- Долго объяснять. Это надо самому почувствовать.
- А если хотя бы приблизительно?..
- Ну, если приблизительно... Тогда так. Человек - часть природы, это всем известно. А современная цивилизация приводит к тому, что он об этом забывает. Забывает, подавляет в себе. Чтобы вернуться к природе, нужно расковаться.
- И ловить кайф?..- улыбнулся вдруг Саркисов, блеснув белыми, один к одному зубами.
- И ловить кайф,- с вызовом откликнулся улыбкой на его улыбку Виктор.
И в зале, как рябь на воде, то здесь, то там зазыбились, заиграли улыбки.
- Продолжаем допрос обвиняемого,- нахмурился Курдаков.- Какие вопросы имеются у обвинения? - обратился он к прокурору.
13
Кравцова до этой минуты с подчеркнутым интересом разглядывала у себя на пальцах покрытые перламутром, заостренные на концах ноготки, теперь она не без усилия оторвалась от них и подняла глаза на Виктора. Стекла ее очков сияли, словно промытые дождевой водой. На свежих яблочных щеках круглились ямочки, казалось, она все время улыбается.
- А как же, вопросы есть,- медлительно, врастяжку проговорила она.- Есть вопросы... Скажите, Федоров, сколько вам исполнилось лет, когда вы научились играть в карты?
- Точно не помню.- Было похоже, что-то в Кравцовой, в ее тоне, смутило Виктора, но он тут же постарался это замять.- Во всяком случае, давненько.
- И все-таки?.. Сколько вам было тогда лет - десять, двенадцать?
По рядам прокатился короткий смешок.
- Пожалуй, лет пять,- сказал Виктор.- А может, и меньше.
По рядам вновь прокатился смешок, но теперь он катился как бы в обратную сторону.
- И кто же так своевременно приобщил вас к картежной игре?
- Отец.- Виктор подождал, пока шум в зале уляжется.- Дело в том, что я долго болел, и мы с ним иногда играли в карты. В "пьяницу",- едко уточнил он.- Не в "очко".
Красная, в расчесах и мелких волдыриках рожица сына мелькнула перед Федоровым: он тяжело переносил ветрянку... Федоров и сейчас содрогнулся в душе от жалости к тому малышу.
- Когда же вы начали играть на деньги?- Теперь все в зале напряглось, все следили за уверенными ходами, которые делала Кравцова, словно разыгрывала хорошо изученный дебют в шахматной партии.
- На деньги?.. Наверное, классе в шестом, седьмом.
- И в это были посвящены ваши родители?
- Я ничего не скрывал, но и специально никому не докладывал. А играли мы на копейки, которые оставались от завтраков.
- Но впоследствии, разумеется, ставки выросли... Третьего марта сего года вам повезло, заявили вы, и ваш выигрыш составил около двух с половиной рублей... Ну, а доводилось ли вам, обвиняемый, зарабатывать деньги собственным трудом? Допустим, те же два рубля?..
- Нет,- сказал Виктор.- Я учился... Да и необходимости никакой в этом не было. Наша семья не нуждалась.
- Еще бы.- Голос у Кравцовой был ровен, как туго натянутый шнур.- А ваш магнитофон... Ведь у вас имеется магнитофон?.. Сколько он стоил?
- Двести с чем-то рублей. Мне его подарили.
- Очевидно, родители?.. Следовательно, такие контакты с ними вы признаете?.. В форме разного рода подарков - с их, разумеется, стороны?..
- Я не просил...
- Да, конечно, вы не просили, вы жили многогранной жизнью... Скажите, вам случалось и раньше, до третьего марта, выпивать с товарищами?
- Случалось.
- И на какие деньги? Много ли денег вообще водилось у вас и ваших товарищей?
- Деньги водились, но ерундовые. Так, по несколько рублей.
- А фарцовкой никто у вас не занимался? У вас в школе?
- Фарцевали по мелочевке, как везде. Ручки, сигареты, ремни брючные, когда в моду входили... Ну, и еще кое-какой импорт.
