моему удивлению, здесь весьма неплохое вино.
Антуан от вина отказался. Он пришел на встречу в одежде священника, и графу пришлось пить в одиночестве. Антуан заказал для себя лишь сыр со свежеиспеченным хлебом и крепкий травяной взвар. В ожидании неторопливого официанта он прислушался. Немецкая речь и французский акцент исключали использование обоих языков. Граф понимающе кивнул и сказал по-чешски:
– Вы отстаете от жизни, мой дорогой.
Антуан поправил воротничок, от которого он уже поотвык за последнее время. Это не укрылось от наблюдательного графа:
– Зачем вам одежды священника? Вам к лицу светское платье.
Антуан не торопился с ответом, наблюдая, как ставят перед ним большую белую тарелку с подогретым сыром, приправленным травами, и корзинку с хлебом, над которым еще витал ароматный дымок. Он отломил хлеб и подцепил им кусочек сыра. Отправив все это в рот, Антуан медленно и с наслаждением пережевывал. Потом ответил:
– Я всегда так жил. Зачем менять привычки?
– Привычки менять придется. Ближайшие пятьдесят лет перевернут мир. Вы видели, на чем я сюда приехал? Мой экипаж работает на особом топливе. Его не нужно кормить дважды в день, заботиться, чтобы он не простыл или переутомился.
– Вы увлеклись авто?
– Я начал строить машины. У меня большой опыт по части фабрик.
Левая бровь Антуана приподнялась:
– Денег хватит?
Де Монбар откинулся на спинку стула и в упор посмотрел на Антуана.
– Ваши семьи располагают весьма солидными капиталами. Этих средств более чем достаточно. К тому же у вас лично слишком много денег. И святой Бернар о них ничего не знает.
– Почему вы решили, что я отдам вам деньги?
– Я не настолько безрассуден, чтобы предполагать подобное. Я беру их на время, под хорошие проценты.
Антуан начал понимать, в чем дело.
– И как вы думаете получить мое согласие?
Губы графа тронула едва заметная усмешка.
– Я не предполагаю, мой дорогой. Я уверен в вашей поддержке.
– Уверены?
Де Монбар придвинулся поближе к собеседнику и с видом заговорщика произнес:
– Я знаю вас как человека, готового оказать неожиданную и щедрую поддержку делу, которое со временем принесет хорошие дивиденды. Как это было с Англией. Этой отсталой овечьей страной, которая бы таковой и осталась, если бы не деньги цистерцианцев, вернее, ордена Тамплиеров, которые вам доверили спрятать.
Антуан перестал интересоваться едой. Слишком уверенно держится де Монбар, значит, у него в руках есть козыри. Пусть небольшие, но они могут повлиять на ход игры. Граф заметил его тревогу и продолжил:
– Вы сделали то, что не успел сделать я.
– И что же я сделал?
– Вы отрезали могущественному аббату де Клерво доступ к его собственным сокровищам…
Антуан похолодел. Недаром граф был родственником святого Бернара. Оба они быстро находили связь событий там, где простой человек не видел ничего. Пока Монсеньор был занят серебряной лихорадкой, де Монбар получал информацию и сопоставлял факты. И все же надо обладать сверхчутьем, чтобы догадаться про секретные аферы Антуана.
Антуан хорошо помнил те страшные времена, когда костры святой инквизиции были обычным делом. На этих кострах вместе с простыми горожанами умирали те, кому были доверены тайны и ключи от хранилищ. Тогда в спешке из Франции вывозились богатства ордена.
И временным хранилищем была выбрана Шотландия, обедневшая горная страна, вечно воюющая с Англией за корону и пастбища. Бернар был уверен, что нищий король Шотландии будет рад за несколько золотых в год сохранить имущество цистерцианского ордена и не задавать лишних вопросов. Только три человека знали, куда были спрятаны огромные кованные сундуки. И если бы Бланка не начала наступление на Антуана, он, пожалуй, не решился бы на предательство. Его план был гениален своей простотой. Он отдал золото в руки английского короля, тайно переправив его из Шотландии.
