Юноша с трудом поднялся, тоскливо посмотрел ему в глаза и сказал:
– Вы должны найти там, в тоннеле, мешок…
Лоб Равви покрылся испариной:
– О чем ты говоришь?
– Мне пришлось убегать от людей де Монбара. В тоннеле я упал и потерял свой мешок.
– Почему же ты убежал от графа?
– Я ему больше не нужен. У него теперь есть Бланка, а она сущий дьявол, потому что боится.
– Боится? Кого? Де Монбара?
– Нет. Монсеньора. Де Монбар запугал ее, что аббат будет мстить ей всю жизнь.
Равви задумался.
– Так значит, ты убегал от графа и потерял свой мешок?
– Там было темно, я торопился.
– А почему ты думаешь, что кто-нибудь из людей графа не нашел его?
– Они не могли. Когда я заполз в подземный ход, они завалили его землей. Монбар еще не знает, что я забрал его.
– Его?
– Анкх!
– И зачем же ты забрал Анкх?
– Он приказал убить меня.
Равви усмехнулся.
– Стоило ли тратить силы, чтобы убить бессмертного?
Исаак, превозмогая боль, отрывисто и быстро заговорил:
– В том то и дело, господин, что мы не бессмертные. Те девятьсот лет жизни, что мы получили, не дают бессмертия! И от болезней, и от ран не уберегают. И убить нас могут как простых людей. Я знаю. Я перевел этот текст. Не так, как вы, господин. Нужно было вертикально ставить Анкх на пергаменте!
Равви задумался. Этот юноша очень способный, но он дважды предал своего господина. Сначала он предал его, Равви. Потом де Монбара. Надо решать, что с ним делать. Убить его можно, но какой от этого прок? Равви позвал дежурившего у кельи монаха и показал на пленника:
– Осмотри его раны, смени одежду. И дайте ему одеяло, пусть согреется.
Несколько дней ушло на поиски Анкха и свитков, рассыпанных по подземному лазу. Еще несколько дней ушло на то, чтобы очистить их от земли, но Свитка Жизни среди них не было…
За несколько дней до приезда святого Бернара Равви пришел к Антуану:
– Отпусти Исаака!
– Зачем? Он или сбежит, или украдет что-нибудь. А может, и то и другое. Кто ответит тогда за него?
– Я отвечу. Если он убежит, повесишь меня. Если он украдет – отрубишь мне руку.
Антуан удивился, но поразмыслив, махнул рукой.
– Хорошо. Пусть его освободят. Только остерегайся показывать его аббату.
– Я буду осторожен. Обещаю.
26
16 октября 2008 г. Прага.
Дома нас не порадовало даже то, что из кладовой пропали последние мусорные пакеты. Вскипятив чайник, мы с чашками в руках расположились каждый на своем любимом месте – я подальше от газовой плиты, а Андрей у барной стойки с компьютером. Он сосредоточенно что-то искал в интернете и много курил.
– Сейчас посмотрим. Может, уже есть новости.
– Новостей наверняка еще нет, а вот снимки с твоего сотика посмотреть можно.
– У тебя что – некрофилия? Хочешь на ночь насладиться видами свежего трупа?
– Труп можешь не показывать, только комнату. Мне показалось, там чего-то не хватает.
Андрей мрачно пошутил:
– Хозяина.
Я подошла к нему и поставила свою кружку на стойку рядом с компьютером. Внимательно пролистав телефон, я поняла:
– У них на мольберте утром стояла картина. Они ее по очереди писали.
– Вдвоем?
– Ну да. Это как театральное действо, для привлечения внимания.
– Для туристов?
– Да. Так вот, я ее не вижу.
Андрей подключился к компьютеру. Шесть снимков сегодняшнего ночного кошмара на экране смотрелись как из другого мира. Как будто это все было не с нами и мы просто смотрим чужие полицейские хроники. По крайней мере, было не так страшно, как я ожидала.
– Да, точно. Картины нет.
Андрей с раздражением сказал:
– Может, она стоит у стены или еще где. Чего ты так прицепилась к этой картине? Не станут же убивать художника из-за картины сомнительного качества. Украсть могут, купить могут, а вот убить – нет.
– Как видишь, тоже могут.
– Хоть я и не сторонник этой версии, но мне интересно, что на ней было.
– Да вроде бы ничего такого. Какой-то монастырь…
27
16 октября 2008 г. Прага.
Я грустно посмотрела на кружку с чаем.
– Что-то не согревает. Может, у тебя есть что-нибудь покрепче?
– Конечно, есть. Виски подойдет?
Я хоть и не люблю "Джонни Уокер", но если выбирать между ним и чаем, то лучше алкоголь. Андрей достал большие стаканы и стал разливать.
– У тебя что, поменьше посуды нет?
