Ну и что я должен был на это ответить? Остину достанется вся слава и власть капитана команды, а я буду, так сказать, выполнять обязанности прислужника. Я попытался изобразить энтузиазм, но получилось плохо, и тренер увидел разочарование в моих глазах. Я не играю в покер.
- Спасибо, - сказал я.
- Не похоже, чтобы ты был доволен.
- Нет, я доволен. Просто немного огорчён, что не стал капитаном. Вот и всё.
- Конечно, я понимаю. Можешь побыть здесь ещё несколько минут, если хочешь. Я дам записку, чтобы тебя не ругали за опоздание на классный час.
- Да нет, не надо, всё нормально.
Уверен - тренер понял по моему тону, что всё вовсе не нормально. Я не играю в покер.
- Послушай, - сказал он, - ведь ещё будет старшая школа.
- Да, верно, - согласился я, думая о том, что и в выпускном классе старшей школы Остин-Спесь по-прежнему будет у меня выигрывать. - Спасибо, - повторил я.
- Всё, что могу, Джаред. Ты хороший парень. Сожалею, что так получилось.
- Не надо меня жалеть. Я не хочу, чтобы вы меня жалели.
- Я только хотел сказать, что иногда жизнь упорно показывает человеку средний палец. Я знаю - ты заслуживаешь лучшего.
- Спасибо, - проговорил я в тысячу двухсотый раз.
- Тогда увидимся сегодня на тренировке?
- Да.
- Приди пораньше, - предупредил он. - Ты должен будешь отметить присутствующих.
* * *
Я вышел из спортзала. Коридор был пуст, если не считать одного человека: перед входом в зал стоял Остин-Спесь собственной персоной. Не говорите мне, что это произошло случайно.
- О, ты уже побеседовал с тренером? - спросил он.
- Да.
- Так что ты уже знаешь, что я выиграл?
- А ты откуда знаешь?
- А он сначала побеседовал со мной, - сообщил Остин. - Не думаешь же ты, что он сперва сказал тебе, а потом уже мне, а?
Он ждал от меня ответа, но я молчал.
- Думаю, тебе понравится быть секретарём команды, - произнёс он.
- Помощником тренера!
- Ну да, ну да, но на самом деле это просто секретарь. Не волнуйся, уж я постараюсь загрузить тебя работой - будешь делать массу заметок на память, - сказал он, покатываясь со смеху. - Может, когда-никогда придёшь ко мне домой? Мне нужен человек - отвечать на телефонные звонки.
Я повернулся и пошёл прочь по коридору. Он последовал за мной, плавно скользя по натёртому полу в своих "аэропедах". Меня так и подмывало наступить на них и оставить миленькие серые отпечатки своих подошв на их белоснежных мысках.
- Я не секретарь, - сказал я.
- Ну хорошо. Тогда будешь "гофер".
Я остановился.
- Что?
- Ты же теперь канцелярская крыса и медленный, как черепаха. Значит, гофер для тебя самое подходящее имя.
Я только стоял и в бешенстве буравил его взглядом. Он различил гнев в моих непокерных глазах и закатился ещё пуще:
- Шуток не понимаешь, что ли? - Сказано это было в таком тоне - гадостнее и оскорбительнее я в жизни не слыхал. Потом он повернулся и, надсаживаясь от смеха, поскакал на своих "аэропедах" в противоположный конец коридора.
Шагая в класс, я чувствовал себя униженным как никогда раньше. Меня уязвлял не столько тот факт, что меня назначили помощником тренера, сколько то, что Остин узнал об этом первым и, как всегда, поднял меня на смех, обозвав "гофером". Вечно жить в его тени и без того было горько, но такое унижение - это нечто большее. Остин сознательно воткнул в меня нож и поворачивал его в ране.
Был бы я счастлив, если бы Остин-Спесь вообще никогда не рождался на свет? Давайте не станем это обсуждать.