- И вы тоже?
- Нет,- вскинул голову Виктор,- я этим никогда не занимался.
Он так презрительно бросил это "нет, никогда", что у Федорова на миг чуть полегчало на сердце.
- Вам что же, всегда хватало денег, которые вы брали у родителей?
- Не всегда. Всегда денег никому не хватает.- Он дерзко, без намека на улыбку, прибавил: - Вам, наверное, тоже.
- И тогда? Как вы поступали тогда?- будто не расслышала последних слов Кравцова.- Как и где добывали деньги?
Вот он, тот вопрос, к которому все тянулось... Федоров сжал рукой деревянный подлокотник, напрягся. И вместе с ним, ощутил он, напрягся весь зал.
Виктор помедлил. Глаза его вдруг загорелись и погасли. Он с тусклой усмешкой смотрел на Кравцову.
- Способов много. Например, карты, о них я уже говорил.
- А кроме карт?
- Можно решить контрольную за кого-нибудь, дать списать домашнее задание по математике или физике...
- А еще? Ведь бывало, наверное, что вам с друзьями хотелось... Ну, мало ли чего... А денег не хватало?.. И контрольной в ту минуту не было под рукой?..
В течение долгой паузы Федорову как бы слышалось мягкое, на пушистых лапах, ступание кошки или тигра, постукивание об пол железных когтей.
- Нет,- сказал Виктор почти весело,- грабить прохожих мы не собирались. Мы жили в полном ладу с законом.
- В ладу с законом...- повторила Кравцова.- Вы что же, никогда не нарушали его?..
Виктор пожал плечами:
- Во всяком случае...
- А не припомните ли вы случай с угоном мотоцикла? Тогда вы учились в восьмом классе...
...Была, была такая история,- скрипнул зубами Федоров.- Ребята увели стоявший у подъезда мотоцикл, погоняли и бросили, Виктор среди них был самый младший...
- Что вы мне все время что-нибудь клеите?..- внезапно взорвался Виктор.- При чем тут мотоцикл?.. А хотя бы и так - ну и что?..- Голос у него сделался тонким, визгливым от бешенства.- Все равно отсюда еще далеко до того, чтобы кидаться с ножом на прохожих!..
- Спокойней, обвиняемый,- оборвал его Курдаков.- Согласно уголовно-процессуальному кодексу, вам могут предлагаться любые вопросы. Ваше право - отвечать на них или нет. Продолжайте,- кивнул он прокурору.
- Признаете ли вы, что предъявленная расческа принадлежит вам?- без перехода спросила Кравцова.
- Принадлежала,- зло поправил Виктор.- Пока я ее не потерял.
- Как вы объясните, откуда взялась на ней кровь Стрепетова?
- Я уже сказал: объяснять это - дело следователей, суда.
- То есть сами вы вторично отказываетесь это объяснить? Я правильно вас поняла?
- Да, правильно.
- При этом, как явствует из ваших предыдущих ответов суду, вы не исключаете, что вашу расческу подобрал в сквере кто-нибудь из "крафтов"?
- Не исключаю.
- Хотя и не утверждаете этого?
- Нет, не утверждаю.
- Вы называете ребят, с которыми встретились, "крафтами". Значит, вы были знакомы с ними раньше? Вы могли бы кого-нибудь из них назвать?
- Вряд ли.
- Что значит - вряд ли?
Виктор пожал плечами:
- Это было бы не очень порядочно.
- А они, зная, что вам грозит, ведут себя очень порядочно?
- Это на их совести.- Виктор скользнул глазами куда-то вбок.
- Скажите, Федоров,- Кравцова слегка наклонила голову к плечу и долгим, протяжным взглядом измерила Виктора,- вы когда-нибудь задумывались над тем, что такое - "совесть"?
- Заявляю протест: вопрос не по существу,- раздался звучный баритон Горского, и весь он встрепенулся.
- Я настаиваю на своем вопросе,- сухо возразила Кравцова.
- Протест отклоняется,- сказал председательствующий.- Вы слышали вопрос, обвиняемый?
