- Привести себя в порядок? – человек одёрнул руку, стыдясь своей беспомощности.
- Да, да, в порядок, - напирала Лилит. - Не годится человеку выглядеть, как обезьяне. Как трусливой обезьяне. Надо бы помыться, причесаться, от тебя пахнет, черт знает чем.
- Кто знает? – переспросил человек.
- Не бери в голову, - махнула рукой Лилит. - Давай я тебе помогу.
Она встала и пошла в направлении озера. Человек вскочил и, пригибаясь к земле, поплёлся за ней. Он украдкой разглядывал Лилит со спины, постоянно, будто одёргивая себя, и опускал глаза вниз. Но, разглядывать песок было совсем не интересно, и взгляд вновь возвращался к её телу.
Подойдя к воде, Лилит жестом поторопила человека. Тот подошёл ближе, руками прикрыл пах, там что-то происходило. Что-то переворачивалось внизу живота и разливалось щекоткой в промежности.
- Что с тобой? – спросила Лилит, глядя на пунцовое лицо человека.
Тот пожал плечами. Казалось, вот-вот из его глаз брызнут слёзы.
- Боюсь, – потом, помолчав, - а, что ты видишь плохого в обезьянах? ЧТО-ТО говорит, что мы все равны, все одинаковы, все под одним небом ходим. Так что плохого в обезьянах?
- Ничего, - ответила резко Лилит, - только вот ты не обезьяна, - сказав, она вдруг схватила его за руку и бросила в воду.
Человек в испуге стал барахтаться и кричать о помощи. Змей наблюдал из-за кустов происходящее и от смеха держался за живот. Небо растерянно остановило бег облаков.
- Помоги мне! – Кричал человек, протягивая к Лилит руки.
- Ещё не время, - хохотала она, - ещё ты похож на обезьяну. Теперь на трусливую и мокрую обезьяну. Откисай.
- Но, я погибну, умру! – Кричал человек.
- Лучше умри, чем живи обезьяной. – хохотала Лилит. – Какой же ты беспомощный. – Она протянула ему руку, тот вцепился в неё и вместо того, чтобы вылезти из воды, резко притянул к себе Лилит. Теперь они барахтались вместе, то жадно хватая ртом воздух, то вновь уходя под воду, крича, смеясь и поднимая фонтаны брызг.
- М-м, да ты коварная обезьяна, прошептала Лилит, когда они уставшие лежали на берегу. Человек раскинул руки, тяжело дышал и смотрел на остановившиеся облака. На лице его блуждала улыбка, едва появляясь, и тут же исчезая.
- Что ты сказала?
- Я сказала, ты коварная обезьяна, - Лилит повернулась к человеку и дотронулась губами его губ.
Это было не просто прикосновение, это была жадность и страсть. Человек обнимал её тело, срывая мокрую одежду. Он чувствовал невероятную силу. Сейчас она сила была там, в паху. Она вырывалась наружу львиным рёвом. И не было ни страха, ни смерти. Взорвись вселенная и она, не остановила бы эту силу.
- Я человек, - шептал он ей, обнимая.
- И я человек, - шептала она, целуя - мы оба, мы вместе.
- Навсегда, - шептал он.
- Бесконечно, - шептала она.
- Я твой, - говорил он, глядя ей в глаза.
- Я твоя, - вторила она ему, сжимая крепко его пальцы.
Через семь дней она говорила ему:
- Ты навсегда принадлежишь мне, - и хмурила брови.
А, он отвечал, срываясь в крике:
- Нет, это ты принадлежишь мне! И, если считаешь, что я продолжаю быть твоей обезьяной, то бесконечно заблуждаешься.
- Ты не выносим!
- Ты ужасна!
- Ты не сможешь без меня!
- Ты много на себя берёшь!
- М-м-ма-а, - она вскинула руки к небу и прошептала слово, - пустота.
Человек остался один.
На утро он увидел её. Это была женщина, совсем не похожая на Лилит. Он быстро, не вставая, перекатился в сторону, встал на четвереньки и пристально стал разглядывать объект. В боку что-то саднило. Может быть, рёбра. Она смотрела на него, улыбаясь, и медленно опускала и поднимала веки с длинными ресницами.
- Ты кто? – спросил он-человек.
Она-человек пожала плечами.
