И почему внучка с зятем покатываются - непонятно. Мало ли кто где работал?.. Им бы только хохотать… Квакают, лягушки, а что смешного?.. Этот, например, мясником на рынке был, где муж вырезку к праздникам покупал… Теперь только очки нацепил и разжирел. Вот этот, мордатый, да - да… Что?.. Член бюро?.. Не знаю, паспорт у него не проверяла. Хороший мясник был, чистый… У других пьяниц мясо под мухами синее, грязное, а у этого всё чисто, и сам всегда в фартуке. И нечего хохотать… Скотину тоже резать уметь надо. Был бы бык, а мясник найдется, как муж говорил.
Телевизор такой большой, что сослепу трудно различить, ящик это или окно в стене. Поэтому, когда на экране идет дождь, бабушка беспокойно спрашивает:
- Белье успели снять?.. Не намокнет?..
Внучка вопит:
- Это в кино дождь идет, на экране! Какая же ты стала глупая, бабулька!
А она резонно думает: "Раз в кино идет, может и на дворе пойти… Не лучше ли вовремя снять?.. К тому же высохло давно, наверное… Если не скажешь, сами ничего не сделают. Лентяи!"
Смеется внучка, что бабушка костылем окно закрыть пытается. А забыла, дурочка, что с ней в детстве случилось: летом под окном на горшке сидела, а ветер так рванул створками, что все стекла посыпались. Спасибо еще, только парой шрамов отделалась, могла бы и глаза потерять…
Иногда бабушка нарывалась на каналы новостей. И тогда одни и те же кадры к вечеру повергали её в уныние:
- Вот эта бедная женщина уже целый день плачет!.. Лес всё время горит!.. Машины разбиваются!.. Дома рушатся!..
Внучка со смехом объясняет, что всё это - одно и то же: и женщина поплакала немного и перестала, и лес давно потушили, и битую машину на свалку свезли, и развалины бульдозером собрали. А бабушка недоумевает: если у человека горе, то он и плачет целый день… И лес не так легко потушить… И машину так быстро не починишь - она-то знает, муж автомехаником был. Да разве кто слушает её?.. Внучка только и знает, что ругаться, а зять хохочет почем зря. Вот и вся жизнь.
II
По телевизору, если нет дождя, то обязательно кого-нибудь режут, убивают, насилуют и бьют. Бабушка за всю свою жизнь не видела столько ужасов, сколько сейчас за один день показывают. Скорбно наблюдая бесконечные гонки, драки, пьянки, она иногда недоуменно спрашивает вслух:
- Чего эти бездельники по улицам шатаются?.. Почему домой не идут?.. Вот шалопаи!.. Их что, на работе не проверяет местком?..
Но делать нечего - в платок завернуться и смотреть один и тот же бесконечный фильм, где жулики грабят и воруют, а потом с девками по ресторанам сидят, пока их милиция не поймает. И поделом, нечего граждан дурить и водку хлестать. Если хорошие люди, то почему домой не идут, не отдыхают после работы?..
Увидев на экране Гитлера, бабушка злобно удивляется:
- Как, разве он ещё живой, проклятый?.. А где его фуражка?..
Внучка визжит прямо в ухо:
- Какой там живой! Это документальный фильм! Хроника!
А бабушка в ответ крысится: мало ли что!.. Может, он где-то спрятался, а сейчас его поймали?.. Ведь говорили же, что Сталин обещал Гитлера в клетке по всему СССР провезти, напоказ, а Гитлер взял и сбежал куда-то в Америку. У мужа на работе даже места продавали на этот показ. И деньги, между прочим, потом не вернули, когда он в Америку убежал. И фуражка у Гитлера, как у Сталина. Только у Сталина - с серпом и молотом, а у Гитлера - с их пауком. И никого она ни с кем не путает. Это её все путают.
