Это было так неожиданно, что Джей-Си чуть не выронил фонарик. Инстинктивно он пригнулся и замер в позе борца сумо, изготовившегося атаковать противника.
- А ну выходите!
Грозного окрика не получилось: голос прозвучал так испуганно, что он сам его не узнал.
Как ни странно, куст дрока метрах в пяти впереди зашевелился, и вышел мужчина. Ростом не выше его самого, но что-то подсказало Джей-Си, что он наверняка много тяжелее. На нем была дурацкая ковбойка в красную и синюю клетку и полотняные рабочие штаны. Выглядел он старым, усталым и очень грязным. Джей-Си немного расслабился. Ничего страшного, всего-навсего какой-то бродяга шляется по лесу.
- Эй, сюда нельзя! Это частные владения! - Джей-Си вновь обрел свой голос и свою привычную уверенность.
В коровьих глазах мужчины выражения было не больше, чем в шарикоподшипниках. Он не реагировал, и Джей-Си шагнул вперед, выпятив грудь. После того, как они с Кати провели неделю в Марракеше, он был убежден, что, как никто, умеет отгонять нищих.
- Если вы сейчас же не уйдете, мне придется вызвать полицию.
На эти слова бродяга хоть как-то среагировал: нагнулся. Порядок, решил Джей-Си, сейчас подберет свою суму и свалит, - но когда мужчина выпрямился, в руке у него было что-то очень похожее на увесистый лом. Очень спокойно он поднял его над головой и обрушил на Джей-Си. Тот от неожиданности сглупил, рефлекторно подняв руку, чтобы защититься, и почувствовал, как ломаются кости предплечья. Он хотел закричать, но не смог издать ни звука, кроме удивленного "А!". Бродяга поднял лом и ударил снова.
Второй удар пришелся Джей-Си в висок. Это было странно, словно вдруг вырубилось электричество в дискотеке. Темнота и тишина окутали его мгновенно. Он почувствовал, что падает навзничь. Узнал кисловатый запах гнилья под слоем опавших листьев. Ощутил, как две сильные руки подхватили его за ноги и поволокли, точно куль, в лес.
Он попытался что-то сказать, но ни язык, ни горло не слушались. Попытался пошевелиться, но его мозг словно отключили от тела. Левой щекой он ощущал землю, которая становилась все более влажной, а потом его окунули в ледяную жижу.
Когда вода накрыла его с головой, он вдруг вспомнил маму.
Ему хотелось к ней на ручки.
Ему хотелось плакать.
12. Марк
Не сделав и трех шагов, Марк понял, что идти в лес без фонарика - верх идиотизма. Не потому что опасно, просто далеко не уйдешь, напорешься на какой-нибудь сук. Ивана выпустила его руку, но держалась рядом, явно встревоженная, даже напуганная.
- Ничего не видно. Мы так носы расквасим… - сказал он.
Ивана нахмурила брови и посмотрела на "тойоту", которая была припаркована у стены дома "носом" к деревьям.
- А ты включи фары машины Джей-Си, она очень удачно стоит. Спорим, что ключи у него в кармане куртки, а куртка валяется в прихожей.
- Спорим, что он и не подумал запереть машину.
Марк был прав. Дверцы "тойоты" оказались незаперты. Он нырнул внутрь и включил ксеноновые фары. За долю секунды молекулы инертного газа ионизировались и яркий голубоватый свет, мощностью не уступающий юпитерам на съемочной площадке, выхватил из темноты изрядный кусок леса. Марк вернулся к Иване, которая безуспешно пыталась что-нибудь разглядеть между деревьями.
- Стой здесь, - сказал он ей. - Я пойду.
- Не строй из себя мачо, я с тобой!
Марк и Ивана углубились на несколько метров в лес. Благодаря фарам все было видно почти как днем, но мощный косой луч удлинял тени и искажал очертания деревьев и кустов.
Они углубились еще немного и обнаружили кровавые следы.
Первым их заметил Марк. Несколько темных, липких пятен на ковре из опавшей листвы.
- Смотри! - произнес Марк севшим голосом.
- Что это?
