Горбатая гора - Прул Эн­ни 14 стр.


В среду, когда солнечный жар согрел замерзшие кости, ветер утих и вдалеке показались молодые побеги зеленой травы, Инес приехала верхом на ранчо к Кару Скроупу Уже не один год она приводила туристов-пижонов в "Кофейник", где им показывали поддельный загон для скота и угощали блюдом фасоли. Это же она хотела обсудить с соседом и на сей раз. Мимо проехал трактор и развернулся. За рулем была мисис Фриз. На длинной задней площадке стоял Коди Джо Бибби с несколькими пустыми коробками из-под минеральных удобрений. Он приходился Инес двоюродным братом. Когда-то это был славный парень, на которого возлагались немалые надежды, но лет пять назад его мозги отключились после того, как на головы Коди и его лошади упал четырехсоткилограммовый мешок с зерном. Он был крепкий парень, косая сажень в плечах, как и все у них в роду, но теперь он мог выполнять только самую простую работу. Инес проехала мимо - и брат не узнал ее, на его покрытом рубцами лице ничего не отразилось. Волосы Коди, кое-как подстриженные дома женой, бестолково развевались на ветру. "А ведь в детстве был самый хорошенький мальчик на свете, - подумала она, - жесткие, пшеничного цвета волосы и темно-синие глаза. А посмотрите на него теперь?" - Впрочем, у Инес не было возможности остановиться, чтобы сделать это.

Когда она подъехала поближе, Коди Джо освобождал площадку от пустых коробок, а миссис Фриз рассказывала Скроупу, что на ферме в дальней балке есть один бык, у которого гниет копыто, и лечить животное там бесполезно - надо приехать и забрать его оттуда.

Скроуп посмотрел на Инес без всякого выражения.

- Как дела, Кар? - Рыжие волосы у нее были как у ведьмы, а шляпа осталась дома на вешалке.

- Помаленьку. А у тебя как?

- Все путем. Саттон просил меня съездить узнать - ничего, если мы приведем пижонов не в пятницу, а в субботу? В пятницу ему надо посидеть с налоговым инспектором. Они ведь не дают нам выбрать день по собственному усмотрению. Говорят, что наше ранчо - увеселительное заведение.

- Если так и дальше пойдет, то все здешние ранчо можно будет так назвать. Я, например, просто с ума схожу от веселья. Пойдем, кофейку попьем. Привяжи свою лошадь.

- Шпоры-то знатные, - заметила миссис Фриз.

Инесс подумала, что эта женщина просто рождена для охранной службы: ей было уже под семьдесят, седые волосы коротко подстрижены, руки узловатые, как у старого ковбоя. Кар говорил, что все слова, которые знает старуха, можно записать на бумаге для самокрутки - и еще останется место для изречения из Библии. Никто сроду не слышал про мистера Фриза - не иначе, как убит и спрятан под ковриком. Было в миссис Фриз нечто такое, чего Инес не любила - ни сейчас, ни прежде. Старуха напоминала ей канат, который все натягивают, пока он не порвется.

Скроуп, хромая, подошел поближе и потрогал шпору. Он поднял глаза на Инес, открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь эдакое, но молча остановился и почесал свою покрытую рубцами шею. В голове был какой-то странный непонятный шум - как помехи в радиоприемнике.

- Саттон подарил их мне на день рождения, с опозданием где-то на две недели. - Инес спешилась и пошла за хозяином на кухню, где царил беспорядок. - Эти слуги думают, я все стерплю, раз я никогда не поднимаю шума. Да в домиках для приезжих - куча клопов. Я и говорю Джаней: выведи их - хоть вакуумом, хоть чем. А она давай мне подробно рассказывать - да от этого стошнить может! - как клопы шастают по дому, и все такое. А гости что могли подумать? - Конец света, не иначе.

Скроуп начал молоть кофейные зерна на старой кофемолке, поднимавшей облако пахучей пыли. Голова его раскалывалась, но он продолжал глядеть на гостью, чувствуя какое-то непонятное возбуждение и позабыв свои обиды на Джери.

