- Дамы, ведите себя прилично. Мы ведь не будем устраивать ссору на рынке, правда? - весело сказал Джо, пытаясь урезонить девушек, которые напоминали ощетинившихся кошек, готовых начать драку.
- Правда, - фыркнула Милли. - Так себя ведут только уличные твари.
- Поосторожнее в выражениях, Милли. Ты выросла на той же улице, - негромко, но решительно парировала Фиона. - Может, ты и забыла об этом, но все остальные помнят.
Чувствуя, что терпит поражение, Милли сменила тактику.
- Мне пора идти. Ясно, что я здесь лишняя.
- Не надо, Милли, - неловко сказал Джо. - Фиона так не думает.
- Нет, думаю.
- Все в порядке, Джо, - серьезно сказала Милли, глядя на Джо большими глазами орехового цвета. - Мне нужно найти отца. Еще увидимся. Надеюсь, в лучшей компании. Пока.
- Пока, Милли, - ответил Джо. - Передай привет отцу.
Едва Милли ушла, как Джо повернулся к Фионе:
- Зачем ты это сделала? Зачем тебе понадобилось оскорблять дочь Томми Питерсона?
- Поделом ей. Она думает, что может купить тебя за деньги своего отца. Как мешок апельсинов.
- Ты сама знаешь, что говоришь глупости.
Фиона топнула ногой.
- Нужно следить за собой. Когда у нас будет свой магазин, ты станешь вести себя так же? Болтать всякий вздор, который вредит делу?
Слова Джо причинили Фионе боль. Он был прав. Она действительно вела себя глупо.
- Джо, ты нам не поможешь? - крикнул мистер Бристоу.
- Сейчас, папа! - крикнул в ответ Джо. - Фи, я должен идти. Постарайся завершить посещение рынка благополучно, идет? Не нужно быть такой ревнивой.
- Ревнивой? При чем тут ревность? Просто я… Просто она невыносима, вот и все.
- Ты ревнуешь, причем без всякой причины, - сказал Джо и пошел к тележке.
- Нет! - Фиона снова топнула ногой и принялась следить за тем, как Джо занимает свое место. - Ревную! - фыркнула она. - С чего бы это? С того, что у нее красивая одежда, украшения, большие титьки, смазливая физиономия и все деньги на свете?
Почему Джо любит ее, если она не может дать ему и сотой доли того, что может дать Милли? Отец Милли, богатый и влиятельный человек, без труда откроет для него магазин. Десять магазинов. Джо может в любую минуту отказаться от их совместных планов и променять ее, Фиону, на Милли. Особенно сейчас, когда она повела себя глупо и рассердила его. Ну и пусть. Она не позволит обращаться с собой как с мешком гнилой картошки. Скажет Джо, что ей нравится Джимми Ши, сын владельца пивной… Слезы щипали глаза. Они были готовы пролиться, когда рядом остановилась мать.
- Это не Милли Питерсон я только что видела? - спросила Кейт.
- Ее самую, - мрачно ответила Фиона.
- Выставляет напоказ свое богатство, верно? Противная девчонка!
Фионе немного полегчало.
- Ма, ты действительно так думаешь?
- Да, думаю. А теперь давай поторопимся. Я хочу пораньше вернуться домой… - Мать пошла к другому прилавку, и Фиона услышала голос Джо, расхваливавшего свой товар. Но тон юноши был веселее, чем обычно. Она повернулась и посмотрела на него.
Джо улыбнулся ей, и Фионе, стоявшей в темноте, показалось, что на небе вновь засияло солнце.
- Эта капуста… - говорил он. - Обычно я беру за такой кочан три пенни, но сегодня отдаю даром! Отдаю самой красивой девушке на этом рынке. Вот она. - Джо протянул Фионе кочан, и она приняла его. - Ах, дамы… - Он вздохнул и покачал головой. - Что я могу сказать? Она украла мою капусту и мое сердце, но если я ей не нравлюсь, то вместо нее полюблю вас, моя милая, - продолжил он, подмигнув беззубой семидесятилетней старухе.
