- Мистер Армитаж? - спросил он профессионально спокойным голосом. - Это Александр Макгенри из фирмы "Платт, Макгенри и Суэйб". Если вы помните, мы представляем…
- Я совершенно точно помню, кого вы представляете. Еще я знаю, что, если вы звоните мне в субботу утром, у вас для меня неприятные новости.
- Ну…
- Короче, мистер Макгенри. Чем Люси огорчена на сей раз?
Ответ мне был известен, поскольку я догадался, что "Сан-Франциско Кроникл" также дала статью об инциденте на парковочной площадке.
- Боюсь, ваша бывшая жена очень взволнована вашем поведением у здания Эн-би-си. Ее расстраивает и та огласка, которую получил этот неприятный инцидент. Но еще больше ее беспокоит, как к таким новостям отнесется Кейтлин.
- Я собирался сегодня утром лично поговорить со своей дочерью.
- Боюсь, это невозможно. Ваша бывшая жена считает, что в свете ваших, э… поступков можно считать, что вы представляете физический риск для нее самой и вашей дочери.
- Как она может так думать? Я никогда, никогда пальцем не…
- Как бы то ни было, но факт остается фактом: вы напали на мистера Макколла на парковке Эн-би-си. С вами разорвала контракт телевизионная студия, после того как вас обвинили в плагиате. Такой трагический инцидент вполне может подействовать на душевное состояние человека, это вам любой психолог подтвердит. Короче, вы действительно представляете серьезную опасность для своей бывшей жены и дочери.
- Когда вы перебили меня, я хотел сказать, что никогда не причинял никакого вреда ни моей жене, ни моей дочери. Вчера я вышел из себя, вот и все.
- Боюсь, что это далеко не все, мистер Армитаж. Потому что мы получили постановление, запрещающее вам любой физический или словесный контакт с Люси и Кейтлин…
- Вы не можете лишить меня моей дочери!
- Это уже сделано. И я должен поставить вас в известность, что, если вы предпримете попытку нарушить это указание, то есть попробуете увидеть Люси или Кейтлин или позвонить им, вас могут арестовать и посадить в тюрьму. Я ясно выражаюсь, мистер Армитаж?
Я швырнул трубку и свалился на диван. Пусть они забирают все что им вздумается, но не Кейт, мою дочь. Они не могут так со мной поступить. Просто не могут!
В дверь громко постучали.
- Эй, Дэвид, я знаю, что ты там, так что открывай!
Элисон.
Я подошел к двери и приоткрыл ее.
- Что ты здесь делаешь? - тихо спросил я.
- Полагаю, что пытаюсь спасти тебя от тебя самого.
- Я в порядке.
- Ну, еще бы. И сегодня в "Таймс" ты выглядел очень мило. Особенно мне понравилась пижама. Как раз то, что агент хотел бы видеть на своем клиенте на парковочной площадке, где он пытался набить морду…
- Я не хотел набить ему морду.
- Да ну? Тогда действительно все в полном порядке. Ты меня впустишь или как?
Я перестал загораживать проход и ушел в глубь квартиры. Элисон последовала за мной. Я сел на диван и уставился в пол:
- Мать твою. Чтоб они все сдохли.
- Это что, реакция на заварушку у Эн-би-си?
Я рассказал Элисон, как попался на глаза фотографу, и о том, что Салли прекращает со мной всякие отношения и выставляет меня из квартиры, и о Люси, которая запрещает мне не только видеться, но даже разговаривать с дочерью. Элисон долго молчала. Затем произнесла:
- Я увезу тебя из этого города.
- Ты сделаешь что?
- Я увезу тебя в какое-нибудь спокойное место, где ты больше не сумеешь ничего натворить…
- Со мной все нормально, Элисон.
- Ничего подобного. И чем дольше ты будешь ошиваться в Лос-Анджелесе, тем больше шансов, что ты устроишь здесь настоящий цирк…
- Премного благодарен.