* * *
В час тридцать затрезвонила сигнализация. Да, вы правильно догадались: в школе очередной пожар. Вообще-то, я обрадовался, услышав звонок пожарной тревоги: весь день мне не удавалось сосредоточиться на учёбе из-за утренних событий. Сейчас, по крайней мере, слушать учителя не нужно было, и я мог дать волю переполнявшему меня бешенству.
В прежние времена при звуках пожарной тревоги никто особенно не шевелился. Учителя в чинном порядке выводили классы по лестнице на школьную спортплощадку. Сейчас же настрой у всех был куда серьёзней и эвакуация проходила гораздо шустрей. В прежние времена всё это были лишь учения да ложные тревоги, но в прошлом году в школе случилось три настоящих пожара. При последнем сгорел спортзал.
Сейчас, когда мы быстрым маршем шли по коридору, могу поклясться - я чуял запах гари.
На спортплощадке царил полный хаос; ни один учитель не мог сладить со своими подопечными: ребята носились туда-сюда, ровные ряды классов ломались, толпы возбуждённых учеников висели на ограде, чтобы полюбоваться дымом, валившим из столовой. Дым был не таким уж густым, да и много его тоже не было, но как предлог для сумятицы он вполне годился.
Мне, если честно, на пожар было плевать - достаточно собственных проблем, есть о чём призадуматься. Если я кажусь вам бесчувственным, успокойтесь: я слышал, как директор сказал, что в школе не осталось никого, кто мог бы пострадать; печальная судьба сгореть дотла угрожала только столовой, а она, уж поверьте мне, ничего лучшего не заслуживала.
Итак, столовая дымилась, а я пылал - пылал тем гневом, который разжёг во мне Остин Пэйс этим утром.
* * *
- Не хочу говорить об этом! - заявил я Шерил, когда она спросила меня про дела в команде легкоатлетов. И добавил: - Больше не спрашивай.
Шерил всё поняла.
- Ну что ж, - произнесла она. - Добро пожаловать в наш клуб.
- А что, у тебя тоже что-то не так?
- Да нет, ничего. Просто в этом году в школьном театре будет ставиться "Анни".
- И что?
- Да то. Догадайся, какая мелкая соплюшка идеально подходит для этой роли?
- Ребекка собирается попробоваться?
- Не думаю даже, что до этого дойдёт. Они только глянут на эту притвору и всё - роль у неё в кармане.
Шерил продолжала жаловаться на Ребекку и прочие неприятности, а я повернулся к школе. Приехали пожарные, но так и стояли около своей машины, ничего особо не предпринимая, откуда следовало, что пожар был незначительный и с ним справились без труда. Столовая пострадала несильно - ну, будет вонять дымом весь остаток учебного года, вот и всё.
Все понимали: занятия на сегодня закончены. Персоналу необходимо удостовериться, что огня больше нигде нет, да и проветрить помещения тоже не помешало бы. Однако до трёх часов распустить нас по домам руководство не имело права; поэтому школьный двор вскоре стал напоминать лагерь малолетних повстанцев против школьного угнетения. Народ носился в полном смысле слова как угорелый, а учителям оставалось лишь рвать на себе волосы.
- ...клуб, - услышал я голос Шерил.
- А? - спросил я.
- Я сказала: нам надо организовать клуб вечно вторых.
Я рассмеялся:
- А, ну да, конечно... и постепенно, по одному, убрать всех первых! Му-ха-ха-а-а!
- Я серьёзно! Мы могли бы организовать клуб - ну так, смеха ради, только для таких, как мы. Не принимать в него никого из "непобиваемых" - клуб только для вторых!
- Ну и ну, ничего глупее я ещё в жизни не слышал.
- И ничего это не глупо! Мы могли бы... ну, заниматься чем-нибудь - просто так, для удовольствия. Заставить "непобиваемых" грызть локти от злости, что не они первые до этого додумались. Хотя бы раз мы в чём-то стали бы первыми.
