Кейт заварила чай и села за стол. Падди прочитал молитву, и семья приступила к трапезе. Мать заставила себя забыть тревогу и улыбнуться. Во время еды разговаривать не полагалось, поэтому на пару минут наступила тишина. Чарли ел с жадностью. Накормить его досыта было невозможно. Для шестнадцати лет мальчик был невысок, но коренаст, широкоплеч и напоминал одного из бультерьеров, которых держал кое-кто из соседей.
- Ма, а гарнира не осталось? - спросил он.
- На плите.
Он встал и положил на тарелку остатки пюре. В это время хлопнула входная дверь.
- Родди, это ты? - крикнула Кейт. - Чарли, достань его тарелку…
Когда на пороге появился Родди, слова застряли у нее в горле. Фиона, Падди и даже Сими перестали есть и уставились на пришедшего во все глаза.
- Иисусе! - воскликнул Падди. - За тобой что, черти гнались?
Родди О’Меара не ответил. Его лицо было пепельным. Он держал в руке шлем полицейского; на расстегнутом мундире были видны алые пятна.
- Родди, дружище, не томи душу, выкладывай, - сказал Падди.
- Еще одно убийство… - наконец выдавил Родди. - Бакс-роу. Женщина по имени Полли Николс.
- Господи Иисусе, - сказал Падди. Кейт ахнула. Фиона и Чарли широко раскрыли глаза.
- Она была еще теплая. Вы не можете представить себе, что он с ней сделал. Кровь повсюду. Повсюду. Ее обнаружил перед рассветом человек, шедший на работу. Я видел, как он бежал по улице и вопил во все горло. Разбудил весь квартал. Я вернулся с ним и увидел ее. Горло перерезано. Все остальное напоминало тушу, разделанную на бойне. Меня тут же вырвало. Тем временем стало светлее, и начали собираться люди. Я послал человека на участок за помощью, но ко времени прибытия подкрепления чуть не начался бунт… - Родди сделал паузу и провел ладонью по усталому лицу. - Мы не могли увезти тело до приезда сыщиков. Пока они не закончили свое дело, всему участку приходилось сдерживать толпу. Люди выходили из себя. Еще одну женщину убили. Этот малый играет с нами в кошки-мышки.
- Так пишут газеты, - откликнулся Падди. - И они правы. Нищета и ущемление прав бедноты приводят к росту преступности. Но эти продажные листки раньше не уделяли Восточному Лондону никакого внимания. До сих пор хозяевам жизни было плевать на Уайтчепл. И теперь они говорят о сорвавшемся с цепи психе только потому, что хотят огородить наш район стеной, чтобы убийца не отправился на запад, где живут сливки общества.
- Вряд ли, - ответил Родди. - У этого парня свой почерк. Он всегда гоняется за женщинами определенного типа. Опустившимися пьяницами. Он не выходит за пределы Уайтчепла, потому что знает его как свои пять пальцев. Перемещается словно призрак. Происходят жестокие убийства, но никто ничего не видит и не слышит… - Он несколько секунд молчал, а потом продолжил: - Я никогда не забуду, как она выглядела.
- Родди, милый, съешь что-нибудь, - мягко сказала Кейт. - Тебе нужно подкрепиться.
- Не могу. Аппетита нет.
- Это ужасно, - вздрогнув, сказала Фиона. - Отсюда до Бакс-роу рукой подать. При одной мысли об этом волосы встают дыбом.
Чарли фыркнул:
- Есть из-за чего переживать! Он гоняется только за шлюхами.
- Прекрати немедленно! - Чаша терпения Кейт переполнилась. Ничего себе застольная беседа! Кровь. Выпущенные кишки. А теперь еще и шлюхи.
- Боже, как я устал… - с трудом вымолвил Родди. - Спал бы целую неделю, но вечером нужно будет присутствовать на дознании.
- Тогда иди наверх и отдыхай, - посоветовал Падди.
- Пожалуй, так я и сделаю. Кейт, ты оставишь мне поесть?
Кейт сказала, что оставит. Родди спустил подтяжки, снял нижнюю рубашку, быстро умылся и пошел к себе.
- Бедный дядя Родди, - сказала Фиона. - С каким ужасом ему довелось столкнуться. Не знаю, сколько понадобится времени, чтобы он пришел в себя.
