Когда мы причалили, Марта повела меня на берег. Пляж был небольшим, зато песок идеально белый, как на картинке. Самый большой дом оказался круглой формы. Собственно, в нем находились только гостиная (сплошь выбеленное дерево и выбеленные ткани) и кухня. По обе стороны от круглого дома располагались коттеджи. В каждом по огромной кровати и стильная мебель из бамбука. Жилище в тропическом стиле.
- Ничего себе свадебный подарок, - заметил я. - Полагаю, вы приложили руку к дизайну?
- Да. Филипп доставил самолетом архитектора из Антигуа, но в основном я делала что хочу. И я сказала им, что я хочу пятизвездную копию Джонстауна …
- Вы хотите сказать, что собираетесь организовать свой собственный культ?
- Думаю, в моем брачном договоре есть пункт, запрещающий мне основывать свою собственную религию.
- Вы с Филиппом подписали брачный договор?
- Когда ты выходишь замуж за человека с двадцатью миллиардами долларов, его адвокаты настаивают на подписании договора… В нашем случаи он был длиной в рукописную Библию. Но я наняла очень крутого адвоката, который выступал на моей стороне… Так что, если все развалится, я не останусь без гроша. Хотите посмотреть остров?
- Но ведь уже темнеет.
- В этом-то все и дело, - сказала Марта и взяла меня за руку.
Выходя из дома, она прихватила фонарь, стоявший у двери. Мы с ней пошли по узкой тропинке, которая начиналась за главным строением и вела куда-то вверх. Солнце все еще окрашивало небо в слабый свет, но ночная тропическая серенада уже звучала вовсю. Она будила во мне, сугубо городском жителе, глубинные страхи.
- Послушайте, вы уверены, что мы подобрали подходящее время для прогулки? - спросил я.
- Для призраков еще рано. Так что…
- Очень смешно, - сказал я.
- Со мной вы в безопасности, - последовал ответ.
- Идти было тяжело. Мало того что в гору, так еще я то и дело спотыкался о выступавшие из земли корни. Внезапно деревья расступились, и мы оказались на вершине холма.
Прямо перед собой я увидел раскаленный диск солнца, опускающийся в океан.
- Милостивый боже…
- Одобряете? - спросила моя спутница.
- Шоу что надо…
Мы долго стояли молча. Марта повернулась ко мне и сжала мою руку. Затем, в одно мгновение, мир стал темным.
- Это была прощальная реплика, - сказала Марта и включила фонарь.
Мы начали спускаться вниз. Марта не выпускала моей руки, пока мы не дошли коттеджей. Перед тем как войти внутрь, она отправилась поговорить с шеф-поваром. Я уселся на веранде, глядя на потемневший пляж. Через несколько минут Марта вернулась. С ней был Гэри. Он нес поднос с серебряным шейкером для коктейлей и два охлажденных бокала для мартини.
- О, а я думал, что мы будем вести трезвый образ жизни, - сказал я.
- Боюсь, не получится. К тому же на яхте вы пили шампанское с удовольствием.
- Да, но мартини совсем в другой лиге.
- А "Кровавая Мери" днем?
- Всего одна рюмка, это не в счет.
- Никто вас насильно пить не заставляет. Но я решила, что вам придется по вкусу коктейль с бомбейским джином и двумя оливками.
- Ваши люди и это выяснили?
- Нет, я сама догадалась.
- Вы попали в точку. Но я выпью только один бокал.
Никогда не зарекайтесь! За первым бокалом последовал второй, а за ним - великолепное вино под жареную рыбу. К середине ужина мы оба пребывали в приподнятом настроении, какого трудно достичь без употребления спиртного. Мы говорили о нашем детстве, о романтических приключениях юности, о неудачных попытках Марты стать театральным режиссером после окончания университета Карнеги-Меллона, о моих провалах на профессиональном поприще и о прочих мелочах.
После второй полубутылки австралийского муската Марта позвала Гэри и сказала, что вся прислуга может укладываться спать. Ко мне она обратилась с другим предложением:
- Давай прогуляемся.
- Вернее сказать, пошатаемся, - внес я свои коррективы. - Учитывая наше состояние…
- Тогда давай пошатаемся.
Она схватила мускат, два бокала и направилась в сторону пляжа. Там она села на песок и решительно заявила:
- Дальше не пойду!
Я растянулся рядом и застыл, пораженный красотой звездного неба.
- Хочешь, догадаюсь, о чем ты думаешь, когда смотришь наверх? - сказала Марта, наливая вино. - "Все пустяки и бессмыслица, через пятьдесят лет я умру…"
- Если повезет…
- Пусть через сорок, не важно. Потому что в 2041 году вряд ли что-нибудь из того, чем мы занимаемся сейчас, будет иметь значение. Разве что один из нас начнет войну или напишет выдающийся ситком нового тысячелетия…
- Откуда ты знаешь, что это моя сокровенная мечта?
