8. Патрис
Если не считать водонагревателя на кухне и почти новенького холодильника, в доме ничего не изменилось. Сплошное дерево, попросту, без затей: стены и потолок из пригнанных друг к другу сосновых дощечек, дубовый паркет; от всего этого в доме держался слабый, но стойкий запах смолы, к которому не сразу привыкнешь. Все та же разномастная мебель, тетины приобретения с окрестных блошиных рынков - она явно питала слабость к цветочным узорам и расписному дереву. Старый диван стоял на прежнем месте, только оранжевая обивка совсем выгорела и стала блекло-серой. Было чисто. Тетя Мишлин, видимо, наняла кого-то убрать в доме перед их приездом.
Размещались долго - все из-за этой дурищи Кати, которая все время "лезла в бутылку". Сначала она нудила, чтобы им с Джей-Си отдали спальню наверху в конце коридора, оттуда, мол, вид лучше. Потом, когда ей пошли навстречу, закапризничала: видите ли, "в этой комнате холодина, дует, ей нельзя здесь спать, потому что она подвержена отитам". Пришлось Марку с Иваной, хотя они уже устроились в первой спальне, перетаскивать вещи. Они не возражали, но Патрис видел, что у Иваны так и вертится на языке ядовитое замечание. Себе Патрис оставил диван в гостиной.
Когда все расположились, уже стемнело - сумерки сгустились незаметно, как фондю на медленном огне. Ночная живность взяла первые аккорды, но их вскоре заглушил голос Мэрилина Мэнсона, которого Джей-Си врубил на своем mp3-плеере, подключенном к мощным стереоколонкам. Вопрос об ужине стоял часов с четырех, и после битого часа споров решили, что каждый готовит для себя что хочет и когда хочет, при одном условии - мыть за собой посуду; запасы постановили не экономить, "а если будет охота, можно как-нибудь и поесть всем вместе…" Иначе говоря, ничего толком не решили.
Около восьми все сидели за столом. Джей-Си запивал пивом чипсы "Прингл", Кати крутила в руках блестящую упаковку от чего-то "обогащенного протеинами", а Марк, Ивана и Патрис с трудом доедали полкастрюли макарон с маслом и кусочками бекона, которые вздумалось приготовить Марку.
- Слушай, Патрис, а твоей тете зачем этот дом? - спросил Джей-Си. - Она что, с любовниками здесь уединяется?
Патрис покраснел, сам не зная, почему. Скорее всего, его покоробил такой тон в отношении тети, которая в этот час, должно быть, спала под действием тройной дозы гамма-гидроксибитурической кислоты или флунитразепама, прописанных врачом клиники, где ее держали уже больше десяти лет. Никто об этом не знал, и рассказывать ему не хотелось.
- Да низачем. Наверно, она просто любила эти места, во всяком случае, была к ним привязана, вот и не хочет его запускать. Два-три раза в год приезжают люди из ремонтной фирмы, делают необходимые работы. И уборщица приходит раз в месяц…
- А ты часто здесь бываешь? - с брезгливой гримаской спросила Кати. - Для любителей "назад к природе" самое место: пещерные условия, даже мобильная сеть не ловится.
Патрис полил макароны кетчупом и задумчиво посмотрел на красноватое месиво в своей тарелке.
- Да я здесь вообще не бываю. Был только один раз, в детстве, но… Потом родители не хотели больше сюда приезжать… А насчет сети - говорят, тут поблизости собираются строить ретрансляционную антенну… В скором времени…
Кати издала звук, похожий на квохтанье водяной курочки.
- А почему не приезжали-то больше? С соседями не поладили?
Патрис поморщился: Кати была совершенно невыносима. Она переоделась в стоивший, надо полагать, целое состояние светлый пуловер, под которым просвечивал лифчик из какой-то синтетики, тонюсенькой, как папиросная бумага. Обидно все-таки, что таким роскошным телом управляет крошечный мозг злобного грызуна.
- Нет, соседи ни при чем. Это из-за моей сестры. Когда мы в первый раз сюда приехали, она… Она пропала.
Идиотская улыбка на лице Кати сменилась глуповато-удивленным выражением.
