- Черт! - огорченно цокнул языком Романов. - Ни тебе блокеров, ни другой экзотики… Знал бы - один бы справился…
И спохватился - уж больно невинным был взгляд Левона.
- Ты кому заливаешь, лиса старая? - ухмыльнулся Романов. - Куда ты без блокеров и прочей твоей секретной атрибутики, а?
- Блокеры и секреты за отдельную плату! - подмигнул Левон.
- Клиент платит, - беспечно отмахнулся Леша. - Погнали!
4
Всего за сорок минут полета, а может, и чуть меньше, ночь на улице успела превратиться из просто южной в утробу остывающей духовки. Огни аэровокзала неотчетливо мерцали в жарком мареве, а сам воздух, казалось, потрескивал, освобождаясь от дневного зноя.
Тенниска Левона моментально прилипла к спине и потемнела.
- Ты не растаешь? - спросил Леша, бросив любопытный взгляд на истекающего влагой Левона, пока они топали по расчерченной зеброй дорожке. Аэропорт в Эйлате без затей, как шашлык на рынке, - просто, быстро и сердито.
- Как же ты в Баку-то держался, а?
- В Баку во мне было килограммов на двадцать пять меньше, - пропыхтел Левон и быстро перешел на более интересную тему: - Народ говорит, бизнес у тебя прет в последнее время - только успевай мешки таскать, да?
Когда они в самолете щелкнули застежками ремней и Левон, глянув на Романова любопытным влажным восточным глазом, открыл было рот, Леша упредил его вопросы.
Заявил, позевывая, о смертельной нехватке сна и, смежив веки, ушел в притворную дрему.
Но сейчас хочешь не хочешь, а поддерживать беседу надо.
- Не жалуюсь, - нейтрально кивнул Леша.
- Он не жалуется! - хмыкнул Левон. - Ты уже лет пять как не жалуешься. А сейчас все другие жалуются. Конкуренты, в смысле. Без работы, говорят, всех оставить хочешь?
- Я тебя умоляю! - махнул рукой Леша. - Плачут они! Наши еврейские дела - лишь бы поплакаться. Как работали, так и работают.
Отшутился, ушел от ответа. Левон, правда, скорчил недоверчивую гримасу. Но весьма кстати подошли ко входу, смешались с тягучей толпой, медленно вползающей в проем дверей, а тут и лента багажа закрутилась, выплевывая багаж, - в Израиле с этим быстро.
Тема закрылась. Лешка понимал - временно. Левон обязательно влезет ему в печенки. Мысленно поставил для себя галочку: успех, хотя он никак его не афишировал, без внимания окружающих не остался.
Ладно, разберемся… ежу понятно, что это в любом случае вопрос времени.
- Лешка! Не лети, дай покурить, - взмолился Левон, когда они получили багаж и Леша во главе их маленькой команды устремился к такси. - Один хрен пять минут ничего не изменят! Да и тебе названивали бы, случись чего с твоим мэром.
Леша еще в самолете, с ударом шасси о землю, проверил телефон, или, как он его называл, "кислород".
Почему кислород? Ясно же! Стоит забыть его, оставить на пять минут вне пределов досягаемости, как начинает Романов крутить по сторонам головой, задыхаться.
Все тихо, ни одного сообщения, ни одной панической эсэмэски, слава богу.
- Ты как - держишься? - Левон поднес зажигалку к сигарете, прикрывая огонек от ветра ладонью. Красный, неприятный отсвет в глазах.
- Девять месяцев. Хотя тянет иногда… - Леша вздохнул. - Сил нет, как иногда тянет.
- А я вот, видишь, в Москве сломался. Друзья, кабаки, хавчик, сам понимаешь, выпивка. - Левон мощно затянулся, шумно выдохнул. - Два года псу под хвост… - Решительно тряхнул головой: - Ничего! Вот увидишь - брошу! Скоро! - Посмотрел на Лешу в упор: - Не понимаю, чего ты бросил! Живешь один, ни детей, ни жены. Ответственности ни перед кем никакой. Денег - выше крыши! Гуляй, пей, кури…
- Ладно! - непонятно для самого себя вспыхнул вдруг Леша. - Поехали, проповедник. Хорош болтать!