- Это правда. Нравится тебе или нет, но сейчас ты потерял контроль над собой. И если ты в таком состоянии будешь на глазах у публики, ты постоянно будешь подкидывать материал для газет. В результате ты окажешься без всякой надежды на работу.
- Я уже утонул, Элисон…
- Я даже не собираюсь спорить с тобой по этому поводу. Когда Салли хочет, чтобы ты убрался отсюда?
- К шести часам завтра.
- Ладно, начнем с главного. Дай мне свои ключи.
- Зачем?
- Затем что завтра я упакую все твои вещи.
- Я сам об этом позабочусь.
- Нет, не выйдет. Ты через тридцать минут уезжаешь.
- Куда?
- В одно место, которое я знаю.
- Ты случайно не собираешься меня похитить?
- Вряд ли. Я отвезу тебя в такое место, где ты не сможешь попасть в неприятности и где у тебя будет время немного оправиться. Поверь мне, сейчас больше всего тебе надо выспаться и подумать.
Я прикинул и понял: она права. Я был до такой степени напряжен, что всерьез опасался не пережить эти выходные, уступив желанию совершить что-то окончательное непоправимое… например, сигануть из окна.
- Ладно, - сказал я. - Что я сейчас должен сделать?
- Иди собери пару чемоданов. Книги и CD не бери - там, куда ты направляешься, их полно. Но возьми с собой свой ноутбук, он тебе может пригодится. Затем прими душ и сбрей, к чертям, эту свою поросль. Ты уже начинаешь напоминать талиба.
Через полчаса, уже чистый и гладко выбритый, в свежей одежде, я укладывал две большие сумки и ноутбук в машину Элисон.
- Давай договоримся следующим образом, - сказала она. - Нам ехать до шоссе, что идет вдоль Тихого океана, примерно два часа. Я поеду в своей машине, ты - в своей. Но обещай мне, что ты не изобразишь трюк с исчезновением и не рванешь куда-то в неизвестность…
- Ты за кого меня принимаешь? За Джека Керуака?
- Я только хочу сказать…
- Обещаю, что не оторвусь в самоволку.
- Хорошо, но если мы потеряемся, звони мне на мобильный.
- Из меня хороший хвост, - уверил ее я.
Вышло так, что я продержался непосредственно за ее автомобилем до самого шоссе. Через десяток миль мы свернули к маленькому городку под названием Мередит. Его мы проехали по узенькой улочке с магазинами, среди которых я заметил книжный и продуктовый. Потом началась извилистая двухрядная дорога, сменившаяся простой грунтовкой, которая вела сквозь густой лес. Путешествие закончилось у коттеджа из белого дерева; за ним виднелся маленький галечный пляж с галькой, на который накатывались волны Тихого океана. Вид на океан был потрясающий, и мне также приглянулся гамак, удобно пристроенный между двумя деревьями. В таком гамаке можно было уютно разлечься, одновременно любуясь серо-синем простором.
- Неплохое местечко, - заметил я. - Это твое тайное убежище?
- Мне бы хотелось, чтобы оно было моим. Но нет, дом принадлежит Уилларду Стивенсу, так уж этому негодяю повезло.
- А где сам Уиллард?
- Уехал в Лондон на три месяца, подчищает сценарий к последнему шпионскому фильму.
- Три месяца на зачистку?
- Мне кажется, он планировал провести какое-то время на Лазурном Берегу, пока он там, поблизости. Короче, он дал мне ключи от этого рая на время, пока его нет. Я сюда всего лишь раз приезжала. И поскольку в ближайшие десять недель он не появится…
- Я не собираюсь торчать здесь десять недель!
- Ладно, ладно. Это ведь не камера для буйных. У тебя есть машина. Можешь уезжать-приезжать сколько захочется. Я только прошу, чтобы первую неделю ты провел здесь безвылазно. Пусть это будет чем-то вроде отпуска - оценишь обстановку, очистишь мозги от всего этого дерьма. Ты можешь мне пообещать пробыть тут первую неделю?
- Посмотрим, я еще внутри не был.