- О чем это ты? Ты никогда мне не рассказывал… - протянул Марк с удивлением и обидой в голосе.
- Я тогда был совсем маленький. Больше двадцати лет назад…
- То есть, ты хочешь сказать, что был здесь двадцать лет назад с родителями и сестрой и что твоя сестра пропала? - переспросила Ивана, явно в шоке от услышанного.
Патрис уже пожалел, что выболтал эту давнюю историю, омрачившую его детство похуже неизлечимой болезни.
- Раз уж начал, давай рассказывай все.
Патрис замялся.
- Да рассказывать-то особо нечего. Мы приехали сюда с родителями и сестрой. Ее положили спать в гостиной, а все остальные ночевали наверху. Утром мама обнаружила, что ее нет на месте. Ее везде искали, в доме и вокруг. Отец вызвал полицейских, они приехали с собаками. Озеро прочесали сетями, но это ничего не дало. Через неделю поиски прекратили, сказали, что она, скорее всего, упала в озеро в глубоком месте или там, где оно соединяется с подземной речкой, вот… Ну и все… После этого мы с родителями вернулись домой. Мама убрала все вещи сестры в коробки, и отец отнес их на чердак, а в ее комнате устроил себе кабинет…
- И все? - спросил Джей-Си.
- Да. Почти.
- Почему почти?
- Мои родители не верили и не верят, что сестра просто так взяла и пропала.
- Почему? Когда пропадают дети, в большинстве случаев речь идет о бегстве. Или это глупейшие несчастные случаи… В курсе криминологии нам давали статистику… - начала Ивана, безуспешно пытаясь разрядить обстановку.
- Это не про мою сестру…
- Чем же она такая особенная, твоя сестра? - фыркнул Джей-Си.
- Она была инвалидом. Не могла ходить.
- Ты хочешь сказать, что ее похитили? - взвизгнула Кати, которую, похоже, взбудоражила эта история.
- Ничего я не хочу сказать. Это было двадцать лет назад. Моя сестра-инвалид спала в этой комнате, на этом самом диване, а утром ее здесь не было. Только смятая постель. И ничего больше. Ни крови, ни следов… Ничего.
9. Кати
Кати всегда хотелось, чтобы парни делали с ней что-нибудь этакое… нехорошее. Одних это пугало, другие, наоборот, возбуждались.
Джей-Си - возбуждался. Его глаза загорались злым огнем, отчего, в свою очередь, возбуждалась Кати.
Кати лежала на спине, ее руки были привязаны к стойкам кровати кожаным ремнем Джей-Си, который, пристроившись между ее раздвинутых ног, шуровал резиновым вибратором величиной с хорошую канистру.
После ужина Джей-Си достал травку, свернул хороший косяк, щуря глаза, раскурил его и попытался пустить по кругу, но безуспешно. Желание покурить изъявила одна Кати. Он свернул еще косяк, потом еще, и когда мир для них обоих стал похож на мультяшки "Луни Тюнс", они поднялись в спальню.
Джей-Си поставил на плеер Шейд, на его взгляд, это была самая подходящая музычка "для разогрева". Кати, хихикая, дала себя раздеть и привязать. Начали с минета, после чего Джей-Си достал вибратор и вот уже минут пять орудовал им.
Кати это уже надоело. Она смотрела в потолок, изучая пригнанные друг к другу дощечки, и никак не могла вникнуть в их замысловатый порядок.
И вдруг, в ту самую минуту, когда Джей-Си засунул неприятно сухой палец в задний проход, она услышала шорох. Потом стук. И тихий свист. Прямо над собой, на уровне окна. Она брыкнула правой ногой, отпихивая Джей-Си.
- Подожди. Что это было?
Джей-Си заерзал и посмотрел на нее с раздражением:
- Чего?
- Отвяжи меня. Я что-то слышала за окном.
- Ясное дело, слышала! Ночью в лесу такого наслушаешься, тут всякого зверья до хрена, и все хотят пожрать и потрахаться. Ну и что, мы тоже…
- Да развяжи ты этот долбаный ремень! Никакое это не зверье, я совсем другое слышала, прямо за нашим окном. Выключи эту гребаную музыку и посмотри, что там.