- Не сердись! - Левон примирительно выставил руки ладонями вперед. - Извини, не хотел тебя зацепить.
- Не извиняйся, не зацепил… - буркнул Леша, распахивая дверцу машины.
5
- Да-а… - протянул задумчиво Левон, когда белл-бой проводил их до дверей сюита Поплакова и, открыв дверь служебной карточкой, пустил их в номер: - Идиллия, однако…
В сюите стояла ностальгическая атмосфера пионерского "тихого часа".
Все следы пьяного дебоша были аккуратно ликвидированы, включая разбитую балконную дверь. Номер чисто прибран, ни одного брошенного носка в пределах видимости.
От взгляда внимательного наблюдателя из школьных учебников физики, возможно, не укрылась бы пальма в кадке - аналог российского гостиничного фикуса, - чьи листья были посечены осколками стекла. Единственный не устраненный свидетель чиновничьего безобразия.
В гостиной, раскинувшись в кресле, выкатив далеко вперед из-под задравшейся майки арбузное огромное брюхо, мощно храпел Толстый Моти. Из спальни ему вторил, не уступая в силе, невидимый с этой точки обзора Поплаков.
Первый же вдох полностью уничтожал аналогию с пионерлагерем.
(А может - вовсе и нет? Кто его знает, что творится в обителях нынешних бойскаутов?)
В воздухе - острый спиртовой дух, какой может дать только недавно разбитая бутылка водки. На него накладывался тяжелый многодневный перегар и запах стоялых пепельниц. Витал еще и аромат какой-то неопределенной, но острой пищи - авторство добавки явно принадлежало Толстому Моти.
- М-да… - хмыкнул Леша, сморщив нос. - В углу валялись старые валенки дворника… - И безо всякого перехода звонко гаркнул: - Р-рота, подъем!!!
Левон шарахнулся в сторону от неожиданности. Толстый Моти перестал храпеть, заворочался и непонимающе распахнул глаза. Поплаков команду проигнорировал начисто - так и продолжал храпеть.
- Доктор! - просипел Толстый Моти на иврите и прокашлялся. - Я тут задремал немного… ночь… устал…
- Бэседер гамур, Моти! - Романов перешел на иврит, развел руками, всем своим видом демонстрируя полное удовлетворение от выполненной работы. - Вы тут просто молодцы! Слов нет - тишина, порядок… Жалоб не было? Полиция не приезжала?
- Не-а… - довольно осклабился Моти. - Успели предотвратить.
- Молодец! - повторил Романов. - Как он?
- Вроде в порядке. - Толстяк пожал плечами. - Всё как вы сказали. Дал выпить водки. Уговорил заесть икрой…
- На каком языке уговаривал? - сверкнул глазами любопытный Левон. - Ты же по-русски ни бум-бум, а он больше ни на каком языке не рубит.
- Доктор Алексей, а это кто? - осведомился Толстый Моти, разглядывая Левона с легкой неприязнью.
- Это доктор-похметолог! - Романов значительно потряс указательным пальцем, подмигнул Левону - Самый важный сейчас врач, понял?
- Poh - me - to - log, - по слогам, кивая в такт головой, уважительно повторил незнакомое слово Моти.
- Все, дорогой, свободен. - Несколько зеленых сотенных купюр прошуршали и затерялись в пухлой кисти толстяка.
- Доктор Алексей, в самом деле, зачем?.. Я же только из уважения… я же к вам, как к старшему брату… - прижав руку (в которой, впрочем, денег уже не было) к груди, бормотал Моти, исчезая за предусмотрительно раскрытой Романовым дверью. - Я же для вас…
И, вздохнув с укоризной, растворился в полумраке коридора, будто и не было его вовсе - отличительная особенность вышколенной гостиничной прислуги, адвокатов и демонов.
- Ну-с, снимайте ваш бурнус! Начали, коллега! - Леша с силой помассировал щеки, пытаясь снять усталость. Взглянул на Левона и увидел в его лице отражение своего: воспаленные от недосыпа глаза, опухшие тяжелые веки. Хмыкнул, скривил губы - сколько еще он протянет в таком ритме?