- Мне его понадобилось бы еще больше. Не выношу вида крови. На его месте я бы просто вырубился, - сказал Падди.
"Надеюсь, кем бы ни был этот тип, его поймают еще до того, как он совершит новое убийство", - подумала Кейт и с опаской посмотрела на входную дверь. Он сейчас там. Спит, ест или сидит в пивной, как все остальные. Может быть, работает на пристани. Может быть, живет в двух улицах отсюда. На кухне было тепло, но внезапно Кейт затрясло. В таких случаях ее мать говорила: "Кто-то наступил на твою могилу".
- Я думаю, что убийца… - начал Чарли.
- Ради бога, хватит! - взорвалась она. - Поскорее заканчивайте обед!
- Кейт, что случилось? - спросил Падди. - Ты бледная как привидение.
- Ничего. Я только хочу… чтобы это чудовище ушло. Чтобы его поймали.
- Не волнуйся, милая. Ни один убийца не причинит вреда тебе или твоим родным, - Падди потрепал жену по руке. - Пока я рядом, ему это не удастся.
Кейт заставила себя улыбнуться. "Нам ничто не грозит, - твердила она себе. - Дом у нас крепкий, замки надежные. Недавно Падди их проверил. По ночам дети спят без задних ног под защитой Падди и Родди. Никакой злодей не сможет причинить им вред. И все же Фиона права. При одной мысли, что это чудовище живет где-то поблизости, волосы встают дыбом".
- Яблоки! Отличные яблоки! Четыре на пенни, лучшие в Лондоне!
- Устрицы, свежие устрицы!
- Покупайте селедку! Еще шевелится! Еще дышит!
То же самое повторялось каждый субботний вечер; Фиона слышала шум рынка раньше, чем успевала до него добраться. Крики торговцев доносились за две улицы. Их эхо отражалось от прилавков, киосков, коньков крыш и сворачивало за углы.
- Самая лучшая петрушка, леди! Покупайте мою петрушку!
- Ап-пельсины, два на пенни! Кто купит мои сочные ап-пельсины?
Но сегодня в звуках рынка слышалось что-то новое. Вечерние покупатели ускоряли шаг, стремясь побыстрее вернуться к своим очагам и закрыть за собой дверь.
- Еще одно ужасное убийство! - надрывался оборванный мальчишка-газетчик. - Только в "Кларионе"! Читайте последние новости! Рисунок с места убийства! Повсюду кровь! Покупайте "Кларион"!
Свернув на Брик-лейн, Фиона слегка приободрилась. Перед ней раскинулся ярко освещенный рынок. Шумное, большое, смеющееся, хвастливое и вечно меняющееся живое существо, частью которого можно стать в любое время… Она дернула мать за руку.
- Перестань, Фиона. Я и так тороплюсь изо всех сил, - ответила Кейт, глядя в список покупок.
Повсюду звучали дерзкие и нахальные голоса кокни. Горластые, как призовые петухи, продавцы предлагали покупателям найти изъян в их товаре и хулили товар конкурентов. Этот трюк был известен всему Восточному Лондону: легче всего отпугнуть неприятности, специально на них напрашиваясь.
- Старая форель? - кричал продавец покупательнице, спрашивавшей, сколько стоит его рыба. - Да она свежа, как маргаритка! Если хочешь увидеть старую форель, посмотри на себя в зеркало!
Фиона увидела торговца рыбой, на подносе которого лежали крошечные сморщенные моллюски; рядом стояли бочонки с жирной селедкой и ведра с устрицами. Неподалеку находился прилавок мясника, застеленный красно-белой бумагой с фестончатыми краями. На прилавке аккуратными рядами лежали сочные отбивные, пухлые сосиски и свиные головы, с которых капало сало.
Здесь было множество зеленщиков. Самые честолюбивые из них хвастались аккуратно выложенными пирамидами фруктов: блестящего пепина, ароматных персиков, ярких апельсинов и лимонов, чернослива и винограда. А впереди стояли корзины с цветной капустой, брокколи, соленьями, репой, луком и картошкой, предназначенной для варки или печения.
