* * *
Этим вечером мы с Шерил устроились в их старом домике на дереве - болтали и пытались отвлечь меня от выборов. Что-то я не помню, чтобы эта хижина раньше была такой маленькой. Уверен, теперь даже Рэндалу здесь сидеть неудобно. Иногда мне нравится, что я расту, а иногда - лучше бы оставаться маленьким. Помню, когда-то я мог вытянуться на полу домика в полный рост. Бывало, мы все трое: я, Шерил и Рэндал - укладывались тут в спальных мешках, и места хватало всем. Глухими ночами мы рассказывали страшилки и попивали шоколадный коктейль - его я люблю до сих пор. Эх, хорошие были времена...
А сейчас я даже ноги здесь вытянуть не могу. Последний раз я забирался в эту хижину почти год назад. Мы с Шерил живём рядом, на одной улице, просто у нас больше нет особенных причин для того, чтобы уединяться в домике на дереве.
Собственно, это Шерил предложила: "Давай залезем в хижину и поговорим!", а я ответил: "Давай" - думал, что это как-то меня подбодрит. Вот и сидим здесь уже целый час; сумерки перетекли в вечер, а со стороны океана накатывают волны ранней сентябрьской прохлады.
- А ещё? - сказала Шерил. - Придумай ещё что-нибудь!
- Да не знаю я, больше что-то ничего не придумывается.
- У тебя что, воображения нет?
- Нет.
- А ты постарайся! - потребовала она.
- Ну ладно. Тогда... - Я поднатужился. - Тогда... я бы подвесил его за щиколотки... вниз головой... над медвежьим капканом!
Шерил засмеялась:
- Вот это да! Ты просто садист какой-то!
- Сама просила. Твоя очередь.
- Ладно... В следующий раз, когда она запоёт... я забросаю её розами - ну, как тот мужик. Пусть закладывает их себе за уши! Только я прослежу, чтобы на розах была уйма шипов!
Я скорчил гримасу.
- А теперь ты, - сказала Шерил.
- Я бы бросил Остина в вольер к львам. Вот тогда бы мы посмотрели, как быстро он умеет бегать! Следующий!
- О-о-о! Какой ты злодей! Ну-ка, ну-ка... Я бы... я бы налила ей в термос, который она берёт с собой в школу, серной кислоты!
- Не мухлюй, - одёрнул я. - Я уже это говорил во время свадьбы.
- Хорошо. Тогда... как насчёт подкинуть ей в коробку с завтраком королевскую кобру?
- Не-не, постой... Я для тебя придумал. А давай организуем ей свиданьице с... Тайсоном Макгоу!
- Ого! Лучше смерть!
Мы чуть животы не надорвали от смеха, представляя себе Ребекку на свидании с Тайсоном Макгоу. Вот это была бы парочка!
- Надо же, никогда бы не подумал, что мы такие злонамеренные личности, - сказал я, отсмеявшись.
- Нет, но скажи - правда же весело? - хихикнула Шерил.
Это действительно было весело. Всё равно что смотреть фильм ужасов. Они же такие отвратительные, кровавые и мерзкие, и тем не менее все их любят. Вы ведь понимаете, что я имею в виду?
- Ну то есть, мы же на самом деле ничего им делать не собираемся, верно? - продолжала Шерил. - В реале мы ведь вовсе не злодеи какие-нибудь, просто это такая игра. У каждого человека есть кто-то, кого он терпеть не может. Ведь ничего же страшного, что мы просто представляем себе, как с ними что-то такое случается, правда?
- Погоди, послушай, что я придумал, - прервал я её. - Давай заплатим какому-нибудь хмырю - пусть соврёт, что научит Остина ходить по тлеющим углям. А когда тот пойдёт, то обожжёт себе все ноги! И всё - капец карьере бегуна.
- Ну ты и пакостник! - восхитилась Шерил и засмеялась. И вдруг замолчала и на миг призадумалась. Без звуков наших голосов ночь показалась особенно тихой. Даже сверчков - и тех не было слышно.
- Послушай-ка, - проговорила она. - Вот было бы странно, если бы что-то из того, что мы навоображали, действительно случилось, как думаешь? Как если бы нас услышал кто-то там, наверху...
- Я бы тогда держался подальше от медвежьих капканов, - сказал я. Она снова засмеялась.
В сгустившейся темноте я едва различал лицо Шерил, сидящей напротив. Хижина, как я уже говорил, была маленькая; и я ощущал, как "рибоксы" Шерил касаются моих "найков". Я пошевелил стопой, она тоже; мы словно опять стали детишками и играли в какую-то глупую детскую игру. Я взглянул поверх тянувшихся по краю хижины перил: ночь сегодня была ясная, без малейших признаков тумана, в отличие от предыдущих вечеров. Дом Шерил стоял последним на нашей улице, и между деревьями можно было едва различить океан, плещущийся в четверти мили отсюда. Это моё любимое время суток - когда небо теряет свои краски и на фоне полоски еле-еле голубеющего горизонта всё вокруг кажется совсем чёрным.