У Марка сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Дело принимало серьезный оборот, и ему это совсем не нравилось. Казалось, будто он ухнул в глубокую яму.
- Это кровь.
- Ты уверен?
- Уверен. У меня отец охотник, я такие пятна видел миллион раз.
- Может, это от раненого зверя… - начала Ивана, но Марк перебил ее.
- Откуда я знаю? Но ничего хорошего в этом нет, - хмуро бросил он и позвал: - КАТИ! ДЖЕЙ-СИ!
Ивана посмотрела на него так, будто он спятил. После долгой паузы она взяла его за руку.
- Перестань. Успокойся. Может, это зверь, а может, и нет…
Марк глубоко вздохнул.
- Надо пойти по этим следам. Мне нужен фонарик и рулон туалетной бумаги. Отец так выслеживал подранков.
- Тебе в детстве скучать не приходилось, как я посмотрю.
- Я ненавижу охотников. Пожалуйста, сбегай в дом и разбуди Патриса, он должен знать, где найти еще фонарик. Принеси неначатый рулон туалетной бумаги или бумажное полотенце. Я подожду здесь - вдруг Джей-Си или Кати отзовутся.
- Ты останешься совсем один?
- Да, иди, пожалуйста. Скорее…
- А если здесь опасно?
Марк пожал плечами, стараясь показать, что ничего не боится, но в его взгляде Ивана прочла страх. Когда она уже бежала к дому, Марк окликнул ее:
- Ивана! Захвати мою куртку и… и арбалет…
Ивана махнула рукой и со всех ног припустила к дому, оставив Марка один на один с ночным лесом.
Футболка на нем была явно не по погоде. Ледяная сырость проникала под тонкий хлопок неприятным ознобом. Марк вспомнил, как не раз выслеживал дичь на охоте с отцом. Он пригнулся и окинул взглядом кусты вокруг на уровне пояса - там, где чаще всего ломаются веточки, выдавая присутствие животного или человека. Ничего особенного он не увидел и со вздохом выпрямился. До отца ему было далеко, тот наверняка сумел бы определить, в каком направлении ушел обладатель этой крови и даже сколько он весит. Марк пожал плечами. Он любил отца, но ненавидел эту его страсть к травле и смерти.
Он совсем замерз, к тому же назревала необходимость сходить по малой нужде, и тут вдруг послышался бесконечно жалобный стон, вызвавший в нем мощный приток адреналина.
- Кто здесь?
Марк пошел на стон и чуть не споткнулся о какую-то темную кучу.
- Черт! - выругался он.
На земле лежал Джей-Си. С разбитым лицом, весь в крови и грязи, облепленный листьями, насквозь мокрый, замерзший до такой степени, что не мог разжать челюсти, - но живой.
Марк услышал шаги - это возвращалась Ивана. Он окликнул ее:
- Иди сюда! Кажется, дела плохи. С ними что-то случилось.
Джей-Си у него на руках задрожал еще сильней.
13. Кати
Первое, что осознала Кати - что ей тепло и это, в общем, приятно.
Второе - что она лежит на чем-то твердом и не очень удобном.
Третье - что она не может двигаться и от этого немного страшновато.
Открыв глаза, она осознала четвертое - что понятия не имеет, где находится.
Пятое - что она лежит голая.
Шестое - что у нее ужасно болит голова и от этой боли, похоже, что-то замкнуло в ее краткосрочной памяти.
Седьмое - она увидела, что на нее смотрят.
И тут последние события вспомнились сами собой.
Она стояла в дверях, а Джей-Си уходил в лес. Вид у него был недовольный, но это ее мало волновало. Она знала, что права и что точно кого-то видела. Знала, что не уснет, если не узнает, кто это был. Она скоро потеряла Джей-Си из виду и так же скоро почувствовала себя скверно - одна на пороге, окутанная сырым дыханием ночного леса.