Поплаков выглядел откровенно плохо. Густые спутанные волосы пропитались потом насквозь и походили на свалявшуюся шерсть.
- М-да… - протянул Левон, сморщив нос. - Помнишь, в старое доброе застойное время выпускали совместный совково-французкий одеколон. Рекламировали его топорно, типично по-нашему: "Каскад естественных ароматов"… Здорово сейчас ложится, в тему, скажи?
- Делом займись, генацвале, делом!
Леша споро собирал "полевой военный госпиталь". Раздвижная тренога с крючком на макушке, с подвешенным на нем литровым пакетом с раствором Хартмана, уже высилась в изголовье кровати. На прикроватный столик водрузили кардиограф, рядом с ним тонометр, миниатюрный пульсовой оксиметр.
В отдельном пластиковом ящике со множеством отделений - Леша во всем, что касалось работы, аккуратист был невероятный - лежали иглы, шприцы, пластиковые внутривенные канюли и прочие одноразовые друзья анестезиолога.
- Да? - надменно поднял Левон брови, усаживаясь в кресло и закинув ногу на ногу. - Ты мне его для начала в порядок приведи, пускай глазки откроет, соображать начнет. Кто из нас двоих реаниматолог?
- Господи! Как же я вас ненавижу! - с чувством гаркнул Леша, прижав руку к сердцу. - Всех! Терапевтов, хирургов, наркологов… Всех! А уж пластиков - вдвойне! Строите из себя белую кость, носик морщите при виде черной работы. Аристократы, блин, это не для ва-ас! Для этого есть рабочие муравьи, морлоки…
- Кто-кто? - заинтересовался Левон.
- Классику надо читать, а не только деньги считать, модный доктор! - язвительно сузил глаза Леша. - Приедешь, залезь в Википедию, посмотри, кто такой Герберт Уэллс, понял?
- Понял-понял… - покивал Левон. - Давай дальше, интересно излагаешь…
- Ага, интересно ему… А как с больным чего случается, тут же глаза навыкате, морда белая, ручки трясутся, и бегом к анестезиологу: "Спаси нас, дяденька доктор!"
- Работать будем, спасатель? - благожелательно улыбнулся Левон. - Ночь на дворе! - И длинно зевнул: - А-а-а… - потянулся блаженно. - Модный доктор… На себя посмотри, миллионер от медицины!
- Я бы попросил… - Леша закончил развертывание полевого военного госпиталя, оценил придирчивым взглядом результаты своего труда и поставил мысленно себе "отлично". - Считай свое бабло, а со своим я справлюсь.
Вздохнул тяжело - ничего не поделаешь! - и потряс Поплакова за плечо:
- Алексей! Встаем! Доброе утро!
Неопределенное мычание, в котором, однако, опытное ухо человека, воспитанного в русскоязычной среде, улавливало скрытое присутствие великого трехбуквенного слова.
- Давай, Алексей Николаевич! - Леша без церемоний тряханул Поплакова до клацанья зубов.
- Нахъёлядь! - громко высказался чиновник и после паузы добавил с интонацией гроссмейстера: - Мать!
- Господин Поплаков! Алексей!
- О-о… - разлепил наконец веки Поплаков и уставился на Романова мутными голубоватыми глазами.
Леша почти ощутимо увидел, как по зрительным нервам, разбрасывая по сторонам вспышки коротких замыканий, идут в мозг импульсы. Взгляд стал приобретать осмысленность, и пришло - слава богу! - узнавание:
- О-о… гас-спадин Романов… - Поплаков расплылся в улыбке. - Царь-батюшка наш, мжжно сказать…
Попробовал сесть, распахивая неуверенные объятия, но тут же грузно осел и неуклюже, словно рыбацкий баркас, завалился на бок.
- Лежите, Алексей, отдыхайте. - Леша мягко придавил Поплакова к кровати, выпрямляя его руку и разглядывая ее в поисках вен. - Сейчас мы вас, батенька, полечим маненько, все пройдет и все будет очень хорошо…
Левон сидел, скрестив руки на груди, неуловимо напоминая боксера в углу ринга перед боем.
