- С этим я определенно согласен, - кивнул я, ожидая, когда же он снова скажет "Попался!" и извинится за то, что еще раз разыграл меня. Но Флек был абсолютно серьезен. Поэтому я продолжил: - Но вы должны понимать, если вы покажете, как человек испражняется на пол, вы не только не протащите этот фильм через тех, кто определяет рейтинг, вам, возможно, вообще не дадут его выпустить.
- О, я его протащу, - отмахнулся он.
Наверняка его уверенность объяснялась тем, что он в состоянии заплатить за все. Для него ничего не стоит выбросить сорок миллионов долларов на очередной проект, льстящий его тщеславию. Баснословные деньги изолируют его от обычных забот, таких как получение прибыли от проката фильма, не говоря уже о том, чтобы показать этот клятый "шедевр" широкой публике.
- Вы отдаете себе отчет, что такой фильм, каким вы его задумали, будут показывать только в Париже. Ну, может быть, еще в Хельсинки, где очень высокий уровень самоубийств…
Флек слегка напрягся:
- Вы шутите, верно?
- Ага, я шучу. Я только хочу сказать…
- Я знаю, что вы хотите сказать. И я понимаю: то, что я предлагаю, радикально. Но если кто-то вроде меня - учитывая мои финансовые возможности - не сделает этого, как сможет искусство прогрессировать? Согласитесь, именно богатая элита всегда финансировала авангардистов. Я же финансирую сам себя. И если остальному миру захочется блевать от того, что я сделаю, пусть так и будет. Самое главное, чтобы мой фильм не игнорировали…
- Вы хотите сказать, как ваш первый фильм? - не сдержался я.
Флек снова напрягся, затем бросил на меня взгляд, который одновременно казался и обиженным и угрожающим. Оп-ля-ля… Кажется, я вляпался по-крупному. Поэтому я быстро исправился:
- Дело не в том, заслуживает ли будущий фильм такого отношения. И я сомневаюсь, что то, что мы сейчас предлагаем, этот наш сценарий, будет проигнорирован. Может статься, Христианская коалиция начнет сжигать наши чучела, но я уверен, что внимание он привлечет…
Теперь он снова улыбался, и я вздохнул с облегчением. Затем он нажал кнопку на столе. Через несколько секунд появилась Мэг. Флек попросил принести бутылку шампанского.
- Думаю, стоит выпить за наше сотрудничество, Дэвид, - сказал он.
- Разве мы уже сотрудничаем?
- Полагаю, что да. Вы ведь заинтересованы в том, чтобы продолжить работу над проектом?
- Это зависит…
- От чего?
- Да от обычных вещей: от нашего с вами расписания, от других моих профессиональных обязательств, от условий контракта, которые ваши люди должны согласовать с моими. И разумеется, от вопроса с оплатой.
- Деньги - не проблема.
- Деньги всегда проблема в киношном бизнесе.
- Но не со мной. Назовите вашу цену.
- Простите?
- Назовите вашу цену. Скажите, сколько вы хотите за переработку сценария.
- Обычно я такими вопросами не занимаюсь. Вам придется поговорить с моим агентом…
- Я повторю еще раз, Дэвид. Назовите вашу цену.
Я сделал глубокий вдох:
- Вы хотите, чтобы я переписал сценарий в соответствии с вашими пожеланиями?
- Два черновика и редактирование.
- Тогда мне понадобится значительное время, - сказал я.
- И я уверен, что вы запросите соответствующую цену.
- Уточню, речь идет о вашем сценарии "Сало в долине Напа"?
Опять скупая напряженная улыбка.
- Думаю, можно и так назвать, - сказал он. - Итак, цену, пожалуйста.
- Два с половиной миллиона, - сказал я не моргнув глазом.
Он посмотрел на свои ногти. Затем кивнул:
- Продано.
На этот раз я вздрогнул:
- Вы уверены?
- Сделка заключена. Итак, когда мы начнем?
- Ну… гм… обычно я не начинаю работать, не подписав контракта. И я должен все обговорить с моим агентом.
