- Сто лет назад самолетов-то не было. Так, фанерная конструкция, которая рассыпалась на кочках, когда крутили педали. А сейчас? "Космические корабли бороздят просторы большого театра". И вот, что меня особо умиляет: закинули мы собаку в космос. Улетела бедная Лайка и сдохла среди приборов в своем скафандре. И сейчас где-нибудь летит. И ещё тысячу лет лететь будет. Нарвутся на неё инопланетяне - то-то подивятся: что за космонавт такой? Ни приборов управления в корабле, ни продуктов питания, ничего! Как такой космонавт кораблем управляет? Несчастная собачка! Человечество известно своей гуманностью во имя достижения великих целей научно-технического прогресса! А эти дебилы, ещё отправили корабль к звездам в долговечность с контейнером с информацией о нашей планете, кто мы, что мы, что имеем, что умеем и где расположены в космическом пространстве. Плюс ко всему, каждый день или час сигналы в космос запускают, чтобы услышали нас добрые гуманоиды. Тупее ничего придумать нельзя! Представь, если б лет за сто-двести до того, как Колумб Америку открыл, к нам бы приплыла бутылка или кокос какой-нибудь замазанный смолой с информацией об индейцах, с запиской и рисунками внутри. Дескать, мы такие-то-такие-то, зовут нас майя или ацтеки, у нас есть луки, барабаны, золото, индюки, картошка, табак, помидоры. Кое-что ещё интересное. Приезжайте дружить! - И координаты, телефон и номер отделения связи. Наши ребята, с этого берега, на моторках тут же бросились бы дружить. И высадились бы на берег, если б точно знали, что рядом с индейцами в песке дубины не зарыты и шмалеров у них с собою нет. Что, в сущности, и получилось, только лет на сто-двести позже и без приглашения, в Одна тысяча четыреста девяносто втором году от Рождества Христова, если я не ошибаюсь.
Архип выкинул сигарету, закрыл дверь, сел в кресло, налил и выпил ещё пива. Пьянел.
- Кстати, не хочу богохульничать, но я тут одну книжку интересную прочитал и теперь склонен верить Носовскому и Фоменко…
- Кто это? Фоменко, это который с радио?
- С радио? - не понял Архип. Потом понял, улыбнулся, представив Колю Фоменко за учебниками и ответил: - Нет, ни тот, этого, кажется, Анатолий зовут. Не важно, не перебивай. И так, я склонен верить Носовскому и Фоменко, и тому, как они утверждают, что дату Рождества Христова один монах - фантаст-самоучка по фамилии Скалигер выдумал и подогнал, как ему хотелось и требовалось высшими санами церкви, и всю Историю Человечества вместе взятую за одно подогнал или придумал. Дюже фантазировать он, оказывается, любил. За что ему и платили. И сам в историю попал!
- В смысле?
- В смысле - не было никаких Юлий Цезарей, Македонских, Чингиз Ханов - всё это сказочные персонажи, как Властелин колец, эльфы, гномы, гоблины. Были, конечно, люди с которых срисовывались эти типажи, но звали их по другому, жили они в другие времена и делами своими прославились, скорее всего, как-то по-иному. А многие из них - одно и тоже лицо. Мне сейчас трудно тебе будет всё это объяснить, я просто говорю. А ты верь или не верь - как хочешь. Лучше - верь. Хотя путаница такая, что мама мия! И даты, естественно, так перепутаны, что черт ногу сломит - это, как пить дать. Никто же ничего до этого не записывал - всё устный фольклор и придания какой-то старины глубокой, легенды и мифы народов "Междуморья". Всё остальное - фантазия! Выдумки и воспаленный мозг писателя-фантаста из темной кельи с лучиной на столе. А, может быть, корысть, что более вероятно. Пятьсот лет назад, когда товарищ Скалигер сочинял свои труды в сырой церквушке, Человечество ещё было абсолютно уверено, что Земля плоская, что Солнце вертится вокруг Земли, и Джордано, кажется, ещё не сожгли. Телескоп ещё не придумал Галилео. Луну считали планетой или звездой. Не было ни паровых машин не печатных станков - все вручную. Бумагу ещё не придумали, кстати. А Скалигер уже утверждал и доказывал, как мог, используя служебное положение и сан, что был и древний Рим, и античные Афины, и фараоны тысячелетиями правили среди песков Египта. И всякую другую фигатень, лишь бы прославиться, увековечить свое имя, а то, что он собьет все календари и мозги своим потомкам - его мало волновало. Сидел, сука, в потемках под лучиной и сочинял мифы. Получил свои гульдены и по бабам. А потом его писульки опубликовали. Толкин, твою мать! И все решили, что так оно и есть. А тут прошло всего сто лет, мы из фанерного самоката добрались до "Шатлов", от голубиной почты до Интернета, от прижигания ран коленным железом до пересадки сердец. Почему же раньше у нас тямы не хватало это выдумать, если цивилизация развивается несколько тысяч лет по понятиям товарища Скалигара. Короче, Юленька, нас дурят, как в школе, другие, более продвинутые, волшебники, у которых есть доступ к телевидению и радиовещанию, а мы, как тупые лисы меняем нору сырую на сухую и довольны до жопы! Вот Покуль говорит, что видел летающую тарелку на даче. Я верю. Другие - нет. Ты веришь?