- Эй, - крикнул он куда-то вверх, - я ничего не понял!
Ответа не последовало.
- Опять ты за своё! - закричал он-человек кому-то в небесах.
Она-человек сжалась от крика, и, обняв колени, тихо заплакала. Он почувствовал, что дышит как-то легче.
- Ну, чего плачешь то? - обратился он к ней, подошёл и протянул руку. - Пойдём.
Она осторожно вложила свою маленькую ладошку в его ладонь. Он почувствовал её тепло. Где-то в груди бешено заколотилось. Он думал, что она красивее, чем Лилит. Но, когда вспоминал Лилит, то, что бешено колотилось в груди, вдруг сжималось и неприятно холодело, будто тосковало. Он вспоминал чёрные глаза своей первой женщины, и глаза второй блекли перед чернотой первой. Ему не хотелось быть с ней так близко, как хотелось с Лилит. Он не чувствовал силы, но видел свою необходимость для маленького хрупкого создания, которое не знало своего имени. Не знало, как не знал своего и он.
- Пойдём, - впервые произнесла она слово.
Человек вздрогнул при звуке её голоса.
Змей прищёлкнул языком и с сомнением покачал головой.
Небо разгоняло ветром облака во все стороны, не зная, что делать дальше.
***
Она стояла позади меня. Её губы приблизили к моему уху тёплое дыхание женщины.
- Здравствуй, Дима, - прошептала она. - Сколько же мы не виделись?
- Здравствуй, Наташа, - прошептал я, повернувшись к ней лицом, - мы не виделись очень долго. Только я не Дима. Меня зовут Эдуард – Тэни Мугиро, помнишь?
- Димка, дурачина, - засмеялась она, хлопнув меня по плечу ладошкой.
- Да нет же, Наташа, - я в серьёз подумал, что она меня забыла.
Она нахмурила брови:
- Но я не Наташа, меня зовут Женя. Ев-ге-ни-я, - произнесла она по слогам, видимо для пущей убеждённости.
Если она говорит серьёзно, а это невероятно, то этого быть не может, подумал я.
- Как ты здесь очутился, Димочка? – улыбалась она. – А я ведь только недавно о тебе вспоминала.
Мне подумалось, что это уже не смешно. Конечно же, она зла на меня до сих пор. Конечно же издевается. Мстит. И тут поезд качнуло, а она схватилась левой рукой за поручень. Мой взгляд упал на её предплечье – там не было шрамов.
- Извините, я не Дима, - запинаясь, заговорил я, и ничего умнее не придумал, как достать и раскрыть паспорт. Выглядел при этом конченым идиотом.
Я видел, как она менялась в лице, собирая буквы в слова.
- А вы, я теперь вижу, не Наташа.
Она кивнула в ответ.
- Ну, надо же, - Женя всплеснула руками через мгновение, - никогда бы не подумала, что возможно такое сходство.
Я подумал, что нам нельзя вот так просто разойтись после случившегося разговора. А, скорее просто, кровь стукнула в промежность, дав понять, что я хочу эту женщину.
- Послушайте, - обратился я к девушке,- после такого мне нужно обязательно выпить кофе, присоединяйтесь, а?
- У-у, - произнесла она, качая головой и глядя на меня широко раскрытыми глазами, - пожалуй.
Мы давно уже проехали свои станции. Я смотрел в её глаза и видел сменяющие друг друга воспоминания. Её воспоминания о другом мужчине, на которого я был похож.
Этой ночью домой я не пришёл, впервые по причине адюльтера. Я изменил Ленке со своей памятью. Словно перенесся на двенадцать лет назад и ещё не знал супруги, словно у меня не было сына, и словно я был влюблён. Тот, кто был рядом, тоже спал со своими воспоминаниями, отдаваясь им со всей страстью нереализованных желаний.
Рано утром, когда рассвет только-только вступал в свои права, положив записку с номером её телефона в карман, я поцеловал девушку:
- Пока, Наташа.
- Пока, Димочка.
Мы сказали это разом, совершенно машинально, как будто именно так мы и должны были попрощаться. Не знаю, как она, я не сразу заметил, что меня назвали другим именем. А когда заметил, меня это нисколько не задело. Мне было всё равно, как ко мне обращались, лишь бы не забирали мою память. Из её подъезда я вышел пьяным от происходящего.