- О чем тут разговаривать? Вы назвали цену. Я согласился заплатить. Давайте начинать работать.
- Прямо сейчас?
- Да, в данный момент.
Но через час я должен был находиться на борту его реактивного лайнера, несущего меня на встречу с дочерью: выходные, которые мы проведем вместе с Кейтлин, я не мог (и не хотел) пропустить.
- Я знаю, что моего агента сейчас нет в городе…
- Но вы наверняка сможете ее где-то разыскать. Если нет, я все равно переведу половину от оговоренной суммы на ваш счет сегодня же днем.
- Вы очень добры. Но главная проблема не в этом. Простите, но у меня очень важные семейные обязательства…
- Речь идет о жизни и смерти? - спросил он.
- Нет, но если я не появлюсь, это очень расстроит мою дочку, а моя бывшая жена обязательно использует мое отсутствие, чтобы предъявить иск в суде.
- А пошла она, - заявил он.
- Все не так просто.
- Да ничего подобного. К тому же на два с половиной миллиона вы сможете купить любую юридическую помощь.
- Но здесь же замешан ребенок…
- Переживет.
Возможно, но мне трудно будет отделаться от чувства вины.
- Вот что я предлагаю, - сказал я. - Позвольте мне сейчас улететь в Сан-Франциско, а рано утром в понедельник я вернусь сюда.
- Следующая неделя не подходит.
- А как насчет еще через неделю? - спросил я и тут же пожалел, что выступил с этим предложением. Потому что нарушил Правило номер один для тех, кто пишет киносценарии: я явно напрашивался… а это означало, что мне либо нужна работа, либо я нуждаюсь в деньгах. Так оно и было, но в Голливуде (особенно если имеешь дело с такими сложными людьми, как Флек) ты должен вести себя, будто можешь легко прожить и без миллионной сделки. В соответствии с правилами игры необходимо делать вид, что ты полностью независим. Признание в том, что ты зависим от кого-то, означало одно - провал. В данном случае я не нуждался в этой странной работе, более того - сомневался в ее творческой законности. Но как можно отказаться от такого чека… особенно если учесть, что я заставлю Элисон составить контракт так, что у меня не будет ни малейших трудностей с изъятием моего имени из титров, зато будет возможность отрицать свое участие в уродовании Флеком моего оригинального творения.
Беда в том, что Флек уже и сам сообразил, что поставил меня в очень удобное для него положение: остаться на выходные и работать над контрактом ценой в два с половиной миллиона или уехать и…
- Сожалею, но это у меня единственные свободные выходные, - сказал он резко. - И признаюсь, меня огорчает ваше отношение, Дэвид. Вы ведь приехали сюда, чтобы работать со мной, не так ли?
Я постарался говорить спокойно и убедительно:
- Филипп… давайте еще раз выясним все до конца. Вы доставили меня сюда, чтобы обсудить сценарий. Более того, вы вынудили меня прождать вас семь дней… целую неделю, в течение которой мы могли бы проделать огромную работу по переделке текста. Вместо этого…
- Вы действительно прождали меня семь дней?
О, господи! Мы снова возвращаемся в сумеречную зону.
- Кажется, я упомянул об этом в самом начале нашего разговора, - напомнил я.
- Тогда почему мне никто ничего не сказал?
- Понятия не имею, Филипп. Но меня уверили, что вы знаете о том, что я тут болтаюсь без дела.
- Простите, - отстраненно сказал он. - Я ничего не знал…
Какая наглая ложь! У этого человека была потрясающая способность внезапно уходить от темы и вести себя так, будто он страдает амнезией. Создавалось впечатление, что в минуты приступов он едва замечал мое присутствие, - и приступы эти начинались именно тогда, когда он слышал что-то, не совпадающее с его планами или мироощущением.
- Ну, - сказал он, бросив взгляд на часы, - мы закончили?
- Это вам решать.
Флек встал:
- Тогда мы закончили. Вы хотите сказать что-нибудь еще?
Да - что ты первостатейная задница.
