- Ты - дорогая, а они - дешевые, - уточнил Врублевский. - Кажется, кончилась моя "одиссея" в этом городе. Пришел, нагадил, убежал… М-да. И куда теперь? - спросил он себя, - Не знаю… Некуда мне идти. А идти надо. Убьют или посадят… Доигрался… Поехали со мной? - безнадежно предложил он.
- Зачем я тебе? - вздохнула она, - Такие, как ты, на проститутках не женятся. У тебя в голове идеал сложился, стало быть, умрешь холостым. А я… Я здесь родилась, здесь мои знакомые, дом мой здесь… Да и не будет у нас с тобой счастья. Что нам светит? Ты опять ввяжешься в какую-нибудь авантюру, а я… Я ничего не умею. Готовить-шить-стирать умею, но ведь на этом профессию не сделаешь. Нужна тебе домохозяйка?.. Да и вообще… Нет, Володя, пусть все останется, как есть…
- У меня к тебе последняя просьба будет… Понимаешь, оставил я дома одну вещь. Очень дорогую для меня вещь. Скрипку. Давно я ее забросил, решил, что больше не нужна… А теперь понимаю, что нужна… Очень нужна. Она на антресолях лежит, хламом разным завалена. Принеси ее, пожалуйста.
- Вот уж нет, - отказалась она. - Благодарю за доверие, но такого счастья мне не надо. Может быть, тебя там ждут давно… Милиция или, что еще хуже - бандиты… А я туда во всей красе заявлюсь: "Здрас-сте, Володя меня скрипочку забрать просил". Знаешь, что со мной сделают? Спасибо, но не хочу. Я и так сделала псе, что могла: приютила тебя, жизнью рисковала, и не требуй с меня большего. Я проститутка, а не служба спасения.
- Пожалуйста, Лариса, - повторил он. - Мне она очень нужна. Это память. Память о той жизни… О друзьях и… и об одной девушке. Я не могу туда идти - меня сразу заметят. А на тебя и внимания никто не обратит. Если увидишь засаду, сразу повернешь обратно…
- А если не увижу?! Нет уж, увольте. И не уговаривай, все равно не пойду…
Врублевский пошарил по карманам, выгребая на стол все имеющиеся у него в наличии деньги, но мятых бумажек осталось совсем немного, и он виновато развел руками:
- Это все, что у меня есть… Пожалуйста…
- При чем здесь деньги?! - обиделась она, но встретившись с ним взглядом, неожиданно согласилась: - Ну хорошо, хорошо… Попробую. Не знаю, зачем я это делаю. Видать, такая уж дура… Деньги тут ни при чем… Но я их все же уберу…
Она сгребла деньги со стола и спрятала в карман брюк. Натянула сапоги и куртку и, трижды сплюнув через левое плечо, протянула руку;
- Давай ключи. Но если я из-за тебя влипну… Господи, зачем я это делаю?..
- Захвати почту и вынь кассету из телефона…
- А мебель тебе оттуда не вывезти?
- На столе лежит портмоне, золотые "Ролекс" и булавка для галстука с "брюликами". Все это можешь взять себе.
- Портмоне? "Ролекс"? Хм-м… Нужно поторопиться, а то бандиты или милиция и впрямь могут нагрянуть туда… И утащить все это раньше меня…
- Вот и я! - жизнерадостно сообщил Толстяк. - Как видите, вернулся быстро и даже с хорошими новостями. Я никого не застал, но всем сообщил. Можем собирать вещи и отправляться.
- Да, да, - заторопился Профессор, - побегу, соберу… Не так уж и много, но на первых порах нам понадобиться даже это… Теперь, когда мы стали богатыми, мы должны быть очень экономными… Я быстро, - пообещал он и едва ли не бегом бросился к выходу.
- Как ты себя чувствуешь, малышка? - спросил девочку Толстяк. - Нам надо перебраться в более удобное и теплое место. Осилишь переезд?
- Да. Я еще чувствую маленькую слабость, но уже ничего не болит.
- Потерпи, хорошо? Мне очень не хочется тревожить тебя сейчас, пока ты еще не до конца здорова, но оставаться здесь по-прежнему опасно. А у нас теперь будет свой дом. А потом, может быть, найдется кто- нибудь из твоих родственников.