- Я тоже полюблю тебя, малыш! - крикнула в ответ старуха. - Но твоя капуста мне без надобности. Я предпочла бы твой огурец! - Женщины, стоявшие у прилавка Бристоу, заливались смехом, а мать и отец Джо трудились в поте лица.
Самая красивая девушка на этом рынке! Фиона широко улыбнулась. Господи, какая же она дура! Приревновала Джо к Милли… Джо принадлежит ей, и только ей. Она помахала ему рукой и побежала к матери. Фиона снова была счастлива и уверена в себе. Ее чувства вскипели, выплеснулись наружу, как приливная волна, и опять утихли.
Но если бы Фиона задержалась на рынке еще немного, ее счастью наступил бы конец. Стоило ей уйти от Бристоу, как появилась Милли, ведя на буксире отца. Она тащила Томми за рукав и показывала на Джо как на выставленную в витрине вещь, которая ей приглянулась. Но Томми Питерсону советы не требовались. Его острый глаз уже приметил, как лихо Джо управляется со своим товаром. Томми улыбнулся - впервые за весь вечер. Его дочь оказалась совершенно права: парнишка действительно был многообещающий.
Глава вторая
- Ребята, они покупают нас с потрохами за пять паршивых пенсов в час! - воскликнул Падди Финнеган, стукнув кружкой о стойку. - Сверхурочных не платят. А теперь этот ублюдок зажимает наши премиальные!
- Чертов Бертон не имеет на это никакого права, - сказал напарник Падди Шейн Паттерсон. - Каррен сказал, что если мы разгрузим судно к пяти вечера, то получим премиальные. Мы разгрузили к четырем, а теперь он говорит, что не будет платить.
- Он не может так поступить с нами, - заявил докер Мэтт Уильямс.
- Уже поступил, - ответил Падди, вспомнив, каким гневом, криками и ругательствами были встречены слова мастера о том, что премиальных за быструю разгрузку не будет.
Дверь распахнулась, и все глаза устремились на нее. Сегодня вечером "Лев" был местом опасным. Здесь должен был выступить профсоюзный организатор Бен Тиллет, а потому каждый присутствовавший в пивной мог оказаться на улице. На пороге вырос Дэви О’Нил, еще один докер с пристани Оливера. Увидев его, Падди удивился. Дэви недвусмысленно заявил, что не хочет связываться с тред-юнионом. У этого молодого человека было трое маленьких детей. Он должен был их кормить и ужасно боялся потерять работу.
- Дэви! Привет, малыш! - крикнул Падди и сделал приглашающий жест.
Дэви, стройный мужчина со светлыми волосами и тревожными глазами, поздоровался со всеми сразу.
- Мэгги, по пинте мне и ему! - крикнул Падди барменше, махнул рукой и опрокинул кружку мужчины, сидевшего справа. Извинившись за пролитое пиво, Финнеган предложил возместить потерю, но сосед только покачал головой.
- Все в порядке, - сказал он.
Барменша доверху налила две пинты и взяла несколько монет из кучки мелочи, лежавшей на стойке. Дэви пытался возражать, но Падди не стал его слушать.
- Какими судьбами? - спросил он. - Я думал, ты будешь держаться в сторонке.
- Так было до сегодняшнего дня. Пока Каррен не ограбил нас, - ответил Дэви. - Вот я и решил прийти и послушать, что скажет Тиллет. Я не обещаю присоединиться к вам. Просто послушаю. Не знаю, кому верить. Тред-юнион говорит, что мы будем получать шесть пенсов в час, а Бертон - что уволит каждого, кто туда вступит. Если я потеряю работу, мне конец. Лиззи - это моя младшая - опять заболела. Слабые легкие. Я не могу позволить себе купить лекарство. Жена выбивается из сил, ставит ей припарки, но этого мало. Бедняжка все время плачет… - Дэви осекся и стиснул зубы.
- Можешь не объяснять, дружище. Мы тут все в одной лодке, - сказал Падди.
- За исключением одного подонка, - добавил Мэтт. - Ты слышал, что в обед говорил Каррен?
Падди вспомнил слова мастера:
- Ребята, подумайте о своих семьях. И о риске, на который идете.