- Полагаю, следующий ход ваш, - произнес я. - Имя моего агента и номер ее телефона у вас есть. Я буду рад продолжить работу над сценарием на обговоренных условиях. Поскольку ближайшие два месяца я свободен от работы над сериалом, это удачное время для того, что вы задумали. Но, повторяю, теперь ваш ход.
- Прекрасно, прекрасно, - сказал он, поглядывая через мое плечо на одного из своих помощников, который держал в одной руке сотовый телефон, а другой показывал, что ему следует ответить. - Послушайте… спасибо, что вы приехали. Надеюсь, вам это было полезно…
- Да, вы правы, - сказал я, уже не пытаясь скрыть сарказм. - Необыкновенно полезно.
Он вопросительно взглянул на меня:
- Вы говорили с сарказмом?
- Вряд ли, - произнес я уже с явным сарказмом.
- Знаете, в чем ваша проблема, Дэвид?
- Просветите меня.
- Вы не понимаете шуток, да?
И он снова состроил рожу в стиле "Попался!".
- Вы хотите сказать, что собираетесь работать со мной? - спросил я.
- Точно. И если придется ждать месяц, я подожду.
- Как я уже сказал, я могу начать…
- Тогда пусть мои люди поговорят с вашими, и когда все формальности будут улажены, мы организуем где-нибудь свободный уик-энд, чтобы перелопатить сценарий. Вас это устраивает?
- Да, вполне, - кивнул я, уже не зная, что вообще думать.
- Ну, если вы довольны, значит, я доволен тоже, - заявил он, с энтузиазмом пожимая мою руку. - Мне приятно заниматься с вами одним делом. И я действительно думаю, что вдвоем мы сотворим нечто исключительное. Такое, что быстро не забудешь.
- Я тоже уверен.
Он похлопал меня по плечу:
- Приятного перелета, друг мой. - И ушел.
Мэг, которая тихо стояла в углу, выступила вперед:
- Вертолет вылетит, как только вы будете готовы, сэр. Мы можем что-нибудь сделать для вас до отъезда?
- Абсолютно ничего, - сказал я и поблагодарил ее за то, что она за мной присматривала.
- Надеюсь, время, проведенное здесь, вам пошло на пользу, - сказала она с намеком на улыбку.
Вертолет доставил меня в Антигуа. "Гольфстрим" подбросил до Сан-Франциско. Мы приземлились по расписанию, после трех часов дня. Как и было обещано, в аэропорту меня ждал лимузин, который отвез меня к дому Люси в пригороде. Кейтлин, пробежав по дорожке, повисла у меня на шее. Ее мать вышла из дома, бросая злобные взгляды на шикарный автомобиль.
- Пытаешься произвести на нас впечатление? - спросила она, передавая мне саквояж с вещами Кейт.
- Люси, когда мне удавалось произвести на тебя впечатление? - спросил я.
Кейтлин забеспокоилась, поэтому я быстро посадил ее в лимузин, сказав Люси, что верну дочь в шесть в воскресенье, а затем велел водителю везти нас в "Мандарин".
- Откуда у тебя такая большая машина? - спросила Кейт, когда мы пересекали мост, направляясь в Сан-Франциско.
- Человек, которому нравится, как я пишу, дал мне машину на выходные.
- А ты сможешь оставить ее себе?
- Нет, но мы сможем пользоваться ею целых два дня.
Кейтлин понравился пентхаус в отеле. Мне тоже. Окна выходили на залив, вдали, на горизонте, просматривался сверкающий центр города.
Когда мы прижали свои носы к стеклу, чтобы полюбоваться роскошным видом, Кейт спросила:
- Папа, мы сможем жить здесь каждый раз, как ты приезжаешь?
- Боюсь, это для одноразового пользования.
- Снова богатый человек?
- Именно.
- Но если ты будешь продолжать ему нравиться… - с надеждой сказала она.
Я засмеялся:
- В жизни так не бывает, дочка. - И чуть не добавил: особенно в киношной бизнесе.