- Нет.
- Вот именно. У тебя фантазии пока не хватает. Люди привыкли хавать из корыта, что дают и молчать, если их это напрямую не касается. Динозавры, говорят, жили на планете двести миллионов лет. Но ни один динозавр в космос не улетел. Даже, ложки не смог придумать. Люди, предположим, живут двадцать тысяч лет (или миллион, пусть), а столько уже наворотили. Так, кто мы? Разве мы не волшебники, или мы с других планет и миров? Разве мы не маленькие подобия Того, кто может всё? Почему мы, зная о своих способностях, умея читать, писать, считать, летать, в конце-то концов, сидим и смотрим телевизор, вместо того, чтобы творить чудеса?
- Какие чудеса?
- Да любые. Создавать картины, например. Строить дворцы. Ткать тонкую ткань и шить из неё красивую одежду. Детей рожать - что тоже, несомненно, чудо. Всё, что угодно, только не воевать, не убивать, не взрывать, не отнимать, не завидовать, не предавать, не лгать, не воровать, не насиловать, не колоться и не забывать отцов своих и матерей, детей любить и немощным помогать.
Архип немного помолчал. Совсем снесло ему башку! Допил банку. И решил закругляться.
- Я не говорю уж про телепатию. Про экстрасенсов. Про совпадения, которых не бывает. Про многое другое, что мы называем чудесами. Человеку достаточно силы воли, чтобы подчинить других людей, создать ситуацию, испортить или наладить отношения, объявить войну или заключить мир. Разве олени и филины способны на это? Нет! Конечно, нет! Минута делов - и мир измениться может, если кто-то решит нажать красную кнопку сдуру. Другая минута - и всё, как будто, никогда ничего не бывало. Пустыня! Люди - дебилы! Хоть и волшебники… Одна минута - и нет ничего хорошего, всё взорвалось и летит в тар-тарары! Хочешь, докажу?
- Докажи, - не подумав, автоматически согласилась она.
Пауза.
Несколько секунд он смотрел на неё не мигая, в упор.
Глаза его наливались кровью, стекленели.
Становилось страшно. Не понятно, что происходит. Нажрался, наверное. Сердце у Юльки заколотилось.
Ещё секунда, и….
Он резко соскочил с кресла, прыгнул, как кошка, к ней на белую кровать прямо в кроссовках, схватил её крепко за плечи и, глядя ей прямо в глаза своими залитыми пивом шарами, дыша перегаром, громко и внятно спросил:
- Что, Зайчатина голая, страшно?
- Что страшно? - не понимая его, в испуге, переспросила Юля, прикрываясь простынкой.
- Страшно с шизофреником жить?
- Ты шизофреник? - обе руки простынь подтянули к подбородку и застыли.
- Нет. У меня просто, маниакально депрессивный психоз! Я - маньяк! Убийца я!