- Да, слышал.
- Вы можете на него ответить?
- М-м-м... Мне кажется, каждый понимает совесть по-своему. Но кто бы и как ее ни понимал, все говорят одно, а делают другое.
- А вы?
- Об этом не мне судить.
- Туманно...- вздохнула Кравцова,- Значит, в ответ на мой вопрос о "крафтах" вам сказать нечего? Так, выходит?.. Прошу суд обратить на это внимание. Скажите, обвиняемый, вы упомянули, что занимаетесь каратэ... С какой целью?
Виктор усмехнулся:
- Чтобы стать сильным.
- "Чтобы стать сильным..." - задумчиво повторила Кравцова.- Ну, а почему именно, каратэ? Ведь можно заниматься гирями, штангой, классической борьбой - эти виды спорта тоже развивают физическую силу?
- Каратэ развивает не только физическую силу,
- А какую еще?
- Силу духа. Тут все взаимосвязано.
- Вы делали успехи?
- Пока мы занимались, тренер был мной доволен,
- Скажите, Федоров, а вам никогда не хотелось... Прошу правильно понять мой вопрос, я не спрашиваю сейчас, поступали вы так или нет, а спрашиваю только - не хотелось ли вам, не возникало ли у вас иногда желания испытать свою силу не на занятиях, а на других людях? Или же вы обучались каратэ только для того, чтобы демонстрировать его приемы на тренировках?..
Виктор молчал. Его и без того бледные щеки сделались еще бледней.
- Я достаточно ясно задала вопрос?
Федоров чувствовал себя так, словно у него под ногами была бездонная пропасть, а не щелястый, обшарпанный пол. Казалось, что не раньше и не позже, а сейчас, сейчас все решится, и все зависит от того, как ответит Виктор...
- Достаточно ясно...- проговорил Виктор, опустив глаза. И, переступив ногами, поднял взгляд на Кравцову:- Да, иногда такое желание у меня было...
- У меня вопросов больше нет,- сказала Кравцова.
14
В затихшем было зале все зашумело, задвигалось. "Зачем?.." - "Вот балда!" - "И кто его за язык дергал!" - выделялось в гуле взбудораженных, раздосадованных голосов. Перед Федоровым промелькнули стопка книг в комнате Виктора, выписки из Ницше и Гессе, обрывки разговоров о каратэ, о "беспредельном человеке"... В другое время он и к словам сына отнесся бы иначе, но сейчас... Все в нем кипело. Ах ты щенок! Нашел, где шутить, кого дразнить!.. Но наступил черед Горского задавать вопросы, и Федоров, как и все вокруг, с надеждой повернулся к нему.
Подобно уверенному в своей популярности артисту, адвокат выдержал паузу - не слишком длинную и не слишком короткую, а именно такую, как нужно.
- У меня тоже есть несколько вопросов к моему подзащитному, но они имеют более непосредственное отношение к делу,- зарокотал его сочный, неотразимый баритон.- Скажите, Федоров, это знаменитое ка-ра-тэ, которое привлекло столь пристальное внимание моего коллеги...- Он по слогам и с пренебрежительной улыбкой выговорил слово "каратэ".- Так вот, ка-ра-тэ было вашим единственным увлечением в спорте?
- Нет, не единственным.- Виктор смотрел на Горского прищурясь, словно пытаясь угадать, куда он клонит.
- Не единственным... А еще?
- Были еще и плавание, и фехтование...
- Отлично... Итак, вас, как и многих, в спорте привлекало отнюдь не только ка-ра-тэ... И когда вы имели дело с рапирой, в иные минуты вам, легко допустить, хотелось померяться отвагой и ловкостью с д’Артаньяном... Однако следует ли отсюда, что вы бросались из спортзала на улицу и кололи всех прохожих подряд?
Послышался смех, кто-то прыснул в кулак, хотя сам Горский сохранял на лице предельно серьезное выражение. Катушкина - и та улыбнулась, по тут же, словно вспомнив о чем-то, стерла улыбку с губ.