- Мы о них и думаем, - бросил ему в ответ Падди. - Если мы сдадимся, то никогда ничего не получим. Каррен, мы слышали речи Бертона. Мол, он вкладывает деньги в свою компанию. Скажи ему, что мы и есть "Чай Бертона", и если он хочет расширить дело, то пусть начинает с нашего жалованья.
- Парни, парни, - попытался урезонить их Каррен. - Бертон ни за что не позволит выкручивать ему руки таким, как вы. Бросьте вы эту возню с тред-юнионом. Вам не победить…
- Мы все его слышали, - ответил Мэтту Падди. - Дэви, это просто треп. Один приятель с чайного аукциона сказал мне, что Бертон хочет купить в Индии собственную плантацию. И даже подумывает о том, чтобы ради этого превратить компанию в акционерное общество. Поверь, если кому-то и следует бояться, то именно ему. Бертон до смерти трусит, что мы создадим тред-юнион и выжмем из него свои денежки, вот и грозит уволить нас. Но подумай на минутку, что будет, если мы объединимся. Все речники, весь Уоппинг. Тогда он не сможет нас выгнать. Кем он нас заменит? Понимаешь, если все вступят в союз, ни один его член не станет работать у Бертона. Именно поэтому мы должны объединиться.
- Не знаю, - ответил Дэви. - Слушать - это одно, а вступать совсем другое.
- Ладно, ребята, - сказал Падди, обведя взглядом товарищей. - Сделаем вот что. Выслушаем этого человека. Он сам докер и знает, чем мы дышим. Если его слова нам не понравятся, ничего страшного не случится. А если понравятся, тред-юнион пополнится четырьмя новыми членами.
Все согласились. Шейн отправился искать столик; Мэтт и Дэви пошли за ним. Падди заказал еще пинту. Дожидаясь, пока барменша наполнит кружку, Финнеган посмотрел на карманные часы. Половина восьмого. Где же Тиллет? Собрание должно было начаться полчаса назад. Он обвел взглядом пивную, но не увидел никого, похожего на лидера тред-юниона. Впрочем, этот человек был знаком ему только по рисункам в газете, а там даже самого себя не узнаешь.
- Похоже, вы убедили своих товарищей, - сказал сосед справа - тот самый, кружку которого опрокинул Падди. Мужчина был молодой, стройный, чисто выбритый и серьезный, в грубой одежде докера. - Вы здесь старший?
Падди засмеялся:
- Старший? В том-то и беда, что у нас нет старшего. Проблема состоит в том, чтобы организовать рабочих. Но в Уоппинге они не организованы.
- Вам нужно стать старшим. Я невольно подслушал ваш разговор. Вы - прирожденный оратор. Убедительный. Похоже, вы верите в силу тред-юниона.
- Да, верю. Вы здешний?
- Нет, я с юга. Из Бристоля.
- Слушай, если бы ты работал в Уоппинге, то знал бы, что для нас значит тред-юнион. Это наш единственный шанс получать достойное жалованье и добиться того, чтобы с нами считались. Видишь вон того старика? - Падди показал в дальний угол пивной. - Он всю жизнь разгружал суда, а потом на него упал ящик. Проломил голову. Сделал калекой. Мастер выбросил его, как кучу мусора. А вон того, у камина? Он повредил спину на пристани "Марокко". Не может работать. Пятеро ребятишек. Не получил в возмещение ни одного паршивого пенни. Дети голодали. В конце концов жена забрала их и ушла в работный дом… - Падди мгновение помолчал; в его глазах горел гнев. - Они заставляют нас пахать на износ. По десять-двенадцать часов в любую погоду. Животные так не работают, а люди должны. И что мы имеем за это? Дырку от бублика!
- А что остальные? Они думают так же? Хватит ли у них решимости начать борьбу?
Падди ощетинился.
- Дружище, чего-чего, а решимости у них хватит. Просто людей так долго били, что на ее восстановление понадобится время. Если бы ты знал, что им приходится терпеть… - Он осекся. - Ага, решимости хватит, - вполголоса закончил Финнеган.
- А вы…
- Конечно, но ты задаешь чертовски много неудобных вопросов. Внезапно у Падди возникло подозрение. Владельцы пристаней заплатили бы хорошие деньги за информацию о тред-юнионе. - Как тебя зовут?