На зелёной скамейке у подъездной двери сидел человек. Знакомые черты: сутулая осанка, волосы, убранные в хвостик, большой нос, всё тот же взгляд. Конечно же, это был мой старый добрый враг Каин. Я не стал делать вид, будто его не заметил. Подошёл и присел рядом.
- Скучал? – спросил он.
- Не то, чтобы очень.
- В общем верно. Что скучать, когда скоро свидишься?
- Ты пришёл рассказать мне о морали? Если так, то не утруждайся. Я всё знаю лучше, чем ты. Давай лучше поговорим о тебе, - предложил я, - коль мы встретились.
- Ну, если у тебя есть, конечно, время, - размышлял вслух Каин, глядя в пустоту.
- У меня полно времени, особенно для тебя, ведь мы так привыкли друг к другу, - язвил я. - Ты же теперь от меня не отстанешь. Ты и вправду, тот самый Каин? Тебя что-то беспокоит? Хочешь об этом поговорить?
Он, молча, улыбнулся. Как-то, даже снисходительно улыбнулся, мол, что с тебя взять.
Солнце на восходе было прямо напротив нас. Оранжевый, правильной формы круг, поднимался над горизонтом. Глядя на него, я подумал о символе Ра. Всевидящее око которого прочно ассоциировалось с Древним Египтом.
- Послушай, ты никогда не думал, - спросил я Каина, - куда делись все Египетские боги, просуществовавшие десять тысяч лет, правившие душами живших тогда людей? Они безвозвратно умерли? Если так, то боги тоже смертны? А сколько лет тебе, Каин? Тысяч пять с хвостиком?
- Где-то так, - ответил мой собеседник. – Пять с хвостиком. Чуть больше половины лет, прожитых богом Ра.
- Ты ещё и мысли читаешь? – деланно возмутился я.
- Нет, в смысле читаю, но сейчас я просто смотрел на солнце и думал о том, куда делись все боги Египта? И ты об этом думал. Видишь, насколько мы похожи?
- Да, только я не прикончил своего брата. И заметь, это не потому, что у меня его нет.
Каин вздохнул и помассировал пальцами мышцы лица, как делает человек, когда долго пребывает в напряжении.
- Вот и ты туда же, а ещё просишь не говорить тебе о морали, - заговорил он после паузы. – Ты убиваешь самое близкое и дорогое тебе ежедневно. Да, я убил своего брата. Ты разрушаешь себя и всех тебя окружающих.
- Не надо, папаша, мы не в церкви, - я назвал его "папашей" машинально, и теперь задумался почему. Он действительно казался мне очень старым и уставшим от жизни. - Послушай, а ты всю жизнь один и жил? Полагаю, ты с родственниками отношений не поддерживал? – съехидничал я. – У тебя была, к примеру, жена?
- Э-э-э, да ты серость, - хлопнул меня ладонью по плечу Каин, потом достал пачку "Kent №8" и закурил. Он долго смотрел на огонёк одноразовой зажигалки, потом прикурил сигарету и стал пускать дым с таким удовольствием, что мне захотелось вспомнить старую привычку, и я попросил у него сигарету. – Конечно, была жена. Она и сейчас есть.
- Что-то не припомню, как её звали-то? В смысле, зовут, - поправился я. Не знаю, зачем было задавать ему такие вопросы. Просто он внезапно появляется в моей жизни и внезапно исчезает. Раздражает, бесит, изводит и не оставляет никакого следа. Я почти забываю о нём сразу, только он исчезает из моего поля зрения. Сейчас хотелось тянуть время, ожидая нашего расставания. С одной стороны, мистика, происходившая вокруг, была настолько неправдоподобна! Но, с другой, я давно предполагал, что всё в мире не так просто.
- Как её имя? – переспросил Каин. – Она первая жена моего отца.
- Вот как? – удивился я. – Хотя…Неужели.. – вспомнилась мне одна из версий давно минувших событий – Лилит? Женщина – демон.
- Сам ты демон! Болван! - рассердился Каин.
