Однако В.О. Богомолов не избежал огорчений и неприятностей, которые обрушились на него с неожиданной стороны и которые заранее нельзя было предвидеть: грубое вмешательство непредсказуемого "человеческого фактора" при репродукции фотографии в печати может изуродовать и изменить до неузнаваемости изображенного на ней человека.
Публикуя статью Игоря Дедкова "Никто за нас это не сделает…", посвященную творчеству В. Богомолова, редакция "Литературной газеты" без согласования с Владимиром Осиповичем сочла уместным в центре публикации поместить его фото под рубрикой "Штрихи к портрету". На перевернутой справа налево фотографии был изображен мужчина с пышной шапкой волос и бакенбардами а-ля Пушкин. Стилизованное изображение "восхитило" и раздосадовало В.О. Богомолова: его до глубины души возмутила небрежность, халатность, равнодушие, исполнительский "пофигизм" сотрудников фотоотдела газеты, в которой он печатался неоднократно. Он расценил это как проявление личного неуважения редакции газеты к себе, о чем незамедлительно известил главного редактора А.Б. Чаковского:
"Многоуважаемый Александр Борисович!
28 ноября с. г. "Литературная газета" опубликовала статью И. Дедкова о моих произведениях. О статье этой мне высказали хорошие слова более десятка человек, в том числе известные писатели, и ни один из них при этом не удержался, чтобы не высказать свое удивление по поводу опубликованной вместе со статьей фотографией.
Я еще не умер, живу в двух-трех километрах от "Литературной газеты" и, если бы ко мне обратились, без задержки представил бы в редакцию хорошую, четкую фотографию.
Вместо этого сотрудники фотоотдела газеты добыли где-то неясный отпечаток моей фотографии, перевернули сторону изображения,почему-то верхняя часть головы волею судеб физически отсутствует (макушка осталась за кадром), и произвольно, самым безобразным образом отретушировали всю фотографию (за исключением лба), исказив мое лицо, и более того, пририсовали мне целую шапку волос, хотя я всю жизнь стригусь очень коротко и ни разу в жизни такой шевелюры не имел. В результате получилось такое изображение в Вашей газете, которое вызвало недоумение не только у меня, но и у людей, знавших меня в лицо.
В. Быков, увидев его в "ЛГ", сказал: "Совсем не дружеский шарж".
Позволительно спросить: что представляло больший интерес для редакции и читателей - опубликование моей фотографии или же опубликование плодов безобразного самовыражения сотрудников фотоотдела "ЛГ", которое нельзя расценивать иначе чем произвол и хулиганство.
Убежден, что ни Вы, Александр Борисович, ни другие члены редколлегии "ЛГ" не были сознательно заинтересованы в публикации этого "не дружеского шаржа", или, как сказал другой писатель, "фотоколлажа".
Настоятельно прошу Вашего распоряжения фотоотделу редакции о немедленном уничтожении этой превращенной произвольной ретушью в карикатуру фотографии, чтобы предотвратить ее возможное вторичное использование.
Также настоятельно прошу Вашего распоряжения впредь никаких сопроводительных иллюстративных материалов обо мне в "Литературной газете" не печатать - это будет хоть какой-то гарантией, что я больше не окажусь объектом подобных оскорбительных действий.
С уважением Богомолов 4 декабря 1979 года
Р.S. Извините, что я посылаю это письмо по Вашему домашнему адресу. Я опасаюсь, что, если послать его в редакцию, оно будет передано в фотоотдел и все этим ограничится".
Поскольку все знали, какой требовательностью к себе и своей работе отличается В.О. Богомолов, как не принимает в людях, какие бы посты они ни занимали, снисходительности, безапелляционности, неуважения к личности, а главное - безразличия и равнодушия, позиция В.О. Богомолова была понята правильно: А.Б. Чаковский от имени редакции "Литературной газеты" принес Владимиру Осиповичу официальные извинения.
Замечу кстати, что этот "инцидент" не изменил взаимоотношений В.О. Богомолова с редакцией "Литературной газеты": с некоторыми ее сотрудниками - с Ю.Д. Поройковым, Б. Галановым, Ириной Ху земи - он дружил многие годы, с другими - Г. Бочаровым, А.З. Рубиновым, Л.В. Колпаковым - поддерживал добрые, дружеские отношения.
Но с тех пор Владимир Осипович более ответственно и настороженно относился к публикациям своих фотографий в печати.