И он всей своей пастью, как на сцене, захохотал, встал во весь рост и очень громко понёс всякую чушь:
- Я маньяк! Кровища! Мне нужна кровища! Я покорю весь мир, ничтожные людишки! Шамбала! Сливайте сало, господа удавы! Урыть, всех урыть! Моськи, моськи, в дребезги все моськи! Только кровища! Ломиться будете! Маньяк пришел - гаситесь, подонки! Всех зарежу, всем кровь пущу! Гниды, жабы, контры! Джамалая, Ха!!!
И он смачно харкнул на стекло окна.
- Идиот! - вырвалось у испуганной Юльки.
Архип моментально осёкся, мигом присел на корточки, в упор сверля её глазами, сузил свои губешки и сквозь зубы начал рычать:
- Чё, ты, там сказал? Не понял, ты меня на хер послала? А?
Юля смотрела ему в глаза жестко и смело, ответила:
- Я сказала, что ты идиот!
Ну, что ж - пришла пора "взорвать" хрупкий мир отношений за одну секунду, как он и обещал. Сейчас он ей покажет, как это делается!
Он развел руки, сделал удивленную, провокационную мину.
- Какого хера ты тогда перед идиотом ножки раздвигаешь?
- Больше не буду! - (вообще-то за такие слова морду бьют, но Юлька не могла его ударить - она не понимала, что происходит, хотя уже не на шутку разозлилась).
А этот не унимался:
- Больше и не надо - и так сойдет! Больше ты и не сможешь - растяжки не хватит. Плохо тебя растянули. Хлопцы ленивые попались - им все больше оральный секс подавай. А как нормально телку растянуть - так им лень, домой бежать надо - жена ждет! Чмок-чмок - и: "Оботри губы. Извини, мне пора домой - гуси не кормлены. Позвони, детка", - Архип уже сам не понимал, что он несет.
- Что-о-о?!!!
- Ч-то-о? - передразнил её Архип, скорчив гнусную рожу, по которой все-таки очень хотелось врезать!
Юлька резко отвернулась.
- Чё, ты, морду-то воротишь? - не унимался это, который теперь уже точно походил на маньяка.
Юлька молчала. Сжала губы и молчала!
- Я с тобой разговариваю? - Архип начал понимать, что уже перегнул палку, но остановиться пока ещё не мог. Не знал, как сейчас выйти из положения, и пока ещё пёр сам на рожон. - Отвечай, чего заткнулась-то?
Юля повернула голову и серьезно спросила (глаза уже блестели):
- Зачем ты так? - вдруг, навернулись слезы. - Я что тебе плохого сделала?
- Я же идиот - что с идиота взять? - вдруг, появились нотки оправдания. - Видимо я тебе что-то плохого сделал, а?
- Я не говорила, что ты мне плохого сделал.
- А что такое "идиот"? Я пытаюсь тебе, бестолковой, объяснить, как устроена жизнь, а ты мне "Идиот!" - Архип зацепился за её оправдания (дурацкая натура - не хочет считать себя виноватым. Вообще эти парочки на Байкале не поймешь - они то трахаются, то лаются! Всегда так. У всех).
- Так устроена жизнь только в твоем больном воображении!
- Вот, видишь - опять. "Моё больное воображение". У тебя здоровое воображение? Ты - принесла мне челогачи, Покуль тебя обматерил, ко мне припиздила другая баба, я не пришел на свидание, пошел дождь, ты промокла, не зная с кем я, постучалась ко мне, пришла, я открыл, напились, натрахались, осталась, бросила работу, мне всё про себя и свои детские приключения рассказала, горя не знаешь, живешь со мной, палец о палец не ударила, но я тебя люблю и уважаю, в обиду не даю, а ты говоришь мне, что у меня больное воображение? - сам себя распалял (действительно идиот), но признаться себе в этом не мог, поэтому продолжал неуместные вопросы задавать: - Так кто из нас идиот? Кто последняя скотина? Юля, ты мух объелась? Или попутала рамсы, Зайчатина!
Юлька вдруг заревела. Ей стало так обидно, что он ни с того ни с его на неё накинулся, вороша прошлое и обвиняя в том, в чём она перед ним не виновата. Что ему надо? Всё опыты свои показывает - нашел подопытного кролика. Зачем она вообще сюда приехала? Чтобы он над ней издевался? (И тысяча других вопросов промелькнуло в голове). Очень ей стало обидно, очень!
