20. Патрис
Патрис был почти рад, что доверился "авторитету" Иваны. Бремя ответственности было не по нем, он это всегда знал. Он предпочитал идти у кого-то на поводу, сделать выбор было для него сущей мукой. Знал он и то, что эта черта характера не приветствуется в начале XXI века, в мире, населенном "руководителями" и "менеджерами". Патрису одним из них никогда не стать. Ничего не попишешь, это от природы, не в его силах изменить, и, если вдуматься, ничего страшного. Да, ничего страшного, вот только такому парню - робкому, не уверенному в себе и податливому - мало подходит роль соблазнителя… И это было всего обиднее. Он думал иногда, как много мог бы дать, если бы… Достаточно было бы хоть одной девушке сделать первый шаг - уж тогда он смог бы соответствовать на все сто.
Но этого первого шага ему не дождаться.
Патрис прикусил изнутри щеку и решил, что пора кончать жалеть себя.
Ноги вязли в черной прибрежной грязи, в ботинках хлюпала вода, он замерз, устал, а от невеселых мыслей сделалось совсем тоскливо. Он коротал время, пялясь на ягодицы шагавшей впереди Иваны, и не переставал удивляться человеческому мозгу, который в любой ситуации готов работать на выживание вида.
Он посмотрел на дом. Окно, в котором они с холма разглядели свет, находилось на втором этаже. Первый выглядел мертвым и нежилым. Патрис в глубине души ни на миг не верил, что они найдут телефон у забравшихся в дом бродяг, - а больше там быть некому. Чего доброго, еще и влипнут в неприятности…
Как будто и без того их мало.
С озера веяло легким ветерком, которого они не замечали в лесу. Патрис нахмурил брови.
- Ты чувствуешь? - спросил он Ивану.
- Сыростью пахнет…
- Нет, чем-то еще…
- А, да, пахнет, как в бассейне…
- Жавелевой водой…
- Ну, и какой твой вывод, юный химик?
Патрис оставил без внимания насмешку Иваны, просто ответил:
- Не знаю. Жавель - это гипохлорит натрия. Чтобы так пахло, где-то должен быть хлор, а я не представляю, откуда бы хлору здесь взяться. Я хочу сказать, странно: озеро в лесу, никакой завод поблизости не сбрасывает отходы - и вдруг хлор. Для хлора нужна химическая реакция, гидроксид натрия, то есть сода… Не знаю… Или где-то здесь месторождение карбоната натрия, но я думал, что они есть только в Северной Америке, Ливии и Египте.
- Слушай, я в этом ничего не понимаю…
- Все очень просто, для жавеля нужны хлор и натрий, а здесь нет и по идее быть не может осадочных пород, необходимых для образования солей натрия… Скорее, что-то занесено извне…
- Ты не мог бы поговорить о чем-нибудь другом? Это очень интересно, но лучше расскажи что-нибудь веселое, чем долдонить учебник химии для первого курса.
Патрис промолчал. Он был задет за живое. Ивана-то оказалась такой же, как Кати, - глупой и недалекой стервочкой. Где ей понять про запах хлора в озере? Что она вообще понимает? Ничегошеньки.
Ивана, видно что-то почувствовав, обернулась:
- Извини. Я устала и замерзла. Уверена, что ты тоже. Обещаю тебе, как только это кончится, ты мне еще раз спокойно все объяснишь. Хорошо?
Патрис промычал что-то неопределенное, давая понять, что ему без разницы. Но это было не так, и ее последние слова обидели его еще сильней: она решила, что его надо выслушать, чтобы доставить ему удовольствие! Да разве в этом дело? Его надо выслушать, потому что это наверняка важно!
Переваривая свою обиду, Патрис даже не сразу сообразил, что они уже подошли к дому. Ивана остановилась перед дверью. Все ставни были закрыты. Изнутри не доносилось ни звука, прогнившее деревянное крыльцо заросло сорной травой.
- Вид самый что ни на есть нежилой, - буркнул Патрис.
Ивана подняла глаза и посмотрела на окно второго этажа, откуда пробивался свет.