- Да? И кто бы вошёл в этот клуб?
- Ну я не знаю... Надо подумать. Да держу пари: куча ребят захотели бы, мой брат, например!
- А никто больше и не станет связываться. Нас просто поднимут на смех.
- А вдруг не поднимут? Джаред, мы могли бы основать что-то действительно значительное, типа тайного клуба, который просуществовал бы много лет - даже после того, как мы закончим старшую школу!
Я призадумался. Шерил умела убеждать. Но на этот раз меня убедила не она. Эту роль взял на себя другой человек.
- Эй, Джаред! - окликнул кто-то. Знакомый голос, очень знакомый. Ух, как я не хотел его слышать! При звуках этого голоса я почти явственно увидел белые "аэропеды", рыжие волосы и длинные костлявые руки.
- Ну что, Джаред, наперегонки? - сказал Остин. - Первый забег сезона!
Ага, вот оно. Вызов. Остин всегда бросал вызов первым. Обычно он ждал до второй недели семестра, понаблюдав меня на дорожке и полностью уверившись, что побьёт меня. Но сейчас шёл лишь второй день. Впрочем, кругом было слишком много народу, чтобы отказаться от вызова.
- Тебе не кажется, что лучше подождать, пока поле не освободится? - спросил я.
- А что - тебе места мало?
Я обернулся. И правда - для забега на поле места вполне хватало.
Остин подошёл к нам; за ним хвостом тянулся с десяток поклонников, а вскоре стали присоединяться и другие ребята, учуявшие, чем дело пахнет. Все знали о нашем соперничестве.
- А может, подождать, когда у тебя ножки подрастут? - продолжал подначивать Остин. Все рассмеялись. Я тоже. Смеяться со всеми ведь лучше, чем когда смеются над тобой, верно? Но в душе мне было вовсе не до смеха.
- Ладно, - сказал я. - Тогда прямо сейчас.
Остин сверкнул крокодильим оскалом.
- Грег, отойди примерно на шестьдесят ярдов - будешь судьёй.
Семиклассник Грег Миллер, один из новеньких в команде, немедленно подчинился велению божества.
"Вот, значит, как оно начинается на этот раз, - подумал я, - соперничество нынешнего года. Война нынешнего года". Я был полон сил, готов к бегу; и как всегда, когда собирался мериться скоростью с Остином, чувствовал, что, может быть, на этот раз смогу побить его.
Мы заняли стартовую позицию, но тут Остин выпрямился.
- Подожди, - сказал он и снял свои драгоценные кроссовки. А потом стянул и носки. Он собирался бежать босиком. - Окей. - Он снова опустился на старт. - Ну что - готов продуть?
Я не ответил.
Мартин Брикер изготовился дать старт. Тем временем подходило всё больше и больше зрителей. Даже учителя - и те заинтересованно следили за нами. Значит, вот так оно начинается...
- На старт... внимание... марш!
Я полетел, как пуля, прорезая ветер, вкладывая все силы в каждый удар своих ног о траву. Не поворачивая головы, я видел уголком глаза, что мы с моим соперником бежим вровень.
Десять ярдов позади.
Я смотрел прямо на Грега, стоявшего на другой стороне отрезка, и сосредоточился на том, чтобы все свои силы претворить в бег.
"Это тебе за все те разы, когда ты побеждал меня в детстве!"
Я прибавил скорости.
"А это тебе за то, что ты вернулся в прошлом году, чтобы опять побить меня!"
Я прибавил скорости.
"А это - за то, как ты опустил меня этим утром!"
Я прибавил скорости.
Мы по-прежнему бежали вровень.
Тридцать ярдов позади. Тридцать осталось.
Подбадривающие крики за нашими спинами становились всё тише и тише.
"А это за то, что ты бросил мне вызов перед всей школой, за всё то зло, что ты мне причинил в жизни и ещё причинишь, и за твои дурацкие белые кроссовки!"