- Ну, и чё, ты, ревешь? - Архип обмяг и перестал быть неприятным.
- Не знаю. Мне страшно! - и, не с того, ни с сего, попросила: - Прости меня.
У неё появилась привычка, если что не понятно Архипу или начинает его напрягать, извиняться, чтобы ещё больше не разозлить. Извинения останавливали его и он быстро остывал. Вот и сейчас он моментально, как говорится, затупился.
- Заебись! Поговорили о стихах и фантазиях! Пошутил малыш.
Архип приподнялся, спрыгнул с постели и сел на кровать рядом. Некоторое время он молчал, не решаясь, что-то сказать. А что сказать? С чего начать налаживать развалившийся "карточный домик"? И, не найдя ничего стоящего, он начал, как обычно, рассказывать ей свои байки, чтобы отвлечь от мыслей ненужных и злобу загладить.
- Это психологический эксперимент. Нам в меде показывали такие. Во время лекции один профессор, как хлопнет указкой по столу, мы аж подпрыгнем, а он говорит: "Вот вам доказательство моих слов - безусловный рефлекс!" Так и я тебе сейчас показал, что за минуту можно всё взорвать - опомниться не успеешь. Я, правда, переборщил лишка! Прости. Я не прав, - и, погладив её по голове, предложил: - Пошли на ужин?
Юлька припала к нему. Слезы текли по щекам.
- Прости меня, пожалуйста. Мне, правда, иногда страшно, что ты говоришь. Я ничего не понимаю. У меня всё было ни так. Ни так, понимаешь? Я же не знала, что встречу тебя. Ты прости меня, пожалуйста, Архип. Я дура. Я ничего не понимаю. Я не хочу, чтоб мы ругались. Пожалуйста.
И она ещё крепче обняла его дуралея.
Архип не любил женских слез. Что ему оставалось делать? Простить? Главное, было бы за что. У него, к стати сказать, не в первый раз такая сцена. Другие, просто, убегали от него и его козьих экспериментов. К мужьям, к мамам, к подругам. Этой - некуда бежать. Тем более отсюда, с Байкала. Он показал, как за мгновенье можно всё испортить. Осталось показать, как за секунду можно всё поправить. Простить, как она просит. Это легко. Глупая, маленькая, "пик ума" позади, а титьки (шъёрт побъери) - хорошие, всё остальное, извиняюсь, - тоже, не гундит особо, - так, чего ещё надо? Прощения просит. Бедная малышка! Хорошая девочка. Идиот - она права! "Прощаю, конечно!" - решил Архип. И, типа, простил (было бы за что, цыгоняра).
- Иди - умойся, Заинька, - сказал он ласково, поцеловал её нежно в щеку, аккуратно разжал её руки, вытер слезинку на щеке, чмокнул в носик, встал и пересел в кресло.
- Прости, - ещё раз зачем-то попросила она, вытирая щеки. - Я глупая.
- Ты меня прости. Я силы не рассчитал, перебор, двадцать два. Я - дурак! Накинулся на девочку. Простишь, Зая?
- Конечно, - улыбка промелькнула сквозь слезы.
- Ну и хорошо.
Она встала, держа простынь, подошла к нему, присела на его колено и вновь прижалась, потерлась своей щекой о его щёку, замерла. (Телячьи нежности уже начинали надоедать). Он погладил ей волосы. Чмокнул в макушку и прошептал, подталкивая незаметно:
- Прости, Зайчонок.
Она простила.
Встала, мило и грустно улыбнулась, всё понимая, и пошла к умывальнику.
- Поговорили - как меда напились. Два волшебника! Колдунья и ворожей из цыганского табора! - пробурчал контуженый кудесник. - Где-то ещё банка пива была.
Архип поднял с пола свой носок, вытер им оконное стекло и выкинул носок в мусорку. Следом полетел второй. "На этом, уважаемые слушатели, позвольте закончить лекцию".
(Ох, что-то я раздухарился, рассказывая про Байкал. Столько информации в несколько страниц утрамбовал! Обещаю сбавить обороты (если получится). Так что, переходим в следующий уровень.)