В общем, около телевизора сидеть можно, только ноги ноют и по костям зуд пробирается. От болей свежий творог сильно помогает. Только вот творога хорошего никак не найти - какой-то он жидкий сейчас стал, с коленей сползает и простыню пачкает. А это не дело - грязь бабушка не любит. У нее в доме всегда чисто было. Не то, что у внучки-вертихвостки, которая только туда-сюда всё швырять может!.. Ни разу не села, кофту не связала, носков не штопает, одежду не гладит!.. Обедов нормальных готовить не хочет: так, кинет что-то в кастрюльку - и готово!.. Ни супа нормального, ни мяса с картошкой… Только - шур-шур, срамные юбки напялит, папиросу в зубы - и бежать.
Пусть потом не удивляется, если её какой-нибудь прохвост в углу прижмет - сама напросилась. Мужчинам много ли надо?.. Все они прощелыги… Как увидят - так и норовят хватануть за что попало, как муж покойный… Покойный ли?.. Недавно ночью опять пришел и в постель просился, да она не пустила. Он всегда такой был, терпеть не мог - "Давай-давай, никого нет, дети ушли, давай по-быстрому!" - завалит на кровать, трепыхнется пару раз - и на работу… А с работы придет, отдохнет, переоденется и опять улизнет… То в кино с бухгалтершей видели, то с пьянчугами в столовой пиво пьет. А она детей нянчи, обед готовь, на дворе под краном белье стирай, талоны отоваривай, в очередях стой и с соседками ругайся…
А теперь и того хуже - сидеть, в пол смотреть. Без ушей много ли узнаешь?.. И глаза сдают. Хоть и вырезали когда-то катаракту, но всё равно, как через грязный стакан со стоячей водой одна муть видна.
Свет дали, но еды не прибавилось. Даже еще меньше стало. И холод не ушел. И почему-то давно пенсию не несут. Может, почтальонша адрес забыла? Внучка смеется:
- На твою пенсию, бабулька, буханки хлеба не купишь! Да и зачем тебе деньги? У тебя ноги не ходят!.. Куда тебе по магазинам ходить! Мы всё купим, что надо!
Ну, пусть. Ей ничего не надо. Всё хорошо. И жить вполне можно, если бы только творог достать посуше, комками. В марлю завернуть и к коленям прикладывать. А потом сырники сделать можно - творог-то чистый, в марле был… Внучкин муж сырники любит. Он всё ест. Даже из капусты, которой колени были обложены, борщ себе сварил недавно. И правильно, чего добру зря пропадать?.. Колени-то чистые, на Пасху мыли…
А деньги… Бабушка никогда и не видела их толком - раньше у мужа были, а потом неизвестно куда делись. Да и зачем они ей?.. Всё равно никуда ходить она не может: ноги крутит, а в затылке - свинец. Правильно люди говорят: стар да нищ - гниль да свищ… На голову нечистая сила давит, зовет постоянно: "Чайник кипит!.. Дети голодные!.. Квартира не прибрана!.." И голос не из головы, а будто прямо из сердца идет. Иногда в живот переберётся, оттуда ворчит: "Муж скоро будет, а обеда нет!" Бабушка пытается поймать голос, шлепает рукой по животу, по бокам - ничего не помогает, сам уходит и приходит, когда хочет, является, когда его не просят…
А как было бы хорошо всё самой слышать и видеть!.. И ходить. Такие простые вещи - и так их не хватает!.. Жаль, что в коленях вода высохла, а то пошла бы в магазин, посмотрела, что к чему. Хлеб, мясо, сахар есть?.. Чай, мука какие?.. Соль, свечи, мыло почём?..
Она спрашивает, а внучка только фырчит, со своим малахольным мужем Юрой непонятные разговоры заводит:
- Ты не находишь, что у нашей бабульки память как у золотой рыбки стала - длиной в 5 секунд?.. - а потом в ухо кричит: - Ты о чем думаешь целый день, золотая рыбка?
