Прошла неделя. В пятницу, по окончании рабочего дня, Сомов ехал домой и думал, что завтра они с Вероникой поедут на выходные к её родителям, а к матери он заехать снова не сможет, хотя обещал. Ну, ничего, заедет на неделе. Неожиданно он увидел идущую по тротуару Анну. Девушка несла большой полиэтиленовый пакет до верху чем-то набитый. Он подъехал к ней и, поравнявшись, сбавил ход. Олег несколько раз посигналил. Анна испуганно оглянулась на сигнал и, заметив, что её преследует автомобиль, прибавила шаг. Олег обогнал её и остановился, открыв пригласительно дверцу. Девушка решила перейти на другую сторону улицы, но, заметив улыбающегося шефа, поставила пакет на асфальт, чтобы отдышаться. Сомов вышел из машины и подошёл к ней.
– Здравствуйте, Анна! Что это вы так перепугались?
– Здравствуйте, Олег Сергеевич! Не знаю, испугалась вот. – Девушка слабо улыбнулась.
– Позвольте, я вас подвезу! А то, наверное, тяжело тащить такой пакет?
Анна стояла и ничего не отвечала. Тогда Сомов поднял с асфальта пакет и поставил его к себе в багажник. Анна не тронулась с места.
– Чего же вы стоите? – улыбнулся Сомов.
– А почему вы решили, что я поеду? Я ведь ещё, кажется, не выразила своего согласия?! – девушка сказала это резковатым взрослым тоном. Потом, испугалась своего поведения, надула губы и опустила голову, не зная, что сказать или сделать дальше.
– Но я только хотел подвезти вас, Анна. Извините, если смутил! – директор Сомов был в полной растерянности.
– Что же, если хотите, подвезите, – Анна забралась на переднее сидение и уставилась в окно.
– Где вы живёте? – спросил Олег, хотя помнил адрес, указанный в анкете. И телефон помнил.
– Улица Садовая, дом четыре. – Анна с любопытством осмотрела салон и чему-то улыбнулась.
По дороге Сомов узнал, что у Анны есть двоюродный брат пяти лет, которому она везёт в подарок костюм.
– Вот мы и приехали. Спасибо! – Анна быстро вышла из машины и скрылась в подъезде.
Прошли две недели с тех пор, как Сомов подвёз Анну. На работе они почти не общались, хотя Олегу очень хотелось это сделать. Встретиться по служебной необходимости не было повода, а вызывать девушку в кабинет и выдумывать для этого предлог Сомову казалось слишком нарочитым. Он гнал от себя эти мысли, пытался сосредоточиться на работе, но тщетно. И вот Сомов, повинуясь смутному желанию, решился и, пораньше выйдя с работы, проехал по той дороге, где встретил в прошлый раз Анну, метров двести. Затем он выбрал неприметное место между двумя домами, и стал ждать. Он сознавал, что занимается делом, в общем-то, не очень солидным, но был уверен, что всегда сможет повернуть назад. Вскоре показалась Анна. Она не спеша шла по противоположной стороне улицы. Сомов выехал из укрытия, и нагнал девушку у автобусной остановки. Сердце Олега бешено колотилось, когда он, как и в прошлый раз, открывал перед ней дверь своего автомобиля. Он наговорил слов про волю случая, что его не надо бояться, что он не имеет задних мыслей. Анна стояла, слушала и улыбалась, а когда его словесный поток прекратился, то просто сказала, что совсем его не боится, но несколько странно, что он уделяет ей повышенное внимание. Сомов совсем смутился и сказал, что просто хотел с ней пообщаться, и поэтому предлагает подвезти до дому, а ещё лучше куда-нибудь прокатиться. Анна стояла в нерешительности. Наконец, она подняла глаза и спокойно, по взрослому сказала, что ей странно такое предложение руководителя, но если Олег Сергеевич настаивает, то может ненадолго свозить её за город, купить для брата козьего молока.