9 августа
9 августа Юльке нужно было сдавать второй, то есть, последний вступительный экзамен в Нархоз. Хотя Нархоз уже не был Нархозом, а назывался Государственной академией экономики и права, но для многих жителей города, особенно тех, кто в нем учился, он оставался Нархозом, потому что старое название прикипело, а в новые названия Высших учебных заведений мало кто верил, из-за того, что они менялись ежегодно, "как грибы". И так, Юльке нужно было сдавать последний вступительный экзамен - тест по русскому языку и литературе. Математику она довольно хорошо написала, осталось совсем немного, чтобы стать студенткой и быть зачисленной на психологический факультет. Выбор факультета был сделан не сложно: на инженерные её не тянуло, управление ей нафиг было не нужно, экономика была скучной (с её точки зрения), юристы платили дорого за каждый семестр, психологов было мало, что означало: небольшой конкурс, плата за обучение самая, пожалуй, низкая на весь институт и, самое главное, проживая с Архипом, куда ещё ей было поступать? Вот именно - только психологом. И так, решающий день. Юлька заметно волновалась, встала раньше обычного и принялась раньше обычного краситься. Архип ворочался рядом на постели, пытаясь избежать прямого попадания в глаза лучей света от настольной лампы. В конце концов, нервозность этого утра передалась и ему, он заколебался кряхтеть и копошиться в скомканном одеяле, встал, сунул ноги в холодные шлепки и сказал: "Пойду, залезу в Анну". Это означало: "Искупаюсь с утра, а то мне уже осточертели Ваши сборы, ни свет ни заря, и этот долбанный свет настольной лампы!". Короче, - шутил.
Юлька ответила "Угу" и продолжала выпученным глазом смотреть в маленькое зеркальце, накладывая тушь на ресницы.
- Смотри, чтоб не выпал, - посоветовал ей Архип, видя, как она мучается; подтянул трусы, почесал справа под спиной и пошлепал в ванную.
Теплая вода набирается в августе долго. Зачем-то каждое лето они (эти какие-то "Они") отключают горячую воду (и холодную тоже частенько отключают, как раз по субботам, дабы люди в выходные дни не могли сполоснуться; или в самую жару!), чтобы произвести какие-то мифические профилактические работы (черт знает, где и на каких трубах). А когда включают воду, то она бежит слабым напором и ржавою тонкою струйкой (зато зимой шпарит кипяток, срывая резьбу на кранах и гудя по всему стояку, а то и подъезду!) (Слова в скобках говорят о том, как это сильно раздражало Архипа). И чтобы нейтрализовать ржавый цвет, наполнить ванную комнату приятным ароматом, а телу предложить капельку блаженства, Архип заливает в ванну алую жидкость - пену для ванны - из пластикового флакона, который Юлька получила по почте, выписав из какого-то модного журнала. Пахнет приятно. На флаконе написано, что это новый аромат: "Зимняя сенсация. Клюква в снегу. Насладитесь согревающим пряным ароматом зимних ягод!"
- Идиотизм, - пробурчал Архип, и удивился (не без удовольствия), так как всё это было написано по-английски, а он умудрился непроизвольно понять написанное, как будто он читает русскую надпись. Как пишется по-английски "клюква" он никогда не знал, но точно понял, что речь идет о какой-то ягоде. А на картинке была нарисована клюква под снегом. Стало ясно, что за ягода. Да и пахло не иначе, как клюквой. Так, ненавязчиво из буквенных символов, рисованных образов и резкого запаха, прояснился сам собою текст в неразбуженных доселе мозгах, да ещё ранним утром, 9 августа, в туалете, на третьем этаже. Удивительно, ей богу! Архип даже улыбнулся умному себе, но тут же добавил: - Дважды идиотизм! - потому что заметил, что флакон этот "made in Russia". - "Как незаметно иностранный язык растворился в наших головах, зацепился, закрепился, прилип и стал даже понятен в письменном виде. И наши для нас же теперь пишут по-английски! Бред! Плесну-ка я ещё этой гадости в ванну и согреюсь пряным ароматом мороженой клюквы!"
Красная, липкая струя потекла в воду, моментально пенясь ("Пенясь, а не пенис!").