- Что-то мне, Лешенька, хреново, - уже вполне членораздельно пробормотал Поплаков. Из глубин его большого, когда-то налитого мышцами, а сейчас просто рыхлого тела рвалась наружу нервная дрожь.
Леша втянул в себя воздух. Поморщился - многодневный перегар, но…
- Ацетоном не пахнет? - расшифровал его движение Левон.
- Слава богу! Ни ацетоном, ни мочевиной…
- Прошу прощения? - В глазах Поплакова замерцали неоновыми бликами искры разума.
- Я говорю - все в порядке, Алексей Николаевич! - улыбнулся Леша, накладывая жгут. Вены у Поплакова мощно ветвились - маленькие радости анестезиолога.
Взял из ящика розовый венфлон.
Укол. Поплаков не шевельнулся, как и подобает правильному пацану.
Черная кровь в павильоне иглы. На месте. Зафиксировать прозрачной клейкой пленкой "тагадерма". Подключить систему. Всё.
- Мой выход. - Левон со вкусом потянулся, хрустнул шеей. - Иди, отдыхай. Приходи через час. Будет как новый.
И зашелестел упаковками лекарств, наклонившись над своим саквояжем.
- А чего делать будешь? Посмотреть можно?
- Иди-иди… Любопытный, понимаешь, - проворчал Левон как бы в шутку, но на деле всерьез. Сегодня посмотрит, завтра поймет, а послезавтра сделает без дяди Левона. - Иди, кофе пей, по набережной пофланируй… Ты когда последний раз на море был, приморский житель?
Леша неопределенно хмыкнул.
- Вот-вот… Иди, отдыхай! - кивнул ему Левон.
Лешка помедлил, затем пожал плечами - собственно, почему бы и нет? - кивнул согласно в ответ и вышел, почему-то осторожно, словно уходящий любовник, прикрыв за собой дверь. Чуть слышно щелкнул замок.
6
Ночь догорала.
Нет, жаркое марево, не покидающее летний Эйлат, все так же дрожало огоньками кораблей на рейде, и подмигивал им в такт с левого берега залива иорданский город Аккаба.
Все так же плыл со скамеек на набережной дымок сигарет, смешанный с неразличимой беседой и легким смехом.
Откуда-то слева доносилась порывами лихая песня с пьяным надрывом, на английском, но при этом рождающая в душе вечный "Эх-х, мороз, мороз". Справа еще слышалось глухое "Туцц…Туцц!" басов дискотеки, и по небу еще метались красно-зеленые лазерные лучи, но ночь догорала.
По набережной тек слабый людской ручеек сплошь из усталых юных пар - ни детей, ни одышливых степенных дам, ни лиц солидного супружеского возраста. Из огромной, устремленной в небо рогатки уже не летел бешено крутящийся шар с парой визжащих в нем мазохистов под садистские крики толпы внизу.
Курорт вымотался и блаженно засыпал сном горячих, в бисеринках удовлетворенной страсти молодых тел, разбросанных в самых различных позах на самых разнообразных ложах.
Лешке вдруг пронзительно, до мгновенного пота на лбу захотелось курить. Взгляд уже и рванулся услужливо - я мигом, хозяин! - направо, где метрах в ста светилась реклама супермаркета "24/7". Романов глубоко вздохнул и медленно выдохнул, безжалостно подавив искушение.
"Ну и? Кому и что ты сейчас доказал? - зло подумал Алексей. - Уважение в своих глазах завоевал в очередной раз? Не скажет ведь верная супруга назидательно детям: берите с папы пример, вот у кого сила воли! Не подумает старший сын, продолжатель рода: буду во всем, как папка… нет! Даже в кругу друзей пожмут недоуменно плечами: нахрена ему этот здоровый образ жизни?"
Лешка направился было к морю, но передумал - песок набьется в туфли, носки… не терпел он этого. Остановился у ограды, оперся на нее подбородком.
"Прав Левон. Пей, кури, трахайся… впрочем, в неисполнении последнего завета меня никто упрекнуть не может". - Лешка скривил рот в подобии улыбки, что смотрелось скорее оскалом.