- Ладно, бог с ним. Я не хотел тебя обидеть. – успокоил его я. – Скорее не потому что не хотел его оскорбить, а оттого, что Лилит, его жена, действительно демон. И если Каин не моя галлюцинация, то изводить мужа такой женщины я бы не хотел. – Скажи, - продолжил я, - мне каждый раз не понятна цель нашего свидания. Когда мы встретились впервые, я испугался, но поначалу. Жизнь идёт своим чередом и ничего сверхъестественного со мной не происходит. Ты пугал меня глобальными потрясениями, а я здесь, сижу живой на зелёной скамейке, рядом с тобой, встречаю рассвет после волшебной ночи с женщиной, которую я сейчас люблю. Потом отправлюсь домой и высплюсь. К чему наши встречи?
- Любишь, я не ослышался, - спросил Каин. - Что ты хочешь, чтобы я тебе ответил? –одёрнул он брюки на коленях. – Я не хочу вываливать на тебя тонны информации, всему нужна постепенность. Скажу одно, иногда стоит обратить внимание на людей, живущих рядом с тобой. Очень важно делать это как можно чаще, потому что в любой момент все может измениться вдруг, и ты будешь бесконечное количество лет жалеть о том, что так и не смог разглядеть, кто же всё-таки с тобой жил рядом.
Каин докурил сигарету и щелчком направил окурок в бетонную урну. Окурок ударился о край каменной мусорницы и разлетелся надвое. Фильтр улетел в тёмную дыру, а дымящийся пепел упал на асфальт. Тут же рядом с ним очутилась чья-то собака, ушастый, серо-белый русский спаниель. Вдохнув запах тлеющего табака, пес фыркнул. Потом развернулся и подбежал, быстро виляя куцым хвостиком к Каину, сел рядом и ткнул свою морду ему между ладоней.
- Вообще, я с соседской собакой гулял, - сказал Каин.- Своей нет. Зато бессонница есть, поэтому по утрам вывожу его на прогулку, - указал он рукой на пса. Тот, видя, что его обсуждают, завилял хвостом ещё быстрее. – Не люблю собак, - после паузы сказал Каин. – Потому собственную не имею. Глупое животное. Грубое в своей привязанности. Но меня любит, уж не знаю, почему, - словно оправдывался он. – Да, рыба-прилипала? - обратился он к собаке.
- Вот что, - вздохнул я. – Значит, случайно. Значит, ты здесь просто живёшь. Может, я пойду тогда, а?
- Иди, иди, конечно, ты ведь устал сегодня. Нужно отдохнуть, подумать на досуге. А то ведь думать некогда в такой суматошной жизни.
- Тогда, пока, - я, не протягивая ему руки, отвернулся и пошёл прочь. Каждый раз я уходил от него с раздражением. Каждый раз хотелось поскандалить.
- Эй, - окликнул он меня, - только не подумай, что я на счёт твоих моральных качеств сегодня к тебе пришёл.
Я сделал вид, что не слышу.
- Я говорю, не строй из себя идиота, - закричал он громче. А потом пробурчал под нос что-то похожее на "ишь, любит, понимаешь" – Пошли, животное, обратился он к собаке и, отвернувшись, зашагал в другую сторону.
***
- Здравствуй, Змей, - поприветствовал человек-он свесившуюся из зелёной густой кроны дерева спящую тупоносую мордочку.
Змей приоткрыл один глаз, потом второй. Казалось, его змеиное лицо разрезало что-то похожее на улыбку.
- Шш-шу-у, - приветственно прошипело существо, - я рад тебя видеть, мой друг. Ты разбиваешь мне сердце, когда долго не приходишь. – Кто это с тобой? – Качнувшись, указал змей на она-человека.
Человек-она стояла чуть в стороне и, опустив голову, исподлобья наблюдала за происходящим. Она никогда не видела Змея, по той лишь причине, что от момента её появления на свет, прошло очень мало времени. Ей всё было в диковинку: и Земля, и Небо, и Яблоня, и Змей. Ко всему она относилась с жадным любопытством, но и как ко всякому влекущему, испытывала необъяснимое напряжение и тревогу.
- Это… Это…, - почёсывал длинноволосый затылок человек-он, - это мой друг… да, - вращал он глазами в раздумье, - так и есть… Точно, мой друг.
Голова Змея раскачивалась из стороны в сторону, несколько раз высунув раздвоенный язык, он потрогал им теплоту, исходящую от она-человека.