Инес заметила сковороду наполовину наполненную топленым беконным салом, на котором явно не один раз что-то жарили. Повсюду валялись какие-то пакеты, пустые и полупустые, с крекерами, с хрустяшками, с треугольными кукурузными чипсами, пустые бутылочки из-под каких-то жидкостей, липкая кожура, огрызки печенья, пустые баночки из-под пудинга. Кар Скроуп, небось, года два, с тех пор, как ушла Джери, не ел горячей пищи. Дрозд постучал в окошко, желая спрятаться от собственного отражения.

- Кар, дай-ка я приведу сюда Джаней Бакс, и пусть она тут приберет. Джаней берет за это десять долларов час.

Пол был весь в крошках - ну прямо настоящее логово дикого кабана. Инес удивилась: неужто миссис Фриз настолько утратила женскую природу, что даже это ее не беспокоит?

Скроуп натянуто усмехнулся.

- Боюсь, что твоя Джаней умрет от ужаса.

Он не мог объяснить, какие муки одиночества пробуждал в нем вид чистой кухни. А уж если там готовили что-то из пшеничных хлопьев и солнечные лучи отражались в белой тарелке - тут ему просто выть хотелось.

- Ну так что начет субботы? В полдень у Грязных Вод или у Глинистого омута, договорились? Там пасется пятьдесят коров, которых надо отогнать, а мы их придерживаем, чтобы не упали цены на рынке. Дела и так шли плохо. А теперь стали еще хуже. Слышал, что основали Общество владельцев коровников Северного плато? Но я лично сомневаюсь, что от этого будет толк. Да оклей мы хоть всю страну, от Нью-Йорка до Сан-Франциско, плакатами "Ешьте говядину!", - это любви к мясу людям не прибавит.

- Ну так что скажете, миссис Ф.? Насчет субботы? - С этими словами Кар зачерпнул из мешка горсть чего-то оранжевого, очень похожего на личинки, и стал это жевать. Усы его окрасились таким же цветом.

Инес просто не знала, куда девать глаза, - так скверно все обстояло и с комнатой, и с ее обитателями. Она предпочла перевести взгляд на пса, бегавшего по двору за окном.

- Грязные Воды лучше. Вид там поинтереснее, - пробормотала миссис Фриз.

А Инес подумала, что Кар Скроуп как раз на полпути к полной деградации. Он может закончить так, как тот сумасшедший старикан, которого она в детстве видела во Всенощной Балке. Она каталась тогда верхом с отцом и братьями, и в нескольких милях от дома они заметили среди балки покосившийся домик. Из дома им навстречу вышел заляпанный какой-то жратвой, нетвердо стоящий на ногах пьянчуга с коростой на глазах, и разило от него за тридцать шагов. Отец начал расспрашивать его, где они находятся, но старик только бормотал: "Э-э?.. Э-э-э-э", - и вдруг они увидели, как его штаны прямо у них на глазах намокли. Отец отвернулся и повел детей на холм, но этот случай запомнился Инес.

"Вы только посмотрите, - сказал тогда ее брат Сэм. - Он ходит по-маленькому прямо себе в штаны. А воняет от него так, будто он ходит туда же и по-большому".

"А ведь был исправный фермер, - заметил отец, - но жена померла - и вот, полюбуйтесь, теперь он - старый кабан у себя в логове. Держитесь отсюда подальше".

Инес подумала, что есть в мужчинах такое: до поры до времени всё преодолевают, как будто переходят через ущелья обстоятельств, и вдруг срываются и превращаются в моральные развалины.

- Господи, - сказал Скроуп. - У меня голова просто раскалывается.

Он потянулся и начал искать в кухонном шкафчике пузырек аспирина (там оказалось уже четыре таких пустых пузырька), при этом окунув сигарету в соусницу. Из кофейника вырвалось облако пара: он пролил кипяток на землю. Затем хозяин дома взял с полки кофейные чашки и наполнил их свежим кофе. Голова его отяжелела, Скроупу было жарко, и он испытывал какое-то странное чувство - словно джинн вырвался из носика чайника и залез к нему в ноздрю. Он обхватил спинку стула, как будто та могла ему помочь.