Сомов от своей удачи, от давно забытого романтического чувства был вне себя, и разогнал машину до предельной скорости. Анна сидела на переднем сидении и, с нескрываемым любопытством, смотрела по сторонам. Сомов рассказывал ей о своей молодости, о тех годах, когда был в таком же, как она возрасте. Рассказывал то немного напыщенно, как скучный взрослый поучает ребёнка, то по-мальчишески наивно, утопая в ненужных подробностях и эмоциях. Наконец, Анна заметила блеснувшее между деревьями озерцо и попросила свернуть туда. Девушка вылезла из машины, поёжилась. Вечер выдался прохладный. Сомов вытащил из машины куртку, накинул ей на плечи. Они отправились вдоль озера. Сомов был деликатен и неловок, как юноша, а Анна чётко держала его на дистанции, в нужном месте делала паузу, уклончиво отвечала на вопросы, а чаще просто молчала и осматривалась. Они гуляли около часа, а потом Сомов разжёг костер. Тепла костерок давал мало, зато чадил нещадно, и постоянно требовал к себе внимания. Анна весело смеялась над неловкими действиями директора.
– Спасибо вам за этот чудесный вечер, – наконец, сказала она.
– Называй меня на ты, Анна! – Сомов подошел к ней, обнял за плечи.
– Не нужно, – Анна осталась неподвижна, но Олег почувствовал, как она напряглась. Сомов убрал руку, присел рядом с ней на землю. Девушка взглянула на него, улыбнулась, потупила взгляд.
Так они просидели ещё минут десять, затем Анна сказала, что ей пора, всё-таки, купить молока и возвращаться домой.
На обратном пути они заехали в первую попавшуюся деревню, купили козьего молока.
– Анна, я показал себя не только приставучим нахалом, но ещё и плохим кавалером! Я оставил тебя без ужина.
– Ничего, я поужинаю дома.
– Позволь исправить эту ошибку, пригласить тебя в ресторан!
– Нет, Олег Сергеевич, мне нужно домой, слишком много для одного вечера!
– Тогда давай встретимся завтра!
– Не обещаю.
Возвращаясь домой, Сомов чувствовал себя счастливым, но в глубине души появилось и тревожное ощущение, мешавшее ему полностью насладиться моментом. Вероника же сама только что возвратилась с какой то тусовки, поэтому Олегу легче стало убедить себя, что ничего плохого не происходит. Сын спал.
О том, что за ней начал ухаживать директор фирмы, Анна рассказала своей лучшей подруге Маше Кузнецовой. Маша была многоопытной укротительницей мужских сердец, и как раз собиралась съездить с очередным другом в Турцию. Она слушала Анну самозабвенно, выспрашивала самые мелкие детали и раскладывала их по полочкам. Несколько раз Маша выбегала на кухню за чаем, потом порывалась позвонить Светке Масловой, ещё одной постоянной участнице их девичьих встреч. Анна насилу её остановила. Ей было довольно психоанализа и со стороны одной Маши. В какой то момент она даже пожалела, что рассказала всё подруге. Перед Сомовым не удобно. В общем, мнение многоопытной Маши сводилось к тому, что за подобный случай надо хвататься обеими руками. С умом, конечно. Сначала надо убедиться в том, что Сомов не просто хочет Анну как женщину, в смысле приключения, а влюбился по-серьезному и собирается строить отношения. А вот какие – вопрос! Это надо проверять: подстроить ситуацию, поводить за нос, поиграть на самолюбии. Мужики от этого нервничают, теряют контроль и выдают себя с головой!
Анна постепенно перестала слушать подругу. Она согласно кивала головой, даже вставляла реплики, но мыслями была далеко. Она знала, что люди часто играют чувствами, но находила это совершенно пустым и ненужным. Её больше привлекала простота в отношениях. Конечно, Сомов человек обеспеченный, и это для неё, жившей очень скромно, – неплохой шанс достигнуть материального благополучия. Но как пойти на это, тем более, не ответив себе на вопрос, нравится ли он ей? И потом, он женат! Уводить мужчину из семьи – это не правильно, этого никогда не надо делать. Так её учила мать.
Прошло ещё несколько недель. Сомов уже не стеснялся подойти к Анне в служебной обстановке, пригласить её для разговора в свой кабинет. Он приглашал девушку куда-нибудь каждый вечер, но у Анны всегда находился благовидный предлог для отказа. Наконец, Сомову удалось уговорить её сходить с ним в парк.