- О хорошей жизни, - отвечает смиренно и честно бабушка.
- Да тебе сто лет в обед, чего хорошего ждать-то?
- Посмотрим, - уклончиво отвечает та.
Внучка - хохотать. А бабушка удивляется: "Что тут смешного?.. Может, ноги еще ходить будут?.. И слышать-видеть смогу?.. О чем человек думает?.. Чтобы никто не болел, не голодал. И чтобы пришли все сюда, в эту комнату. Собрались бы, сели, посидели, поговорили… Чего еще?.. И кто сказал, что мне сто лет?.. Глупости. Может, шестьдесят. А может - только сорок… Вот муж скоро с работы придет, он скажет… Он всё знает. Все бумаги у него в коробке из-под печенья сложены. А коробка в шкафу под простынями спрятана, чтобы дети не растащили…"
III
В последнее время бабушка стала по утрам собираться: складывает что-то в кульки, сворачивает узлы, копается под матрасом, шарит в шкафу… Потом надевает шерстяной платок и застывает в ожидании.
- Надо ехать, - говорит.
- Куда это, бабулька, ты собралась? - кричит внучка ей в глухое ухо.
- Домой. Там муж ждет. И дети уже пришли из школы. Чего я тут сижу без дела? - отвечает та.
Без дела она никогда не была - с чего бы это сейчас бездельничать?.. Навестила, отдохнула - и пора. Засиделась в гостях. Дома дети голодные по двору бегают, воду из-под крана пьют, простудятся… И муж с работы вот-вот вернуться должен…
Зять пытается объяснить, что муж её двадцать лет назад умер, а дети не только пришли из школы, но успели её закончить, прожить свое и тоже умереть. С того света никто еще не возвращался. Но бабушка загадочно отвечает:
- Время покажет! - и начинает ходить по комнате (шуршание и перестук костылей).
Как утро - так сборы. Расстелет юбку, положит в неё щербатый гребень, рваные карты, пустой кошелек, футляр от потерянных очков, ночную рубашку - всё, что нажила за беспрерывную жизнь. И сидит, чутко поглядывая на дверь. Издали заводит разговор:
- А того человека, который должен за мной приехать, еще нет?.. Ну, таксиста, который домой отвезти должен?..
- Какой-такой таксист?.. Куда отвезти? - кудахчет внучка.
- Таксист - такой видный, здоровый… - запинается она, не зная, как его получше описать (на такси в особо важных случаях ездили, она и не помнит, какие они, таксисты). - И дети ждут.
Внучка - в хохот:
- Мы - твои дети! Больше нет никого!
Узелки отнимут, попрячут. А бабушка, затаившись, смотрит, куда вещи брошены. Её не обмануть!.. Ну и что, что глуха и слепа?! Всё чувствует. Вот сидит в коридоре и ощущает: где-то дверь открылась… Из щелей ветром потянуло… Пол дрожит под шагами… В стене гул… Парадное хлопает…
Наконец, как-то рано утром, твердо решила: "Помощи ждать нечего. Надо самой идти". Теплый жакет натянула. На голову - пуховой платок. Узел готов был с вечера. Подождала, пока внучка ушла, а зять в ванной заперся. Быстро-быстро прошмыгнула по коридору, отворила дверь и выбралась наружу.
Прокралась до лестницы. А там - темень, тьма, темнота. Ступеньки опасные. Холод собачий. Постояла, подумала. Видит - кабинка, а в ней - свет. "Там таксиста ждать надо! - решила, но открыть не смогла. Постояла, подергала решетку - и пошла обратно к знакомой двери. - Внутри ждать теплее…"
Заперто. Постучала костылем. И раз, и два, и три. Внучкин муж, полотенцем обмотанный, отворил. Увидел её, обомлел, побежал проверять в комнату. А она прошаркала по коридору и уселась на диван.
- Где вы были?.. Куда вы ходили?.. - кричит ошарашенный зять. - Как вы вышли?