Они опять вышли на улицу и стояли, глядя на растущую траву, прислонившись спинами к теплой дощатой стене сарая. Коди Джо пересек двор с чашкой кофе в руке, высекая шаги, словно переступая через невидимые борозды. Кар пододвинулся поближе к Инес, продолжая что-то болтать о снежном завале, остающемся в горах: в ручье Скверной Девчонки, говорил он, уровень воды и так повышен, а если жара не спадет, он выйдет из берегов. Титановые пластины, поддерживавшие его кости, разогрелись.

- Что будет, то и будет, - буркнула миссис Фриз, ломая ногтем спичку. Она терпеть не могла пустой болтовни.

Кофе был слишком крепкий, горький и обжигающий.

- Ай! - сказала Инес. - Ну и кофе!

- Да разве ж это кофе! - ответила миссис Фриз, ставя полупустую чашку на опрокинутый ящик. - Настоящий-то кофе прочистит тебя лучше, чем щетка трубочиста. - С этими словами она развернулась и пошла в сторону своего домика.

Когда старуха скрылась из виду, Скроуп схватил Инес за руку, прижав ее ладонь к тому, что Джери той памятной ночью назвала дохлой сардиной, сравнивая это (как он понял позднее) с причиндалом Джона Вренча, но когда он а тот раз спросил жену, что ее не устраивает, она в ответ не упомянула имени этого ублюдка.

- Ты меня разожгла, - сказал Скроуп Инес. - Давай, а?

- Господи, Кар? Что это у тебя на уме? - Ее шея и щеки разрумянились, она пыталась вырвать свою руку. Был почти полдень. Их тени распластались на земле, как разлившаяся краска.

- Идем, идем, - Скроуп тянул Инес к открытой двери. Мерзкое животное так и лезло из него.

- Пошел ты…

- Сама пошла. - Скроуп начал лапать ее плоскую грудь, прижимаясь к Инес: воздух свистел у него в ноздрях. - Идем!

Она заехала острым локтем ему в рот, вывернула Скроупу руку, прошмыгнула, присев, под этой рукой и побежала к своей кобыле.

- Я не отстану! - кричал он ей вслед. - Я тебя заполучу! Я это сделаю!

Стоя в поднятом Инес облаке пыли, Скроуп понял, что катализатором сегодня послужило что-то железное, - это произошло, когда он готовил кофе.

Миссис Фриз вернулась из своего домика в рубашке, заправленной в джинсы.

- Где Инес? - сердито спросила она.

Скроуп уловил запах свежевыпитого виски.

- Ушла. - Он поглядел на юг, и голова у него заболела так сильно, что на его бесцветных глазах выступили слезы. Скроуп почувствовал, как каждый кусок металла в его теле потянулся за ее убегающими шпорами.

- Может, кофе так не нее подействовал? - предположила миссис Фриз.

- Красивая женщина. - Не в силах сдерживаться, Скроуп начал теребить руками воображаемую грудь.

Миссис Фриз поморщилась.

- Инес? Да у стенки сиськи больше, чем у нее.

- Но шпоры-то всяко хороши.

- Это да. Шпоры знатные.

Волчица

С тех пор Кар Скроуп досаждал Инес, преследуя ее по пятам целыми днями и появляясь рядом, стоило только Саттону на минутку исчезнуть. Он регулярно звонил ей по телефону. Он следовал за Инес в город, а раз или два преградил ей путь, когда она ехала с туристами на Кроличьи холмы. При этом Кроуп все время с вожделением пялился на нее своими белесыми глазами и издавал страстные вопли.

- Не отстанешь - скажу Саттону, - говорила Инес. - Вряд ли это тебе понравится. Ты небось думаешь, что он - рубаха-парень, которого ты знаешь годы, но поверь мне: когда Саттон вне себя, это не шутка.

- Ничего поделать с собой не могу, - отвечал он. - Инес, когда тебя нет поблизости, я даже не могу сказать, что ты мне особо нравишься, но когда ты рядом - как будто кто-то углей мне в шорты насыпал. У меня просто голова раскалывается, так я тебя хочу. Слушай, отошли этих пижонов куда-нибудь подальше, а мы зайдем за камень и потрахаемся.

И он открывал рот и сквозь платиновые усы издавал чмокающие звуки.

Это приводило Инесс в ужас.

- Да я на тебя аркан накину, - отвечала она, - и так поведу по округе. Вот уж тогда все узнают, каков ты. Может, ты этого и хочешь?