Кати не выносила одиночества. Одиночество действовало на нее, как зеркало, в котором она видела свое отражение. Это отражение ей не нравилось. Когда рядом не было подружек, с которыми можно "потрепаться", и парней, которые пялили на нее глаза, все ее убожество всплывало из потаенных глубин. Она понимала, что ей никогда не стать хорошим психологом, да и все равно никак не могла заставить себя заинтересоваться учебой. Хуже того… Ее вообще ничто не интересовало. Даже секс - и тот уже немного прискучил. Она словно отрывалась мало-помалу от собственной жизни, не зная, куда этот отрыв ее приведет. Оставаясь одна, она чувствовала себя несчастной и неизменно задавалась вопросом, когда же это началось. Трудный вопрос. У нее были добрые и любящие родители. Она выросла в прекрасном доме, в богатом, благополучном квартале. Ходила в хорошую школу, ей без счета оплачивали все прихоти, путешествия, наряды. Два ее брата шли по жизни с блеском, а она… Мало-помалу она поняла, что с ней что-то не так. У нее начались приступы беспричинной тревоги. Это могло случиться где угодно и когда угодно: ей не хватало дыхания, спазмы скручивали желудок и накатывала тяжелая, мучительная тоска вперемешку с необъяснимым, беспричинным страхом… Мало-помалу ее жизнь словно накрыло серой пеленой, но видела ее Кати, только когда оставалась одна. Поэтому она старалась как можно чаще выходить на люди, забывалась в бесконечных вечерах на крутых дискотеках, куда водили ее друзья, пила, курила и нюхала все, что ей предлагали: кокаин, экстази, косяки, спиртное. До встречи с Джей-Си она спала со всеми подряд, это был лучший способ не оставаться одной, но со временем заметила, что на нее начинают посматривать косо. Давая всем без разбора, она мало-помалу создала себе "репутацию" и поняла, что в конечном итоге все от нее отвернутся. Тогда, чтобы не остаться одной, Кати "обзавелась другом" в лице Джей-Си, и вопрос "репутации" был более-менее решен. Но одиночество грозило ей все так же часто. И страх перед ним стал постоянным. Однажды она попыталась заговорить об этом с Джей-Си, но он сказал что-то вроде: "Готово дело, начинается нудёж", и ей пришлось заткнуться.
Прикусив изнутри щеку, Кати подождала еще немного, а потом - все что угодно, только не одиночество! - пошла к деревьям, решив, что скажет Джей-Си, мол, плюнь. Она вдруг почувствовала себя очень усталой, захотелось лечь в постель, прижаться к Джей-Си и уснуть.
И вот тут-то, дойдя до деревьев, Кати увидела прямо перед собой этого здоровенного мужика.
А потом она очнулась в чем мать родила. Лежа на чем-то твердом, привязанная.
И этот мужик смотрел на нее.
Больше всего ее удивило собственное спокойствие. Нет, конечно, ей было страшно, непонятно, что происходит, сердце чуть не выпрыгивало из груди, кишки и мочевой пузырь распирало, она таращила глаза, не сводя их с мужика. Но не паниковала. Прекрасный пример воздействия адреналина на метаболизм. Однако она знала, что приступ паники реально грозит ей, когда гормон будет расщеплен специально для этого предназначенными ферментами.
И тогда положение станет из рук вон скверным.
Кати огляделась. Она находилась в большом помещении без окон. То ли склад, то ли гараж, кругом лежали всевозможные инструменты и еще какой-то инвентарь, назначения которого она не знала. У одной из стен на стальных крюках висело в ряд нечто похожее на полотняные мешки. Она снова посмотрела на стоявшего перед ней человека. Он что-то держал в руке. Предмет был легко узнаваем: опасная бритва.
- Тебе не понять, - вдруг сказал он. - Я знаю, что это нехорошо, но… Это так легко… Потому и делают это… Потому что легко.
Только когда человек поднес бритву к ее лицу, Кати запаниковала.
14. Патрис
Патриса разбудили крики Марка и Иваны. Он открыл глаза. В гостиной горели все лампы. Он потряс головой, отгоняя обрывки странного сна, в котором его сестренка ела - сама! - за столом, накрытым почему-то посреди луга, и с недоумением подумал, с какой стати такая суматоха среди ночи.
Потом он увидел лежащего на полу Джей-Си, Ивану, - она спускалась по лестнице с одеялами, - и начал понимать.
Он вскочил, надел очки и кинулся к Марку, который раздевал и вытирал неподвижного Джей-Си.