- А ты? Я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Ведь ты мой друг…
Ответить Толстяк не успел - с улицы послышался крик. Кричал Профессор. Кричал страшно, жалобно… Бросившись к маленькому оконцу, Толстяк высунул голову на улицу и обомлел от ужаса: у подъезда стояли две темные иномарки с тонированными стеклами, и из них вылезали какие-то парни в спортивных костюмах. Двое из них уже держали Профессора и что-то втолковывали ему, время от времени отвешивая бедолаге крепкие оплеухи. Заметил Толстяк и с нетерпением пританцовывающего на месте Черепка. В этот момент Черепок поднял голову и, заметив Толстяка, радостно оскалился. Он что-то сказал, указывая на окно, и все как по команде посмотрели вверх, отыскивая взглядом Толстяка. Толстяк поспешно отступил назад и беспомощно огляделся. Шагнул было к выходу, но опомнился и бросился к девочке, вытаскивая ее из кровати.
- Что случилось, Толстяк? - испугалась она. - Что с тобой?
- Слушай меня внимательно, малышка, - сказал он, торопливо натягивая на нее свой огромный свитер. - Сейчас я высажу тебя в окошко, ты доберешься но крыше до большой печной трубы и затаишься там…
- Нет! - закричала она. - Не пойду! Больше никуда не пойду! Тетя Наташа сказала бежать, ты говоришь бежать… А сами остаетесь… Не пойду! Пойдем вместе!
- Не пролезу я в это окошко, - грустно сказал Толстяк. - Слишком я толстый… Спрячься там и сиди тихо-тихо… Сделай это ради меня, хорошо? И вот что еще… Ты, может быть, услышишь крики, удары… Может быть, я буду кричать… Не бойся. Помнишь, как в Маленьком Принце: "Тебе будет больно на меня смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда… Мое тело слишком тяжелое. Мне его не унести. Но это все равно, что сбросить старую оболочку. Тут нет ничего печального". Поняла? Главное - сиди тихо, как мышка. Надо держаться до последнего, и может быть, все будет хорошо… Да нет, все обязательно будет хорошо… Не плачь, - он поцеловал ее в щеку и поднял, помогая выбраться на крышу. - Все будет хорошо. Беги.
Он прислушался к ее удаляющимся шагам, посмотрел на голубое весеннее небо, вздохнул и повернулся к входящим на чердак бандитам.
- Добрый день, - сказал Толстяк, и тут же сильный удар в лицо бросил его на пол.
Последовали несколько болезненных ударов ногами, и над ним склонился один из "спортивных костюмов".
- Где она? - спросил парень. - Ты уже понял, вонючка, чем это может для тебя обернуться? Быстро говори, где она?
- Я не знаю, - сказал Толстяк. - Она ушла… Сегодня ушла… Вы же видите, что ее здесь нет… Не бейте меня, пожалуйста, я ничего плохого не сделал…
- Обыщите чердак! - скомандовал парень, - А ты, толстая морда, сейчас будешь очень сильно жалеть о своем упрямстве. Мы сейчас будем тебя бить, и когда ты почувствуешь, что готов сказать правду - крикнешь. А до этого мы будем пинать тебя долго и очень больно…
- Пожалуйста, не надо меня бить… - начал было Толстяк, но град жесточайших ударов уже обрушился на него.
Толстяк стонал и извивался от боли, пытаясь отползти в угол, но его вытаскивали на середину помещения, и избиение продолжалось. Толстяк чувствовал, как что-то хрустит в его груди, в глазах вспыхивали огненные блики, боль словно прожигала тело насквозь.
- Где она?! Где?! Мы забьем тебя, падаль! Насмерть забьем, если не скажешь! Где она?!
- Спросите его, куда он спрятал мои деньги! - закричал Черепок. - Обыщите его! У него должны быть деньги!
Толстяка обыскали и достали из-за пазухи пакет с деньгами. Один из бандитов спрятал пакет себе в карман и игриво подмигнул Черепку:
- Спасибо, придурок.
- Это мое! - завизжал Черепок. - Вы обещали! Отдайте! Это мое!
- Девчонки здесь нет? - спросил его бандит, - Нет. Значит, сделка не состоялась. Не заработал. Пшел вон отсюда, дурак!