Через пару минут пребывания в доме я согласился на неделю. Стены у коттеджа были каменные, пол тоже. Удобная мебель, много книг, музыки и фильмов на DVD.
- Очень даже годится, - сказал я.
- Рада, что тебе нравится. Кстати, здесь только телефон. Уиллард сознательно не проводил антенну, так как пользуется телевизором только для просмотра старых фильмов. У него очень хорошая коллекция фильмов. Сам видишь, здесь полно дисков. Ты также можешь подключиться к местному филиалу Национального общественного радио, если захочешь послушать новости. Ты, наверное, заметил продуктовый магазин в городке. Ближайший большой супермаркет в пятнадцати милях отсюда, но ты найдешь все, что тебе нужно…
- Уверен, все будет в порядке, - произнес я.
- Теперь слушай, - сказала Элисон, располагаясь на диване и жестом предлагая мне сесть в кресло. - Мне нужно получить от тебя пару заверений…
- Нет, я не стану тут ничего ломать. Нет, я никуда не исчезну…
Она перебила меня:
- Во-первых, ты забудешь о существовании такого города, как Лос-Анджелес, по крайней мере на время. Во-вторых, ты не станешь звонить на студию или кому-то еще в этом бизнесе. И в-третьих - и это самое серьезное, - ты не будешь ни звонить, ни писать, я имею в виду по электронной почте, ни Салли, ни Люси, ни Кейтлин.
- Как ты можешь ожидать от меня, что я буду избегать своей дочери?
- Дэвид, запомни: ты сможешь разговаривать со своей дочерью, только если позволишь мне этим заняться. Как зовут адвоката, который занимался твоим разводом?
- Забудь про этого лузера. Он позволил девушке Люси выпустить из меня кишки.
- Ладно, тогда я позвоню своему юристу и попрошу его найти нам подходящую кандидатуру. Но я хочу подчеркнуть…
- Я знаю, если я позвоню Кейтлин, я превращу катастрофическую ситуацию в настоящий Армагеддон.
- Бинго. И еще: я собираюсь побеседовать с твоим финансовым менеджером и получить последние данные относительно твоей задолженности по налогам и другим приятным вещам. И завтра, до срока, назначенного Салли, я вывезу твои вещи из квартиры и сдам их на хранение. Заодно я переговорю с Салли по таким пустяковым вопросам, как твоя доля в депозите, стоимости мебели, которую вы покупали, и так далее.
- Пусть все остается ей.
- Нет.
- Я сам виноват, все испортил. И теперь…
- И теперь ты по меньшей мере неделю не будешь ничего делать - только гулять и читать в гамаке. Надеюсь, ты сократишь прием алкоголя до одного или двух стаканов хорошего вина в день и постараешься крепко спать. Я ясно выражаюсь?
- Слушаюсь, доктор.
- Кстати, о докторах. Это последнее… только не ори на меня. Завтра около одиннадцати тебе позвонит психотерапевт. Его зовут Мэтью Симз. Я договорилась с ним о пятнадцати минутах, и если он тебе понравится, он будет звонить тебе каждый день. Поверь мне: он очень даже стоящий…
- Он твой психотерапевт?
- Чему ты так удивляешься?
- Просто… я не думал…
- Радость моя, я работаю в Голливуде. Разумеется, у меня есть психотерапевт. И этот парень умеет разговаривать по телефону, а мне кажется, что в сложившихся обстоятельствах тебе необходимо с кем-нибудь поговорить…
- Ладно. Я поговорю.
- Прекрасно.
- Элисон…
- Да?
- Ты вовсе не должна все это делать.
- Думаю, что должна. Но теперь, к сожалению, мне придется вернуться в город. У меня сегодня многообещающее свидание.
- Что-то интересное?
- Ему шестьдесят три года, он бывший экономист одной из студий. Возможно, он находится в ранней стадии болезни Альцгеймера. Но, черт возьми, я не стану возражать против некоторых его действий.