- Чего бы я хотел, - мечтательно говорил Скроуп, - так это как следует, смачно на тебе поскакать. Вставить мою штучку туда, где ей хочется оказаться. Чего бы я хотел - так это дрючить тебя, пока у тебя глаза не повылазят… Чего бы я хотел…

Саттону она рассказала обо всем на следующее утро, когда муж пришел домой позавтракать - перерыв, который они позволяли себе рано поутру, пока пижоны не потянутся к их крыльцу, размахивая руками и вопя, как хорошо пахнет здешний воздух. За окном ветер хлестал увядшую траву. Меньше всего Инес хотелось обсуждать это, но и молчать она тоже не могла.

- Мне противно говорить об этом, Саттон, но Кар Скроуп вот уже две недели пристает ко мне со всякими гадостями. Я думала, он успокоится, вот и не говорила тебе, но он все продолжает.

Муж положил на стол окровавленный моток шерсти.

- Что-то у нас неладно с овцами. Две сдохли, одна совсем плоха, одну кто-то уволок, еще одна хромает.

Саттон поднял чашку кофе, подул на нее и стал медленно посасывать напиток, как будто это был расплавленный металл; запах шалфея поднимался от его рук.

- Ты слышал, что я сказала про Кара Скроупа? О том, что он ко мне пристает? Уперся, как баран.

- Думаю, это собаки. Судя по отпечаткам лап, размером с койота.

- Я пригрозила Кару, что скажу тебе, а ты ему покажешь, где раки зимуют. А он - хоть бы хны.

- Господи, только бы не наши собаки! Я уже пару дней не видел Пози.

- У меня и так жизнь трудная, так не хватало еще соседа - сексуального маньяка, который ко мне пристает. Надеюсь, мой муж сможет за меня постоять.

Саттон встал, вышел на крыльцо, потом вернулся к столу.

- Ну, это не Пози. Она на крыльце сидит, с больной лапой. Я и забыл. Значит, не она.

Собака смотрела на хозяина и зевала, подняв одно ухо и ловя левым глазом солнце, как стеклянный красный шар.

- Ты должен пойти к Кару и вставить ему как следует. Надо с ним пожестче - пусть знает… Каково мне, думаешь, когда он целыми днями дрочит на меня свое сморщенное украшеньице?

- Да. Схожу-ка я к Кару, спрошу, не видел ли он чего, не пропадал ли у него теленок…

- Ага, сходи, - сказала Инес. - Сходи, - голос ее напоминал крик подстреленного журавля. Она вдруг вспомнила, кто когда-то они были одной шайкой-лейкой, - эта троица: Вренч, Скроуп и Маддимэн, - и у них были тогда веселые денечки, у этих свинтусов поганых.

Поздним утром троица нью-йоркских дамочек-юристок заблудилась. Туристки позвонили по сотовому, который Сеттон велел им брать с собой, когда пойдут гулять, или уж по старинке держаться за длинную веревку, привязанную к перилам на крыльце дома, чтобы по этой веревке можно было разыскать отбившегося туриста, который дымком, поджигая траву, сигналит о своем местонахождении.

- Инес, мы потерялись, - сказала дамочка так, как если бы это хозяйка ранчо приказала им разгуливать где ни попадя, - а тут кругом волки. В трубке послышалось учащенное дыхание.

Саттон как раз подвел итог в своей записной книжке Великого Вождя.

- Это не волки, а койоты. Опишите, что видите вокруг, и мы вас разыщем.

В ответ голос в трубке начал рассказывать про оранжевые камни, забор из колючей проволоки и глухое, заброшенное место.

- Забор большой или так себе?

- Ну, забор как забор…

Послышался свист - или это ветер? На столе лежали брошюры о налогах и счета - месяц работы, а все равно они в долгу как в шелку.

- Камни большие. Большие такие камни.

- Думаю, они в балке у Кара, - сказала Инес Саттону. - Пойду и выведу их оттуда. Но если он там, придется прихватить револьвер.

- Возьми машину. Если дамочки действительно там, это в четырех километрах отсюда.

- Преподам им урок….