- Что случилось?
Ивана едва не сбила его с ног, торопясь передать Марку одеяла.
- Патрис, - фыркнула она, - в первый раз вижу, чтобы кто-то так крепко спал. Мы здесь уже минут пять, не меньше.
Марк тем временем снял с Джей-Си футболку и возился со шнурками.
- Черт бы драл эти кроссовки, дай мне нож!
Патрис метнулся в кухню, нашел ножик для чистки овощей и протянул Марку. Пока тот разрезал шнурки кроссовок Джей-Си, Ивана рассказала, что произошло.
- А Кати? - спросил Патрис.
- Никаких следов. Не представляю, что могло случиться. Может быть, на них напал какой-то зверь, а может, грабитель… Не знаю. Ивана пыталась позвонить в полицию, но сети нет…
- Здесь поставят ретрансляционную антенну… - начал Патрис.
- В скором времени, знаю… Ты уже говорил. Надо отвезти Джей-Си в больницу, как только он хоть немного согреется. У него жуткое переохлаждение. По-моему, он упал в озеро. Да еще рука сломана и большущая рана на голове…
- Надо ехать сейчас же, - сказал Патрис.
- Ни в коем случае. У него же переохлаждение, гипотермия, если его сейчас сдвинуть с места, холодная кровь, которая под кожей, сразу растечется по всему телу и дойдет до сердца. От этого ему станет только хуже. Надо сначала раздеть его, обсушить аккуратно и постепенно согреть. Только после этого можно будет везти.
- Я нашла ключи, - сообщила Ивана. - Они были в куртке.
Марк закончил раздевать Джей-Си, и они с Патрисом осторожно перенесли его на диван.
- Ну, а что мы пока будем делать? - спросил Патрис.
Марк покачал головой.
- Не знаю. Надо бы поискать Кати. Может быть, она тоже ранена. У тебя есть еще фонарики?
- Понятия не имею. Я не был здесь с шести лет.
Патрис сразу почувствовал себя лишним и ненужным. Все чем-то заняты, а от него какой толк?
- Так поищи, сделай одолжение. Должен же у твоей тетки где-нибудь быть фонарик.
Потом к нему обратилась Ивана:
- А ты местность хоть немного знаешь? Есть тут опасные места или такие, где можно заблудиться?
Патрис задумался.
- Есть гряда скал, и в них… ну, вроде как ямы… Слева, ближе к озеру… И еще большой заброшенный дом на том берегу. До него с километр по прямой.
- Заброшенный дом… - Ивана поморщилась. - Это шутка? Не хочешь же ты, чтобы я всерьез поверила, будто мы попали в какой-то идиотский фильм про заброшенный дом с семейкой психов, которые истребляют бедолаг-туристов в округе?
- Нет. Я вовсе этого не говорил. Я просто ответил на твой вопрос… - пробормотал Патрис, видя, что Иване стоит отчаянных усилий не завизжать.
- Успокойся! - вмешался Марк. - Думаю, лучше всего сделать вот что: вы возьмете машину Джей-Си и съездите в ближайшую деревню…
- До нее ехать час! - перебил его Патрис.
- А магазин? В магазине обязательно должен быть телефон. Иначе как заказывать товар? - повысил голос Марк, чьи нервы тоже были на пределе.
- Ладно, хорошо, - сказала Ивана, глубоко вздохнув. - Мы возьмем машину, поедем в магазин, вызовем полицию, "скорую помощь", кавалерию, вертолеты… Вернемся и будем ждать их здесь. Идет?
Марк кивнул. Ивана и Патрис надели куртки поверх спортивных костюмов и вышли, оставив его одного.
- Ты водить-то такие тачки умеешь? - спросила Ивана.
Патрис вспомнил грузовичок отцовской лавки, на котором он учился водить.
- Должно получиться.
"Тойота", светя в ночь мощными ксеноновыми фарами, казалось, поджидала их, словно какое-то сказочное чудовище. Они сели, и Патрис повернул ключ в зажигании. Мотор издал слабый рык, но не завелся.
- Черт! - вырвалось у Патриса.