Передавая в издательство фотографию, он всегда аккуратно прокладывал ее картоном, чтобы не помялась, и на конверте крупным, твердым, очень характерным почерком писал: "Настоятельная просьба фото не ретушировать и при печатании не делать контрастным; по миновании надобности оригинал возвратить. Богомолов В.О.", особенно выделяя "не ретушировать", "не делать контрастным" и обязательно - "возвратить".
Многим редакторам, выпускавшим произведения В. Богомолова, памятно это обращение автора и предъявляемые требования при репродукции фотографии.
В 1961 году на студии "Мосфильм" режиссер А. Тарковский приступил к экранизации повести "Иван" по авторскому сценарию В. Богомолова.
В августе 1962 г. на XXIII Международном фестивале в Венеции фильм "Иваново детство" был удостоен главной награды - приза "Большой золотой лев".
За тридцать лет существования этого престижного кинофестиваля "Иваново детство" был первым советским художественным полнометражным игровым фильмом, удостоенным этой награды.
Получив широкое признание, он принес А. Тарковскому мировую известность , но в Советском Союзе был тиражирован поначалу небольшим числом копий и - как элитарное кино - даже в кинотеатрах Москвы и Ленинграда в прокате находился всего несколько дней, а затем - как и все фильмы А. Тарковского - почти десятилетие оставался в забвении.
Сейчас трудно представить не только советский, но и мировой кинематограф без фильмов А. Тарковского вообще и "Иванова детства" в частности.
Следует заметить, что первая попытка экранизации "Ивана" предпринималась за два года до выхода фильма А. Тарковского "Иваново детство" режиссером Эдуардом Абаловым.
М.Г. Папава, тогда главный редактор Первого творческого объединения "Мосфильма", в нарушение авторского права, без согласия автора сценария и повести "Иван" В.О. Богомолова, внес в сюжет существенные изменения, которые полностью исказили смысл повести и пафос трагической судьбы ее героя.
Новый вариант сценария был превращен в чудовищный фарс: в угоду тогдашней конъюнктуре Иван не погибал, а каким-то чудом оставался в живых; по замыслу М.Г. Папавы и режиссера Э. Абалова, он вырос, стал передовиком производства и спустя пятнадцать лет после войны ехал с беременной женой поднимать целину. В.О. Богомолов, посмотрев отснятый "шедевр", сделал все, как всегда решительно, твердо, без всяких компромиссов, чтобы фильм был немедленно снят с производства.
Вот как вспоминал об этом он сам: "Минут сорок беседовал с министром культуры Е.А. Фурцевой, ведавшей тогда кинематографом, и ее заместителем Н.Н. Даниловым. Переубедить меня она не смоглаи в заключение сказала: "Вы жестокий человек и ничего светлого никогда не напишете!"
Светлым, по ее пониманию, было то, что Иван оставался в живых, ехал на целину с беременной женой, и то, что "перестук колес сливался в мощную симфонию созидательного труда" (так заканчивался сценарий в варианте Папавы и Абалова)".
Повесть привлекла внимание не только кинорежиссеров. За разрешением инсценировать "Ивана" к В.О. Богомолову обращались многие театры: Юного зрителя в Куйбышеве (1974) и Волгограде (1975), Ленинградский театр драмы и комедии (1982) и другие.
Но, ознакомившись с предложенными ему "сценическими редакциями", Владимир Осипович отвечал режиссерам, что "они убедили его в невозможности создания полноценной пьесы", и сообщал о своем категорическом возражении против театральной постановки "Ивана".
За 50 лет после создания повесть "Иван" переведена на 47 языков мира, опубликована более 230 раз общим тиражом свыше 25 миллионов экземпляров, причем в ряде зарубежных стран выдержала по 5-7 изданий.
Повесть была признана образцом классики советской и мировой литературы XX века и представлена в антологиях "Все шедевры мировой литературы, XX век (Русская литература)", "Шедевры русской литературы XX века. Проза" и "Мировая детская литература".
Повесть "Иван" включена в программу среднего образования (школа, училище, техникум, колледж) в качестве обязательного чтения к урокам русской литературы.
Повесть "Иван" еще долго будет жить в литературе и будет востребована, пока жива читающая Россия, которой дорога память об уходящем поколении участников той Великой Отечественной войны.
"ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ"
Первая публикация рассказа - в "Литературной газете" (1959. 17 января. № 8). В 1965 году В.О. Богомолов включил его в сборник рассказов "Сердца моего боль", а в последующем вводил во все переиздания однотомника "Роман, повести, рассказы". Неоднократно рассказ публиковался и в антологиях русского советского рассказа.