- Тиллет. Бенджамин Тиллет, - ответил мужчина, протягивая руку. - А вас?
Падди широко раскрыл глаза.
- О боже! - прошептал он. - Тот самый Бен Тиллет?
- Тот самый.
- Хочешь сказать, что все это время слушал мои разглагольствования? Извини, дружище.
Тиллет от души рассмеялся:
- Извинить? За что? Тред-юнион - моя любимая тема. Я слушал с удовольствием. Вы говорили много и по делу. Но я все еще не знаю вашего имени.
- Финнеган. Падди Финнеган.
- Послушай, Падди, - сказал Тиллет. - Сейчас я начну выступление, но ты был прав: здесь не хватает организованности. Нам нужны местные руководители. Люди, способные вдохновлять своих товарищей и поддерживать их решимость, когда дела идут туго. Что скажешь?
- Кто, я?
- Да.
- Я… я не знаю. Я никогда никем не руководил. И понятия не имею, как это делается.
- Имеешь. У тебя хорошо получается. - Тиллет допил пиво и поставил кружку. - Когда твои друзья проявляли неуверенность, ты просил их подумать. А теперь я прошу подумать тебя. Ты это сделаешь, правда?
- Да, - ответил обезоруженный Падди.
- Вот и хорошо. Поговорим потом. - Бен смешался с толпой.
"Ну, будь я проклят!" - подумал Падди. Следовало признаться, что предложение Тиллета возглавить людей польстило ему. Да, конечно, лестно, но… Справится ли он? Стоит ли вообще браться за это дело?
- Братья докеры! - раздался голос Тиллета. Бен начал выступление с сообщения об отказе платить премиальные грузчикам "Оливера", а затем рассказал об угрозе уменьшить жалованье рабочим чайного склада на Катлер-стрит. Потом с жаром заговорил о бедности и угнетении докеров и обличил тех, кто был виновен в этом. Все посторонние разговоры прекратились. Одни замерли с кружками в руках, другие поставили их на столы. Этот немногословный серьезный человек вызвал настоящую бурю.
Пока Тиллет говорил о врагах трудящихся, Падди лихорадочно обдумывал его предложение. Что делать? Он обвел взглядом лица товарищей. Эти лица напоминали наковальни, упрочнившиеся под постоянными ударами жизни. Стереть с них заботу мог только портер или стаут. Пинта за пинтой. Чтобы смыть воспоминания о понуканиях мастера, о печальных глазах жен, о голодных детях, о том, что, как ни старайся, ты все равно останешься докером, обреченным на нехватку угля в ящике и недостаток еды на столе. Но сегодня вечером эти лица освещала надежда. Тиллет заставил их поверить в возможность победы.
Падди подумал о своей семье. Теперь он получит возможность бороться за нее в первых рядах. Не только за деньги, но и за нечто большее. За свой шанс, за право голоса. За то, чего раньше у докеров никогда не было. Если он отвергнет предложение Тиллета, то не сможет жить в ладу со своей совестью, зная, что сделал для своих детей меньше того, что мог.
Люди издавали приветственные крики и хлопали. Падди смотрел на Тиллета, завоевавшего публику, и видел, что у докеров горят глаза. Сомнений больше не оставалось. Когда Тиллет придет за ответом, Падди ответит ему согласием.
Сдавайся, Джек Даггэн, ты окружен,
Сдавайся, разбойник проклятый…
Услышав пение, Фиона резко проснулась. Звуки доносились с задней стороны дома. Она открыла глаза. В комнате было темно.
Чарли и Сими спали; она слышала их посапывание. "Разгар ночи, - подумала она сквозь сон. - С чего это отец распелся?"
Фиона села и стала нашаривать лампу и спички. Пальцы не слушались; понадобилось несколько раз чиркнуть спичкой о коробок, прежде чем та вспыхнула. Слабый свет осветил маленькую комнату, которая днем служила гостиной, а ночью - спальней для нее самой, Чарли и Сими. Фиона отодвинула самодельную занавеску, отделявшую ее от братьев, и пошла на кухню.
Тут Джек вынимает свой пистолет
И грозно им в воздухе машет…
Скрипнули петли задней калитки, после чего Фиона услышала гордый финал:
А это ты видел, презренный шериф?