- Отдайте! - заскулил Черепок и неожиданно рухнул на колени. - Отдайте их мне! Я за них грех на душу взял - дядю Лешу порешил… Толстяка вам выдал… Мне бежать из города нужно! Отдайте!
- Не знаю я никакого "дяди Леши", - брезгливо оттолкнул его ногой бандит. - Порешил и порешил - это твои проблемы… Уберите отсюда этого придурка!
Визжащего и упирающегося Черепка выволокли, попутно награждая крепкими тумаками, а на Толстяка опять посыпались удары ногами. Никогда ему еще не было так страшно. Он чувствовал, как внутри что-то хрустит и лопается, в глазах заплескалась розоватая муть, тело немело… Но вскоре боль растворилась в странном, спасительном блаженстве. Тело сделалось невесомым, бесчувственным к ударам, и Толстяк ощущал лишь толчки и колыхание дымки перед глазами.
"А ведь я ничего не сказал, - удивился он, - Надо же… Я - и ничего не сказал…"
Он улыбнулся. Удары прекратились, и кто-то склонился над ним.
- Юрик, кажется, он кончается, - услышал он чей- то испуганно-удивленный голос, - у него пена на губах, и дыхание… такое… странное… И улыбается он тоже… странно…
- Эй, толстый, - окликнул Толстяка другой голос, - ты меня слышишь? Где девчонка? Говори, придурок, ведь подохнешь же… А так, может, и выживешь. Вы, бомжары, живучие… Скажи: где девчонка?
Толстяк улыбнулся еще шире. Страх исчез вместе с болью. Осталось только удивление и удовлетворение от того, что он, Толстяк, который всю жизнь так жутко боялся боли, так ничего и не сказал. И еще странное предчувствие того, что с малышкой все будет хорошо. Теперь уже все будет хорошо…
- Перестарались, - услышал он словно доходящий из-за стены голос, - Кажется, он уже того… Нужно уносить ноги… Соседи могут милицию вызвать…
- Нужно найти девчонку.
- Ее же здесь нет. Мы все обыскали.
- Этого не может быть. Она где-то здесь. Посмотри еще раз его карманы. Тот глистообразный придурок говорил, что он звонил куда-то насчет девчонки…
- Какая-то бумажка с телефонами, - сказал другой голос. - Стоп-стоп-стоп! Я, кажется, знаю этот номер! Это телефон Врублевского. Мы звонили ему домой, когда Шерстнев приказал найти его… А Врублевский, как я слышал, был любовником сестры Бородинской. Смекаете, что к чему? Наверное, это он опередил нас. Нужно срочно ехать к нему! Быстрее! Гриша! Миронов!.. Где ты там бродишь?! Возьми двух пацанов и останетесь здесь, на всякий случай. Только отойдите подальше от дома, чтобы ментам не попасться, если нагрянут… Все, уходим…
Их шагов Толстяк уже не слышал. Он лежал и смотрел на видневшийся в оконце кусочек неба, и ему было совсем не больно. Он чувствовал приближение смерти, но смерти не холодной и пугающей, а дарующей отдых и покой. Он знал, что теперь его уже никто не будет бить и унижать, что не будет больше ни голода, ни страха. Ему было только жаль, что он не успел пожить в своем собственном домике на берегу озера, о котором он так мечтал. И ему было жаль беднягу Профессора, которому еще предстояли долгие холодные зимы, тоскливые осенние вечера и голодные весенние дни. Толстяк не знал сколько прошло времени, прежде чем кто-то присел рядом с ним и осторожно потрогал за плечо.
- Это ты звонил мне? - спросил молодой черноволосый парень. - Я - Врублевский… Я опоздал? Они были здесь? Где девочка? Они забрали ее? Давно? Эй, ты слышишь меня? Ты знаешь, куда они поехали?
- Нет, - с трудом выдавливая слова, прошептал Толстяк. - Она… не у них…
- Где она? Где? Ты слышишь меня?.. А-а, понимаю. Ты не веришь, что я - Врублевский… Сейчас, сейчас, - он полез в карман, вытащил документы и раскрыл их перед глазами Толстяка. - Видишь? Это я. Это действительно я… Ты звонил мне, оставил сообщение на АОНе, назвал адрес… Где Света?