Критика отмечала: "…и во втором шаге литературного новичка нет и следа главной болезни новичков - многословия".
"Военные рассказы В. Богомолова, - отмечал писатель Юрий Бондарев, - настолько нравятся мне, что я не нахожу в них изъянов и недостатков и отношу их - к одним из лучших произведений, ибо в них звучит та мужественная правда и нежность, которая всегда высекает в сердце читателя соучастие… Рассказ "Первая любовь" особенно близок мне" (Взгляд в биографию. М., 1971).
Михаил Кузнецов, выделив стержень антивоенного пафоса рассказа, дал ему точное определение: "любовь, войной убитая". "Рассказ "Первая любовь", - писал он, - поражает не "открытием темы", нет, а другим - необычайной сжатостью маленькой трагедии, почти математической ее лаконичностью и точностью. Это рассказик всего-то на пять страниц книжечки карманного формата, но сколько в нем густоты, душевной простоты!" (Мастерская Владимира Богомолова // Наш современник. 1976. № 5).
Позднее Игорь Дедков напрямую связал написанный рассказ с военной биографией автора: "Боль жизни, терзаемой войной, резче всего обнаруживает себя в рассказе В. Богомолова "Первая любовь", - через гибель или несбыточность молодых надежд. И спустя пятнадцать лет его герой помнит "все так, будто это было только вчера". Так пронзительно показать, и так сказать, что любая жизнь, особенно молодая, расцветающая, и война - несовместимы, мог только тот писатель, который сам прошел войну в возрасте своих героев" (Никто за нас это не сделает // Литературная газета. 1979. № 48).
Все произведения В.О. Богомолова были объектом не только пристального внимания и интереса маститых критиков, писателей и литературоведов, но стали предметом научных исследований. В частности, М.Б. Лоскутникова в диссертации "Творчество В. Богомолова второй половины 50-х - начала 60-х годов и проблема трагического в русской советской прозе о Великой Отечественной войне" (1988), анализируя коллизии любви и войны, отраженные в произведениях В. Катаева, В. Кожевникова, К. Симонова, Э. Казакевича, П. Павленко в 40-50-е годы и в повестях конца 50-х годов Ю. Бондарева, Г. Бакланова, В. Быкова, сделала вывод: "Рассказ В. Богомолова "Первая любовь" был практически первым среди произведений, утверждавших бессмертие человеческой души: так обнаженно, конкретно, с непередаваемой болью в рассказе показано непреходящее значение нравственной ценности и понимания невосполнимости утраты. Писатель В.О. Богомолов является одним из тех, чье творчество ознаменовало второе рождение советской прозы о Великой Отечественной войне".
И читателей рассказ "Первая любовь" не оставил равнодушными. Некоторые даже были убеждены, что автор поведал трагическую историю своей первой любви.
КОРОТКИЕ РАССКАЗЫ
После опубликования повести "Иван" и рассказа "Первая любовь" В.О. Богомолов проявил себя в самом лаконичном жанре прозы - миниатюре.
Подступаясь к самому трудному из видов прозаического изображения, В.О. Богомолов в дневниках и записных книжках определяет для себя положения, которым должен следовать в работе над коротким рассказом, чтобы развить свой собственный стиль:
"- Я должен четко представлять: что хочу показать в рассказе и для чего хочу показать?
- В литературном творчестве труднее всего дается сжатость, диктуемая размером (объемом) рассказа;
- новелла-миниатюра - очень гибкое и острое оружие. Рубленая проза не должна быть самоцелью - только смысл, выраженный ясно и лаконично;
- каждая мысль должна стать образом;
- начало рассказа должно быть обязательно простым и лишено всякой вычурности;
- показывать, а не сообщать свои мысли и наблюдения; идея, мораль, призыв, лозунг должны быть растворены в действии, в образе, в примере, должны вытекать из них;
- язык - максимально простой, ясный, точный; всеми силами выдавливай многословную дребедень;
- постоянно ищи новые, броские, выразительные мысли и образы;
- при работе над текстом и в 5-й, и в 20-й раз - стараться максимально сконцентрироваться на том, чтобы убрать все лишнее, отказаться от подробностей, хотя бы великолепных, если они не бьют в цель и ничего не прибавляют к общему впечатлению - выпаривать текст, фразу - тогда соли (смысла) будет больше;
- с фразой расставаться не раньше, чем вложишь в нее все совершенство в смысле точности и естественности. Буду часами думать над каждой строкой - это уж моя страсть!