- Домой… Муж с работы… Дети из школы… Таксиста нет… Подожду… - растерялась она.
- Какие таксисты? Какие дети? Всё это было юо лет назад! Вы, дорогая, в свою молодость сбежать пытаетесь, а это невозможно! Машину времени еще не придумали! А если и придумали - то сами катаются, нам не дают! - кричит он, закрывая дверь на все цепочки и щеколды.
Затаилась бабушка, выжидает. "Не дадите по-хорошему уйти - хитростью уйду". Как только коридор пуст - тут же к двери, стучит в неё костылем. Но никто не слышит, кроме зятя - он, бездельник, всегда дома, её сторожит.
- Опять буянить? - кричит, из комнаты выбегая.
- Пустите, ждут меня! Прошу вас, откройте!.. Я дам вам три рубля, милый! Мне обязательно надо! - молит бабушка.
И чего только не пробовала!.. И просила, и ругалась:
- Какое имеете право?.. Что это - тюрьма?
- Так точно, тюрьма души и тела! - подтверждал злой зять со стаканом в руке.
Она недоумевает: за что мучат, почему держат взаперти?.. Ну ничего - она будет готова. Скоро машина приедет, она узелки схватит - и айда!.. А нет - можно и на трамвае уехать. Пока надо готовиться потихоньку…
Каждое утро - одна и та же работа: в коробки из-под туфель складываются пуговицы, обмылки, таблетки, блюдца, солонка. В мешки прячутся распоротые платья, куски кожи, рваные шарфы, старые косынки. В узлы заворачиваются клубки ниток с иголками, салфетки, чайные ложки.
Из узлов не украдут. Всюду воров полно, так и шныряют вокруг. Один вчера даже задвижку на окне дергал, но она костылем стукнула - исчез. Зять орет:
- Это в телевизоре воры, бабушка! Не бейте костылем по экрану, взорвется! Пожар будет, милиция придет!
А бабушке лучше знать, где вор был: своими глазами видела, как он черной рукой через форточку задвижку рвал. И пусть этот дурень её не учит, где воры были, она сама знает. Тут были!
Нет, всё прятать!.. Кольцо, например, лучше всего в кефире утопить, там воры искать не будут… Тапочки - под подушку… Гребень - в суп… Костыли - под одеяло… Челюсть - в маслёнке спрятать, в масло вдавить, так-то понадежней будет…
Внучка с зятем челюсть ищут - а бабушка упорно молчит: зачем лишнее говорить?.. Все ищут - и она ищет. Ах, челюсть у кого-то пропала?.. Не удивительно, всё крадут, а я о чем говорю, но никто же не слушает… Дети или коты утащили, кому еще?.. Играют теперь где-нибудь во дворе… В подвале смотрели?.. Всё надо прятать и хранить. И на дорогу еду запасти не мешает: корочки, галеты, булочки.
Еда до тех пор пряталась за кровать, пока не вышла наружу в виде тараканов. Внучка нашла гнездо, разоралась:
- Вот сумасшедшая бабулька! Смотри, какую дрянь развела!
Крик, шум. А что такого?.. Тараканов не видели?.. Да где это видано, чтоб без тараканов?.. Отец еще всегда шутил: была бы хата, а тараканы заведутся… И почему это кушать на дорогу взять нельзя?.. Небось, когда проголодаются - к ней же за хлебом и прибегут. Вперед никогда не подумают. Она за всех думать должна!..
IV
Трудно с утра до вечера за всех думать, а надо. Кому же думать, как не ей?.. Она и думает за всех. Ей, например, кусок в горло не лезет, если она знает, что дети голодные. Всегда для них половину еды оставляет.
- Почему не едите? - кричит выпивший Юра, внучкин муж. - Не нравится?
- Для детей. Пусть они едят. И муж скоро с работы будет! - смотрит бабушка на часы без стрелок.