Это был старый парк с поломанными аттракционами, щербатыми скульптурами, лавочками, в которых не хватает досок, полинявшими и вздувшимися под воздействием стихий деревянными щитами с изображениями пионеров, трубящих в горны и бодро салютующих поднятому флагу уже исчезнувшей страны. Они вышагивали по запущенным дорожкам. Сомову хотелось высказать этой девушке всё, что камнем лежало у него на душе. Но он боялся показаться то развязным, напыщенным, неинтересным, то излишне скромным и неловким. Сомов смотрел на задумчивое лицо Анны, и с горестью признавался себе, что ему трудно дается общение с ней, не удается её разговорить. Анна замкнулась в себе, идёт с ним почти по принуждению, даёт на его вопросы односложные ответы, но ни о чём не спрашивает сама.
– Ты любишь путешествовать, Анна?
– Я никогда не путешествовала.
– Хотела бы?
– Конечно.
– А куда?
– Куда угодно, я нигде не была.
И можно начинать сначала. Разговор скучный, как картофельный суп. А рядом идёт с виду обычная, хрупкая девчонка, так зацепившая его чем-то, что хочется прижать её к себе, и больше никогда не отпускать. Шаги отмеряют расстояние, Сомову даже кажется, что деревья стараются помочь ему, но не могут. Они как бы говорят: "Мы создаем вам атмосферу, жертвуем свою загадочность, бросая тени! Тебе, Сомов, дали место и время. Так воспользуйся, постарайся!". И встречные прохожие, бабушки и дедушки, так загадочно улыбаются, как бы говоря: "Вот, наверное, у кого всё в порядке, так у этой молодой пары! Молодость! Любовь!". Какое там! Уныние, нарочитость и непонятно что ещё.
– Анна, расскажи мне о себе, пожалуйста! Ты всё время молчишь!
– Что же вам рассказать?
– Да всё, что угодно! Самые простые вещи. Как уроки учила, как в песок играла. Любишь ли оладьи?
– Оладьи? А для чего вам? – Анна внимательно и чуть насмешливо взглянула на него.
– Хочется побольше о тебе узнать!
– Я очень простая девушка, Олег Сергеевич. Живу тихо и скромно, почти нигде не бываю, с мужчинами общалась мало, и вообще… вы меня смущаете! – решилась она, наконец.
– Чем же я тебя смущаю?! – воскликнул Сомов. – Я просто хочу смотреть на тебя, говорить с тобой! Ты мне очень нравишься, не идёшь из головы!
– К чему всё это? – спросила она тихо. – Вы женаты, и мне будет очень неудобно, если ваша супруга узнает об этих романтических встречах. И даже если она не узнает, тоже неудобно.
– Почему? Мы не делаем ничего дурного! – воскликнул Сомов.
– Неужели, вы не понимаете?
– Тогда хочешь, я расскажу о себе? Такое, что никому не рассказывал? – Сомов подошёл к ней, остановился в полушаге, промолвил почти просяще.
Анна посмотрела на него, пожала плечами. "Пусть выговорится, – подумала она, – жалко, что ли?! Странный он какой то, дома поговорить не с кем?!". А Сомов уже не мог остановиться.
– Я увидел в тебе что-то новое, чего раньше никогда не видел в девушках! Ты не такая как все, ты… у тебя, мне кажется, богатый внутренний мир, который ты не торопишься показать другим! А я, кажется, потерял внутреннюю свободу ещё в детстве, и никак не могу отыскать. Но сейчас во мне что-то просыпается! И это благодаря встрече с тобой!
– Странные вещи вы говорите! – глаза Анны впервые потеплели и проявили к нему интерес. – Вы состоявшийся мужчина. Создали своё дело. Имеете семью. А послушать, так одни проблемы!
– Я сказал тебе правду! Я ни с кем ещё так откровенно не говорил, а тебе я не боюсь открыть душу! Я не боюсь показаться смешным, хотя ещё в начале разговора боялся. А если посмеёшься надо мной, так мне всё равно! Я сделал то, что хотел! – у Сомова навернулись слёзы, он отвернулся.
– Я не собираюсь смеяться. Странный вы какой! Такой большой, а как ребёнок. – Анна подошла к нему поближе, провела ладошкой по щеке.