Словно прочитав его мысли, де Монбар кивнул:
– Вы знали пароли, и у вас были ключи. С английской короной вы договорились легко. От них потребовалось лишь разругаться с Ватиканом и выйти из сферы влияния католической церкви.
Антуан сделал слабую попытку спасти положение:
– Всем известно, что английский Генрих поссорился с папой из-за того, что тот отказал ему в разводе. Король хотел жениться на женщине, которую любил.
Де Монбар рассмеялся:
– Помилуйте, мой дорогой! Сколько было жен у Генриха? Достаточно, чтобы привести в бешенство Ватикан. А его отношение к своим женам всем хорошо известно. Надеюсь, вы помните знаменитую фразу короля, когда во время родов встал вопрос о выборе, кому жить – матери или еще не родившемуся ребенку.
Антуан вздохнул. Генрих всегда был несдержан на язык. Его случайно вырвавшаяся фраза облетела все монаршие дома Европы: "Спасайте ребенка! Женщин я найду сколько угодно!"
Де Монбар продолжал свой натиск:
– Протестантские утопии немцев пришлись тогда для вас как нельзя вовремя. Новая церковь с новыми идеями и золотом цистерцианцев быстро распространила свое влияние и заняла неплохие позиции. Протестанты поднялись на золоте католиков! И слабые попытки Святого престола вернуть все на свои места ни к чему не привели. Бернар искал корни протестантства во Франции. Ему донесли, что руководил всем человек из Парижа. Но даже Варфоломеевская ночь ему не помогла.
Антуан усмехнулся:
– Доносы поступали, как я полагаю, с вашей подачи? Но, почему же вы прямо не рассказали Монсеньору обо всем?
– И что бы я с этого имел? А сейчас вы откроете для меня неиссякаемый источник цистерцианских денег!
Антуан нахмурился.
– На какой срок вы хотите привлечь мои деньги?
Граф самодовольно улыбнулся:
– Я знал, что мы договоримся. Пятьдесят лет – срок небольшой. Ваши семьи это переживут. Но мне было бы легче действовать от вашего имени.
– А с какой стати я буду облегчать вам жизнь?
Де Монбар сделал серьезное лицо и сказал:
– Чтобы не расстроить Монсеньора. Если он узнает, что счета в ваших банках и вложения в сомнительные предприятия открыты для скандалов, он наверняка на какое-то время сам отстранит вас от дел.
– А почему вас это заботит?
– Вы натура деятельная. И постригать траву на газоне не станете. Я предлагаю вам временный союз. На пятьдесят лет.
Де Монбар ушел, а Антуан еще долго сидел в раздумьях. Из присланных ему графом отчетов, а также из того, что говорил де Монбар, он уловил, что не все так плохо. Граф не понял структуру денежных связей семей Антуана. Они все были со "встроенным капиталом". Так, одна семья владела не меньше чем двадцатью, а иногда и тридцатью процентами акций предприятий второй семьи, вторая – третьей и т. д. Это давало им контроль друг над другом и некую устойчивость. Семьи эти проживали по всему миру, от Чехии до Америки, и более того, они начали свою экспансию в Азию, с ее перенаселением и чудовищной бедностью, которая давала сверхприбыли. Де Монбар не указал в своем письме несколько фамилий, через которые Антуан перемотает в обратном порядке всю цепочку и выведет из-под контроля графа все деньги. Даже потеряв процентов сорок, скупая акции и переформируя пакеты, он все равно вернет суммы, способные оказывать существенное влияние на мировую экономику. Он не простит Бланке предательства, а с де Монбаром сведет счеты гораздо проще и быстрее, чем граф мог бы предположить. С монашеской одеждой и впрямь пора расставаться. Скоро ему придется много ездить, и его одежда не должна привлекать внимания.
56
18 октября 2008 г. Кутна Гора.