- Нежилой. Но там кто-то есть. Я уверена…
- И ты собираешься постучать в дверь и попросить помощи?
- Именно, - кивнула Ивана.
И постучала.
21. Джей-Си
У Джей-Си ужасно болела голова, а правый бок словно залили расплавленным металлом.
Но Джей-Си был зол.
Зол по-черному.
Ему хотелось отыскать старого хрыча, который его ударил, и хотелось ударить в ответ.
И пусть тот не рассчитывает на его снисхождение. Он с него шкуру спустит!
А еще Джей-Си хотел найти Кати.
Фонарик, который он отыскал в кухне, оказался дерьмовым и еле-еле цедил чахлый свет на стволы деревьев, но этого было достаточно, чтобы не расквасить в темноте нос и попытаться отыскать дорогу к озеру, где - он был уверен - частенько прогуливался этот псих. Видно, это был нелюдим-отшельник, каких только и встретишь в Богом забытой глуши. Люди такого сорта, порвавшие все связи с обществом, ненавидят цивилизацию и живут на полном самообеспечении. Этот тип, наверно, построил себе хижину в лесу, ловит рыбу и жрет ягоды. Джей-Си однажды видел по телевизору репортаж: парня нашли мертвым в лесной чаще. Судя по одежде и по кипе старых газет, он жил там один лет тридцать, не меньше. Вот и тот, который на него набросился, однозначно такой же, сбрендивший от одиночества.
"Ну и тем хуже для него, теперь он свое получит, нехрен было нарываться", - подумал Джей-Си, остановившись, чтобы перевести дух. Он долго пробыл без сознания, да и удар получил неслабый, ничего удивительного, что запыхался. Жаль, не захватил с собой косяк… затяжка-другая сейчас бы не помешала. Перед глазами все плыло, и он прислонился к дереву, пережидая головокружение.
- Месье, вам нехорошо? - вдруг спросил совсем рядом женский голос.
Это было так внезапно, что он вскрикнул от неожиданности и отскочил в сторону, направив чахлый луч фонарика туда, откуда раздался голос. Там стояла женщина в рабочей одежде с большим фонарем в руке, светя куда-то вниз, - в ярком свете были хорошо видны ее сапоги.
- Кто вы? Что вы здесь делаете?
Воображение Джей-Си уже прокручивало сценарий о целой семейке чокнутых, живущих в этом лесу и зверски убивающих случайных прохожих.
- Извините, но я собиралась задать вам тот же вопрос.
Женщина выглядела лет на пятьдесят - шестьдесят. Она была небольшого роста, щуплая; только толстая стеганая куртка придавала ей мало-мальский объем. На вид ничего общего с тем здоровенным бродягой. Джей-Си успокоился.
- Послушайте… Я… Я из шале здесь неподалеку… На нас напали, и моя подруга исчезла.
- Напали? Здесь? Это невероятно. Это… ужасно! Ладно, вот что, я живу тут рядом, пойдемте ко мне, позвоним в полицию.
У Джей-Си вдруг шевельнулось подозрение.
- А я думал, что здесь нет больше никаких домов.
- Вы, наверно, плохо знаете эти места. Идите за мной, здесь недалеко, и погасите ваш фонарик, от него все равно никакого толку. Мой совсем новенький.
По дороге старая дама сказала, что ее зовут Тина. Она одинока. Здесь не живет постоянно, наезжает время от времени - "сама, как большая девочка, на машинке", - когда ей хочется побыть несколько дней в тишине и покое, вдали от города. Джей-Си слушал вполуха, ему не терпелось добраться, позвонить и наконец отдохнуть немного. Ему даже удалось улыбнуться при мысли, что эта Тина, типичная старая холостячка, наверняка прячет дома бутылочку виски и, надо надеяться, предложит ему глоток.
Вскоре они увидели дом, о котором говорила Тина.
- Это ваш дом? - немного удивился Джей-Си.
- Да, не дворец, конечно, но все, что нужно, здесь есть. Заходите.
