- Очень хорошо. Продолжайте посещать собрания и сообщать об этом мистеру Каррену. Если вы это сделаете, то мое одобрение скажется на размере вашего жалованья. Если не сделаете или окажетесь настолько глупы, чтобы рассказать кому-нибудь о случившемся сегодня, ваша жена пожалеет об этом. Спокойной ночи, мистер О’Нил. Вам пора вернуться домой и поговорить с женой. Вы потеряли немного крови. Если кто-нибудь спросит вас про ухо, скажете, что столкнулись с грабителем. Когда он обнаружил, что у вас нечего взять, то отрезал вам ухо. А потом скрылся в тумане.
Дэви поднялся на ноги. Его трясло. Он вынул из кармана платок, прижал его к голове и заковылял прочь. За его спиной продолжал звучать голос Бертона:
- Этот Финнеган… Кто он такой?
- Наглый ублюдок. Всегда разевает пасть. Но работник хороший. Надо отдать ему должное. Один из лучших.
- Я хочу сделать его примером для остальных.
- Как это, сэр?
- Пусть им займутся. Я поручу это Шихану. Скоро он с вами свяжется.
"Падди… Боже мой… Что я наделал?" - сгорая от стыда, подумал Дэви. Он выбрался с пристани и вышел на окутанную туманом улицу. Голова кружилась от слабости. Он споткнулся и удержался на ногах только потому, что успел ухватиться за фонарный столб. Сердце в груди окаменело. О’Нил прижал к груди окровавленную руку и застонал от боли. Он стал предателем. Иудой. И теперь под его кожей и ребрами вместо сердца билось что-то мертвое, черное, гнилое, протухшее и зловонное.
Глава четвертая
Когда Фиона насыпала в банку только что взвешенный чай, у нее тряслись руки. Она знала, что не должна поднимать глаза. Если это заметят, ее выгонят. Именно за этим он и пришел. Чтобы кого-то выгнать. Иначе зачем Уильяму Бертону сваливаться им на голову? Чтобы повысить работницам жалованье? Она слышала рядом неторопливые размеренные шаги. Чувствовала, как Бертон смотрел на ее руки, закрывавшие банку и ставившие на ней штамп.
Он достиг края стола, обогнул его, пошел обратно, добрался до середины и остановился. У нее замерло сердце. Поднимать взгляд не требовалось: Фиона и так знала, что он остановился за спиной у Эми Колдуэлл. "Уйди, - молча умоляла она. - Оставь ее в покое".
Простоватой Эми было пятнадцать лет. Пальцы у нее были не слишком ловкие; иногда она опрокидывала мерку, рассыпая ее содержимое, или косо наклеивала этикетку. Все девушки помогали Эми, делая немножко больше, чтобы компенсировать ее неуклюжесть. У них существовало что-то вроде круговой поруки.
Фиона взвесила новую порцию, молясь, чтобы Эми не сделала ошибки. И тут послышался безошибочно узнаваемый звон мерки. Она рывком подняла голову. Так и есть: Эми просыпала чай на стол. Но вместо того чтобы убрать его, стояла и хлопала глазами. У нее дрожал подбородок.
- Вытри поскорее, - шепнула ей Фиона. - Будь умницей. Давай же!
Девочка кивнула, вытерла стол, и Бертон пошел пугать других. Фиона гневно посмотрела ему вслед. Эми ошиблась только из-за него. Бедняжка… Если бы он не стоял у нее над душой, такого не случилось бы!
Уильям Бертон был одним из самых богатых и удачливых чаеторговцев Англии. Он начал с нуля, но сумел бросить вызов знаменитым чайным фирмам - "Туайнингу", "Бруку", "Фортнаму и Мейсону", "Тетли"… Фиона знала его биографию не хуже остальных. Он родился и вырос в Кэмдене, был единственным сыном бедной портнихи, ныне покойной, муж которой, капитан, утонул в море. Бертон бросил школу, с восьми лет работал в чайном магазине, к восемнадцати с помощью упорного труда и бережливости сумел купить магазин и превратить его в то, что стало ядром "Чая Бертона". У него никогда не было ни жены, ни детей.