Разбойники в плен не сдаются!
- Па! - прошипела она, выйдя на темный двор. - Не шуми, иначе ты разбудишь весь дом! Входи скорей!
- Прочь, негодяи! - проревел Падди.
- Па! Тише! - Фиона вернулась на кухню, поставила на стол лампу, наполнила чайник и разгребла угли, тлевшие под каминной решеткой.
Падди вошел на кухню и смущенно улыбнулся.
- Похоже, я слегка перебрал, Фи.
- Вижу. Проходи и садись. Я поставила чайник. Может быть, хочешь тост? Тебе нужно чем-нибудь набить живот.
- Да, неплохо бы.
Падди сел у камина, вытянул ноги и закрыл глаза.
Фиона достала из буфета буханку, отрезала толстый ломоть и нацепила его на вилку с длинной ручкой.
- Держи, па, - сказала она, толкнув задремавшего отца. - Только не урони тост в огонь.
Вода закипела. Фиона заварила чай, взяла стул и принесла его к камину. Отец с дочерью по-дружески сидели у огня и молчали. Фиона грела ноги, а Падди жарил тост на угольях.
Фиона искоса смотрела на отца и улыбалась. Если бы мать и Родди не спали, она не стала бы затыкать ему рот. Ей нравилось, когда отец пел. Его голос был одним из ее самых ранних воспоминаний. Именно отец, а не мать пела ей колыбельные. Падди пел по пути с работы и из пивной; его голос был слышен с улицы. Если по вечерам отец был дома, чинил обувь или вырезал игрушки для Сими, то неизменно пел на кухне. Сколько раз она засыпала по вечерам, завернувшись в одеяло и прислушиваясь к этому голосу? Не сосчитать.
- Ну что, детка? - спросил Падди с полным ртом. - Рассказать тебе новости?
- Какие новости?
- Думаешь, я - все та же старая речная крыса, с которой ты по вечерам пьешь чай?
- Нет? А с кем же я теперь пью чай?
- С новым председателем ассоциации рабочих Уоппинга.
Фиона широко раскрыла глаза:
- Па, ты шутишь?
- Нисколько.
- Когда это случилось?
Падди вытер рот тыльной стороной руки:
- Сегодня вечером. В пивной. Перед собранием я немного поговорил с Беном Тиллетом. Точнее, тогда я еще не знал, что это Тиллет, но, должно быть, ему понравились мои слова, потому что он предложил мне возглавить местное отделение тред-юниона.
У Фионы засияли глаза.
- Вот здорово! Значит, мой па стал начальством? Я горжусь тобой! - Она захихикала. - Когда об этом услышит ма, она упадет в обморок! Отец Диген говорит, что тред-юнионисты - это кучка безбожных социалистов. Теперь у тебя появятся рога и хвост. Ей придется проводить за чтением молитв вдвое больше времени.
Падди засмеялся:
- Еще бы Диген говорил по-другому! Уильям Бертон дал ему сотню фунтов на ремонт крыши.
- А что тебе придется делать?
- Убеждать народ вступать в тред-юнион. Регулярно проводить собрания и собирать взносы. И ходить на встречи с Тиллетом и другими профсоюзными лидерами. - Он отхлебнул из кружки, а потом продолжил: - Может быть, мне даже удастся убедить собственную дочь вступить в тред-юнион.
- Ох, па, - вздохнула Фиона. - Не начинай все сначала. Ты знаешь, что я хочу только одного: отложить пару монет на собственный магазин. На взносы ничего не останется.
- Для начала ты можешь ходить на собрания. За это платить не надо…
- Па, - прервала Фиона, решив подавить поползновения отца в зародыше, - я не собираюсь всю жизнь быть фабричной работницей. Помнишь, что ты говорил нам с Чарли, когда мы были маленькими? "У каждого человека должна быть мечта. Если вы перестаете мечтать, то можете смело идти к гробовщику, вы уже покойники". Да, тред-юнион - твоя мечта, которая для тебя много значит. А моя мечта - магазин, и она значит для меня все. У тебя своя дорога, а у меня своя. Ты согласен?