"Не дворец" - это было мягко сказано. Домишко выглядел еще более убогим, чем шале Патриса. Немногим лучше охотничьей хижины, и трех комнат наверняка нет. Тина повернула ключ в допотопном замке и открыла дверь. Щелкнув выключателем, она кивнула Джей-Си, приглашая войти. Внутри пахло затхлостью и мокрым бельем, надежды на бутылочку виски мигом растаяли.
- Хозяйка из меня неважная, - сказала Тина с сокрушенным видом.
Джей-Си досадливо пожал плечами, давая понять, что плевать на это хотел.
- А телефон-то у вас есть? - спросил он, форсируя события.
Тина встрепенулась и направилась к какому-то деревянному шкафчику.
- О, да-да, конечно… Присаживайтесь, хотите чего-нибудь выпить?
- Нет… Да, просто воды, - ответил Джей-Си.
В горле у него пересохло и саднило.
Тина метнулась к раковине и стала рыться в буфете. Джей-Си огляделся. Что-то ему не нравилось. Убогая обстановка, сумрак, грязь и вонь… Нет, дело было не в этом, но его мозг, заторможенный долгим беспамятством и косяком, никак не мог донести информацию.
- Держите.
Тина протянула ему стакан воды, и он выпил залпом. Она тем временем сняла трубку старенького черного бакелитового телефона, который стоял на перевернутом ящике, видимо, заменявшем ей стол, и выругалась:
- Тьфу ты! Опять.
- Что?
Джей-Си начинали изрядно раздражать дурацкие манеры старой дамы.
- Не работает. Линия здесь, знаете ли, ненадежная, то есть связь, то нет. Может, восстановится через десять минут, а может… через два часа, черт ее знает. Хотите чего-нибудь поесть?
- Нет!
От одной мысли о еде Джей-Си замутило.
И вообще он что-то хреново себя чувствовал.
Совсем хреново.
Его словно захлестывала какая-то мутная волна. Казалось, будто комната тает на глазах, и он вместе с ней. И тут, как ни странно, до него наконец дошло, что было не так: возле дома не стояло никакой машины. Как же Тина могла приехать сюда "сама, как большая девочка, на машинке", если машинки-то и не было?
Все расплывалось у него перед глазами. Он с трудом разглядел Тину, наклонившуюся к нему.
- Ваша… машина? Где она? - еле выговорил он непослушным языком.
- Моя машина? Что вы, никакой машины у меня нет. Я вам наврала, а вы и поверили… Живу я здесь.
Прежде чем окончательно потерять сознание, Джей-Си успел увидеть улыбку на лице Тины.
И улыбка эта была отнюдь не дружелюбной.
22. Марк
Марк никогда бы не подумал, что в подпол придется спускаться так долго. Метрах в десяти над его головой виднелся открытый люк - малюсенький квадратик света. Вокруг была непроглядная тьма.
Он вытянул вперед руку и ощутил ладонью что-то твердое, похожее на сырое дерево. Такая же поверхность оказалась справа и слева, а вот позади он, как ни шарил впотьмах, ничего не нащупал. Он подумал было, что лучше вернуться наверх и подождать остальных, но это значило упустить шанс блеснуть в глазах Иваны.
И потом, он уже так долго спускался, что наверняка был близок к цели.
По логике вещей.
И Марк полез дальше, осторожно нащупывая ногами невидимые ступеньки. Еще через несколько минут он поднял голову. Люк, уменьшившийся до размеров булавочной головки, был почти не виден. Бред, подумалось ему, должна же эта лестница куда-нибудь привести, не может она так и продолжаться до центра земли, и вообще, она здесь поставлена для чего-то. Он спустился еще, потом, через пять бесконечно долгих минут, наконец решил, что эта затея становится слишком опасной, ну и ладно, что не получится козырнуть перед Иваной, - и полез вверх.
Он сразу же понял, что подъем будет потруднее спуска. Руки болели, ноги тоже, колени начали дрожать от напряжения. Однако, прикинув расстояние, которое придется преодолеть, Марк решил, что справится.
И тут он упал.
Под его левой ногой треснула ступенька. Он не удержался, соскользнул на несколько метров вниз, сумел ухватиться за другую ступеньку, но под его тяжестью кусок лестницы отделился от стены. Марк отлетел назад, вскрикнул и, пролетев еще два-три метра вниз, уцепился за ступеньку, которая оказалась крепче. Он дрожал, как осиновый лист: падение в эту черную дыру с такой высоты наверняка стоило бы ему жизни.