Джей-Си вздохнул. Это же надо так все испортить! Он встал, отвязал Кати, выключил музыку и подошел к окну. Смотреть было особо не на что: в свете звезд и месяца он увидел небольшую лужайку за домом, кротовые норы среди кустов папоротника, а за ними - черную стену деревьев.
- Ничего там нет.
Кати тоже высунулась в окно. Свежий ветерок коснулся ее лица, запахло листвой и сыростью. Оставшиеся в крови молекулы гамма-9 тетрагидроканнабинола слегка искажали ее восприятие действительности, все виделось словно через выпуклую линзу. Звуки, чуть усиленные, слышались как бы сквозь вату. Понимая, что чересчур накурилась, и почти жалея об этом - вдруг стало тошно, - она потерла глаза. А когда открыла их, кое-что увидела.
Метрах в пятидесяти от нее, там, где чернели первые стволы деревьев, названий которых она не знала, вырисовывалось что-то, очень похожее на человеческую фигуру. Неподвижную. Лицом к ней.
Волна адреналина смыла пары конопли.
- Джей-Си! Там кто-то есть. Он смотрит на меня!
От страха она перешла на шепот. Джей-Си, закатив глаза, вернулся к окну.
- Я никого не вижу. Темень. Да и вообще, тебе-то что?
- Блин, кто-то подглядывал за нами в окно! Чего доброго, еще и заснял, возьмет да и поместит фотки на порносайтах. Чего доброго, они там много лет провисят, наши детишки увидят, блиннн! А вдруг он, чего доброго, еще и дрочил…
Эту последнюю тираду Джей-Си счел чистой воды паранойей и посетовал, что травка пошла не впрок. Неуместный намек на "детишек" он проигнорировал: только этого ему не хватало с такой идиоткой!
- Сходи посмотри.
Джей-Си был в чем мать родила и уже начинал замерзать; к тому же он чувствовал, что подступившая волна усталости скоро накроет его с головой. Но при этом он проголодался и охотно умял бы остатки макарон, которые так и не доели Ивана, Марк и Патрис.
Есть хотелось, значит, так и так спускаться… Можно заодно выглянуть за дверь и стать "храбрым парнем" в глазах Кати.
А в качестве храброго парня ему наверняка легче будет достичь цели, намеченной на этот уик-энд: добиться, чтобы Кати "дала ему сзади".
- Ладно, сейчас, - сказал он, натягивая джинсы и футболку.
- Я с тобой.
Джей-Си поморщился. Если она пойдет с ним, выглянуть за дверь будет недостаточно, придется дойти до деревьев, где она якобы кого-то видела. Он вздохнул и надел кроссовки.
Кати влезла в спортивный костюм, и они вышли из комнаты. На цыпочках прокрались мимо двери Марка и Иваны, и Джей-Си пожал плечами: к чему такие предосторожности, если четверть часа назад они своей возней наверняка разбудили всех спящих в радиусе с полкилометра. Однако, спустившись в гостиную, они увидели, что Патрис крепко спит в позе эмбриона, приоткрыв рот. Джей-Си снял с гвоздя висевший у двери фонарик и вышел на крыльцо.
10. Ивана
Ивана и Марк поднялись к себе вскоре после Кати с выродком Джей-Си, оставив Патриса устраиваться на раскладном диване в гостиной. Комната им досталась совсем крошечная, а от невесть откуда дувшего ледяного сквозняка продрог бы и морж. Ивана юркнула под одеяло, не сняв футболку, и с легким раздражением подумала, что Кати не сдуру захотела поменяться комнатами в последнюю минуту и что Марк мог бы все-таки хоть что-нибудь ей сказать.
Марк разделся и нырнул в постель, стуча зубами от холода. Прижавшись к ее теплому телу, он начал понемногу согреваться.
- Знаешь, - вдруг сказала она, - мне немного жаль Патриса.
- Почему? Потому что он один там, внизу, а мы с тобой здесь вдвоем?
- И да и нет. Из-за этой истории с его сестрой. Из-за его убогой жизни с родителями - невесело ему, наверно. Понимаешь, все в его жизни как будто написано старым карандашом и припорошено пылью. Он славный, трогательный, но от него веет чем-то таким…
- Несчастьем?