- Да это было ясно с первого момента, как я тебя увидела…
Она замолчала и коснулась рукой моего лица.
- Ну, договаривай, - попросил я.
- С того момента, как я тебя увидела, - сказала она небрежно, - я поняла, что ты твердо решил стать Львом Толстым в области телевизионного сериала.
- Ты всегда мелешь такую чушь?
- Да, всегда, почти всегда. Это единственный способ не говорить невпопад, тем более, я хочу спросить тебя о твоей жене.
- Что именно?
- Люси была твоей любовью с первого взгляда?
- Да, это так.
- И она была первой большой любовью в твоей жизни?
- Да, несомненно.
- А сейчас?
- А сейчас самая большая любовь в моей жизни - это дочь Кейтлин. И Салли, разумеется.
- Да, разумеется…
- Ну а Филипп?..
- Филипп никогда не был моей большой любовью.
- А что было до него?
- До него был некто, кого звали Майкл Вебстер.
- И он был то что надо?
- Я была влюблена в него по уши. Мы встретились, когда учились в университете Карнеги. Он был актером. Когда я его впервые увидела, я решила - это он. К счастью, любовь была взаимной. Настолько взаимной, что начиная со второго курса мы были с ним неразлучны. После университета мы семь лет пытались устроить свою жизнь в Нью-Йорке, но большую часть времени ругались. Затем он получил работу на сезон в "Гатри", это было фантастическое везение, к тому же и мне удалось получить работу в сценарном отделе. Мы с ним привыкли к Миннеаполису. Режиссеру "Гатри" очень понравился Майкл, и он продлил с ним контракт на следующий сезон. Потом Майкл успешно прошел кастинг в Лос-Анджелесе. Мы начали поговаривать о ребенке… Иными словами, все для нас складывалось неплохо. Но однажды снежной ночью Майкл решил съездить в ближайший магазин за пивом. Возвращаясь домой, он не удержал машину на повороте и на скорости сорок миль в час врезался в дерево… Все бы обошлось, но, понимаешь, этот идиот забыл пристегнуться… В результате он вылетел через лобовое стекло и попал головой прямо в ствол…
Марта потянулась за мускатом:
- Тебе налить?
Я кивнул. Она наполнила наши бокалы.
- Какая жуткая история, - сказал я.
- Да, жуткая. Хуже всего то, что четыре недели он провел на поддерживающих жизнь аппаратах, хотя врачи сказали, что мозг его умер. Майкл был одинок: родителей он похоронил много лет назад, брат служил где-то в Германии, поэтому решение об отключении должна была принять я. А я не могла сделать этого. Я как ненормальная жила в надежде, что случится чудесное исцеление и самая большая любовь моей жизни вернется ко мне целым и невредимым. - Марта тяжело вздохнула. - Потом одна медсестра, которая многое повидала, работая в реанимации, пригласила меня зайти в местный бар. В те дни я сидела у постели Майкла круглосуточно - не спала почти неделю. Короче, эта женщина едва ли не силком притащила меня в ближайший кабак и настояла, чтобы я выпила пару рюмок чистого виски. "Твой парень больше никогда не проснется, - сказала она мне прямо, без обиняков. - Чуда не будет, Марта. Он мертв. И чтобы самой не сойти с ума, ты должна отпустить его". Затем я уже сама выпила третью рюмку, и она отвезла меня домой. Дома я заснула и проспала двенадцать часов. А когда проснулась, сразу позвонила в больницу и сказала дежурному врачу, что готова подписать необходимые бумаги, чтобы снять Майкла с жизнеобеспечения… Через неделю после похорон я узнала о вакансии, которая открылась в репертуарном театре Милуоки. Мне удалось ее получить. Оставалось только собрать вещи и отправиться в дорогу. - Марта выпила вина, потом продолжила: - Я вот что хочу сказать: если ты убита горем, полагается ехать в Париж, Венецию или Танжер. А что сделала я? Я отправилась в Милуоки, штат Висконсин. Довольно большой город на западном берегу озера Мичиган, где тон задает компания "Аллис-Чалмерс", занимающаяся машиностроением… Да что тут говорить… - Марта замолчала и уставилась на море.
- И вскоре ты встретила Филиппа? - продолжил я за нее.
- Нет, не так уж и скоро: примерно через год. Но за ту неделю, что мы работали над сценарием, я рассказала ему про Майкла. Филипп был первым мужчиной, с кем я переспала после его смерти. Поэтому то, что Филипп не давал о себе знать, было вдесятеро тяжелее пережить. Я запрещала себе даже думать о нем… особенно когда увидела, что он сотворил со сценарием. Но потом он появился на моем пороге, умоляя о прощении.
- И ты его сразу простила?