Вообще-то, сказал он себе, стуча зубами, кто ее знает, какая там высота, но непохоже, чтобы конец был близок. С минуту он пытался успокоиться, потом поправил ремень арбалета на плече и снова полез вверх, ставя ноги не посередине ступенек, а ближе к краям, где они были надежнее. Он уже проклинал себя за дурацкую идею спуститься по этой лестнице, как вдруг обнаружил, что над ним, там, где он упал, лестницы больше нет. Только гладкая стена да ржавый гвоздь, оцарапавший ему руку, - вся верхняя часть лестницы рухнула во время его падения. Он всхлипнул, как маленький мальчик, которого забыли забрать из школы в первый день занятий. Вывод был очевиден: ему отсюда не выбраться.
Он подумал, не подождать ли здесь возвращения Патриса с Иваной или Джей-Си. Люк открыт, они догадаются, что он спустился. Может быть, даже услышат его, если он позовет… Но, во-первых, он не знал, когда вернутся Патрис с Иваной и тем более Джей-Си, а во-вторых, плохо себе представлял, что они смогут сделать… Даже если с ними придет полиция на поиски Кати, маловероятно, чтобы у полиции нашлось необходимое снаряжение, чтобы вытащить его отсюда, и придется ждать еще не один час.
В лучшем случае.
А в худшем…
Об этом он не хотел даже думать.
Надо было пораскинуть мозгами. Он выждал минуту и, когда сердце забилось в почти нормальном ритме, попытался рассуждать логически: до дна этой ямы вряд ли очень далеко.
До дна этой ямы не может быть очень далеко.
И возможно, там он найдет выход.
Возможно, найдет способ дать о себе знать.
Возможно…
Слишком много этих "возможно".
И все же не надо быть гением стратегии, чтобы понять: у него больше шансов, если он продолжит спуск, чем если останется на месте.
Медленно, осторожно он снова начал спускаться. Ободранные ладони саднили, болело левое колено - наверно, он ударился обо что-то, когда падал.
Еще минут двадцать Марк спускался. Он не понимал, сколько ни ломал голову, как мог оказаться под домом этот бездонный колодец и каким образом его ухитрились прорыть в скальной породе. Снизу слабо повеяло теплым воздухом со странным запахом какой-то химии. У Марка было четкое ощущение, что ему снится кошмар. Нескончаемый, изматывающий кошмар - и это ощущение усиливала паника, захлестывавшая его, по мере того как он спускался. Какой-то противный голосок нашептывал ему, что он никогда отсюда не выберется, что отсюда выбраться невозможно, что у него просто кончатся силы, разожмутся руки, он упадет, разобьется о камни где-то там, внизу, и умрет, один, вдали от всех и в непроглядной тьме. Перед его мысленным взором проплыли картины: отец и мать узнают о его смерти, мать, плача, убирает его бывшую детскую, потом он увидел свою кремацию, Ивану с опущенной головой. Вспомнил все свои школьные уроки, все науки, которые до сегодняшнего дня прилежно изучал, занятия спортом, чтобы поддерживать форму… Все это пропадет попусту. Он умрет на дне колодца из-за собственной глупости.
К своему удивлению, он заплакал.
И тут его нога коснулась земли.
Он добрался до дна.
23. Кати
Кати видела много фильмов, поэтому кое-что знала о выживании во враждебной среде: прежде всего никакой паники. Бессчетное множество раз она слышала фразу: "Страх - твой злейший враг", и пора было проверить на практике эту мудрую пословицу - не паниковать, работать головой, искать выход.