Куда он летит загнанной, в мыле и пене, лошадью? Для кого миллионная квартира в Рамат-Авиве? Постоянно растущая, как зубы у крысы, компания?
А крысиные клыки, между прочим, если она, крыса, не будет их безостановочно стачивать, в своем безудержном росте пробьют ей же мозг. Это надо помнить. Законы биологии…
Банальные вопросы из мексиканских сериалов. Только это не сериал, а его реальная жизнь. А банальные вопросы, как правило, требуют тяжелых ответов. Они, наверное, для того и названы банальными, как лазейка от ответа. А раз приклеен ярлык, то можно с полным правом просто пожать плечами и сказать: "Это же банально, старина!" - И весь сказ…
Прав Левон, прав, хотя и завидует отчаянно, но сказал от сердца. На самом деле все просто - давай посмотрим правде в глаза: гонится он за Сережкой. Всегда гнался, пытался доказать, что не хуже, и сейчас продолжает уже по инерции, всё всем доказано, и им с Сергеем, и всё всем понятно, и Сережка сейчас зависит только от него… В прямом смысле этого слова, между прочим…
Лешка вздрогнул и резко дернул головой по сторонам: легкий тычок кулака в плечо, коронное Сережино приветствие, - был он или показалось?!
Нет, пусто, никого. Показалось.
Лешка вздохнул, грустно или, наоборот, облегченно - сам не знал.
Сережка запросто мог и в Эйлате объявиться. Всегда был непредсказуем, легок на подъем, всегда готов учинить очередной прикол, с горящими, завидущими глазами, а уж сейчас тем паче, как два пальца об асфальт…
Лешино лицо осветилось той особенной улыбкой, которую рождают лишь радостные воспоминания, - одно воспоминание рождало другое, как зубчики одной шестеренки запускают весь часовой механизм.
7
"ГОСПОДИ, декабрь здесь, как май у нас!" - первая мысль на исторической родине.
Такси довезло до дверей назначенной ему Министерством абсорбции гостиницы в столице Юга. Он, новый репатриант, напоминает взъерошенного воробья - голова крутится по сторонам, готов клюнуть врага. Смешон он, наверное, со стороны - в меховой шапке, длинном пальто под южным небом.
Радио в номере - полное отчаяние! Ухо не улавливает ни одной ассоциации, ни одного слова - набор гортанных звуков. Боже, я этот язык никогда не осилю!
Министерство абсорбции. Обшарпанное здание. Ветер носит смерчиками песок, крутит бесчисленное множество оранжевых пластиковых пакетов. Как грязно! Куда меня занесло?! И как разобраться с лифтом, где вместо цифр непонятные символы на кнопках? Спасибо улыбчивым прохожим - помогли. А в самом министерстве потрясла искренняя, и от этого еще более неожиданная радость чиновниц министерства: с возвращением домой тебя, Алексей Романов, "оле хадаш"!
Домой? Я вернулся домой?! Я вернулся домой!
И внезапно для самого себя, раскинув руки в стороны и глубоко вздохнув, он раз и навсегда, бесповоротно и окончательно принял Страну.
Принял ее такой, какая она есть: всегда шумная, иногда бестолковая, подчас неприбранная, но никогда-никогда - чужая!
Экзамен на подтверждение врачебного диплома? Ерунда-то какая! После Первого Меда, да после "Бакулевки", да после "Склифа" - это нам как два пальца об асфальт… Письменный? По американской системе "вопрос - ответ"? Ну-ка, взглянем на вопросы… Стоп-стоп! Это что за… это мы не… это нам не…
Даже сейчас, в Эйлате, со всеми сданными экзаменами за плечами, сердце екнуло и залило вены холодом, как тогда, двадцать пять лет назад, когда он ясно осознал, что медицину-то он знает не очень…
И это внезапно осознали все или почти все (кроме самых недалеких) бывшие врачи, вновь ставшие студентами с одним и тем же озабоченным выражением лица - где учить, что учить? Все кучкуются, перешептываются, информация - на вес золота!