– Нет. Крепкое я почти не пью, а для коктейлей эти стаканы в самый раз. Ну, если это задевает твою эстетику…
Я пожала плечами.
– Моя эстетика позволяет мне пить коньяк из пластиковых стаканчиков.
Андрей оживился.
– Где это было? Свидетели есть? Почему мне до сих пор не рассказали ничего интересненького?
– Это ты про что?
– Ну, если ты пила коньяк из пластикового стаканчика, то все, что было перед этим, наверняка имеет пикантные подробности.
– Доброжелатели тебе напишут. Жди.
Мы звякнули стаканами по русскому обычаю и выпили. Немного согревшись изнутри, я спросила:
– Ты там в галерее нечего подозрительного не заметил?
Андрей удивился:
– Мертвое тело не подойдет?
– Я не про него. Там в шкафу был какой-то человек.
Брата подбросило со стула.
– Что?!
Пару минут он молчал, пил и иногда вставлял что-то про "твою мать". Когда наконец он начал проявлять признаки общительности – посмотрел на меня с видом потенциального убийцы, – я пояснила:
– Там в шкафу кто-то был. Я не знаю – мужчина или женщина, этот человек там прятался.
– И он, конечно, видел нас…
Я поспешила утешить Андрея:
– По улице за нами никто не шел, я оглядывалась. В комнате мы следов не оставили, руками ничего не трогали. Ты же носовым платком радио брал. А за ручку двери брались все, кто проходил по улице.
– Нас могли сфотографировать, пока мы искали музыку для увеселения трупа.
– Мы бы услышали.
– Нет, не услышали бы. Когда я включил радио, можно было из базуки стрелять. Интересные снимки могут появиться в полицейской хронике!
Мы зашли на сайт полиции – ничего. Это нас слегка утешило, и я отправилась в душ. Теплая вода расслабляла, и я уже почти не чувствовала напряжения сегодняшнего вечера. В улучшенном настроении я вернулась на кухню. Андрей пил второй стакан, и это не предвещало ничего хорошего.
– Вот, теперь любуйся.
Он развернул компьютер ко мне. На экране возле тела, лежащего в луже крови, стояли двое. Я стояла вполоборота и на что-то показывала рукой, а Андрей держал в руке приемник.
– И надпись: "Убийство в галерее". Нравится?
28
30 марта 1311 г. Кутна Гора. Чехия.
Аббат Йиндржих сидел возле высокого узкого окна за своей заваленной бумагами конторкой и быстро писал. Мягкий и яркий свет луны из распахнутого окна сливался с тусклым светом свечи, отбрасывая большие причудливые тени на серой стене. Услышав шаги, аббат поднял голову.
– У тебя поразительная способность приходить, когда ты нужен, Антуан. Я уже собирался посылать за тобой.
– Что-то срочное, Монсеньор?
– Сегодня наши Кутногорские рудники дают треть серебра всего христианского мира. Но его хватит еще лет на сто, не больше.
– А французский король задолжал Ордену слишком много, чтобы возвращать долги?
Бернар подтвердил опасения Антуана.
– Он собирается вступить в Орден Храмовников, чтобы приобщиться к богатствам тамплиеров.
Антуан оторопел.
– И что вы на это ответили?
Бернар улыбнулся.
– Что коронованным особам нет места среди нищих братьев. У нас простая работа и малые потребности. Ему придется отказаться от короны, чтобы стать тамплиером.
Антуан усмехнулся:
– Зная честолюбие Филиппа, могу предположить, что он собирался стать и во главе ордена, и во главе королевства.
– Совершенно верно, мой друг. Нас ждут тяжелые времена. Сегодня мы – самые богатые, но не самые влиятельные в этом мире.
– Вы хотите пожертвовать тамплиерами?
– Нет, не хочу. Придется. Я уже объявил де Моле о своем решении.
Антуан с сожалением покачал головой.
– Король французский воспользуется своим влиянием на римский престол, чтобы прибрать к рукам богатство Ордена.
Монсеньор улыбнулся.
– Больших богатств он не получит, но свои долги спишет на смерть кредитора. Что у нас там за шум во дворе?
– Чума, Монсеньор.
Бернар подошел к распахнутому окну По всему монастырскому двору горели костры.
– Беда не приходит одна…
29
5 июня 1311 г. Кутна Гора. Чехия.
Скользкие мокрые тела покрывали почти всю площадь перед часовней, а повозки с мертвыми все прибывали. Жители окрестных сел старались избавиться от зловонных трупов, не успевая хоронить всех, кто падал замертво на улицах или умирал в своих домах. Поначалу мертвых привозили раз-два в неделю, по одному – по двое, осторожно укладывали возле часовни на каменные плиты, где они ожидали часа своего погребения, накрытые белой полотняной тканью.