Разумеется, это было нелегко: Кати не знала, где находится, была серьезно ранена и только что чудом спаслась от смерти. Она сделала глубокий вдох и попыталась расставить приоритеты. Для начала надо было разобраться с физическим состоянием: она осмотрела длинную рану на руке и такую же на ноге, обе сильно кровоточили, но бритва, кажется, не задела ни вен, ни артерий, ни сухожилий, а кровотечение можно было попытаться остановить, наложив повязку. Кати огляделась: здесь были всевозможные инструменты, да, на крючке висело несколько грязных тряпок, которыми, видимо, протирали детали двигателя. Ничего мало-мальски чистого не нашлось. Делать нечего, она решилась взять одну из тряпок, постаравшись выбрать наименее засаленную. Выбрав, она разорвала ее на две широкие полосы и забинтовала раны, морщась и обещая себе, как только будет возможность, принять ванну с дезинфицирующим средством. Теперь надо было одеться, не могла же она выйти как есть, голышом, это верная смерть от холода. К сожалению, ее одежда сгинула бесследно. Негодяй то ли уничтожил ее, то ли куда-то спрятал. Еще раз констатировав, что выбора у нее нет, она подошла к своему мучителю. Тот лежал на полу без признаков жизни, но, кажется, еще дышал; струйка слюны вытекала изо рта, под полуопущенными веками виднелись потухшие глаза. Кати знала, что по-хорошему ей нужно его убить. Старый хрыч мог прийти в сознание с минуты на минуту, он тяжелее и сильнее, если он ее схватит, никто не гарантирует, что ей повезет и во второй раз. Но убить его было невозможно. Она просто не могла, и потом, чем, и потом, как? Перерезать ему горло опасной бритвой, размозжить голову… От любого из вариантов к горлу подступала тошнота. Что ж, убить она не могла, зато могла принять меры предосторожности. Кати стащила со старика рабочий комбинезон и желтоватую майку. Это было нелегко, он весил тонны, а ворочать старое жирное тело было так противно, что ее едва не вывернуло. Она сняла нейлоновый чехольчик, висевший у него на поясе. Там оказался мультиинструмент Лезерман модели "Супертул 200". Это она точно знала, потому что подарила такой же Джей-Си на день рождения в прошлом году. Почти все мужики обожали такие штучки, и до сегодняшнего дня Кати находила это полным идиотизмом. Но сегодня она просто отметила, что это может ей пригодиться. Даже сумела улыбнуться, положив его в карман. Старика, оставшегося в одних трусах, она перевернула на живот и принялась связывать ему руки электрическим проводом - на полке нашелся моток в несколько метров. Кати не знала толком, как это делается, обмотала запястья несколько раз и ухитрилась завязать крепкий на вид узел. Руки старика потихоньку начали синеть, и она было испугалась, что связала их слишком туго. Потом пожала плечами: ну и ладно… Наконец она надела майку и комбинезон. Они были ей здорово велики, к тому же воняли, но от холода защитить могли. Босые ноги она сунула в тяжеленные кожаные башмаки, которые тоже были велики размеров на сто, и подумала, что в комбинезоне и такой обувке наверняка похожа на клоуна. Она закатала рукава и штанины, прихватила на всякий случай валявшуюся на полу бритву и направилась к двери.
Кати ожидала, сама не зная, почему, что выйдет на улицу, - должно быть, это сработала не поддающаяся контролю наивная частица ее существа, уцелевшая с детства. Так что, когда за дверью оказался еще один подвал, освещенный голой лампочкой под потолком, заставленный пустыми коробками и старой мебелью, ее на миг захлестнуло отчаяние. Но она быстро взяла себя в руки, обнаружив в углу деревянную лестницу, ведущую наверх.
Она осторожно поднялась, пошарила рукой в поисках выключателя и вскоре нашла его на стене - старый, допотопной модели, на изоляционной пластине. Дешевенькая люстра осветила небольшую гостиную с закрытыми ставнями. Два больших, обитых велюром кресла, лакированный буфет, низкий столик, потертые ковры. Типичный буржуазный дом, знававший лучшие дни. И, судя по обстановке, эти лучшие дни давно миновали…
Окна были закрыты, ставни заперты на висячие замки с цепями. Так делают, покидая дом на долгий срок. На очень долгий.
Кати начала сомневаться, что человек, лежавший без сознания в подвале, был хозяином этого дома. Даже псих не стал бы жить с запертыми на замки и цепи ставнями…
"А впрочем…" - подумалось ей, и по спине пробежал холодок.