- Да. Ну разве может подобный парень понравиться девушке? Боюсь, быть ему вечным холостяком. Знаешь таких - однокомнатная квартирка, мебель из "Икеи", коллекция пластмассовых самолетов на полочке и микроволновка, чтобы разогревать готовую еду из супермаркета.
- Но ведь может сложиться и по-другому: вдруг он вылезет из своей раковины, встретит хорошую девушку, женится, заведет детей и… - Тут громкий стон из-за стены, из комнаты Джей-Си и Кати прервал его монолог.
Ивана спрятала голову под подушку.
- Этого только не хватало! Стенка тоньше папиросной бумаги, а соседи трахаются! Мне это напоминает первую родительскую квартиру.
- Зато музыку можно послушать.
- Я не люблю Шейд!
Марк провел рукой по ее волосам, запустил в них пальцы. Ивана это обожала. Она высунулась из-под подушки и улыбнулась ему.
- Нам надо успокоиться, правда? У нас есть эти несколько дней, и мы должны ими насладиться по полной. Ну и пусть в комнате холодина, ну и пусть за стеной каждый вечер оргии. В конце концов, могло быть хуже, если бы мы были старыми, больными и вообще никогда бы не встретились… Куда это наши голубки собрались?
Она услышала скрип соседней двери и шаги Кати и Джей-Си в коридоре.
- Наверно, хотят потрахаться при лунном свете, - предположил Марк.
- Потянуло на природу? Как-то это на них непохоже. Джей-Си и Кати выросли в такой привилегированной среде, что я иногда думаю: а вдруг они были первыми младенцами, зачатыми в пробирке.
- А я тебе говорил, как разбогател отец Джей-Си?
- Нет и не надо, мне его богатство до лампочки.
- Послушай, это интересно, прямо-таки для школьного учебника случай. Еще лет двадцать назад он не бедствовал, но и в деньгах не купался, жил на наследство, родословная у него длинная, предки за столько веков какое-никакое состояние сколотили, грабя Восток в крестовых походах и вешая крестьян, не плативших подати.
- Нехилое, наверно, было наследство…
- Да, но жизнь-то в наше время дорожает. Чтобы жить в большом городе в начале двадцать первого века, и не просто жить, а с комфортом - дорогие рестораны, шикарные клубы, гольф и теннис, брендовые шмотки, электронные прибамбасы, роскошные машины, - денег нужно куда больше, чем на содержание старого сырого замка с дровяным отоплением.
- Ну, и?
- Ну, и папаша Джей-Си призадумался, как ему не вылететь в трубу… Вот тут-то и случилось чудо.
- Ему встретился Бог?
- Бери выше! Ему встретился Интернет. В самом начале, где-то в девяносто третьем - девяносто четвертом, когда Всемирная паутина стала общедоступной, а Netscape и Yahoo только-только раскручивались.
- Смешно, как все мужики западают на эти технические игрушки…
- Слушай дальше… Он ломал голову, как бы исхитриться делать деньги, не пачкая наманикюренных ручек, и его осенила блестящая идея: скупить за гроши все домены первого уровня, чтобы…
- Первого чего?
- Первого уровня… Это значит с окончаниями com или net. Он купил пять или шесть и выбирал с умом: sex.com, porno.com, bitch.com… Выждал несколько лет и все перепродал.
- Просто как апельсин!
- Да уж… В общем, теперь, насколько я понимаю, он - негласный владелец нескольких сайтов "реалити-траха", через подставных лиц, конечно, и содержит штат сексуальных маньяков, которые колесят по миру, трахают в охотку все, что движется, снимают процесс на дешевые видеокамеры и выкладывают записи в Сеть, откуда их можно скачать за деньги.
- И наследник всего этого - Джей-Си…
- Да. Но я бы не хотел быть на его месте… Прикинь, в шесть лет он уже смотрел ролики, снятые в Паттайе с малолетками…
- Это наложило отпечаток… - протянула Ивана, напустив на себя задумчивый вид.
- Я знаю, что ты его не любишь.
- Он мудак!
