Выйдя из палаты, я не переставал себя спрашивать: "Может, надо было рассказать ей про Сергея?" Подумав, решил, что завтра узнаю, где и в каком состоянии он, а потом обязательно ей все расскажу. Именно поэтому я к ней не зашел утром. Переодевшись, поехал в больницу, куда отвезли Шалю.
Глава третья
Найти Сергея я не смог. Сначала его доставили в одну клинику, потом во вторую, а затем вообще следы терялись. Все говорили только одно – состояние его было очень тяжелое, и не исключено, что был летальный исход. Я понимал, нужно время, чтобы точно все выяснить.
Марина уже узнавала мой голос и очень обрадовалась мандаринам.
– Ты их очень любила, – рассказывал я ей, – и когда мы с Сергеем тебе их покупали, ты садилась и сама съедала целый килограмм. Никогда не делилась.
– Конечно, я их очень люблю, – ответила, улыбнувшись, она, пропустив мимо ушей имя Сергей, которое я специально упомянул.
Нет, это имя, как и другие истории из ее жизни, которые я ей рассказывал, ничего ей не напоминали. Мы очень сдружились. Коллеги, которым я все рассказал, настаивали, чтобы именно я рассказал ей о том, что она больше никогда не будет видеть. И я решился это сделать на следующем дежурстве. Когда мы остались одни, я подсел к ней близко-близко и взял ее за руку.
– Марина, мне нужно тебе это сказать, потому что ближе меня у тебя никого нет.
– Что такого ты хочешь мне сказать? – удивилась и одновременно насторожилась она.
– Дело в том, что глаза, которые ты повредила, больше никогда не смогут видеть. Ты до конца жизни останешься слепой!
Она замерла, не веря своим ушам.
– Но ты должна спокойно это перенести, так как я, твой друг, всегда буду рядом и тебе не за что беспокоиться.
Я ожидал истерики, слез, всего, чего угодно, но она лежала молча. Даже ее рука в моей руке не вспотела и не шевельнулась.
– Скажи, Леша, – неожиданно повернулась она ко мне, – а ты давно меня любишь?
– Давно, – оторопев, ответил я, – а откуда ты догадалась?
– Я ведь женщина, мне необязательно видеть твое лицо, мне достаточно слышать тебя!
Она задумалась. И я не знал, что говорить.
– Тогда скажи мне честно, почему ты на мне не женился до сих пор? – неожиданно продолжила она.
– Я сделал тебе предложение, но ты так и не ответила мне, – решил соврать я.
– А если я попрошу тебя поцеловать меня, ты поцелуешь?
Рука ее сжала мою и стала притягивать к себе. Мы поцеловались. Потом еще и еще. А потом случилось то, о чем я так часто мечтал.
Она не помнила своего мужа и полностью отдалась мне. Я чувствовал, что ее ничего не угнетает, она ничего не хочет больше знать, она просто хотела любить.
Вся эта ночь была нашей. Никто нас не беспокоил, а мы не могли насладиться друг другом.
– Теперь я тебе ответила на твое предложение стать твоей женой? – счастливо улыбаясь, спрашивала она.
– Да, ответила, – целуя ее, отвечал я.
– И у меня будет белое платье?
– Конечно, будет!
– И ты будешь выносить меня на руках из загса?
– Да, я обязательно буду на руках выносить тебя из загса, – отвечал я, не понимая, как теперь смогу рассказать ей о Сергее.
Под самое утро она заснула, а я пошел к больным, твердо решив после смены все узнать о Шале.
Глава четвертая
Я все-таки нашел Сергея. Это была простая могилка в дальнем углу кладбища, где обычно хоронят бездомных и одиноких людей. В больнице, откуда его привезли в морг, а затем сюда, мне сказали, что травмы, которые он получил при аварии, были несовместимы с жизнью. Документов при себе у него не было, так его и похоронили. Я все сделал, как полагается, и попросил перезахоронить, чтобы все было, как положено. Марине ничего не рассказал. Она шла на поправку, а я готовился к защите диплома.