- Друг?
- Ну… Да… - Пожал плечами человек.
- Друг, такой же, как я? – спросил Змей.
Человек-он нервно топтался на месте.
- Ага… - Он прищурился, - Почти, понимаешь, мне кажется, она на меня больше похожа, чем ты. В смысле, внешне. Правда? – искал поддержки человек.
Он боялся обидеть Змея. ( Кстати, с этого времени в сознание обывателя прочно вошла пословица о том, что старый друг лучше новых двух) Змей был первым близким другом человека. Великое ЧТО-ТО тоже, конечно, было близким, но по-другому. Во-первых, оно сделало человека, а по настоящему чувствовать себя равным создателю невозможно, неравенство быстро превращает дружбу в тягость. Во-вторых, и это, пожалуй, самое главное, ЧТО-ТО имело мерзкую привычку оставлять человека в самый неподходящий момент – друзья так не поступают.
- Да брось оправдываться, - из кроны дерева, рядом с головой Змея, появился кончик его разноцветного хвоста и махнул в сторону человека, - я ничего против не имею.
Человек-он покраснел. Он чувствовал какую-то неловкость. В глубине души, жалел о том, что пришёл к Змею. Раньше они болтали вдвоём, ели яблоки и наслаждались обществом друг друга, а теперь появился третий, который непременно разрушит прежнюю идиллию. Их дружба уже не будет такой как раньше. Третьего же, человек-он, не хотел бросать. Непонятное доселе чувство ответственности за только что появившегося на свет обязывало. (Дурацкое ощущение) Человек-он вспоминал себя раннего и понимал, что вновь появившемуся будет непросто без его присутствия. Он будет растерян, печален и каждый день его будет преследовать чувство обречённости. Когда ещё он найдёт утешение в общении с кем-то. Человек-он решил выбрать другого человека и остаться с ним. Жаль, что это разрушит дужбу со Змеем.. О том, что сохранить и те и другие отношения одновременно невозможно, человеку подсказывала нарастающая в глубине его души тоска.
Змей, кажется, понял, что происходит с человеком.
- Не печалься, мой друг, - провёл он хвостом по волосам человека, - я знаю, о чём ты думаешь.
- Но Змей…
- Тс-с-с-с, - Змей приложил кончик хвоста, словно палец, ко рту, не будем об этом. Всё проходит.
- Но, Змей… - повторил человек.
- Ребята, ешьте яблоки. Ешьте. А я, пожалуй, откланяюсь, потому как знаю, чем всё закончится. Не буду вам мешать. Пока Жизнь, - сползший с дерева Змей кивнул плоской головой новому человеку и медленно пополз прочь. Его тело, переливавшееся разными цветами под падающими на чешую лучами света, медленно скрылось за кустарником волчьих ягод.
- Как он меня назвал? - спросила человек-она. Всё время она не вступала в разговор. Чувствовала себя ужасно неуютно, понимая, что из-за неё что-то происходит. Что-то далеко не приятное. Чувствовала и ругала нелепость положения.
Человек-он пожал плечами:
- Ева, по-моему.
- А, по-моему, Жизнь? А что это означает?
- Не знаю. Ты ведь появилась – наверное, это и значит. Что такое Смерть, я, вроде бы, сегодня видел, - человек вспомнил убитую им черепаху. – Какая разница, в конце концов? Хочешь яблоко?
- Наверное, - Ева подошла к дереву и, вглядевшись в листву, вытянула палец, - вон то, красное.
- Хм, - человек махнул головой, - красное? – Он проворно вскарабкался на ствол, нырнул в листву и через минуту спустился.
Человек-она взяла яблоко двумя руками, покрутила, погладила пальцем по блестящей кожице, поднесла к лицу и вдохнула аромат. Потом медленно и осторожно откусила маленький кусочек.
- М-м-м, вкусно.
- Да уж, - заговорил человек-он, раньше мы со Змеем лопали яблоки до тошноты, действительно вкусно.
Жизни показалось, что в словах про Змея сквозило сожаление.
- Хочешь? – протянула она яблоко.
- Давай, - он взял плод и хрустнул зубами по сочной мякоти, брызги разлетелись в стороны. Он закрыл глаза. – Вкусное, очень вкусное. Раньше такого не пробовал.