- На крыше, - заставил себя выдавить еще несколько слов Толстяк, - Там есть труба… Она там… Спаси… ее… Она смешной и добрый человечек… Рассказывай ей сказки… почаще… Она любит сказки…
- Чем я могу помочь тебе?
- Уже ничем… Мне не больно… Я ничего не чувствую… А я ведь всегда так боялся, что умирать будет больно… Береги ее… Скажи, что Толстяку не было больно… он просто ушел… к звездам… Она пой… мет… она…
Толстяк хотел сказать что-то еще, но сознание вдруг взметнулось куда-то вверх, все закружилось перед глазами, он глубоко вздохнул, словно собираясь нырнуть в этот водоворот…
Врублевский закрыл глаза мертвому бродяге и поднялся.
- Подох? - спросил насмешливый голос за его спиной, - Какая жалость… Но сказать он успел все, что нам нужно…
Врублевский повернулся и посмотрел на застывших в дверях "шерстневцев". Одного из них он знал - гориллообразная фигура Миронова заполняла собой весь дверной проем. Врублевскому показалось, что он смотрит на него с какой-то сочувствующей жалостью.
- Не дергайся, - предупредил светловолосый парень, демонстрируя Врублевскому тяжелый коротко-ствольный револьвер. - Иначе схлопочешь пулю в живот… Долго же мы за тобой бегали. Шерстнев хочет тебя видеть. Желательно - дохлым… На ловца и зверь бежит, а? Удачный сегодня день выдался - и тебя отловили, и соплячку нашли. Сейчас снимем ее с крыши и поедем в…
И тут произошло то, чего Врублевский ожидал меньше всего. Миронов сложенными "в замок" руками ударил своих подельников, отбрасывая их назад, захлопнул дверь и привалился к ней, надежно баррикадируя собственным телом.
- Беги, - кивнул он Врублевскому. - Быстро!
- Но…
- Открой, Мирон! - закричали из-за двери. - Ты что, спятил?! Открой, сука! Открой, стрелять буду!
- Беги, долго я их не продержу - задвижки на двери нет, - спокойно глядя на Врублевского, повторил Миронов. - Беги… И помни: не бандита спасаю, а офицера… Беги!
Словно очнувшись, Врублевский бросился к окну, ухватился за раму, подтянулся и с трудом, обдирая бока и плечи, вывалился на крышу. Заметив огромную полуразрушенную печную трубу, побежал к ней, с трудом удерживая равновесие на обледенелой жести крыши. Девочка сидела за трубой и смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых плескался ужас, граничащий с безумием.
- Не бойся, я - друг, - сказал Врублевский. - Иди ко мне… Меня послал Толстяк. Я друг Наташи, твоей тети… Не бойся, сейчас мы с тобой уедем отсюда…
Он поднял ее на руки и заспешил к пожарной лестнице. Когда он встал на первую ступеньку, в глубине чердака гулко и раскатисто ударили выстрелы. Сначала два, и через несколько секунд третий, контрольный. До хруста сжав зубы, Врублевский взялся за холодные металлические поручни и, крепко прижимая к себе одной рукой девочку, начал спускаться.
- Не бойся, - бормотал он, - держись за меня крепче и ничего не бойся. Ничего не бойся. Не бойся.
У края крыши появилось чье-то лицо. Бандит прицелился было в торопливо спускавшегося Врублевского, но взглянув на окна дома напротив, стрелять не решился. Что-то крикнув своему напарнику, засунул пистолет за пояс брюк и последовал за Врублевским.
- Не бойся, - как заклинание, шептал Врублевский. - Ничего не бойся. Держись за меня и не бойся.
"Догонят, - с тоской подумал он про себя. - Не убежать мне с ней… Машина с Ларисой стоит на соседней улице, и бежать до нее метров сто пятьдесят-двести, да еще с ребенком на руках… А я без оружия. Не успеть…"
Когда до земли осталось метра полтора, он решился па прыжок. Асфальт больно обжег подошвы ног, но спружинив, Врублевский сумел сохранить равновесие и, чуть прихрамывая, бросился в сторону подворотни. За спиной послышались топот и чье-то тяжелое дыхание.