- Нет, я заставила его побегать за мной. Что он и сделал, причем с большим прилежанием. Вскоре я поняла, что влюбляюсь в него. Он воспринимал меня такой, какая я есть, и это не могло не подкупать. И он во мне нуждался. Представляешь, он говорил, что я - самое лучшее, что случилось с ним. Это было удивительно - при таких-то деньгах он мог получить все что вздумается, а оказывается, ему не хватало меня…
- И он завоевал тебя?
- Да, в итоге завоевал… как рано или поздно завоевывает все… благодаря своей настойчивости. - Она еще выпила вина. - Но вся беда в том, Дэвид, что, как только он что-то завоевывает, он быстро теряет интерес.
- Глупец.
- Ха!
- Нет, правда, - услышал я свой голос. - Как кто-то может потерять интерес к тебе?
Марта задержалась на мне взглядом, затем протянула руку и погладила меня по волосам. И произнесла:
О сердце, пусть любви пожар
Исчезнет в дымке лет.
Забудь тепло, что он нам дал,
А я забуду свет.
- Догадаешься, чьи стихи, получишь поцелуй!
- Эмили Дикинсон, - ответил я.
- Браво, - восхитилась она, обняла меня за шею и легонько поцеловала в губы.
Тогда я сказал:
- Моя очередь. Условия те же:
Любой, способный размышлять
На мнений ярмарке цветной,
Вам скажет: красноречья мать -
Бездушный говор заводной.
- Ну, это посложнее, - задумалась она, снова обвивая руками мою шею. - Эмили Дикинсон.
- Я потрясен!
Мы снова поцеловались. На этот раз поцелуи длился дольше.
- Теперь я, - сказал она, не убирая рук с моей шеи. - Готов?
- Абсолютно.
- Слушай внимательно, - заметила она. - Хитрый ход.
Печаль - это мышь,
Что скребется в груди - ныряя
В свою чуткую тишь, -
И в поисках быстро шныряя.
- Трудная задачка, - сказался.
- Давай рискни.
- Но вдруг я ошибусь? Что тогда?
Она притянула меня к себе:
- Я надеюсь, что ты дашь правильный ответ.
- Это случайно не… Эмили Дикинсон?
- Бинго, - просияла она и повалила меня на песок.
Наши поцелуи были страстными. После нескольких сумасшедших мгновений, однако, голос разума протрубил мне в ухо не хуже воздушной тревоги. Внимая ему, я попытался высвободиться, но Марта прижала меня к песку и прошептала:
- Не вздумай. Только…
- Не могу, - сказал я.
- Можешь.
- Нет.
- Всего на одну ночь.
- Так не получится, и тебе это известно. Такие вещи обязательно аукнутся. Особенно…
- Да?
- Особенно если… ты ведь знаешь, что одной ночью мы не ограничимся.
- Вот как? Ты тоже это чувствуешь?
- Что - это?
- Это…
Я мягко отстранил ее и сел:
- Я чувствую, что… пьян в стельку.
- Ты не понял, верно? - спросила она. - Посмотри вокруг: ты, я, это море, этот остров, эта ночь. Не какая-нибудь ночь, Дэвид. Эта ночь. Эта особенная, неповторимая ночь…
- Я знаю, но…
Моя рука легла ей на плечо. Она взяла ее и крепко сжала.
- Будь ты проклят со своим благоразумием, - сказала она.
- Я бы хотел…
Марта наклонилась и поцеловала меня в губы.
- Пожалуйста, заткнись, - сказала она. Затем поднялась на ноги: - Пойду прогуляюсь.
- Могу я пойти с тобой?
- Думаю, мне лучше прогуляться одной, если ты не имеешь ничего против.
- Уверена?
Она кивнула.
- С тобой ничего не случится?
- Это же мой остров, - сказала она. - Все будет в порядке.
- Спасибо за вечер.
Она печально улыбнулась:
- Нет, это тебе спасибо.
Марта повернулась и пошла по пляжу. Я подумал - а может, догнать ее, обнять, наговорить всякой ерунды насчет любви и неподходящего времени, а заодно и о том, как я не хочу еще больше осложнять свою жизнь и как мне ужасно хочется поцеловать ее?..
Но вместо этого я поступил рационально и вернулся в дом. Сев на кровать, я закрыл лицо руками. Какой же странной выдалась эта неделя… Это было все, что пришло мне в голову, потому что мои умственные способности после длительных алкогольных возлияний пребывали в токсическом шоке. Будь я в состоянии правильно оценить все свалившееся на меня, включая мелькнувшую было мысль о том, что, возможно - только возможно! - я немного влюбился в Марту, я бы решил, что тронулся.
Но у меня не было возможности упиваться чувством вины. Как и вчера, я отключился, лежа поперек кровати полностью одетым. Только на сей раз я не просыпался до шести тридцати.