Получив распределение, мы переехали в деревню, где нам дали дом и служебную машину.
Мы продали квартиру и сделали ремонт в доме, а также купили мебель. Осенью Марина родила дочку, Машеньку. Ей было тяжело одной справляться, поэтому я всегда брал их на работу, в медпункт. Там все вместе и лечили больных, и занимались ребенком. Однажды Марина начала тот разговор.
– Ты знаешь, Лешенька, а ты ведь так и не выполнил свое обещание!
– Какое?
– Ты на мне так и не женился.
– Марина, ну ты же знаешь, как я тебя люблю, мы и так с тобой муж и жена, а штамп в паспорте я тебе хоть завтра поставлю.
– Я не про штамп, а про белое платье. И вообще, что это такое, ты Кривонос, ребенок Кривонос, а я Шалишева. Почему?
– Хорошо, – решился вдруг я, – ты так ничего и не вспомнила?
– А что я должна была вспомнить?
– А то, что твоя фамилия Супрун, а фамилия Шалишева у тебя от твоего мужа, моего друга, Шалишева Сергея. Ты вышла замуж за него, и вы прожили почти пять лет. Потом была автокатастрофа, и он погиб, а ты потеряла память и глаза. Только поэтому мы с тобой не можем жениться, потому что ты по бумагам – жена Сергея.
– Леша, такими вещами не шутят! Если то, что ты мне сейчас сказал – правда, то почему ты раньше мне об этом ничего не говорил?
– Да потому что мы по-новому с тобой влюбились друг в друга, и нам ничего не надо было ворошить. Ведь мы с тобой счастливы?
– Да, счастливы, но рассказать ты мне это должен был раньше.
– Я хотел, но не мог. Рано или поздно ты бы все узнала. Я просто думал, что ты вспомнишь все сама.
– Я не знаю, как "переварить" то, что я только что узнала. Я ничего не помню! Не помню никакого Сергея, тебя не помню, интернат не помню! Моя жизнь началась с того момента, когда тогда ты заговорил со мной в палате. Я не знаю, что с этим делать.
– Мы должны с тобой поехать к нему на могилку, поставить памятник, а затем ты разведешься с ним, а мы поженимся. Так будет правильно. А помнишь ты, не помнишь, уже не так важно. Важно, что мы действительно очень любим друг друга. И не наша вина, что так все случилось.
– Я даже представить боюсь, что будет, если ко мне вернется память. Вдруг все разрушится?
– Ну, что ты, милая! Как же может все разрушиться? Ведь ты счастлива со мной и Машенькой?
– Да, и не только с вами.
– Не понял?
– А что тут понимать – у нас будет еще один ребеночек. Справишься, папаша?
Мы обнялись и на следующий день поехали улаживать все дела.
Свадьбу мы сыграли через месяц. Пока моя Мариша была еще не такая тяжелая, я выполнил свое обещание и вынес ее на руках из загса. Конечно же, в белом платье!
Глава пятая
Когда Машеньку мы отправили в первый класс, а Костик пошел в садик, моя Мариша сообщила мне, что нам опять нужно готовиться стать папой и мамой. Нельзя сказать, что мы жили бедно, но нам было тяжело в это нелегкое время. Зарплата моя оставляла желать лучшего, хотя ее и начали поднимать. Мы завели уток, курей. Посадили большой огород и целыми днями управлялись с хозяйством. Но, третий ребенок?!
– Ты знаешь, Леша, я не хочу, чтобы между нами были какие-то недомолвки, – однажды вечером заговорила она со мной, – я, когда осознала, какая беда случилась со мной, часто по ночам обращалась к Богу, чтобы он мне помог. Он послал нам любовь, и я зажила счастливой жизнью, совсем забыв о своей слепоте. И если он посылает нам детей, то этому нужно радоваться и принимать, как подарок судьбы. Мне не важно, будет ли когда-то у нас свой автомобиль, мне не важно, будет ли когда-то у меня норковая шуба, мне тем более не важно, когда мы по праздникам пьем свое вино, а не дорогое шампанское. Я всему рада, и мне ничего не нужно. Одеть и обуть детей мы с тобой сумеем, сами будем обуты, одеты, в еде ни в чем себе не отказываем, что еще надо, или я не права?