Но она знала, что все будет не так, и сказала Маддимэну, что он сам, если хочет, может ехать туда на фургоне и красоваться на переднем сиденье в обществе трех женщин - вот уж он получит удовольствие, - и пусть он завезет их к Кару Скроупу и покажет ему, может, Скроуп положит глаз на одну из них, а от нее отстанет. А лично она предпочитает ехать верхом, и поедет. Инес повертела в руках счет за питание и заключила:

- Хорошо, что этот налог мы вернули.

Туристки клялись, что действительно видели волков. На них были джинсы, спортивные ботинки, жакеты и шейные платки. Ветер превратил их прически бог знает во что.

- Я знаю, о чем я говорю, - заявила юрист по фамилии Глаккен. - Я сотни часов наблюдала за волком, когда вела дело человека, который держал волка у себя дома и пытался выдать его за сторожевую собаку. Это дело у нас в картотеке ДНА занимает целый бит. Я-то уж знаю. Мы видели волка.

- Ладно, ранчо вон там. Видите дымок? Это затопили камин. Идите к ранчо по дороге, на юг, только закройте за собой калитку. Саттон по дороге вас встретит и подбросит на грузовике. Про калитку не забудьте.

Инес ехала вдоль балки. Справа от нее в кустах вдруг появилась большая волчица и уставилась на нее косыми глазами. Мех животного дрожал от страстного желания броситься на жертву. Не раздумывая, Инес достала аркан, затянула петлю и метнула лассо. И тут она потеряла несколько мгновений, возясь с сигнальным рожком, - а волчица тем временем взметнулась в воздух, и каурая кобыла заржала. Волчица отскочила и присела на задние лапы, кобыла заржала во второй раз и отступила назад на двух задних ногах, как цирковая лошадь, а затем упала на колени, опустила голову и яростно брыкнулась; Инес перелетела через живую изгородь, упала подбородком вперед - и конец: шея сломана, рот открыт, нижние зубы намертво впились в красную глинистую землю. Аркан выпал у нее из рук, а волчица с воем убежала в кусты.

Через неделю после похорон Саттон Маддмэн выставил ранчо на продажу и собрался переезжать к дочери в Орегон. Его сестра вместе с мужем приехали из Рок-Спрингс - помочь вдовцу упаковать вещи и отобрать то, что будет отправлено на аукцион.

- Как насчет этих ложек, красной подушки и этих шпор, Сатти? Они ничего - с кометами… Только грязные.

- Они были на Инес, эти чертовы шпоры, когда все приключилось. Они принесли нам несчастье. - Его голос дрогнул, в горле появился комок. - Не хочу их видеть. Пусть тоже пойдут с молотка.

Когда Саттон возвращался в фургоне, вместе с туристками, он наткнулся на мертвую жену, вгрызшуюся зубами в красную землю штата Вайоминг. Он застрелил кобылу Инес прямо у них на глазах.

Местные жители поговаривали, что никакого волка и в помине не было, что у туристок просто случилась обычная для горожан с Восточного побережья истерика; небось обычный пес убежал из какого-нибудь туристического кемпинга. То-то обрадовался хозяин, увидев на вернувшейся собаке превосходный аркан Инес.

Техасские парни

Усадьбу Маддимэна переименовали. Теперь она назвалась Галактическим ранчо. Франк Фэйн, ее новый владелец, играл роль полководца с планеты Юпитер в телевизионном научно-фантастическом сериале, но в частной жизни предпочитал сюжеты вестернов. Он завез на ранчо табун меринов и нанял целую команду техасцев во главе с пронырливым колченогим Хаулем Смитом, чье лицо украшала пенистая бородища, по краям отороченная пузырями цвета имбирного пива.

Как-то субботним вечером Смит зашел в местный бар с компанией своих техасских конюхов, заказал выпивку на дом и сказал, что они хотели бы отлить пульку-другую в бильярд. В результате ребята остались там до закрытия, и оказалось, что как бы они ни разбирались в лошадях - а они в них разбирались неплохо, - в зеленом сукне и бильярдных шарах они понимали толк ничуть не меньше. У Хауля была такая манера - расхаживать вдоль стола, теребя бороду, наклоняясь, приглядываясь, а потом вдруг нанести мудреный, но эффектный удар, который редко не достигал цели. А если техасец промахивался, он ударял тыльной стороной кия по полу: "Бам!"

Назад Дальше