И тут, как эхо вердикта Иваны, до них донесся вскрик на высокой ноте, короткий и пронзительный - словно осколок хрусталя упал в окно. Музыка ночной живности смолкла на долю секунды, затем постепенно возобновилась.
- Что это было? - спросила Ивана.
Казалось, она перестала дышать.
- Кати и Джей-Си на травке резвятся…
- Нет, девушка так не кричит, когда ее трахают!
- Знаешь, при этом по-всякому кричат.
- Девушка, которую трахают, так не кричит, - упрямо повторила Ивана.
Она привстала, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте за окном. Марк сел и тоже всмотрелся.
- Слушай, они же никакие, весь вечер курили травку. Наверняка у них там ночные игрища…
- Джей-Си и ночные игрища? Скажешь тоже! Нет, серьезно, может, они провалились в какую-нибудь яму, ушиблись, покалечились, мало ли…
- Ты хочешь, чтобы я вышел посмотреть.
- Да.
Вздохнув, Марк встал и оделся. Ивана торопливо натянула джинсы и спустилась вслед за ним на первый этаж. Патрис спал как убитый. Входная дверь была приоткрыта в непроглядно черную ночь.
- Разбудим его? - спросил Марк, указывая подбородком на Патриса.
- Разбудим, если найдем покойника.
Марк подумал было, что она шутит, посмотрел на нее - Ивана не улыбалась. Он поискал глазами фонарик, который вроде бы видел днем у двери, но гвоздь был пуст.
Он покачал головой и вышел.
Ивана, стоя в дверях, смотрела, как он удаляется к опушке леса. Потом вдруг, словно что-то вспомнив, побежала следом.
- Подожди! - выпалила она. - Я могу тебе понадобиться.
Марк взял ее за руку.
Рука была ледяная.
11. Джей-Си
Джей-Си не нравилась ночь.
Не нравилась темнота, не нравилась сырость, не нравились противные насекомые, мельтешившие в свете фонарика.
Эта ночь напоминала ему наказание, придуманное когда-то для него отцом: его запирали в сарае в дальнем углу сада, где хранился садовый инвентарь, старые цветочные горшки и мешки с компостом. В сарае, где не было ни единого фотона света, чтобы он мог хоть что-нибудь разглядеть. В сарае, куда однажды - он это видел своими глазами - забежала крыса, и он даже заснуть там не мог, боясь, что эти твари обгрызут ему лицо. Так сурово отец наказывал его трижды: в первый раз, когда ему было лет пять и он разбил граненое стекло навороченного буфета, в котором еще его предки выставляли напоказ ценную посуду. Во второй раз ему было восемь и он наябедничал отцу, что дядя, когда приходит в гости, каждый раз хочет, "чтобы он брал в рот его пипиську". И в третий раз - ему уже стукнуло двенадцать и он убил отцовского золотистого ретривера, застрелил дробью из пневматического ружья в упор между глаз, когда пес отдыхал после обеда на ковре в гостиной.
Вспомнив этот подвиг из своего детства, Джей-Си заулыбался. Но одновременно он вспомнил об отце, и его улыбка погасла.
Он оглянулся. В дверном проеме вырисовывалась фигура Кати. Даже за десять метров он видел ее расширенные зрачки - как есть идиотка под кайфом. Джей-Си втянул голову в плечи. Решено: он дойдет до опушки, осмотрится для виду, вернется и засадит ей в зад.
Да, хочет она того или нет, засадит. В конце концов, он тут морозит себе яйца ради нее, придется и ей для него постараться. Баш на баш.
Он дошел до места, где чернели первые стволы деревьев. Это были дубы и буки, их опадавшая по осени листва за бесчисленное множество лет слежалась в толстый ковер перегноя, в котором слегка вязли ноги. Он сделал еще несколько шагов и оказался под ветвями. Звезды померкли, теперь в их слабеньком свете едва вырисовывались очертания. Джей-Си снова оглянулся. Свет, горевший в доме, был еле виден отсюда: маленький желтый прямоугольник. Он описал дугу фонариком. Кроме стволов, голых или заросших мхом, который в электрическом свете казался серым, ничего не было видно.
Он уже хотел было повернуть к дому, как вдруг услышал кашель. Густой, глубокий кашель курильщика в нескольких метрах от себя.