В раннем детстве я любил разговаривать с Шерил и даже с Рэндалом, сидя в это время дня в их домике на дереве. Любил наши страшные рассказки, любил просто поболтать ни о чём. Сейчас, когда мы повзрослели и были вечно чем-то заняты, мне практически никогда не удавалось вот так посидеть с Шерил в тишине и поговорить по душам. Правда, нынче ощущение было иным, чем в старые времена, но всё равно - мне это нравилось. Я снова пошевелил ступнями, и она пошевелила в ответ.
- Может, нам не надо было этого делать, - сказала она.
- Чего не надо?
- Злословить на счёт Ребекки и Остина. А то я теперь чувствую себя виноватой.
Вообще-то, и я ощущал что-то вроде того же.
- Это была твоя идея.
- Спасибо, утешил. Теперь мне ещё хуже.
- Прости, - сказал я, а потом привёл ей те же соображения, что и она несколько минут назад: - Это же всего лишь слова. Вроде как... ну, показать им язык в спину, что ли. Вот и всё. Мы же только представляем себе, не делаем ничего плохого.
- Да, точно.
- Надо же дать выход эмоциям, так ведь? А то мы бы ходили и куксились целый день.
- Да, верно.
Однако мне почему-то казалось, что я её не убедил. Я и самого себя не убедил. Не смог. Мой мозг всё ещё был полон дикими, нелепыми образами всех тех несчастий, которые могли бы обрушиться на Остина Пэйса. Больше всего меня беспокоило, что это, как сказала Шерил, было весело! Ой, что-то мне не нравилось такое веселье...
Я придвинулся поближе к Шерил, как будто это могло прогнать мои тревоги.
- Ты и вправду ненавидишь Остина? - спросила она. Почти совсем стемнело, я уже практически не видел своей собеседницы - только едва различимый силуэт на фоне деревьев.
- Не знаю, - ответил я. - А ты и вправду ненавидишь Ребекку?
Шерил вздохнула. После долгого молчания она наконец произнесла:
- Не то чтобы ненавижу... Она же моя двоюродная сестра. Я, вообще-то, вроде как люблю её... Просто иногда, по-моему, ей нравится, когда я чувствую себя паршивым ничтожеством.
- А я вот знаю точно, что Остин от этого тащится.
- Ты действительно ненавидишь Остина, Джаред? - снова спросила она. И опять я, как в первый раз, сказал:
- Не знаю. - Я действительно не знал. - Как-то всё перепуталось...
Она опять надолго задумалась, а потом спросила - спокойно так, бесстрастно:
- Ты был бы счастлив, если бы Остин Пэйс уехал куда-нибудь очень далеко?
- Да, - ответил я.
- И ты был бы доволен, если бы с ним случилось что-то такое-эдакое и он не смог бы больше быстро бегать?
- Н-не думаю. Мне стало бы его жаль, наверно.
- А если бы он умер?
- Шерил, ну перестань!
- Извини, это был глупый вопрос.
И снова она впала в задумчивость. Что-то у неё было на уме, я это чётко просёк. Она вновь заговорила - очень тихо и медленно:
- Я знаю, в чём суть проблемы. В том, чтобы понять, ненавидишь ли ты его по-настоящему.
- Что?!
- Вопрос стоит так: если бы был способ... если бы это от тебя зависело... тебе бы хотелось, чтобы Остин Пэйс вообще никогда не рождался на свет?
Вот теперь меня прошиб озноб. Думаю, дело было не только в ночной прохладе. Что-то в этом крылось большее. Внутри, не снаружи. Потому что я знал ответ на этот вопрос, и он мне совсем не нравился.
- Так как? - настаивала она.
- Да, - прошептал я.
А Шерил прошептала в ответ:
- Я знаю, что ты чувствуешь.
Подул свежий ветерок, в кроне дерева над нашими головами зашелестели увядающие листья. Меня зазнобило сильнее. Если до этого момента мне было просто не по себе, то сейчас сделалось окончательно нехорошо. Словно повеяло чем-то потусторонним. Да, Шерил задала ужасный вопрос. Хотелось ли бы мне, чтобы Остин-Спесь никогда не родился на свет? Да. Да, хотелось. И как бы я ни ненавидел себя за это чувство, оно жило в самой глубине моей души, и с ним ничего нельзя было поделать. Мне стало страшно.
- Шерил... что-то мне тут не в кайф.
- Мне тоже, - ответила она.
- И вообще - холодно становится...
- Наверно, лучше зайти в дом.
Шерил спустилась первой, я - за ней.