У дома Мартины стоял большой белый Maserati. Автомобиль явно не соответствовал месту, поэтому вокруг него сразу же образовалась пестрая толпа детворы. Мы обогнули белого монстра и постучали в дверь. Хозяйка была дома и открыла нам почти сразу. Увидев меня, она затараторила:
– Добрый день, а мы уже вас потеряли. Вы же за месяц заплатили, а вчера ночевать не пришли. Я думала, что случилось!
Вперед выступила Алка:
– А что, часто у вас что-нибудь случается?
– Нет! Что вы! Поэтому мы и переполошились! Выпьете со мной чаю?
Я не ожидала такой разговорчивости от Мартины, которая встретила нас позавчера совсем холодно, по-деловому. Оставив с ней Алку пить чай в столовой, я поднялась на второй этаж. В комнате, где еще вчера мы с Андреем обосновались, было настежь открыто окно. Наверное, хозяйка проветривала. Рюкзак брата стоял на кресле возле стола, а не возле кровати, где он его оставил. Сначала я было подумала, что Мартина любит порядок, но нотки подозрительности, которая в последнее время подавляла все остальные инстинкты, шептали мне: "А может, в нем что-то искали и в спешке поставили, не подумав вернуть на место?" Я открыла молнию и вытряхнула все, что в нем было, прямо на кровать. Пара маек, мои серые джинсы со стразами и запас нижнего белья. Наконец-то чистая одежда. Хотя, если честно, сейчас мне было наплевать, как я выгляжу.
В дверь постучали. Не успела я ответить, как в комнате появилась Алка, и вид у нее был весьма загадочный:
– Слушай, я таких раритетов раньше не встречала!
– Ты о чем?
Алка бросилась к окну и утянула меня за собой:
– Смотри!
Из открытого окна была хорошо видна улица. Высунувшись, насколько это возможно, мы увидели, как из дома вышли две женщины и мужчина – невысокий, в строгом костюме. Одна из женщин, что пониже ростом, открыла заднюю дверцу машины и помогла своему спутнику устроиться. В левой руке у нее была компьютерная сумка, которую она поставила на сиденье рядом с мужчиной, прежде чем закрыть сияющую белым лаком дверцу. Потом та, что повыше, с уложенными в пучок волосами, садясь за руль, помахала Мартине, и я постаралась покрепче вцепиться в подоконник, чтобы не выпасть из окна. Мне стало нехорошо. Я узнала эту женщину. Алка, почуяв неладное, как-то странно посмотрела на меня и достала сигарету:
– Ты что, привидений боишься?
Я добрела до кресла и забралась в него вместе с ногами. Меня знобило:
– От них могильным холодом веет. Я их знаю, по крайней мере, женщин. Та, что села за руль, – Бланка, а другая – Беата.
– И что? Мне они показались добрыми прихожанками.
– Не походят они на добрых.
Алка устроилась на кровати, вытряхнула содержимое моей косметички и деловито рассматривала новую тушь. Это не мешало ей воспринимать информацию:
– Рассказывай.
– Я уже встречалась с ними на кладбище в Вышеграде.
– Прекрасное место для встреч! С вдовцами знакомишься?
– Если помолчишь, расскажу.
История о конвертах озадачила ее, но не испугала. Осмотрев все вещи самым тщательным образом, мы не нашли ничего, что помогло бы нам в поисках Андрея. Ни записных книжек, ни просто записок – ничего. Но все-таки что-то не давало мне покоя. Что-то было еще, чего я не могла вспомнить. Точно! У него был компьютер! Мы оставили его в комнате, когда пошли в город. И теперь его нет! А эта троица выходила отсюда с компьютером. Это их компьютер или наш?!
Я подскочила на месте.
– Мартина! Она-то наверняка знает!
Алка сидела не шелохнувшись и слушала, как я высказываюсь вслух. После моих умозаключений она решительно поднялась с кровати, сунула ноги в туфли и спустилась вниз в столовую. Через какое-то время она поднялась обратно, и в руках у нее был компьютер Андрея.
Я не очень-то понимала ситуацию:
– Зачем Мартина его брала?