Её чуть растрёпанные волосы обрамляли бледное лицо с несколькими прыщиками на лбу, которые она забыла замазать косметикой.
Анна заняла все мысли Сомова. Он пытался дарить ей подарки, но девушка приняла только один – сотовый телефон. От приглашений съездить на выходные за город или посетить престижный клуб Анна отказывалась. Иногда ему удавалось вытащить её в старый парк, где они гуляли по пустынным дорожкам. Каждое её согласие давалось Сомову с огромным трудом. Чаще Олегу Сергеевичу приходилось ограничиваться тем, что девушка разрешала подвозить себя на работу или до дому. Так прошло лето.
В конце августа Сомов уехал с семьёй на море, возвратился в середине сентября. Он очень соскучился по Анне, и сразу по приезде организовал загородный корпоративный пикник.
Было субботнее утро. Ещё не просохшая от росы трава, блестела на уже холодном, но ещё ярком осеннем солнце. И в желтизне деревьев, и в прозрачности леса чувствовалась осень – время подведения итогов.
Сотрудников привезли на двух больших автобусах, некоторые приехали на своих машинах. Сомов решил организовать праздник с семьями, поэтому почти все были со своими домашними. Некоторые захватили кошек и собак. Сомов решил сделать торжество по высшему разряду. Из ресторана для приготовления шашлыка и сервировки раскладных столов был приглашён повар. Прочие кушанья были доставлены уже готовыми. Вероника, как всегда, была в окружении нескольких подруг, что-то с ними оживлённо обсуждала. Андрей Сомов и близнецы Зябликовы сражались на пластмассовых мечах, а потом запускали самолёт с электронным управлением. Растроганные сотрудники говорили Сомову красивые, заранее приготовленные тосты, намекали, что неплохо бы сделать это начинание корпоративной традицией. И только один программист сказал: "Вот и начальник сподобился заработанными денежками с нами поделиться". Сомов слушал невнимательно, постоянно искал глазами Анну. Когда он ловил её теплый взгляд, ему становилось хорошо и спокойно, когда он замечал около неё какого-нибудь мужчину, то внутренне напрягался, как мальчишка. Но вот к Анне подошла его жена. Вероника отвела девушку в сторону, и они говорили о чём-то минут пять. Сомову стало не по себе. Вероника отошла, Анна осталась одна. Сомов подошёл.
– Здравствуй! Как давно я тебя не видел!
– Здравствуйте! Вы загорели. – Девушка смотрела на него, улыбалась.
– Как ты? – Сомов не мог отвести от неё глаз.
– Хорошо, в отпуск собираюсь, подпишите?
– Конечно. Поедешь куда-нибудь?
– Здесь буду, наверное. А вы как отдохнули?
– Скучал по тебе. Вот бы съездить куда-нибудь вместе, а? Может, в твой отпуск?
– Та женщина, что ко мне подходила, это была ваша супруга?
– Да. О чем вы говорили?
– Она спрашивала, где я купила этот джемпер.
– И где?
– Жених подарил, – улыбнулась Анна.
– Что? – не поверил своим ушам Сомов.
– Я замуж выхожу. – Анна потупила глаза, как когда-то любила делать в начале их знакомства.
– За кого? – Сомов опешил, он был растерян и выбит из колеи. И осенний день уже не казался ему таким прекрасным, а праздник удавшимся. Казалось, что вместе с опадающими с деревьев листьями исчезало для него что-то дорогое, что он уже посчитал своим. – За кого? – повторил он, но Анна уже ускользнула куда то.
Он ходил ещё некоторое время между сотрудниками, изображал веселье, а потом сослался на дела и уехал. А у Вероники была своя машина и свои планы.
Высокий, дорого одетый представительный мужчина и хрупкая девушка в короткой кожаной куртке шли по парку и говорили. Девушка держала в руках букетик из разноцветных кленовых листьев, время от времени добавляла в него новый понравившийся экземпляр.
– Помните, я подвернула ногу, и вы привезли меня в больницу?
– Да. Хирург ещё не захотел брать у меня деньги.
– Это и есть мой будущий муж.
– Такой худощавый, с вытянутым лицом, в очках?