– Наверно, ты права, Мариша! У меня есть все, что нужно человеку для счастья: любимая жена и дети, любимая работа, дом. Остальное все блажь. Короче, готовь опять свое сиреневое платье для большого животика, и будем ждать.
Жизнь текла своим чередом. Однажды вечером Машенька заявила, что им в школе дали задание составить с родителями свою родословную.
– Я давно уже думала, Леша, что надо нам с тобой попробовать все-таки найти своих родителей. А вдруг получится? А то как-то не по-людски.
– А тебе потом, когда ты их найдешь, не захочется им в глаза заглянуть и спросить, почему они с тобой так поступили?
– Может быть, и захочется, только я ни о чем спрашивать их не стану. Бог им судья. А найти их все равно надо!
– Ну, давай попробуем. Как ты говоришь, "а вдруг"?
И начали мы писать во все инстанции. Еще раз съездили в свой детдом. Я надеялся, что может через годы память вернется к Марине, но нет, не возвращалась. Прошли долгие полгода, прежде чем мы получили обнадеживающий результат поисков. Выяснилось, что Марину оставила в роддоме мать, когда ей было всего две недели. После этого она скиталась по домам малютки, ее даже пытались усыновить, но что-то там не получилось, и она оказалась в нашем детдоме. Узнали мы, где живет ее мама. Жила она в соседней области и работала дворником. Марина тут же хотела ехать, но неожиданно ей "припекло" рожать.
Васенька родился недоношенным, поэтому они долго лежали в роддоме, пока все не нормализовалось. Потом, после выписки были обычные хлопоты, в общем, собрались мы ехать к маме Марины почти через год, когда подрос наш Василек.
Дорога была недолгой, поэтому к вечеру добрались. Когда вошли в подъезд, Марина остановилась.
– Что такое? – заволновался я.
– Да, подумалось, может, действительно не надо ворошить прошлое?
– Нет, надо! Не для того мы с тобой год искали, чтобы сейчас развернуться и уйти. Звони!
Нам открыл мальчик лет двенадцати, который держал за руку девочку в грязном платье. Девочка плакала и терла глаза.
– Здравствуйте! – Марина присела, – нам нужна Екатерина Михайловна Супрун.
– Здравствуйте, – ответил паренек, – а мамы нет.
– А где она?
– А она умерла три дня назад, – спокойно и буднично сообщил нам мальчик, – вчера мы ее похоронили. А вы кто?
Глава шестая
После того, как мы познакомились, и Марина объяснила, что она – их сестра, дети успокоились. Выяснилось, что их мама долго болела раком легких. Последний месяц ее почти не выпускали из больницы. Дети жили сами, только соседи и знакомые помогали Саше, старшему сыну, справляться с сестрой Анечкой, которой недавно исполнилось семь лет. Марина попросила Сашу переодеть сестренку, а сама принялась с нашей помощью убирать в доме и на кухне. Меня послали в магазин за едой, так как в доме кушать ничего не было.
Когда сели ужинать, Мариша расплакалась.
– Ты чего плачешь? – спросил ее Саша, не переставая глотать кусками колбасу с сыром.
– Ничего! Сейчас успокоюсь, – начала вытирать слезы она, – завтра сходим на кладбище? Саша, ты найдешь могилку?
– Да, найду.
После ужина уложили детей, и они быстро заснули. Мариша попросила меня поискать фотографии. В квартире были всего один шкаф и одна тумбочка, так что нашел альбом я быстро.
– Рассказывай все по порядку, – присев возле меня на кухне, попросила она.