Потом повозки стали прибывать по нескольку раз в день, сваливая у ворот сразу по нескольку тел, и быстро уезжали, не дожидаясь прихода монахов или церковного сторожа. А еще через неделю с часовенной колокольни можно было наблюдать вереницу повозок, поднимающихся в гору. Смердящий воздух смешивался с дождливым туманом и дымом погребальных костров. Огненные языки гулко разгорались от человеческого жира и нехотя слизывали с костей затхлую плоть. Кучи тел лежали прямо во дворе монастыря. Монахи – прокопченные, с ввалившимися глазами от усталости и скудной пищи, только успевали баграми подгребать к пламени и ворошить тела, чтобы костры не гасли. Порою кто-то из братьев от усталости сам падал в костер, и спасти его не удавалось, а иные заживо сгнивали вместе с трупами, которых касались по неосторожности. Похоронить на церковном кладбище смогли лишь около тысячи тел. Земля при часовне больше вместить не могла. И теперь, чтобы сохранить жизнь тем, кого еще не коснулась своим тленным дыханием чума, приходилось разрушать человеческое тело, предавая его огню, а не земле.
Антуан, которого монахи еще днем подобрали во дворе павшим от усталости и унесли в келью, чтобы он мог поспать хоть какое-то время, к ночи вернулся к своим делам и теперь под моросящим дождем отдавал распоряжения.
– Закройте ворота! Во двор больше ввозить нельзя! Дай нам Бог справиться с теми, что уже лежат здесь.
Братья быстро разошлись выполнять указание, но какой-то пожилой монах задержался возле Антуана:
– Но что же нам делать с телами? Нам везут их со всех окрестных поселений. Слух о святой кладбищенской земле, что сохраняет тело нетленным, ушел далеко за пределы монастыря…
Антуан грустно улыбнулся. Древний ключ от царства мертвых – Анкх, который был надежно спрятан в кладке старой кирпичной ограды часовни, сыграл с ними злую шутку. Тела подолгу оставались не тронутыми тленом, и слава святой кладбищенской земли у часовни облетела не только окрестности, но и соседние государства. И теперь Антуану часто приходилось иметь дело с желающими приобщиться к святыне.
Он поторопил монаха:
– Иди, брат. Скажи всем, что теперь мы будем хоронить за пределами кладбища. Когда работы станет поменьше, мы перенесем стены и освятим землю. Пусть не беспокоятся и оставляют тела у стены.
Брат поспешил к воротам, и Антуан направился обратно к часовне. Нужно было уговорить Бернара хоть немного поспать…
30
5 июня 1311 г. Кутна Гора. Чехия.
Бернар перебирал почту, которую доставили еще утром. Антуан хорошо знал это лукавое выражение на лице Монсеньора. Значит, новости были хорошие. Он подождал в дверях, пока его господин не закончит читать, потом тихо вошел и сел у стены напротив Бернара.
– Хорошие новости, Антуан.
Антуан усмехнулся:
– Хорошие? По всей Европе идут суды над тамплиерами. А вы говорите хорошие новости? Откуда?
– Из Германии. Единственное здравомыслящее командорство оказалось во Франкфурте. Там все тамплиеры, призванные на суд, явились в полном боевом облачении и с копьями.
– Надо думать, что Суд прозаседал недолго.
– Все обвинения были сняты.
Бернар грустно улыбнулся и добавил:
– Братья доминиканцы почувствовали себя обиженными.
Антуан посмотрел на бумаги Монсеньора и вздохнул над тем, что осталось от могущественного прежде ордена Тамплиеров:
– Мы перевезли часть сокровищ в Шотландию. Король Шотландский весьма лоялен к нашему ордену и даже одно время подумывал вступить в него.
Бернар покачал головой.
– Думаю, теперь им придется опасаться английского вторжения. В этой войне я бы поставил на англичан. Даже не знаю, мой дорогой, как нам приручить эту овечью страну.
Антуана уже несколько дней беспокоил нездоровый вид Бернара. Не хватало еще, чтобы Монсеньор заразился чумой! Ему нужно хоть немного отдохнуть, а то с этими погромами тамплиеров он почти перестал спать.
– Я бы хотел попросить вас…
Бернар удивленно вскинул брови.
– О чем?
– О нескольких часах сна.
– Разве ты не спал сегодня?
– Я спал. Вы не спали.
Антуан не уходил. Бернар сделал еще попытку поработать, но, видя настойчивость своего помощника, сгреб бумаги в ящик стола и закрыл его на ключ.
– Хорошо, я отдохну.
Уложив Бернара в кровать, Антуан собрал монахов в трапезной.