- Ты тоже это почувствовал, да?
- Что-то мне расхотелось говорить об этом. Давай побеседуем о чём-нибудь более приятном.
Но ничего приятного в качестве темы разговора упорно не желало подворачиваться. Остаток вечера мы практически промолчали. Хорошее чувство, с которым мы залезали на дерево, пропало и так и не вернулось. Мы вошли в дом, минут десять посмотрели телик с братом Шерил, а потом я прыгнул на свой велосипед и отправился домой. Засел за уроки и попытался прогнать владевшее мной ощущение жути, закопавшись в первое в этом году домашнее задание.
Помогло. К утру ощущение исчезло. Я снова почувствовал, как вернулось моё прежнее "я", а то, что мы выяснили накануне о нас самих там, в хижине на дереве, перестало иметь какое-либо значение.
И это оказалось роковой ошибкой - не первой, и не последней. Нельзя было оставлять без внимания это ощущение неправильности сказанного! Этот режущий глаз алый сигнал тревоги, был наверняка послан нам свыше в качестве предупреждения. Только оба мы оказались слишком глупы, чтобы внять ему.
Огонь и боль
Народ начал крутиться около доски объявлений уже с утра. Легкоатлеты были не единственной командой, выбиравшей вчера капитана; поэтому каждый с нетерпением ждал, когда его тренер вывесит результаты голосования.
Меня среди этих нетерпеливых не было. Само собой, мне хотелось стать капитаном, но я старался об этом не думать. Чем больше думаешь, тем больше волнуешься, и к тому моменту, как появится объявление, весь истерзаешься. Лучше поразмыслить о чём-нибудь другом: например, о новых учителях, о старых друзьях, о том, что съесть на ланч - словом, о чём угодно, только не о команде бегунов и Остине Пэйсе с его миллиондолларовыми "аэропедами", которые никогда не пачкаются и выглядят так, будто явились прямиком с планеты Криптон или ещё откуда-то в этом же роде.
Я пришёл к доске и немного послонялся вокруг в ожидании звонка на классный час - высматривал знакомых, которых не видел вчера. Да, за одно лето можно кардинально измениться. Чарли Гарсиас прибавил в росте дюймов шесть, у Эбби Сингер появились симпатичные выпуклости (если вы понимаете о чём я), а минимум половина моих приятелей избавились от брекетов. Я поболтал с Ральфи Шерманом; тот рассказал, что за лето успел снять фильм в Голливуде. Ну, Ральфи всегда выдаёт такое, что обхохочешься - ни разу в жизни не сказал ни слова правды.
Вскоре я позабыл про команду и выборы, пришёл в хорошее настроение - такое хорошее, что даже поздоровался с Тайсоном Макгоу. Тот что-то буркнул в ответ, а через пять минут ввязался в драку с одним пацаном, не помню, как его зовут.
Наблюдать за тем, как Тайсон затевает мордобой - одна из традиций нашей школы. Лично я никогда не стремился померяться с ним силами. Как я уже говорил, Тайсон дрался точно дикий зверь, мне такой стиль не по нутру. При одном только взгляде на этого парня становилось ясно, что с ним что-то неладно: глаза его вечно блуждали где-то далеко, как будто он вовсе тебя не видел, а взлохмаченные сальные вихры производили отталкивающее впечатление; казалось, им никакая расчёска не в силах помочь. Тайсона определённо нельзя было назвать мечтой любой мамочки.
Мистер Грин увидел начавшуюся свалку и бегом кинулся разнимать. Мистер Грин - заместитель директора школы, а вдобавок ещё и завуч по воспитательной работе; тяжёленькая должность, скажу я вам, если принять во внимание, сколько в нашей неполной старшей задиристых ребят.
Мистер Грин вмешался в драку (которая, в общем, и на нормальную драку-то не была похожа; скорее на сцену из ужастика, в котором Тайсон изображал из себя "тасманийского дьявола"), и весь коридор разразился аплодисментами и хохотом: Тайсон продолжал бороться с завучем. Я тоже немного посмеялся - говорю же, традиция школы.
Мистер Грин держал Тайсона мёртвой хваткой, тот вырывался, как одержимый, а потом выпалил в завуча целым залпом таких слов, которые я не хочу здесь повторять; при этом он дышал, как бык, собирающийся броситься в атаку.
- Вы знаете, что он сделал? - проорал Тайсон Грину.
- Что он сделал, Тайсон?
- Он сказал, что я отрыжка!
Я не смог сдержаться - расхохотался. Не над тем, что Тайсон сказал, а над тем, как он это сказал - с каким остервенением он растянул: "Атр-р-р-рыш-шка".
Хохотали все, но я, должно быть, громче всех, потому что Тайсон вырвался из объятий Грина и бросился ко мне.