Разбудил меня легкий стук в дверь. Я пробормотал что-то смутно напоминающее английский, дверь отворилась, и в комнату вошел Гэри с подносом, на котором стояли кофейник и большой стакан воды. Я обнаружил, что ночью кто-то накрыл меня пледом. Интересно, кто же этот добрый самаритянин?
- Доброе утро, мистер Армитаж, - сказал Гэри. - Как вы себя чувствуете?
- Неважно.
- Тогда вам нужны вот эти две штучки, - сказал он, бросая две таблетки "берокки" в стакан с водой.
Когда таблетки полностью растворились, Гэри протянул стакан мне. Я залпом выпил содержимое. Пока целительная жидкость растекалась по организму, в пустыне, какой казался мой мозг, начали проявляться картинки вчерашних подвигов. Прокручивая в голове жаркие объятия на берегу, я попытался сдержаться, чтобы не содрогнуться. Однако мои усилия не увенчались успехом.
Гэри сделал вид, что ничего не заметил, и любезно спросил:
- Может быть, чашечку крепкого кофе? Она вам сейчас не помешает.
Я кивнул. Гэри налил кофе в чашку. Я отпил и едва не подавился. Следующий глоток дался мне легче, а пока я справлялся с третьим, "берокка" уже почти стерла туман, застилающий мой мозг.
- Хорошо провели время, сэр?
Я внимательно вгляделся в лицо Гэри, пытаясь догадаться, не хочет ли этот мерзавец мне что-то сказать… А вдруг он сидел вчера вечером на веранде с биноклем, наблюдая, как мы развлекаемся на пляже, подобно паре придурков подростков? Но его лицо ничего не выражало. Я тоже не собирался ни в чем признаваться.
- Замечательно, - сказал я.
- Мне жаль, что пришлось побеспокоить вас так рано, но "Гольфстрим" готов отвезти вас в Сан-Франциско, как вы и просили. Вы не возражаете, если я вкратце изложу вам подробности?
- Валяйте… Но, возможно, кое-что вам придется повторять дважды.
Гэри слегка улыбнулся:
- Миссис Флек известила нас, что вам нужно быть в Сан-Франциско около четырех часов дня, чтобы встретить свою маленькую дочку у школы.
- Да, верно. Как себя чувствует миссис Флек?
- Она сейчас на пути в Нью-Йорк.
Я решил, что ослышался:
- Она - что?
- Летит в Нью-Йорк, сэр.
- Но как?..
- Как обычно, сэр. На одном из наших самолетов. Она покинула остров поздно вечером. Вскоре после того, как вы отправились спать.
- Правда?
- Да, правда.
- Вот как…
- Но она оставила вам записку, - сказал он, протягивая мне небольшой конверт.
Поборов желание открыть его немедленно, я просто положил конверт на подушку.
- Она также просила подготовить все для вашего полета на побережье. Примерно в девять мы отправим вас на Саффрон, в десять тридцать вертолет доставит вас в Антигуа, соответственно, в одиннадцать пятнадцать вы сможете вылететь в Сан-Франциско. Летчик сказал, что лететь придется семь часов сорок минут, но благодаря разнице во времени вы прибудете на место в десять минут четвертого или около того. Мы также побеспокоились о лимузине, который заберет вас из аэропорта и будет в вашем распоряжении все выходные. Для вас и вашей дочери заказан номер в гостинице "Восточный мандарин".
- Это слишком экстравагантный отель для меня!
- Так распорядилась миссис Флек, можете ее поблагодарить за это.
- Непременно сделаю это…
- Одна маленькая деталь. Перед вылетом вы проведете полтора часа на острове Саффрон. Мистер Флек будет признателен вам, если вы в это время встретитесь с ним.
- Что?! - воскликнул я, и руки мои внезапно стали холодными и липкими.
- Мистер Флек встретится с вами ровно в девять.
- Он вернулся на остров?
- Да, он приехал вчера поздно вечером.
- Замечательно, подумал я. Просто замечательно…
Эпизод седьмой
Катер мчался к острову, и мое беспокойство возрастало. Разумеется, это было вызвано предстоящей встречей с человеком, который заставил меня прождать его целую неделю. Но, возможно, были и другие причины. Мой хозяин вернулся домой как раз тогда, когда его гость отправился на ночь с его женой на романтический остров. Не давала покоя мысль о моем пьяном объятии с Мартой. Тот факт, что она вернулась на Саффрон еще вечером, конечно, развеет подозрения, но я сильно сомневался, что никто из обслуживающего персонала не видел наших поцелуев на песке и не доложил о них Флеку. На ум пришла сцена из фильма Фреда Зиннемана "Отсюда до вечности" с Бертом Ланкастером и Деборой Керр. Такой любитель кино, как Флек, наверняка помнит ее.
Снято!