- Конец рассказа лучше оборвать, чем наговорить лишнего, чтобы не получилось так, как сказала одна девочка, 13 лет: "Очень странно, пока читаешь, очень увлекательно, даже уши горят, а потом словно смородины объелась. Кислятина!" Устами ребенка глаголет истина!
- Ежедневным тренингом настраиваться на работу, для чего использовать психологические приемы:
перед началом работы - произвести ревизию души;
просыпаясь поутру - посмотри на полку книг с любимыми классиками и думай о том, как ты мал и ничтожен, и вместо утренней физзарядки заряжайся интеллектуально, чтобы не стать добросовестной посредственностью или умственным лилипутом".
В 1963 г. В.О. Богомолов записывает в дневнике: "Написал цикл из семи рассказов. Рассказиками-миниатюрами доволен".
Журнал "Новый мир" (1964. № 8) опубликовал пять миниатюр из цикла "Короткие рассказы": "Кладбище под Белостоком", "Второй сорт", "Кругом люди", "Сосед по палате", "Сердца моего боль".
А.Т. Твардовский, тогда главный редактор "Нового мира", прочитав их еще в рукописи, сразу отметил, какие они разные: в каждой свой ритм, свои интонация, композиция, движение сюжета, своя неповторяющаяся художественная задача и "особая тонкость письма" - и поздравил автора с успешным овладением самым трудным жанром - рассказом-миниатюрой.
В 1965 году издательство "Советская Россия" выпустило сборник произведений, который В.О. Богомолов назвал "Сердца моего боль": помимо повестей "Иван", "Зося", рассказа "Первая любовь" и коротких рассказов, опубликованных в "Новом мире", в него вошли две новые миниатюры: "Сосед по палате", "Участковый".
В последующем рассказы из книги "Сердца моего боль" в различных подборках - по два - четыре, но среди них обязательно "Сердца моего боль" и "Кладбище под Белостоком" - В.О. Богомолов включал в разные сборники и однотомники.
Критики были единодушны:
""Сердца моего боль" - это девиз В.О. Богомолова, его общественное и эстетическое кредо, определяющее его творчество" (М. Кузнецов. Мастерская Владимира Богомолова // Наш современник. 1965. № 5).
"Рассказы написаны необыкновенно плотно, без малейших пустот и зазоров, все детали выверены и "пригнаны". Степень художественной концентрации, умение извлечь из минимума текста максимум образной выразительности так высоки в них, что они близки к стихотворению в прозе, - писал Л. Лазарев. - "Сердца моего боль" - это ключ к творчеству Богомолова: неутихающая боль сердца, чувство неоплатного долга, не дающая покоя память о тех, кто отдал жизнь. И читатель ощущает эту неутихающую боль сердца автора. В даровании В. Богомолова столько обаяния и самобытности, что маленький сборник "Сердца моего боль" - одна из лучших книг о войне" (Рассказы В. Богомолова "Сердца моего боль" // Новый мир. 1965. № 1).
И много лет спустя Вл. Гусев еще раз подчеркнул и выделил основной стержень, присутствующий в каждом рассказе: "Пафос рассказов В. Богомолова - это пафос ответственности, побуждение автора очень высокого порядка - "до боли клешнит сердце" - это чувство ЕГО личного бесконечного долга перед всеми, кто погиб на войне, и перед теми, чьи близкие не вернулись с войны" (Память и боль сердца. // Новый мир. 1981. № 9).
Возвращаясь к "м 'астерским коротким рассказам" В. Богомолова спустя восемнадцать лет после их публикации, А. Акимов отмечал: "У прозы Богомолова свое, ни на кого не похожее лицо. И дело здесь не только в жизненном материале, документальности, но и в самой манере говорить о жизни и воспроизводить ее. В каждом из своих рассказов В. Богомолов прикасается к главным смыслам и ценностям, превращая их в притчу с лаконизмом и обнаженностью этической мысли. В каждом из них присутствует такая глубина, которая всегда будет заставлять задуматься" (В кн. Роман, повести и рассказы В. Богомолова. Л., 1981).
В жанре короткого рассказа В. Богомолов работал постоянно. В его архиве сохранились несколько рассказов и миниатюр, написанные им в разные годы. Они включены в настоящее издание в раздел "Из творческого архива В.О. Богомолова": "А может, это и не вы…", "Пиво", "Один из многих", "Случай в госпитале (Орлов)", "Отец", "Ожидание (Мать)", "Воспитание чувств (Философия)", "Неподкупная (Хлынова)", "Наддай! (На Волге)".