Сорок ярдов позади.
Я опережал его на целый фут! Я побеждал!
Я прибавил скорости.
Осталось пятнадцать ярдов! Всего пятнадцать.
И вот тогда, словно он всё это время играл в поддавки, Остин вырвался вперёд. Нет, не постепенно наращивая преимущество, а просто обошёл меня, как стоячего. Остин двигался, словно машина, словно космический корабль, уносящийся в гиперпространство. Вот он на фут опережает меня. На два. На три. Он обернулся - и снова на его лице эта отвратительная улыбка.
Я, наклонившись, нырнул вперёд в безумной попытке пересечь финишную линию прежде него, но поздно - он уже был на ней, когда я упал. Моё тело набрало такую инерцию, что я проехал юзом по траве, ободрал локти и порвал штаны.
Боль поражения.
Я чувствовал себя как тот лыжник, что падает после прыжка с трамплина на заставке воскресного выпуска программы "Мир большого спорта". Боль поражения: свезённая кожа на локтях, испорченные штаны и смех Остина Пэйса.
Вокруг него собралась толпа поклонников.
- Ух ты! Ты видел, как Остин рванул вперёд на финише?!
- Ух ты, уж побил так побил - только перья полетели!
- Ух ты, Остин прям как пуля!
Ух ты то и ух ты это. Остин-Спесь наслаждался каждой секундой своего триумфа. Ребятишки сгрудились вокруг него, а мне оставалось лишь изучать свои окровавленные локти.
- Слышь, парень, - сказал какой-то семиклашка, - ты бы не совался бегать с Остином, а? Он бьёт любого.
Остин посмотрел на меня сверху вниз. Он даже толком не запыхался.
- А ты хорошо бежал... для гофера!
Все заржали.
- Гофер! - полетело по толпе. - Гофер, гофер, гофер!
Остин поднял руки, как будто дирижируя, и все принялись скандировать в унисон:
- Гофер! Гофер! Гофер!
Казалось, этому не будет конца.
Сейчас я с радостью убил бы его. Кинуться бы и поотрывать ему руки и ноги! Но я вовремя вспомнил о Тайсоне Макгоу. Нет. Я не Тайсон. Я цивилизованный человек, я не стану нападать на Остина. Вместо этого я встал, отряхнулся, подождал, пока не стихнут крики "Гофер!", а потом взглянул Остину прямо в лицо и протянул руку.
- Отличная работа, Остин.
Я пожал ему руку. Надо сказать, для этого мне тоже понадобилась вся сила воли, как для бега.
- Да, - согласился Остин. - Ну, увидимся, Гофер.
Я повернулся и пошёл прочь, а поклонники опять принялись восхвалять Остина. Мои локти начали болезненно зудеть.
Шерил ждала меня. Чего у неё не отнять - она всегда была на моей стороне и никогда не смеялась надо мной.
- Ты как, в порядке? - осведомилась она.
Я бросил взгляд за спину, на Остина, потом повернулся к Шерил и спросил:
- Так как мы назовём наш клуб?
Стоунхенджская Хартия
Вряд ли кто-нибудь знал, для чего это место использовалось прежде, но чем бы оно ни было, от него остался только каменный фундамент на полянке в лесу. Лишь камни - истёртые и покрытые мхом. Внутри квадратного каменного основания зияла яма - котлован футов шесть глубиной и футов двадцать шириной, весь заросший кустарником и деревьями. Очень возможно, что это место пребывало с таком состоянии лет сто - точно никто этого не знал.
Шерил, Рэндал и я нашли и облазили его много лет назад, когда были ещё мелюзгой, но оно показалось нам слишком жутким для игр; поэтому мы сюда не ходили, сохранив сведения об этом месте в подвалах памяти - вдруг пригодится в будущем. Старый фундамент затаился в густом лесу между домом Шерил и побережьем и ждал. Мне всегда казалось, что он ждёт: либо когда его снова начнут использовать, либо когда он растворится в небытии, как то здание, которое поддерживал когда-то.