Фиона восхищалась решительностью и целеустремленностью, позволившими Бертону добиться успеха, но самого его презирала. Она не могла взять в толк, как человек, знавший нужду и сумевший ее победить, способен не сочувствовать тем, кто испытал ту же судьбу. Бертон закончил обход и подозвал к себе мистера Минтона. Фиона слышала, как они советовались. С ними был еще один человек; она слышала его голос. Девушка осмелилась поднять взгляд. Бертон показывал на разных девушек, Минтон кивал, а третий мужчина - бодрый, тучный, богато одетый - смотрел на часы. Потом Минтон неловко и напыщенно сказал:
- Внимание, девушки! Мистер Бертон сообщил мне, что состоявшийся в последнее время рост расходов и новые проекты заставляют его принять некоторые решительные экономические меры…
На мастера уставились пятьдесят пять пар тревожных глаз. Девушки не понимали этой тарабарщины, но знали, что ничего хорошего им ждать не приходится.
- Это означает, что с некоторыми из вас нам придется расстаться, - продолжил он, не обращая внимания на громкое "ах". - Тот, кто услышит свою фамилию, зайдет в мой кабинет и получит расчет. Вайолет Симмс, Джемма Смит, Патси Гордон, Эми Колдуэлл… - Минтон продолжал перечислять фамилии, пока не назвал пятнадцать. А потом закончил: - Фиона Финнеган… - Надо отдать мастеру должное, вид у него при этом был пристыженный.
О боже, нет! Что она скажет матери? Семья не выживет без ее жалованья…
- …будет оштрафована на шесть пенсов за разговоры. Если кто-то еще станет болтать или поднимет шум, он будет оштрафован тоже. А теперь возвращайтесь к работе.
Фиона заморгала глазами. Чувство облегчения боролось с гневом. Ее не выгнали. Всего лишь оштрафовали. За то, что она пыталась помочь Эми. Вокруг слышались сдавленные всхлипывания и шорохи: пятнадцать уволенных девушек собирали свои вещи. Она закрыла глаза. На щеках вспыхнули яркие пятна. Девушкой овладел лютый гнев. Нужно было как-то с ним справиться.
Она открыла глаза, взяла совок и все же не могла не смотреть на своих бледных дрожавших подруг, занимавших очередь в кабинет Минтона. Фиона знала, что Вай Симмс была единственной добытчицей в семье и имела на иждивении больную мать.
У Джем восемь братьев и сестер и отец, пропивавший все свое жалованье. А Эми… Эми сирота и живет в одной крошечной комнате с сестрой. О господи, где она найдет другую работу? Что будет есть на следующей неделе? Увидев ошеломленное лицо, поношенный чепчик и потертую шаль девочки, Фиона не выдержала и бросила совок. Если Бертон оштрафовал ее за разговоры, то пусть послушает!
Она решительно двинулась к кабинету Минтона, пройдя мимо девушек, ждавших своего жалованья. "Уильяма Бертона считают умным человеком, но он чертовски близорук", - подумала Фиона. Он следил за тем, как девушки упаковывали чай, но не видел, насколько неэффективен весь процесс. Ясно, он ничего в этом не понимал. Думал, что должен уволить нескольких девушек, чтобы сэкономить на их жалованье, но если бы он лучше использовал их труд, то сэкономил бы куда больше. Фиона не раз пыталась сказать об этом мистеру Минтону, но он не слушал. Может быть, выслушает теперь.
- Извини, - сказала она, протиснувшись мимо девушки, стоявшей в дверях.
Мистер Минтон сидел за письменным столом, считая шиллинги и пенсы.
- Что? - коротко спросил он, не повернув головы. Но Бертон и его компаньон, углубившиеся в гроссбух, подняли глаза и пристально посмотрели на Фиону.
Она проглотила слюну и съежилась. Гнев, который привел ее сюда, сменился страхом. Фиона поняла, что сама напрашивается на увольнение.
- Прошу прощения, мистер Минтон, - начала она, справившись с голосом. - Но увольнение этих девушек делу не поможет.
Наконец Минтон обратил на нее внимание. Он долго хлопал глазами, прежде чем сумел вымолвить слово.
- Мистер Бертон, сэр, мне ужасно жаль… - заикаясь, выдавил он, встал и красноречиво посмотрел на дверь, приказывая Фионе уйти.
- Одну минутку, - закрыв гроссбух, прервал его Бертон. - Я хочу знать, почему одна из моих упаковщиц считает, что она разбирается в бизнесе лучше, чем я.