Рынок освещали мигающие газовые фонари, керосиновые лампы и даже свечи, воткнутые в репу. А что за ароматы! Фиона остановилась, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Моллюски, сбрызнутые уксусом, распространяли соленый запах океана. Яблоки, посыпанные корицей, благоухали пряностями. Жареные сосиски, картошка в мундире, еще теплый арахис… У нее заурчало в животе.
Она открыла глаза. Мать шла к прилавку мясника, пробираясь сквозь толпу. Казалось, здесь собрался весь Ист-Энд, знакомые и незнакомые лица. Тут были серьезные набожные евреи, возвращавшиеся из синагоги; матросы, покупавшие копченых угрей или горячий гороховый суп; в дверях пивных стояли мастеровые всех мастей, чисто выбритые и принарядившиеся; некоторые из них держали под мышками извивавшихся терьеров.
Но большинство посетителей рынка составляли женщины самых разных возрастов. Они покупали все подряд, отчаянно торгуясь при этом. Некоторых сопровождали мужья, державшие корзины и курившие трубки. Другие приходили с детьми; кое-кто сидел у них на руках, другие цеплялись за материнские юбки и клянчили печенье, сладости или горячую булочку. Кокни кричали "мам", ирландцы "ма", итальянцы, поляки и русские - "мама", но все требовали одно и то же: сладкий, ярко окрашенный леденец. И замотанные женщины, которым не хватало денег на продукты, покупали глазированную булочку, деля ее на три части, чтобы порадовать своих малышей.
Фиона огляделась по сторонам, увидела мать у прилавка мясника и подошла к ней.
- Не возьмете ростбиф на завтра, миссис Финнеган? - спросил продавец.
- Не на этой неделе, мистер Моррисон. Мой богатый дядя еще не умер. А вот кусочек грудинки возьму. Фунта на три. Не дороже пяти пенсов за фунт.
- Гм-м… - Мужчина поджал губы и нахмурился. - Остались только большие куски… но я скажу вам, что делать, милочка… - Он выдержал театральную паузу, оперся на руки, наклонился вперед и продолжил: - Я продам вам пятифунтовый кусок по очень выгодной цене.
- Это для меня слишком дорого.
- Ерунда, милочка, - тоном заговорщика ответил мясник. - Понимаете, чем больше кусок, тем меньше вы платите за фунт. На этом стоит торговля. Цена большого куска выше, а на самом деле ниже…
Пока мать торговалась с мясником, Фиона разыскивала взглядом Джо. Тот находился в пяти рядах отсюда и охранял свой товар. Хотя вечер стоял прохладный, воротник его рубашки был расстегнут, рукава закатаны, а щеки разрумянились. Около года назад Джо настоял на том, чтобы мистер Бристоу позволил ему торговать не за прилавком, а с тележки. Решение было мудрое. Каждую неделю Джо без труда продавал сотни фунтов товара - больше, чем приказчик шикарного вест-эндского магазина продает за месяц. Причем делал это без модной вывески, красиво оформленной витрины или броской рекламы. Исключительно благодаря врожденному таланту.
Следя за тем, как Джо завлекал покупателей, Фиона испытывала лихорадочное возбуждение. Посмотреть женщине в глаза. Заставить ее подойти. Все время шутить и посмеиваться, поддерживать разговор, вызывать интерес. Никто не мог играть в эту игру лучше Джо. Он искуснее всех в Лондоне умел флиртовать с нахальными, серьезно и искренне разговаривать с подозрительными, притворяться обиженным, если женщина морщила нос, и позволять ей самой выбрать пучок моркови или связку лука. С видом фокусника разрезать апельсин и выжать струйку сока, описывавшую дугу и падавшую на мостовую. Фиона видела, что это привлекает внимание покупателей, шедших мимо в трех ярдах от тележки. Потом Джо брал газетный лист, бросал туда "не два, не три, а четыре больших красивых апельсина за два пенни!", сворачивал его и галантно вручал даме.
"Конечно, не последнюю роль тут играют его красивые небесно-синие глаза и неотразимая улыбка, - думала Фиона. - Плюс пышные платиновые кудри, выбивающиеся из-под шапочки". Эта мысль заставила ее покраснеть. Монахини призывали остерегаться грешных помыслов, но делать это становилось все труднее. Под расстегнутым воротником и красным шейным платком виднелся треугольник обнаженной кожи. Девушка представила себе, что прижимается к нему губами. Кожа у него такая теплая и душистая… От Джо пахло овощами и фруктами, с которыми он возился весь день. Пахло лошадью. И воздухом Восточного Лондона, где к аромату реки примешивался аромат угольного дыма.