Кейтлин не захотела никуда выходить вечером. Ее было не оторвать от окна. Поэтому мы заказали ужин в номер. Пока мы ждали, когда его принесут, зазвонил телефон, и я услышал голос своего приятеля.
- Как делишки? - спросил Бобби Барра.
- Надо же, какая приятная неожиданность, - ответил я. - Ты все еще в Нью-Йорке?
- Ага, пытаюсь спасти эти гребаные акции. Но это все равно что пытаться заклеить лейкопластырем перерезанную сонную артерию.
- Эффектное сравнение, Бобби. И давай я догадаюсь, откуда ты узнал, что я здесь.
- Естественно, люди фила мне сообщили. Но я говорил и с самим. И должен тебе сказать, приятель… он от тебя в восторге.
- В самом деле?
- Эй, откуда такой ироничный тон?
- Он заставил меня прождать неделю, Бобби. Неделю. Затем появился за час до моего отъезда и сделал вид, что вообще не знает, кто я такой, и уже после этого выразил желание поработать со мной, но при этом поиграл в несколько дурацких игр. Он дергал меня за поводок, а мне это не нравится.
- Слушай, ну что я могу сказать? Между нами, он немного со странностями. Иногда мне кажется, будто он вообще из космоса. Но у него этих странностей на двадцать миллиардов, и он в самом деле хочет сделать этот фильм вместе с тобой…
- Знаешь, его творческие идеи - настоящее дерьмо, - перебил я его. - Он вообще, похоже, одержим дерьмом.
- И что? В смысле, у дерьма своя правда, так? Особенно если к нему прилагается ценник с семизначной цифрой. Так что забудь о плохих манерах этого парня, получай удовольствие от пентхауза, весело проводи время с дочкой и скажи этой своей агентше, чтобы на следующей неделе ждала звонка от людей Фила.
Но когда поздно вечером в воскресенье я вернулся в Лос-Анджелес и рассказал все Салли, она вылила мне на голову ушат воды:
- Ты надеешься, что он объявится? Не думаю… Он играл с тобой, как с ненужной безделушкой. Но ты, по крайней мере, неплохо загорел. С кем-нибудь еще завел знакомства?
Я решил, что лучше не упоминать о вечере, проведенном с миссис Флек, поэтому ответил отрицательно.
Салли явно хотела вернуться к теме, которая волновала ее, - о триумфальной победе над Стю Баркером. Оппонент превратился в большого союзника и защитника, и все это в течение одной недели! Дело дошло до того, что он дал ей карт-бланш в планировании на осень сетки передач и доложил начальству, что она является лучшим работником "Фокс".
Где-то в гуще своего рассказа она упомянула, что скучала по мне и что любит меня так же безумно. Я поцеловал ее и сказал, что мои чувства к ней не менее сильны.
- Знаешь, милый, у каждого есть свой шанс, - заявила она. - Есть он и у нас.
Некоторым образом она была права. К моему великому удивлению, юрист Флека позвонил Элисон ровно через неделю и предложил обсудить условия контракта. Все было просто и по-деловому. Вопрос о выплате двух с половиной миллионов долларов даже не обсуждался. Никто не стал спорить и насчет включения статьи, разрешающей убрать мое имя из титров.
Элисон сказала:
- Давай будет честными, Дэвид. Сделка на два с половиной миллиона заставит любого пускать слюни… особенно меня. Но если он не остановится в своих фантазиях по поводу экскрементов, нам точно не нужно, чтобы твое имя было связано с этим безумием. Вот почему я сама настояла на статье, которая позволит тебе взять деньги и… унести ноги.
- Ты думаешь, я рехнулся, ввязываясь в такое? - спросил я.
- Из того, что ты мне рассказал, этот парень - готовый пациент дурдома. Но коль скоро ты это знаешь - и к тому же защищен контрактным парашютом, - цену можно считать подходящей. Однако не занимайся этим делом дольше двух месяцев, поскольку, я уверена, на тебя, как на профессионала, значительно возрастет спрос.
Элисон как в воду глядела. Когда на экраны телевизоров через месяц вышел второй сезон "Продать тебя", он сразу стал хитом.