- Потому что я знаю эту работу, сэр. Занимаюсь ею каждый день, - ответила Фиона, заставив себя посмотреть сначала холодные черные глаза Бертона, а потом в глаза другого человека. Они были красивого бирюзового оттенка и совершенно не соответствовали его грубому, хищному лицу. - Если бы вы не увольняли девушек, а слегка изменили процесс, можно было бы за то же время упаковывать больше чая. Я знаю, вы это можете.
- Продолжайте.
Фиона сделала глубокий вдох.
- Ну… каждая девушка заполняет свою тару, верно? Если это коробочка, она должна ее склеить; если это банка - то наклеить на нее этикетку. Потом она наполняет упаковку чаем, запечатывает ее и с помощью штампа проставляет цену. Трудность в том, что мы должны оставлять свои рабочие места и ходить за запасами. На это уходит слишком много времени. А иногда на кисточку попадает чай. Это приводит к потере продукта. Нужно сделать только одно: взять часть девушек - скажем, двадцать из пятидесяти пяти - и поручить им заниматься тарой. Еще пятнадцать будут взвешивать чай и насыпать его в упаковки. Еще десять будут их запечатывать и штамповать. А десять последних - подвозить запасы. Понимаете, так каждая девушка сможет сделать намного больше. Выход увеличится, а стоимость одной упаковки снизится. Я в этом уверена. Сэр, может быть, мы попробуем?
Бертон сидел молча и смотрел на нее. Потом он уставился в потолок, обдумывая ее слова.
Фиона восприняла это как добрый знак. Он не сказал "нет" и не выгнал ее. По крайней мере пока. Она знала, что девушки ее слышали, спиной чувствовала их взгляды; ее плечи ощущали тяжесть отчаянных надежд подруг. Ее идея имела смысл; в этом Фиона не сомневалась. "Пожалуйста, пожалуйста, пусть он тоже думает так!" - молилась она.
- Хорошая мысль, - наконец сказал Бертон, и у Фионы отлегло от сердца. - Мистер Минтон, - продолжил он, - когда вы закончите, усовершенствуйте процесс с оставшимися девушками.
- Мистер Бертон, но… - У Фионы сорвался голос. - Я думала, что вы позволите им остаться…
- Зачем? Вы же только что показали мне, как сорок девушек могут заменить сотню. Зачем я буду платить пятидесяти пяти? - Он улыбнулся компаньону. - Более высокая производительность за меньшую плату. Банк будет счастлив, Рандольф.
Толстяк фыркнул.
- Еще бы, - сказал он и потянулся за другим гроссбухом.
Почувствовав себя так, словно она получила пощечину, униженная Фиона повернулась и вышла из кабинета Минтона. Она просто дура. Набитая дура. Вместо того чтобы добиться восстановления подруг на рабочих местах, доказала, что они действительно не нужны. Пошла прямо к Уильяму Бертону и сообщила ему, как добиваться лучших результатов с меньшим количеством людей. Внедрив здесь новую технологию, он отправится на свои фабрики в Бетнал-Грине и Лаймхаусе, воспользуется ее идеей и уволит девушек и там тоже. Неужели она никогда не научится справляться с гневом и держать язык за зубами?
Фиона шла мимо подруг, стыдясь самой себя; ее щеки пылали. Внезапно кто-то взял ее за руку, и тонкие, хрупкие пальчики сплелись с ее собственными. Это была Эми.
- Спасибо, Фи, - прошептала она. - В смысле за попытку. Ты смелая. Хотела бы я быть такой же смелой.
- Ох, Эми, я не смелая, а глупая, - со слезами на глазах ответила Фиона.
Эми поцеловала ее в щеку, и Вай тоже. А Джем посоветовала поскорее вернуться на рабочее место, пока она не оказалась в одной очереди с ними.
Вечернее солнце, гревшее Джо спину, казалось лишним среди грязных переулков и узких улочек Уайтчепла, по которым шли они с Фионой. Косые лучи высвечивали запущенные дома и лавочки, заставляя обращать внимание на облупившиеся коньки крыш, выщербленные кирпичные стены и вонючие сточные канавы, которые обычно надежно скрывали туман и дождь. Джо послышался голос отца: "При солнце Уайтчепл выглядит особенно мерзко. Оно как румяна на старой шлюхе, только подчеркивает морщины".