- Ваш муж давным-давно умер, я сам лично его хоронил и в землю закапывал!.. - орет зять, для убедительности резкими жестами показывая, как он это делал.
А бабушка этих злых шуток даже слышать не хочет:
- Да что вы болтаете?.. В землю!.. Я вчера с ним говорила!.. Сейчас же пусти уйти, остолоп!..
- Куда я тебя пущу? Слепая, глухая, хромая! Куда ты пойдешь? - свирепел зять.
- А ты пусти - и увидишь, куда!
Зять плевался, хлопал дверьми и уходил на кухню, а бабушка мучительно пыталась понять, почему её не пускают в магазин, не дают помыть посуду, приготовить обед. Почему отгоняют от раковины? Не подпускают к плите?.. Где её доска для глажки?.. Кастрюли, чугунки?.. Железная ванночка, где так удобно купать детей?.. Даже белье постирать не дают!.. А она этого белья за свою жизнь выстирала тонны и выгладила версты… Нет, засиделась, пора.
И она, не слушая назойливых криков и визгов, упорно движется к двери, которая теперь стала её главным вопросом жизни: заперта или открыта?.. Здесь ничего хорошего её не ждет…
Внучка от всех этих фокусов подсела на таблетки. Зять, запивший в перестройку, начал теперь от огорчения закладывать по-черному: с утра и в одиночку, по часам. А бабушка оденется в теплое, сядет у входной двери и скромно-деликатно молчит, всем своим видом намекая: "Мол, уже готова, чего ждать?.."
Иногда ей кажется, что лучше брать обманом. Ласково-льстиво начинает:
- Милый, я ошиблась квартирой, я живу этажом ниже, заблудилась! Откройте, пожалуйста! Вы же хороший человек?
- Нет! - кричит зять. - Я - плохой человек! Очень плохой! Не открою! Не выпущу! Не торопись! Небесный ЧК работает круглосуточно! Когда надо - сами придут. А пока - сидеть и ждать!.. А если буянить - то я "скорую" вызову и в психушку сдам. У вас белая горячка! Белочка! Делир! Вот я же сижу, никуда не бегу - и ты сиди! Сиди и телевизор смотри! - пытается объяснить он, по-обезьяньи хлопотно усаживаясь на невидимый стул и показывая жестами, как он "сидит", "никуда не бежит" и "телевизор смотрит".
- Ну, ты сиди, если хочешь, а мне пора - я в другом месте живу… Хотя бы мужу моему скажите, чтоб он забрал меня отсюда! - настаивает бабушка.
- Вот-вот, пусть ваш мертвый покойный муж сюда пожалует, милости просим, совсем весело будет! - Зять широким жестом распахивал настежь дверь и делал нетвердые книксены и шаткие реверансы. - Добро пожаловать, покойный муж! Как у вас там, на том свете, погода ничего, дождя нет?.. Земля пухом или как?.. Забирайте свою подругу жизни, ничего против не имею! Давно пора, между прочим! - в сердцах огрызался он напоследок в мрачную пустоту подъезда и с треском захлопывал входную дверь.
А бабушка, в страхе и удивлении глазея на кривлянье зятя, скорбно думала в ответ: "Плохой ты, злой человек! Не буду с тобой разговаривать!"
Но обиды долго не помнятся. И всё сначала. Один раз так захотелось ей выйти, что руку у зятя целовать начала, на колени встать попыталась:
- Отпусти, прошу по-божески - идти надо! Дай ключ, отвори дверь!
Целует руку - и плачет. Тут и внучкин муж зарыдал, стал её целовать и обнимать:
- Какой ключ? Что я, святой Петр?.. Поймите, родная, вам некуда идти! Некуда! И нам всем некуда идти! Вот, уже пришли! - топал он чугунными шагами на месте, старательно показывая, что "уже пришли". - Куда вас пустить?.. Чтобы на ступеньках шейку матки сломали?..