– Мы не можем больше хоронить на кладбище. Но некоторые влиятельные люди города не желают, чтобы их родственников хоронили за монастырской оградой. Придется выкапывать старые могилы и складывать кости в подвале часовни…
31
16 октября 2008 г. Прага.
Было уже за полночь, когда мы допили бутылку виски. Способность соображать еще не вернулась ко мне, поэтому я решила позвонить Алке. Подруга моя, наверное, уже спала – в нашем сибирском городе было около пяти часов утра. Когда телефон ответил мне заспанным голосом, я быстро проговорила:
– Ал, у нас проблемы.
– Со сном или с законом?
– А ты откуда знаешь?
Ее голос стал ближе к жизни.
– Обычно мне так рано не звонят. Что там у вас?
– Мы сейчас отправим на твой мэйл ссылку на один чешский сайт. Посмотри, а потом набери меня.
Андрей быстро настрочил Алке письмо, в котором призывал любоваться нами на сайте пражской полиции и перезвонить.
Минут через двадцать раздался звонок. Видимо, ей понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя. Она говорила неоднозначными фразами, как будто ее телефон уже был на прослушке.
– Как это вам удалось так красиво вляпаться?
Мне понравились ее слова. Значит, ей не пришла в голову мысль, что мы совершили зверское убийство.
– "Вляпались" мы пару часов назад, и теперь не знаем, что делать.
Алка была профессиональным журналистом, сенсациями международного масштаба не пренебрегала. Зато на этот раз пренебрегла мною:
– Дай мне Андрея!
Я обиделась:
– Почему Андрея?
Алка безапелляционно повторила:
– Дай мне юриста!
Я сердито протянула трубку брату и теперь слушала его одностороннюю речь.
– Да, у них есть такая примочка, но как быстро на нее прореагируют – вопрос. Думаю, что цепочка будет такой: как только сообщение передано в соответствующее управление полиции, они выясняют, заведено ли дело, в чьем производстве находится, и передают его следователю. Потом уже следователь решает, что с этим материалом делать.
Андрей какое-то время слушал Алку, потом подмигнул мне.
– Она приедет послезавтра. Сейчас она в Мюнхене на каком-то сборище журналистов.
Андрей снова закурил.
– Так мы что – будем сидеть дома и ждать приезда полиции?
– Ждать не будем. Поспим немного и поедем.
– Думаешь, у нас есть время "немного поспать"?
– Есть. Меня там почти не видно, я снят со спины. Так что им придется сначала установить личность потерпевшего, а потом твою – через российское консульство. Раз художник был русским, тебя сначала проверят на российское гражданство. Около суток это займет, так что несколько часов сна нам не повредят. А там и Алка подоспеет.
– И чем же она нам поможет?
– Своим паспортом и непричастностью. И еще деньгами. Наши карточки наверняка заблокируют, а наличка быстро кончится при таком активном образе жизни, как бегство от правосудия.
Я согласилась с доводами брата и отключилась, едва добравшись до кровати…
В шесть утра зазвенел будильник, и мы поднялись с неприятным для нас ощущением другой жизни. Быстро позавтракав и собрав все необходимое в дорогу, мы покидали уютную квартирку на Вышеграде…
Ехать напрямую в Вену мы не могли, не созвонившись с тетушкой. Осенью она редко бывает дома, потому что Альфонсик не выносит сырости. Если они в отъезде, то тетушка нам не помощник и ехать в Вену не имело смысла. Я почему-то надеялась, что у какой-нибудь знакомой нашей родственницы найдется австрийский паспорт подходящего для меня возраста и фактуры, чтобы я смогла добраться до дома, где, всем известно, даже стены помогают. Пока я размышляла, Андрей успел дозвониться до Анечки. Она была чем-то занята, и трубку взял ее австрийский муж. Альфонсик на ломаном русском пообещал Андрею, что "объяснит Анечке о его звонке".
Ранним утром на вокзале почти никого не было, так что затеряться в толпе было невозможно. Кроме нас, у перрона расположилась небольшая группа студентов, но они не проявляли к нам никакого интереса. Поразмыслив, мы решили, что единственно возможным для нас направлением был Брно, поближе к тетке Анне, которую наверняка не смутит пара родственников, у которых "не все ладно с законом".
Просмотрев расписание, мы выбрали поезд на 8.30, намеренно не воспользовавшись более ранним, чтобы не сидеть в полупустом вагоне и не стараться изо всех сил выглядеть "как будто вы ничего не хотите".
Прогулявшись до ближайших автоматов и купив на всякий случай пару фидорок в дорогу, мы вошли в вагон второго класса поезда компании "Чески драхи". Стараясь не слишком привлекать внимание своим русским, я спросила:
– Почему на некоторых местах таблички с именами?
– Эти места бронировались заранее, по плацкарте. Ищи свободные.