"Почему они не стреляют? Не рискуют убивать на улице? Доведут до арки, и уж там… Впрочем, могут и на улице… Кажется, это конец, и все было напрасно…"
Задыхаясь, он вбежал в арку. До машины, за рулем которой сидела Лариса Устенко, оставалось метров двадцать, но за его спиной уже отчетливо и страшно щелкнул взводимый курок…
А потом время словно замедлило свой бег. Как в замедленном кино Врублевский увидел силуэт высокого широкоплечего человека, шагнувшего в полумрак арки навстречу ему. Человек молча и несколько картинно, словно он был в тире, поднял руку с пистолетом…
Крепко прижав к себе девочку, словно желая закрыть ее своим телом, Врублевский вжался в холодную стену и закрыл глаза…
В полузакрытом пространстве арки прозвучавшие выстрелы были подобны раскатам грома. Один, другой, третий… И глухой стук падающих на асфальт тел… Все еще не веря в происходящее, Врублевский открыл глаза. Преследовавшие его бандиты лежали на земле, сжимая в руках так и не пригодившиеся им пистолеты. А в полумраке арки стоял Сидоровский и с ненавистью смотрел на Врублевского поверх вороненого ствола…
- Связалась я с вами на свою голову! - причитала Устенко, в бессильной ярости бросая то на Врублевского, то на Сидоровского выразительные взгляды. - И зачем я только с вами связалась! Ведь как чувствовала!.. Ой, дура! Ну, я и дура!
- Помолчи, - сухо попросил Сидоровский, заботливо убаюкивая сидевшую у него на коленях девочку. - Ты мешаешь мне думать…
- Я ему мешаю! - возмутилась она. - Я помогаю, а не мешаю! К несчастью - помогаю! И откуда же вы свалились на мою голову?! Сперва спрятать на пару дней, потом сходить в квартиру за скрипкой, потом в машине пять минут подождать… У-у!.. Дождалась! Доездилась! Допряталась!
- Может быть, действительно помолчишь? - предложил Врублевский. - Тебе-то что грозит? Это нам надо думать, как выпутываться…
- Что мне грозит?! - она даже задохнулась от негодования. - Ты спрашиваешь, что мне грозит?! Да меня прирежут! Меня пристрелят! Меня задушат и утопят! Меня… Думаешь, они не узнают, кто вам помогал?! Еще как узнают! Ох, и дура я! Дура! Дура! Дура!
- Нужно уходить из города, - сказал Врублевский. - Мы не можем стоять в этом закоулке всю жизнь. Машину рано или поздно заметят, доложат Шерстневу, и тогда… А у меня даже оружия нет.
- Тебе оно больше не понадобится, - мрачно заверил Сидоровский. - Тебе его кирка и лопата заменят. А может быть, и пила, это уже на зоне решат.
- Не-е, капитан, на зону я не пойду, - сказал Врублевский. - Об этом и не мечтай.
- Пойдешь. Как миленький пойдешь. Я сказал, что тебя посажу, и я тебя посажу. Считай себя арестованным.
- Да? Тогда покажи ордер и отвези меня в КПЗ, - обаятельно улыбнулся ему Врублевский. - А если нет - тогда, извиняй…
- Посажу, - убежденно сказал Сидоровский. - Такие, как ты, должны сидеть в тюрьме. Ты - одна из тех гнид, которые превратили страну в гниющее болото. Наглые, жадные, вечно находящие себе оправдание, безжалостные ублюдки… Пойдешь на зону, никуда не денешься.
- Ты мне морали не читай, - сверкнул глазами Врублевский. - И язык свой попридержи… Тоже мне, праведник… Хочешь в тюрьму меня отправить? Докажи вину. Что я такого совершил? Где у тебя доказательства? За что же вы на меня напраслину возводите, дяденька? Я ведь еще маленький и ничего не делал…
- Да я тебя…
- Эй! Эй! Вы еще подеритесь прямо в машине, - окликнула их Устенко. - Нашли время и место. Сейчас надо не о личных счетах думать, а о личных задницах. Их как-то спасать надо…
- Я не спасать задницы собираюсь, а надрать их, - сказал Сидоровский. - Много задниц этого заслуживает. И одна из них сидит в этой машине.
- Как ты в городе оказался? - поспешила она перевести разговор на другую тему. - Я слышала, что тебя в командировку отправили?
- О смерти жены сообщили, - нехотя ответил он. - Сказали - несчастный случай… Но я знаю, что это был за "несчастный случай". И скоро с кем-то тоже "несчастный случай" произойдет…