Однажды Джо залез к ней в блузку. В темноте, за пивоварней "Черный орел". Он целовал ее в губы, в шею, во впадинку под горлом, потом расстегнул блузку, лифчик и положил руку на грудь. Его ладонь была такой горячей, а собственное желание таким сильным, что Фиона чуть не растаяла. Отпрянуть ее заставили не стыд, не скромность, а страх. Девушке хотелось большего, но она боялась того, чем это может кончиться. Она знала, что есть вещи, которые мужчинам и женщинам не разрешается делать до свадьбы.
Никто никогда не говорил ей этого; всеми своими немногими знаниями она была обязана улице. Жившие по соседству мужчины договаривались о спаривании их собак, парни грубо пошучивали, а подружки пересказывали разговоры своих матерей и старших сестер. Некоторые говорили о постели с видом мучениц, другие хихикали, смеялись и жаловались, что им мало.
Внезапно Джо увидел ее и блеснул зубами. Фиона вспыхнула, уверенная, что он догадался о ее мыслях.
- Пойдем, Фи, - окликнула ее мать. - Мне еще нужно купить овощи. - Кейт перешла улицу, направляясь к прилавку Бристоу, и Фиона последовала за ней.
- Привет, подруга! - окликнула Кейт мать Джо. Роза Бристоу и Кейт Финнеган выросли в одном и том же уайтчеплеком переулке неподалеку от Тилли-стрит, а теперь жили в соседних домах на Монтегью-стрит. Из рассказов матери следовало, что в детстве они были неразлучны, вместе болтали и хихикали и даже теперь, будучи замужними женщинами, часто поступали так же.
- Я было решила, что до тебя добрался убийца, - сказала Кейт Роза - маленькая, плотная, с той же озорной улыбкой и веселыми голубыми глазами, что и у Джо. - Похоже, на этой неделе он решил поработать сверхурочно. Привет, Фиона!
- Привет, тетя Роза, - ответила Фиона, не сводя глаз с Джо.
- Ох, Роза, не шути так! - воскликнула Кейт. - Это ужасно! Я молю Господа, чтобы его поскорее поймали. Оглядываюсь по сторонам даже тогда, когда иду на рынок. Но есть что-то нужно, так что деваться некуда. Мне три фунта картошки и два гороха. А яблоки у тебя хорошие?
Джо передал отцу кочан брокколи, подошел к Фионе, снял шапочку и вытер потный лоб.
- Ну и вечер выдался! Передохнуть некогда. Яблоки кончатся еще до закрытия. Я советовал отцу купить больше, но…
- Но он не послушался, - закончила Фиона и сжала его руку в знак сочувствия. Фраза была знакомая. Джо всегда заставлял отца расширить дело, а мистер Бристоу всегда сопротивлялся. Она знала, как это огорчало Джо. Стремясь подбодрить его, Фиона прибегла к их тайному шифру. - Двенадцать и два… - Ровно столько лежало в жестянке из-под какао. - Только подумай!
- Подумаю, - с улыбкой пообещал Джо. - После сегодняшнего вечера будет еще больше. Я выужу у этой толпы несколько лишних монет. Ей-богу, ни минуты свободной… - Он посмотрел на отца и младшего брата Джимми, которых осаждали покупатели, - Мне пора возвращаться. Увидимся завтра после обеда. Ты будешь на месте?
- Не знаю, - беспечно ответила Фиона. - Мало ли куда меня пригласят другие ухажеры…
Джо поднял глаза к небу.
- Да, конечно. Вроде этого кошатника, - сказал он, имея в виду кряжистого старика, торговавшего кошачьим кормом в двух рядах отсюда. - Или того старьевщика.
- Старьевщик в тысячу раз лучше бездельника-зеленщика, - ответила Фиона, наступив Джо на ногу.
- А я бы выбрала зеленщика! - раздался девичий голос.
Фиона повернулась и чуть не застонала. Милли Питерсон! Дерзкая, избалованная, довольная собой Милли.