Да, фундамент ждал; и во вторую пятницу девятого учебного года у меня появилась чёткая уверенность - он ждал нас.
Мы с Шерил стояли на краю каменного квадрата, всматриваясь в котлован, и Шерил воскликнула:
- То, что надо! Лучше для нашего клуба не найдёшь!
Я обошёл вдоль края и нашёл место, где фундамент осыпался и в котлован можно было спуститься по наклонному земляному скату. Я слез первым, Шерил - за мной.
- Прямо какое-то колдовское местечко, - промолвила она.
- Кто знает, может, тут и правда живут злые духи.
- Ладно, давай не преувеличивать, ничего такого потустороннего здесь нет, - возразила Шерил.
И всё же невольно становилось жутковато - как бывает в музее в отделе мумий или в покинутом жителями городе. Было что-то в этом месте такое, что придавало важность любым затеянным здесь делам. А значит, и заседания нашего клуба приобретут некую таинственность и значительность.
- Который час? - спросил я.
- Четыре пятнадцать. Они будут здесь через четверть часа.
Оглядываясь по сторонам, я заметил кое-что, чего нельзя было увидеть сверху, с каменного края. Здесь валялись старые зелёные бутылки из-под кока-колы, алюминиевые банки со старомодными колечками, за которые надо тянуть, чтобы открыть крышку - такие перестали выпускать много лет назад. На некоторых были товарные знаки, которых я даже и узнать-то не мог. Возможно, они валяются здесь с того момента, когда строение прекратило своё существование. В течение многих десятилетий ничья рука не касалась этих осколков прошлого. Это действительно было волшебно - как мистические камни английского Стоунхенджа с их потаённой историей.
- Давай будем называть это место Стоунхендж, - предложил я Шерил.
- Здорово! - отозвалась она. - Мне нравится.
Она выбралась наверх и присела на один из покрытых мхом шлакоблоков на краю котлована. На краю Стоунхенджа.
- У меня такое чувство, будто я ведьма, - призналась она.
- А ты и на вид сущая ведьма! - сказал я.
Мимо подобного комплимента Шерил пройти не могла:
- Заткнись! Отлично знаешь, что я имею в виду. Так и кажется, будто мы можем заклинать здесь духов!
- Который час? - спросил я.
- Четыре двадцать.
Первое время, разговаривая с людьми насчёт нового клуба, я чувствовал себя немного неловко: боялся, что меня поднимут на смех. Однако никто этого не сделал. Подбирать членов для нашего клуба оказалось чем-то вроде увлекательной игры. Мы с Шерил держали ушки на макушке и глаза открытыми в поисках ребят, находящихся в той же ситуации, что и мы; ребят, которые были лишь вторыми, которые страдали из-за того, что приходилось жить в тени какой-нибудь "непобиваемой" личности, тыкавшей их мордой в грязь при каждом удобном и неудобном случае.
Некоторых мы сразу отвергли, на других пришлось потратить чуть больше времени, но наконец мы составили список ребят, которые идеально подходили для нашего клуба. Нам не нужна была слишком большая группа - семи человек, включая и нас с Шерил, достаточно. Либо я, либо Шерил разговаривали с ними один на один, когда рядом никого больше не было. И знаете что? Все до единого захотели вступить в Теневой клуб - такое название придумали мы с Шерил. И сегодня должно было состояться первое заседание. Мы пометили деревья в лесу, чтобы каждый без проблем нашёл дорогу к нашему тайному месту. С минуты на минуту народ мог появиться на краю старого фундамента, тем самым положив начало Теневому клубу.
- Который час? - спросил я.
Шерил взглянула на меня, словно говоря: "Оставь меня в покое!", а вслух сказала:
- Кончай дурака валять!
Больше я её не спрашивал. Слез вниз, в Стоунхендж, и принялся разводить костёр.