- Господи, Элисон…
- Послушай меня, Мистер Ханжа. Может быть, мне и пятьдесят семь лет, но я не твоя мамаша. Это означает, что мне позволителен секс…
- Я ничего не говорю…
- Верно, черт побери, не говоришь, - сказала она, усмехаясь. Затем взяла обе мои руки в свои: - Я хочу, чтобы с тобой все было хорошо.
- Я постараюсь.
- И запомни - что бы с тобой ни случилось с профессиональной точки зрения, ты выживешь. Как ни удивительно, но жизнь продолжается. Не забывай об этом.
- Разумеется.
- А теперь залезай в этот гамак.
Как только Элисон уехала, я сделал то, что было приказано: схватил с полки книгу Хэмметта "Худой человек" и завалился в гамак. Это был один из моих самых любимых детективов, но сказались постоянное напряжение и усталость последних дней, поэтому я заснул после первой же страницы. Когда я проснулся, уже заметно похолодало, солнце все ниже склонялось к Тихому океану. В течение нескольких секунд я не мог прийти в себя, но потом вспомнил все ужасающие подробности. Первым моим желанием было кинуться к телефону и позвонить Люси: Хотелось сказать ей, что она ведет отвратительную игру, и потребовать позвать к телефону Кейтлин. Но я отговорил себя от этого, воскресив в памяти то, что произошло, когда я решил встретиться лицом к лицу с Тео Макколлом. Также я напомнил себе, что на меня обрушится весь мир, если я нарушу постановление суда. Поэтому я вылез из гамака, вошел в дом, умылся и нашел свитер. Затем, сообразив, что в холодильнике пусто, я сел в машину и направился к местному продуктовому магазину.
Здесь продавали не только продукты, но и предметы первой необходимости. Бросались в глаза деликатесы. И этот магазин, и все остальные, что я успел заметить, наглядно демонстрировали, что по выходным сюда приезжают богатые жители Лос-Анджелеса.
И еще я почувствовал, что здесь все держатся на вежливом расстоянии друг от друга.
Закупив основные продукты (в последнюю минуту в тележку были положены макароны и соус к ужину), я расплатился. Женщина за прилавком (седые волосы, красивая, слегка за пятьдесят, синяя джинсовая рубашка - она отлично подходила на роль хозяйки такого аристократического магазина, как этот) даже не спросила меня, впервые ли я приехал в Мередит, только на выходные или надолго - в общем, не задала ни одного вопроса, которые обычно задают любопытные соседи. Вместо этого она спокойно пробила мне чек и сказала:
- Вы удачно выбрали соус. Я делала его сама.
Соус действительно оказался вкусным. Понравилось мне и вино орегон пино нуар. Как и просила Элисон, я ограничился двумя бокалами. В десять я уже лежал в постели, но не смог заснуть. Поэтому встал и посмотрел фильм Билли Уайлдера "Квартира", один из моих самых любимых во все времена. Несмотря на то что я смотрел его, как минимум, шесть раз, я бесстыдно плакал, когда в конце Ширли Маклейн бежала по улицам Манхэттена, чтобы поклясться в любви к Джеку Леммону. И когда я не смог заснуть и после этого, я снова сел перед телевизором и поставил давно забытую комедию Джеймса Кэгни тридцатых годов "Джимми Джент". Когда она закончилась, было уже почти три часа. Я дотащился до кровати и сразу уснул.
Разбудил меня телефонный звонок от Мэтью Симза, психотерапевта, с которым Элисон договорилась насчет меня. Голос у него был мягким, спокойным: типичный голос психотерапевта. Он поинтересовался, не разбудил ли он меня. Услышав мой утвердительный ответ, он сказал, что, поскольку сегодня воскресенье, у него есть свободное время, поэтому он вполне может перезвонить через двадцать минут. Я поблагодарил его и направился на кухню, чтобы сварить кофе, и даже успел выпить пару чашек, прежде чем снова раздался телефонный звонок.