"Если первые две серии о чем-то говорят, - написала "Нью-Йорк Таймс", - так это о том, что Дэвид Армитаж человек не случайный. Его великолепно выстроенные, едкие сценарии показывают, что он - один из лучших писателей-комиков нашего времени. В современной Америке он уловил присущую обществу сложность…"
Большое вам спасибо. Обзоры в сочетании с устными высказываниями (плюс огромное число поклонников еще с прошлого сезона) гарантировали высокие рейтинги. Настолько высокие, что после третьей серии поступило предложение о продлении контракта, а Элисон договорилась о двух с половиной миллионах для меня за написание сценариев. Примерно в то же время "Уорнер Бразерс" посулили мне полтора миллиона за сценарий к полнометражному фильму по своему выбору. Естественно, я согласился.
О предложении "Уорнер Бразерс" я упомянул в телефонном разговоре с Бобби Барра. Он поздравил меня и спросил, не желаю ли я быть в числе привилегированных лиц, которым позволят серьезно вложиться в надежные акции новой азиатской поисковой компьютерной программы, которая наверняка выйдет на первое место в Китае и всей Юго-Восточной Азии.
- Это все равно что вложиться в Yahoo с раскосыми глазами, - уверил он меня.
- Ты удивительно политкорректен, Бобби.
- Послушай, речь идет о самом крупном и еще не тронутом рынке в мире. И шанс купить по дешевке. Но я должен знать… тебя это интересует?
- Пока ты меня не подводил, Бобби.
- Умничка.
На самом деле я действительно ощущал себя умничкой, потому что все мне удавалось.
- В дополнение ко всему прочему, состоялось присуждение премии "Эмми". На церемонии я присутствовал вместе с Салли и Кейтлин (девочку все нашли очаровательной). Когда дошли до номинации "написание сценариев для комедийных сериалов", я, признаться, немного волновался, но в конверте оказалось мое имя. Перед тем как подняться на сцену, я обнял моих девочек, а затем произнес короткую речь, в которой поблагодарил всех, "кто много талантливее меня и кто дал моим, фантазиям телевизионную жизнь". Одновременно я подчеркнул, что выиграть такую награду можно, только если тебе крупно повезет.
- Да, действительно, благодаря сериалу я приобрел необыкновенный профессиональный опыт, но я знаю, что так бывает, когда тебе сопутствует парад планет, когда тебе улыбаются боги… Без этого, по-простому, я так и остался бы никому не известным Дэвидом Армитажем.
За каких-то два года моя жизнь полностью переменилась. В ту ночь, когда после церемонии я лег в постель рядом с Салли и в моему мозгу было щекотно от переизбытка шампанского, я вдруг подумал: "Ты мечтал о такой жизни. Теперь она принадлежит тебе".
Часть вторая
Эпизод первый
Беда началась с телефонного звонка, очень раннего телефонного звонка в среду после присуждения премии. Салли уже ушла на завтрак со Стю, а я еще нежился в полузабытьи, собираясь встать попозже. Но мои планы были нарушены. Пока я стряхивал сон, в моей затуманенной голове крутилась одна мысль: звонок в такую рань - обязательно плохие новости.
Звонил мой режиссер, Брэд Брюс. Голос его звучал напряженно - обычное дело для режиссеров, - но как только он начал говорить, я сразу же понял, что Брэд не просто на взводе - случилось что-то из ряда вон выходящее.
- Прости, что побеспокоил тебя в такое время, - сказал Брэд, - но у нас проблема.
Я сел в постели:
- Какая проблема, Брэд?
- Ты знаешь газетенку под названием "Голливуд Леджит"? - спросил он, имея в виду независимое издание, которое начало выходить в прошлом году. Обычная "желтая пресса", испытывающая отвращением ко всем знаковым фигурам в Голливуде, которым, с точки зрения репортеров, сильно переплачивали.
- Сериал попал на ее страницы? - поинтересовался я.
- Это ты попал на ее страницы, Дэвид.
- Я? Но я всего-навсего сценарист…