– Точно.
– Надо же, как бывает! Знал бы, не повёз. – Попытался пошутить Сомов.
– Что ж вы мне, Олег Сергеевич, какую участь приготовили?
– Вы были знакомы раньше, или тогда был первый раз?
– Мы познакомились в маршрутке ещё до того случая. Я сначала не обратила на него внимания, а он всё ходил за мной до работы, а потом дожидался на остановке. Так смешно! Я даже не знала, кем он работает. А потом эта встреча в больнице.
– Почему ты полюбила этого парня? За что?
– Разве любят за что-то? Но я постараюсь ответить. Однажды, я попала в больницу к нему на дежурство. Не помню, зачем я туда зашла, может, книгу отдавала. Ждала в ординаторской, пока он осматривал больного. Но мне надоело ждать. Я вышла в коридор, тихонько прокралась в перевязочную. Видимо, случай был серьезный, раз он задержался дольше обычного. Я приоткрыла дверь, стояла и смотрела, как он работает. Как сосредоточенно и серьёзно его лицо, какие умные, внимательные у него глаза, как в ответственные моменты на лбу собираются морщины, а из-под шапочки по ним струится пот. Сестра промокнула ему лоб марлей, и я поймала себя на мысли, что хотела бы оказаться на её месте. И я подумала, что холодными тоскливыми вечерами я могла бы ждать его и в бедной квартире, и в общежитии, что радовалась бы самым простым подаркам, и хотела бы от него ребенка, сына или дочку, не важно! Потому что он добрый и надёжный, любит меня без памяти и хорошо выполняет своё нужное дело. Вот так, Олег Сергеевич! Не знаю, сумела ли я объяснить?!
– Сумела, Анна.
После этого разговора Сомов поехал к матери. "Когда мне тяжело, я всегда иду к ней, – подумал он. – А когда хорошо, часто забываю даже позвонить".
Мария Афанасьевна проживала в кирпичном доме сталинской постройки, в чистенькой двухкомнатной квартире. По стенам были развешаны многочисленные фотографии: Олега, Андрея, Вероники, покойных мужа и родителей, несколько групповых портретов времён молодости. Старая, но без единой царапины мебель, много книг – самых разных, нужных и ненужных, которые просто жалко выкинуть. Мария Афанасьевна всю жизнь проработала учителем литературы, а её муж, отец Олега, инженером-конструктором. Их молодость была наполнена скромным бытом, чёткими перспективами и нескончаемым романтизмом, выливавшимся в поздние посиделки на прокуренной кухне за научными и философскими спорами с друзьями.
– Здравствуй, мамочка! – Олег поцеловал мать в щёку, протянул пакет с продуктами.
– Здравствуй, сынок! – прослезилась Мария Афанасьевна.
"Да, сдаёт мать! – мелькнуло в голове у Олега. – Раньше бы она обязательно как-нибудь пошутила. И эти слезы. Обычное ведь дело, гостинец матери привезти! Он же всегда так делает". Олег заглянул в спальню матери, там раньше была его комната. Он всегда заходил сюда, когда бывал у неё. И каждый раз здесь неуловимо что-то изменялось. Становилось как-то спокойней. Исчезали лишние вещи. Портативный японский телевизор, за которым мать ранее преимущественно засыпала, перекочевал на кухню. Мария Афанасьевна практически бросила курить. В углу над кроватью появилось несколько икон. Сомов подошёл поближе. Он знал, что на одной из икон изображён Иисус Христос, рядом, кажется, Богородица. Чьи лики на нескольких оставшихся, он не знал. Олег стоял и смотрел, почему-то понял, что надо вытащить руку из кармана. Неудобно просто так стоять, перекреститься бы надо, подумал он. Сомов занёс руку для крестного знамения, почему-то смутился, замешкался.
– Перекрестись, перекрестись, сынок! – в комнату тихо вошла и остановилась около него мать.
– Я не помню…
– Вот, смотри, – и она показала, как надо накладывать на себя крестное знамение. Олег повторил.
– Ты стала верить?
– Да, сынок.
– Молишься?
– Молюсь.
– За кого?
– Как за кого?! За тебя молюсь, за родителей, за отца нашего, за твою семью.