Ему хотелось повести Фиону в место получше. Вроде пивной с красными обоями под бархат и узорчатыми окнами. Но денег у Джо было очень мало, так что набор развлечений ограничивался прогулкой по Коммершл-стрит, рассматриванием витрин магазинов и грошовыми чипсами или имбирным печеньем.
Он видел, как Фиона, вздернув подбородок, смотрела в витрину ювелирного магазина, и понимал, что она все еще переживает из-за Бертона и уволенных подруг. Джо зашел за ней сразу после ужина, и девушка все рассказала ему во время прогулки.
- Ты же не рассчитывала на успех, правда? - спросил он.
Расстроенная Фиона повернулась к нему:
- В том-то и дело, Джо, что рассчитывала.
Он улыбнулся и покачал головой.
- Ей-богу, ты не девчонка, а настоящий конь с яйцами!
Фиона засмеялась, и он обрадовался. В начале прогулки она плакала от гнева и сочувствия подругам. Джо не мог видеть ее слез. Это заставляло его ощущать чувство бессилия и собственной бесполезности. Он обнял Фиону, привлек к себе и поцеловал в макушку.
- Двенадцать и шесть, - прошептал Джо, когда они продолжили прогулку. - Уильям Бертон - ублюдок.
- Двенадцать и шесть? - обрадовалась Фиона.
- Ага. На этой неделе дела шли неплохо.
- Ты помирился со своим па?
Джо пожал плечами. Он не хотел выносить сор из избы, но Фиона настаивала, и в конце концов Джо пришлось признаться, что сегодня он опять крупно поссорился с отцом.
- Опять? Из-за чего на этот раз?
- Из-за второй тележки. Я хочу ее купить, а он нет.
- Почему?
- В том-то и дело, Фи! - с жаром начал Джо. - С одной тележкой у нас получается, но с двумя было бы намного лучше. Спрос хороший. В прошлую субботу - ты сама это видела - от покупателей отбоя не было. У нас товар кончился, представляешь? Кончился товар! Мы могли бы продать еще один ящик яблок, не считая инжира, картошки, брокколи, но торговать было нечем. Я уже два месяца твержу отцу, что нужно купить еще одну тележку и отделить фрукты от овощей, но он ничего не хочет слышать.
- Почему? Это имеет смысл.
- Он говорит, что нам и так хорошо. Мол, на жизнь хватает, поэтому рисковать нет резона. Рано или поздно везение кончается. Господи, какой же он тормоз! За деревьями не видит леса. Зарабатывать себе на жизнь мне мало. Нужно получать прибыль и расширять дело.
- Джо, не расстраивайся из-за отца, - ответила Фиона. - Еще годик, и он потеряет над тобой власть. Мы освободимся, заведем собственный магазин и будем управлять им так, как считаем нужным. Так что махни на отца рукой. Его уже не переделаешь.
- Ты права, - мрачно ответил Джо.
Махнуть рукой? Это вряд ли. Их отношения становились все хуже. Он не хотел говорить и без того расстроенной Фионе, что они с отцом чуть не подрались.
И что сразу после ссоры, когда отец ушел заливать горе пивом, к ним явился Томми Питерсон. Он заметил, как ловко Джо ведет дело, и пригласил юношу завтра заглянуть в его контору на Спитлфилдс. Джо был уверен, что Томми хочет посоветовать им купить еще одну тележку и даже предложить лучшую оптовую цену на товар. Что ему ответить? Что отец против? И как он после этого будет выглядеть?
Дальше они шли молча. Солнце не могло одолеть вечернюю прохладу. Скоро осень. Холод и дождь положат конец их вечерним прогулкам. Господи, где взять денег, чтобы они могли поскорее пожениться и открыть собственный магазин? Внезапно Фиона сказала:
- Давай срежем.
- Что?
Она лукаво улыбнулась:
- Срежем дорогу. - Девушка показала на узкий проход между пивной и лавкой угольщика. - Держу пари, так можно выйти на Монтегью-стрит.
Джо поднял бровь.
- А что? Я просто хочу пораньше вернуться домой, - невинно ответила Фиона и потянула его за собой.