- Что, что такое? Почему не заводится?
- Не знаю… Фары давно горят?
- Ну… Минут двадцать… Мы включили их, чтобы…
- Значит, двадцати минут хватило… Эти фары… Они не родные… Джей-Си их поставил и, видно, подключил напрямую к аккумулятору… А он для такого напряжения не предусмотрен… вот и разрядился… сдох…
- Ненавижу автомобильных умельцев! - скрипнула зубами Ивана.
Они ни с чем вернулись в дом и обрисовали ситуацию Марку.
- Слушайте. Мы ведь даже не знаем, что произошло. Надо позвонить во что бы то ни стало. Идите пешком.
- Пешком! Но это как минимум…
- Я прикинул, с полчаса хорошим шагом, - устало сказал Патрис.
- Марк прав. Другого выхода нет. Только найди нам фонарик. А то в пяти шагах ничего не видно.
- Не знаю почему, но меня это совсем не вдохновляет, - протянул Патрис, ломая голову, где тетя могла держать фонарик. Вдруг всплыло воспоминание: у тети была керосиновая лампа… Он пошарил под раковиной, в посудном шкафчике и наконец нашел что искал в пирамиде старых кастрюль. Лампа была грязная и воняла керосином, но, похоже, могла еще послужить. Патрис поджег фитиль зажигалкой Иваны, и желтоватое пламя осветило стеклянный колпак.
- Жуть, - вздохнула Ивана.
- Ничего другого нет. Ну, идем и вернемся с подмогой.
Патрису хотелось, чтобы это прозвучало ободряюще, но голос его не слушался.
- Давайте скорей.
Оставив домик позади, Патрис и Ивана пошли вверх по узкой, засыпанной гравием дороге.
Впереди была ночь, казавшаяся им бездонной ямой.
15. Ивана
Ивана шла, держа руки в карманах, чтоб было теплее.
Но она все равно замерзла, даже горло побаливало.
"Завтра ангина обеспечена", - подумалось ей.
Тут она вспомнила про Джей-Си, которому вот уж правда пришлось лихо, и о Кати, которая, возможно, лежала сейчас где-то раненая. Ивана впервые оказалась в экстремальной ситуации; раньше ей часто случалось спрашивать себя, что бы она в такой ситуации делала. Смогла бы прыгнуть в воду, чтобы спасти ребенка? Встать между жандармом и демонстрантом? Готова ли рискнуть жизнью или совершить что-нибудь "этакое", чтобы кому-то помочь? На все эти вопросы она так и не находила ответа. Только надеялась, что будет на высоте.
И вот теперь она впервые в жизни на самом деле оказалась в подобной ситуации - и на что ее хватило? Брести по ночной дороге в надежде отыскать телефон? Внутренний голос ехидно нашептывал ей, что выглядит она жалко. Тот же внутренний голос нашептывал, что им надо было разделиться: одному пойти звонить, другому еще поискать в лесу Кати, третьему побыть с Джей-Си, да еще неплохо бы кому-то добраться до пустого дома на том берегу.
Но она боялась.
Боялась отправиться по этой дороге в темноте одна.
Боялась одна блуждать по лесу.
В общем, Ивана боялась ночи.
Она глубоко вдохнула холодный воздух. Дорога шла вверх, свет из окон домика позади постепенно убывал.
Патрис шагал рядом с ней, глядя себе под ноги. Судя по виду, он был в таком же напряжении, как и она. Ивана попыталась нарушить молчание.
- А твоя тетя много лет жила здесь совсем одна? - спросила она.
- Да. Я так и не понял, что с ней случилось, и даже толком не знаю, кем она приходилась моей матери.
- Она ей не сестра?
- Нет. Мы звали ее тетей, так… так проще… У матери была двоюродная сестра, она вышла замуж за человека, который уже имел дочь от первого брака. Эта дочь и есть моя тетя Мишлин.
- Действительно, такому родству, по-моему, и названия нет. Тетя - это хоть понятно. Но почему она жила здесь совсем одна? Как-то странно все-таки…
- Мне кажется, тетя из тех людей, кому не повезло в жизни, такие рано или поздно предпочитают удалиться от мира.