- Что?.. Я не расслышал ответа.
- Нет, я никого не колол.
- Так мне и представлялось... Теперь скажите, подзащитный, вы упомянули, что вам иной раз доводилось выручать товарищей, решая за них контрольные. Стало быть, вы не были слабым или отстающим учеником? Ну, а случалась ли вам, защищая честь школы, участвовать в олимпиадах, занимать призовые места?..
Пока Виктор перечислял олимпиады - по физике, математике, список вышел впечатляющим,- Горский стоял, подняв правую руку с вытянутым указательным пальцем, как бы призывая всех слушать и запоминать...
- Скажите, подзащитный, когда вы обнаружили, что у вас пропала расческа?
- Не помню. Наверное, дома. Или на другой день.
- И как вы поступили - отправились ее разыскивать?
- И не подумал. Расческу можно купить в любом магазине.
- Случалось ли вам до того терять подобные вещи? И если да, то что именно?
- Мало ли что... Ручки, перочинные ножи...
- И вас это не тревожило? Вы не думали, например, что ваш перочинный нож кто-то может использовать отнюдь не для того, чтобы срезать с яблока кожуру?..
- Нет, не тревожило.
- Почему же? Ведь нож-то ваш?
- Ну и что? Нож мой, а если кто-то его использовал не для очистки яблока... Ему и отвечать,
- "Ему и отвечать"...- повторил Горский как бы невзначай, склонясь на секунду над своим столом и сделав короткую пометку в бумагах.- А теперь поясните, вы когда-нибудь встречали Стрепетова, знали его?
- Я уже говорил - нет, никогда его не видел.
- Значит, у вас не было по отношению к нему ни вражды, ни зависти, ни каких-либо мстительных чувств?
- Я ведь сказал, что никогда его не видел.
- А ваши товарищи?
- Они тоже.
- Может быть, вы испытывали нужду в деньгах? Вы ведь сами сказали, что вам порой не хватало карманных денег... Именно карманных, поскольку джинсы, магнитофон, проигрыватель, гитара, то есть все, что ценят юноши вашего возраста, у вас имелось?..
- Да, у меня все это было.
- А если что-то в таком роде вам хотелось иметь, вы обращались к родителям?
- Да.
- И они... Они шли вам навстречу?
- Да,- губы Виктора насмешливо дрогнули,- они шли мне навстречу.
- А родители ваших друзей - Николаева, Харитонова? Они тоже не отказывали своим детям?
- Тоже.
- Так что, если бы вам очень понадобились карманные деньги, в пределах, скажем, трех-четырех рублей, то вам бы не отказали?.. Повторяю: если бы вам очень понадобились эти деньги?
- Не отказали бы.
- Не отказали бы!..- повторил Горским как бы машинально, в задумчивости, и подержал над головой отставленный указательный палец.
- Пока у меня все,- сказал он, глядя на судью, я мягко - не то кивнул, не то поклонился - легким движением головы.
Курдаков объявил перерыв.
15
В тот день, когда начался процесс над его сыном, впервые, должно быть, за много лет Федоров вышел утром из дома, не открыв свой почтовый ящик, чтобы достать свежую почту, надорвать на ходу пару конвертов, развернуть, пробегая заголовки, газетный лист. И перед началом суда никто из его знакомых, в первую очередь - журналистов, несомненно, знавших уже обо всем, не подошел к нему, не поздравил, как в подобных случаях принято,- скорее всего из душевной деликатности, нежелания нарушать его сосредоточенность на себе, на своих собственных делах. Но когда объявили перерыв и члены суда удалились, а обвиняемых увезли в КПЗ, чтобы спустя час вернуть в зал, к Федоровым подошло сразу несколько человек, и среди них - толстый, быстрый в движениях, шумный - в полном соответствии со своей фамилией - Михаил Пушкарев, журналист, которого утром Федоров не заметил,- наверное, запоздал, примчался прямо с планерки... Он первый ухватил Федорова за руку, потряс, хлопнул широченной лапищей по плечу:
- Ну, снайперский выстрел, Алексей! Ничего не скажешь - в самую точку!..- Он сиял, как смазанный маслом блин.