Когда они вошли в проход, из-за пустых пивных бочонков выскочила какая-то тварь на крошечных когтистых лапках. Фиона взвизгнула и остановилась как вкопанная.
- Это просто кошка, - сказал Джо. - Э-э… карликовой породы.
Фиона фыркнула, прижала его к стене и поцеловала. Такая дерзость была ей несвойственна. Обычно Джо сам проявлял инициативу, но ему и в голову не пришло возражать. Наоборот, понравилось.
- К чему бы это? - в шутку спросил он. - Хочешь командовать мной?
- Если не нравится, можешь уйти, - ответила Фиона и снова поцеловала его. - Когда угодно. - За этим последовал новый поцелуй. - Стоит только сказать.
Джо сделал вид, что задумался.
- Да нет, пожалуй, нравится, - сказал он и обнял Фиону. Ответный поцелуй был долгим и страстным. Ладони девушки прижимались к его груди, и он сквозь рубашку ощущал их тепло. Джо осторожно погладил ее грудь, ожидая, что Фиона остановит его, но она этого не сделала. Он чувствовал, как бьется ее сердце. Девушка была беззащитна. Ощущение стало таким острым, что Джо чуть не задохнулся. Фиона была готова отдаться ему не только душой, но и телом. Она была с ним, в нем и во всем, что он делал. Была воплощением всего, о чем он мечтал и хотел от жизни.
Изнывая от желания, Джо выпростал из-под ее юбки блузку и нижнюю сорочку и запустил под них руку. Грудь, оказавшаяся в его ладони, была нежной и тяжелой, как спелая гроздь. Он слегка сжал ее, и у Фионы вырвался слабый стон. Этот негромкий звук заставил его плоть напрячься. Он желал ее. Нуждался в ней. Сейчас. Немедленно. Джо мучительно хотелось прижать Фиону к стене, задрать ей юбку и овладеть девушкой. Держать себя в руках было неимоверно трудно. Запах и вкус ее нежной кожи сводили Джо с ума. Но он не мог себе этого позволить. Не хотел, чтобы в первый раз это случилось в каком-то грязном проулке, быстро и впопыхах. Но что-то должно было случиться, иначе боль в паху стала бы настоящим мучением.
Он взял руку Фионы и направил ее. Сначала эта рука ласкала его сквозь брюки, а потом проникла внутрь. Джо показал ей, как нужно двигать ладонью, и девушка подчинилась. Так продолжалось до тех пор, пока его дыхание не участилось. Джо уткнулся ей в шею, застонал и затрепетал всем телом, ощутив облегчение. Потом он прижался спиной к стене и закрыл глаза, пытаясь справиться с дыханием.
- Джо, - услышал он тревожный шепот. - Ты в порядке?
Он хмыкнул.
- О да, Фи. Никогда не чувствовал себя лучше.
- Правда? Я… По-моему, у тебя кровь…
- Да ну? Это твоих рук дело.
- Черт побери! - воскликнула она.
Джо невольно рассмеялся:
- Успокойся, я пошутил. - Он вытерся платком и выбросил его. - Не отдавать же его матери в стирку…
- Почему?
- Ох, Фиона, ты ничего об этом не знаешь, верно?
- Ты тоже, - упрямо ответила она.
- Ну, во всяком случае, больше твоего. - Джо наклонился и поцеловал ее в шею. - Я знаю, как доставить тебе такое же удовольствие.
- Значит, это приятно?
- Угу.
- И на что это похоже?
Джо задрал ей юбки, несколько секунд возился с завязкой трусов, потом проник внутрь и начал ласкать ее ляжки, удивляясь, что кожа может быть такой шелковистой. Когда его пальцы нащупали нежную расщелину, девушка напряглась и уставилась на Джо, широко раскрыв глаза.
Он слышал ее участившееся дыхание и собственный шепот в темноте… И вдруг зазвонил колокол церкви, находившейся в двух улицах отсюда.
- Ох, нет… Чтоб мне провалиться! - отпрянув, воскликнула Фиона. - Я забыла о времени! Уже девять! Мать спустит с меня шкуру. Она подумает, что меня убили. Бежим скорее!
Они возились в темноте, застегивая пуговицы и оправляя одежду. "Вот так всегда, думал Джо. - Долго еще нам украдкой обмениваться поцелуями в грязных переулках или на берегу реки?"