- Ах тебе смешно, да?! - завопил он, воздевая кулаки с явным намерением пустить их в ход.
- Только тронь меня, Тайсон - клянусь, я тебя раскатаю в блин! - сказал я. - Подвешу за лодыжки над медвежьим капканом!
Услышав такое, Тайсон озадачился. Он взглянул на меня своими шальными глазами, видимо, пытаясь прочувствовать, каково это - висеть вниз головой над медвежьим капканом. На долю секунды мне стало его жалко: чокнутый пацан, над которым все ржут. Как это, должно быть, ужасно. Мне даже захотелось сказать что-то типа: "Да ладно тебе, Тайсон, ты не отрыжка, расслабься!" - лишь бы ему стало полегче, но все вокруг буквально зашлись от смеха, и Тайсону ничего не оставалось, как сбежать с поля боя.
Грин воззрился на меня с выражением, которое словно говорило: "Медвежий капкан? Я тебе сейчас покажу медвежий капкан! Целься! Пли! Паф-паф!" - а потом устремился вслед за Тайсоном.
Словом, школа как школа, ничего не изменилось.
Как только прозвенел звонок на классный час, за моей спиной прозвучал голос:
- Джаред, задержись на минутку, мне бы хотелось с тобой поговорить.
Я сразу узнал этот голос. Обернувшись, я увидел тренера Шулера. Вам, наверно, знакомо чувство: вот сейчас произойдёт что-то замечательное, и у вас сердце замирает, а позвоночник словно пробивает током? Именно это и случилось со мной сейчас. С чего бы это тренеру отзывать меня в сторонку и заводить разговоры, если у него нет для меня доброй вести о капитанстве?
- Привет, тренер! - бодро сказал я. - А что такое?
- Поговорить время есть?
- Конечно.
- Хорошо. Пошли в мой кабинет?
Мы проследовали по коридору в спортзал - там было куда тише. В пустом громадном помещении наши шаги отзывались гулким эхом. Здесь было холодно и едко пахло лаком для пола. Мы вошли в кабинет тренера.
- Присаживайся, - сказал он, подхватил свой блокнот и впился в него взглядом; потом уселся на стул с другой стороны письменного стола. - Я подвёл итог голосованию.
- Да? - сказал я, старательно делая вид, что мне безразлично.
- Голоса распределились с весьма незначительной разницей.
- Да?
Он оторвал взгляд от блокнота. Я ничего не мог прочитать по лицу тренера - его умению владеть своей мимикой позавидовал бы любой игрок в покер; ты бы в жизни никогда не догадался, что у Шулера на уме. Он помолчал - чтобы подразнить меня. Я не играю в покер, у меня все мои чувства на лице написаны. Я опустил руки на колени и так крепко сцепил их, что костяшки побелели.
- Джаред, прости, но выбрали не тебя.
Сперва мне показалось, что я его не расслышал. Пальцы мои по-прежнему были крепко сплетены, как будто от этого смысл сказанного тренером мог как-то измениться. Я не дышал. Но тут слова Шулера наконец достигли моих ушей и проникли в мозг.
Вам, наверно, известно это чувство - как будто ещё десять секунд, и тебя стошнит? Хотя, конечно, блевать я не собирался, но чувство было именно таким, и оно ещё долго не покидало меня.
До того, как тренер обратился ко мне в коридоре, я был морально готов к поражению, но когда он позвал меня в свой кабинет, я проникся уверенностью, что выиграл. Почему он просто не дал мне самому всё узнать из объявления на доске?! Я бы не пал духом; ну, прочитал бы и пошёл своей дорогой, особенно не расстраиваясь. Но тренер подал мне надежду, и теперь я не мог просто повернуться и уйти; мне пришлось сидеть здесь и переживать своё унижение у него на глазах.
- Как я уже сказал, - продолжал Шулер, - борьба была равной. Вы с Остином всё время шли, что называется, ноздря в ноздрю.
Он принялся крутить блокнот в пальцах. Это у него привычка такая, он вечно что-то крутит в пальцах: если не блокнот, то свисток, если не свисток, то очки.
- Послушай, - проговорил он, - я знаю, как тебе хотелось стать капитаном. Ты большой трудяга, и поэтому я хочу предложить тебе кое-что. Как второй по результатам, ты можешь рассчитывать на особое положение, поэтому я назначаю тебя помощником тренера.
- Помощником тренера? - переспросил я. Для вас это, возможно, и звучит не так уж плохо, но вы должны понять одно: помощник тренера - это должность для пацана помладше, который не настолько хорошо бегает, чтобы включить его в команду. С тем же успехом тренер мог бы сообщить, что назначает меня на роль талисмана команды. Помощник тренера!
- Верно.
- И в чём будут заключаться мои обязанности?
- Отмечать присутствующих, выдавать снаряжение, всё в таком духе.