Я стал листать альбом, быстро определил, где ее мама, потому что они с Мариной были похожи. На разных фотографиях Екатерина Михайловна была с различными мужчинами. Потом пошли фотографии Саши и Катеньки.
– Меня там маленькой нет?
– Мариша, она оставила тебя в двухнедельном возрасте в роддоме, какие фотографии?
– А мужчина, который может быть моим папой, там есть?
– Какие-то два мужчины до фотографий с Сашкой есть, но я не могу определить, чьи они отцы.
– Ладно, завтра у Сашки все выпытаем, – вздохнула она. – Что делать будем, Лешенька?
– А что тут долго думать, их надо забирать к нам, иначе они в детдома попадут. Ты не помнишь, а вот я не хотел бы, чтобы мои родственники попадали туда. Оформишь опеку, и будем жить одной семьей.
– Недавно думали, как вчетвером жить будем, а тут такое.
– Ладно, не думай об этом, главное, что вовремя нашли твоих брата и сестру. А то, что ты не успела при жизни застать свою мать, так может так и надо. Может, и не нужна была эта встреча. Я, например, не хотел бы увидаться со своими родителями, которые так поступили со мной. Я понимаю, что это грех так думать и говорить, но так получилось – уже ничего не вернешь. Давай спать, утро вечера мудренее.
Мы легли на полу, Мариша прильнула ко мне и прошептала: "Спасибо тебе, я так сильно тебя люблю, что ты даже представить себе не можешь".
Я еще долго не мог заснуть, все думал и представлял, как мы будем теперь жить. Все сходилось на том, что надо было пристраивать к дому еще две комнаты. Мы уже думали об этом и даже завезли кирпич и песок, но хотели начать все делать на следующий год. "Придется срочно начинать строиться, – решил я, – бригаду строителей попрошу у председателя, материал на крышу сделаем на пилораме с соседом".
Немного успокоив самого себя, я заснул. Не понятно почему, но мне всю ночь снился Серега, который что-то пытался мне объяснить, но я так и не смог понять, что именно. Во всяком случае, лицо у него было доброе и веселое, а это хорошо, значит, не сердится на меня. Даже, наверное, хочет помочь.
Эпилог
Прошло три года. Тогда все быстро утряслось, и мы, построив за три месяца пристройку к дому, спокойно зажили вместе. Жили дружно. Марина нашла работу на дому – помог "Союз слепых женщин", я стал зарабатывать лучше. У нас родился еще один ребеночек – Руслан. Мариша говорила, что еще родит Людмилу, и тогда у нас будет полный комплект. Родителей моих мы не нашли, поэтому на Пасху ездили к ее маме. Каждый год бывали и у Сергея. Больше он мне не снился. Память у Мариши не восстановилась, но теперь это уже никого не тревожило, так как жизнь, которая нам была подарена Богом, удалась, несмотря ни на что!
Фартовин
Детектив
Через десять минут дверь громко распахнулась, и бывший студент с красной физиономией залетел в кабинет.
– Товарищ капитан, – начал Фартовин, но его резко оборвал начальник:
– Отставить! Кру-гом! Шагом марш из кабинета! И войти, как положено!
Дверь закрылась, затем послышался стук.
– Разрешите войти, товарищ капитан?
– Разрешаю! Докладывай, что откопал.
– Товарищ капитан, тут такое!
– Главное докладывай, ты не на лекции, чтобы тянуть кота за яйца!
– Игорь Витальевич, я начал проверять, и оказалось, что совпадают не только номера убийств по счету с числами дня и месяца, но и номера квартир, где жили жертвы.
– Да что ты говоришь? – как-то с иронией проронил Стрелков.
– Да, я сам сначала не поверил, а потом смотрю: первое убийство было в первом месяце первого числа в доме номер один по Колесникову переулку в квартире номер один! Второе – второго числа второго месяца в доме номер два по улице Чкалова в квартире номер два.
– А последнее – двенадцатого числа, в декабре, по улице Крупской, дом двенадцать, в квартире двенадцать!