Элисон оказалась права. Мэтью мне понравился. Никаких соплей. Никакого дерьма насчет "внутреннего ребенка". Он заставил меня говорить о прошедшей неделе, о моих ощущениях (я признался ему, что нахожусь в свободном падении и боюсь, что уже никогда не смогу оправиться от этой чудовищной катастрофы), об огромной вине, которую я все еще ощущал за то, что разрушил семью, и о моих сомнениях - не сам ли я некоторым образом предопределил разразившееся несчастье?
Естественно, Симз сразу же уцепился за последнее признание. Он спросил:
- Не хотите ли вы сказать, что вы сознательно или подсознательно наслали на себя эту катастрофу?
- Да, подсознательно.
- Вы и в самом деле в это верите?
- Почему тогда все эти заимствованные строчки оказались в моих текстах?
- Возможно, вы просто случайно позаимствовали их, Дэвид. Такого рода ассимиляция чужих шуток иногда случается, так ведь?
- Или я хотел, чтобы меня разоблачили…
- Чтобы в вас разоблачили что?
- Тот факт…
- Да?
- Тот факт… что я притворщик.
- Учитывая успех, который выпадал на вашу долю до случившегося, это действительно так?
- По крайней мере, теперь я так думаю.
Когда время истекло, мы договорились поговорить еще раз в одиннадцать часов на следующий день.
Большую часть дня я провел, гуляя по пляжу и покачиваясь в гамаке. И я думал, думал, думал… Мысленно я проговорил все, что хотел бы сказать Люси; также я убедил Салли дать мне - нам! - еще один шанс; и наконец, я так удачно выступил во время интервью с Чарли Роузом на Государственной службе телевещания и смог найти такие неотразимые аргументы против обвинений Макколла, что на следующий день Брэд Брюс позвонил мне и сказал: "Дейв, мы сделали большую ошибку. Давай приезжай сюда, займемся третьим сезоном сериала".
Конечно, все это было в мечтах. Потому что не было никаких шансов, что ко мне все вернется. Я сам все профукал… позволил непреднамеренной ошибке разрастись в ожесточенное личное противостояние. Так я начал играть в игру под названием если бы. Например: если бы я не отреагировал так яростно на первое обвинение Макколла… если бы я смирился и написал Макколлу письмо, благодаря его за то, что он указал мне на мою маленькую оплошность… Но я был напуган и нахален. Знакомые ощущения… Точно таким же я был в самом начале моего романа с Салли Бирмингем: я боялся, что все откроется и я потеряю свою семью, но одновременно был достаточно самоуверен благодаря обретенному успеху, мне казалось, будто я заслужил этот приз. И конечно, если бы я остался с Люси, я бы так остро не отреагировал на выступление Макколла в телевизионной программе. Потому что у него не было бы возможности заявить, что я бросил жену и ребенка, а ведь именно это его замечание заставило меня устроить безобразную сцену у здания Эн-би-си…
Хватит, хватит. Как говорится, того, что сделал, не вернешь. Это, в свою очередь, приводит к неизбежному выводу: если попал в дерьмо, сиди и не чирикай.
Но больше всего меня беспокоила другая мысль: неужели я и в самом деле стремился к такой ситуации? Неужели я так не доверял своему успеху, что испытывал потребность провалиться? Был ли я - как сказала Салли - творцом своего собственного падения?
Я спросил об этом Мэтью Симза, когда он позвонил в понедельник.
- Вы хотите сказать, что не можете доверять самому себе? - спросил он.
- Разве может кто-нибудь по-настоящему доверять себе?
- Вы хотите сказать…
- Разве мы все не держим палец на кнопке саморазрушения?
- Возможно, но большинство из нас на эту кнопку не нажимают.
- Я нажал.
- Вы все время к этому возвращаетесь, Дэвид. Неужели вы всерьез думаете, что все, что с вами случилось, вы навлекли на себя сами?
- Не знаю.
Следующие несколько дней именно эта тема стала в наших разговорах центральной: подтолкнул ли я сам себя к столь впечатляющему падению? Мэтью Симз старался уверить меня, что иногда скверные вещи просто случаются.
- И помните, - сказал он, - мы все совершаем несвойственные нам поступки, когда переживаем стресс Ведь вы физически не навредили тому человеку…