Пышная, светловолосая и хорошенькая. Маленькая сучка… Ее отец Томми был одним из крупных лондонских воротил; его интересы простирались от Ист-Энда до Ковент-Гардена. Он сделал карьеру собственными руками, начав рыночным торговцем и пробившись наверх с помощью упорной работы и везения. Томми был самым проницательным из бизнесменов. При всей его занятости он предпочитал как можно больше времени проводить на рынке и получать знания из первых рук, следя за своими и чужими покупателями.
Томми вырос в Уайтчепле. После женитьбы он жил на Чиксенд-стрит, всего в одной улице от Монтегью. В детстве Милли играла с Фионой, Джо и другими соседскими детьми. Но как только Питерсон сколотил небольшое состояние, он перевез семью в куда более престижный район Пимлико. Вскоре после переезда жена Томми родила мертвого ребенка и умерла сама. Томми был в отчаянии. Милли стала смыслом его существования. Он безумно любил девочку и осыпал ее подарками, стремясь возместить потерю матери. Милли получала все, чего хотела. А Джо она хотела с самого раннего детства. Джо не отвечал ей взаимностью, но Милли стояла на своем, решив непременно добиться своего. Обычно ей это удавалось.
Фиона Финнеган и Милли Питерсон друг друга терпеть не могли. Будь ее воля, Фиона высказала бы этой дряни все, что она о ней думает, но девушки находились в вотчине Бристоу, а Бристоу покупали большую часть своего товара именно у отца Милли. Хорошая цена - результат хороших отношений. Девушка понимала, что нужно придержать язык. Во всяком случае, постараться сделать это.
- Привет, Джо, - с приторной улыбкой сказала Милли. - Привет, Фиона, - небрежно кивнув, добавила она. - Все еще живешь на Монтегью-стрит?
- Нет, Милли, - с бесстрастным лицом игрока в покер ответила Фиона. - Мы переехали в Вест-Энд. Там есть один красивый домик. Под названием Букингемский дворец. Правда, нам с отцом далековато ходить на работу, но район того стоит.
Улыбка Милли стала кислой.
- Ты смеешься надо мной?
- Думай что хочешь…
- Кстати, Милли, - перебил Джо и бросил на Фиону грозный взгляд, - как ты сюда попала?
- Решила прогуляться с отцом. Он хотел посмотреть, как идут дела, кому везет, а кому не очень. Ты же знаешь, какой у него глаз.
"Прогуляться… Как бы не так, - злобно подумала Фиона. - Ишь, вырядилась".
Джо видел, что все взгляды устремлены на Милли. Светло-зеленые юбка и жакет очень шли ей, обтягивая узкую талию и широкие бедра. Ни у одной обитательницы Уайтчепла не было такого наряда - не говоря о том, что никто не надел бы его, собираясь на рынок. Золотистые волосы девушки прикрывала шляпка в тон. Жемчужные серьги дополнялись стоячим кружевным воротником, а на изящных руках Милли красовались белые лайковые перчатки.
Глядя на нее, Фиона устыдилась своей унылой шерстяной юбки, белой хлопчатобумажной блузки и серой вязаной шали, прикрывавшей плечи, но тут же прогнала эту мысль. Пусть Милли Питерсон и прочие не думают, что она хуже их.
- Значит, он ищет новых покупателей? - спросил Джо, по примеру дюжины других мужчин переведя взгляд с лица Милли на ее грудь.
- В том числе. Но дело не только в покупателях. Ему нравится приходить на рынок за новыми талантами. Отец всегда ищет многообещающих молодых людей. Я уверена, что он обратит на тебя внимание, - добавила Милли, кладя ладонь на его руку.
Фиона ощутила приступ ревности. К чертовой матери хорошие отношения! Милли Питерсон перегнула палку.
- Милли, тебе нехорошо?
- Нехорошо? - переспросила Милли, глядя на нее как на дурочку. - Нет. Я прекрасно себя чувствую.
- Серьезно? Ты выглядишь так, словно вот-вот упадешь в обморок. Иначе с чего тебе опираться на руку Джо? Джо, посади Милли на ящик.
- Спасибо, не нужно, - бросила Милли, но ладонь тут же убрала.
- Как знаешь. И все же вид у тебя неважный. Наверное, жакет слишком тугой.
- Замолчи, корова! - вспыхнула Милли.
- Лучше быть коровой, чем сукой.