Федоров не понял, о чем он говорит. Но почти то же самое повторил обычно сдержанный Ребров, а Ольга Градова кольнула Федорова любопытными черными глазками:
- Мы туг поспорили даже: знали у вас в редакции, какого числа начинается суд, или это случайно так получилось?..
Он догадался, в чем дело, только когда ему протянули газету - его газету... Глядя на крупно, броско набранный заголовок, на подпись "А. Федоров", он не мог удержаться от раздвинувшей губы усмешки, в которой смешалось все - и удивление, и радость, и победное, ничем в ту минуту не сдерживаемое торжество. Давненько он так не улыбался - его серое, постаревшее за последний месяц лицо в резких, углубившихся складках словно посветлело, стало моложе...
Никто из них, пожимавших ему сейчас руку, не знал, какие "сигналы" по его адресу были направлены в редакцию - вслед за первым его выступлением... Потом завязалась эта история с Виктором... Он ждал - и уже не ждал, что в газете появится тот материал, который напечатали сегодня. В конце концов, было естественным, что и сложившейся ситуации редакция, дорожа своим авторитетом, не станет упоминать его имени в газете. По крайней, мере, пока все не прояснится... Тем более многозначительным событием для него была эта публикация, не говоря уже о том, как встретят ее в Солнечном, и не только там, черт побери!..
"Почему над Солнечным по-прежнему не видно солнца?.." В материале под рубрикой "После наших выступлений" говорилось, что в Солнечном до сих пор не произошло никаких существенных перемен. Руководство металлургического комбината, горисполком отделались мало что значащими отписками. Здоровье жителей остается под угрозой, засоренность воздуха вредными примесями, как и раньше, многократно превышает предельно допустимые нормы. Здесь же приводились выдержки из писем - рабочих, медиков, заслуженных ветеранов войны и труда: поток этих откликов, гневных, обличающих, хлынул в редакцию вслед за публикацией статьи Федорова и подкреплял ее выводы, содержал новые убийственные факты.
...Они не знали подробностей, деталей, но, будучи газетчиками, отлично знали, чего сплошь и рядом стоят "критические материалы" - и для редакции, и для отважившегося на них журналиста. Федорову завидовали - его смелости, его способности к безоглядному риску. Но никто не ожидал ничего хорошего от его схватки с всесильным директором металлургического комбината в Солнечном - о нем говорили, что он чуть ли не пинком ноги открывает в Моекве дверь к самому министру... И все знали, у всех на виду было то, что происходит в Солнечном, но выступить против директора комбината?.. Об этом было наивно и думать... Выступил Федоров, его газета. Никто не решался предполагать, чем эта схватка закончится, но большинство знающих подоплеку придерживалось мнения, что кому-кому, а уж Федорову не сносить головы...
И вдруг!..
...Поблизости от здания нарсуда, через дорогу, находилась шашлычная - несколько столиков на открытой веранде, длинный, пышущий саксаульным жаром мангал, густая тень цветущих белыми гроздьями акаций... Расположились за одним из столиков, и пока готовилась заказанная партия шашлыка, говорили сразу и о суде, и о выступлении в газете. Особенно горячился "присяжный поверенный" - старик Вершинин, подозрительный, как и все старые люди, и - опять-таки как все старые люди - достаточно повидавший на своем веку, чтобы любому событию отыскать подходящий прецедент.
- А я сразу подумал: э-э-э, господа хорошие, так здесь же все шито белыми нитками! - говорил он, помахивая перед собой капроновой, под соломку, шляпой.- Ваше право - верить мне или не верить, но я сразу так подумал, когда услышал про вашего, уважаемый Алексей Макарович, сына. Тут мне первым долгом вспомнились ваши острые, я бы сказал - боевые статьи в газете, а особенно - последняя... И мне многое стало ясно!.. А когда я сегодня все услышал собственными ушами...