На столе кулек с вишнями. Он ел вишню и записывал Колины данные.
- Паспорт думаешь получать?
- Думаю.
- А на работу когда? Или болтаться собираешься?
- Нет, как получу паспорт, сразу на работу.
- Хорошо, иди домой, а как устроишься, зайдешь к Николаю Петровичу Ермолаеву.
- Который со мной разговаривал?
- Да. Это начальник уголовного розыска.
- А как насчет сегодняшнего? Какую-то женщину хотели найти?
- На твое счастье потерпевшую найти не удалось. - Инспектор уголовного розыска встал, протянув Петрову кулек с вишнями.
2
Рядом с колиным общежитием стояло еще три. Вечерами на скамейках многолюдно. Подвыпившие мужики забивали козла, а бабы зубоскалили.
Вечером он собрался на улицу. Через распахнутое окно донесся звон стекла.
Вышел из подъезда. У дверей милицейский "Москвич". Мужики и бабы обсуждали происшествие: кто-то из окна общежития, а может, и с улицы, бросил в машину то ли бутылку, то ли стакан. Менты осмотрели "Москвич", плафон цел, а в темноте не разглядеть, сильно ли попортили облицовку. Менты с бабами обсуждали, из какого дома могли бросить. Выходило из двух. А в одном жил Коля. Худющая баба шепнула ментам: "Вон стоит бывший зек, а его окно на дорогу выходит".
- Поехали, - сказали менты.
В милиции опять выясняли личность и спрашивали: что он бросил в патрульную машину - бутылку или стакан? Не добившись признания, оставили на память его данные.
Петрова не раз останавливали на улице уголовники и предлагали выпить, но он отказывался, делая вид, что спешит.
Он отнес справку об освобождении и несколько фотокарточек в паспортный стол. Выдали паспорт, но в графе на основании чего выдан, написали: "на основании справки (стоял номер справки) и Положении о паспортах". Коля знал: бывшим зекам выдают паспорта с такой записью, но что означает приписка "Положение о паспортах"?
Ему не нравилось - в паспорт вклеили тюремную фотокарточку, как и на справке об освобождении, - так положено. "Ничего, вот устроюсь на работу, отращу волосы, и заменю паспорт".
В домоуправлении прописывать не стали. Пришлось идти с матерью в райжилуправление. Начальник поговорил и без всяких колебаний наложил резолюцию: "Прописать".
В бюро по трудоустройству инспектор, молодой парень, посмотрел на Колю.
- За направлением?
- Да.
- После десяти классов?
- Точно.
- Тогда надо заполнить "Путевку в жизнь", - улыбнулся инспектор. Он, видно, с особым удовольствием заполнял выпускникам дневных школ "Путевки в жизнь".
- Какую школу окончили?
Инспектор попал впросак, приняв Колю за выпускника дневной школы, и он ответил:
- Вологодскую. - И чуть тише добавил: - Тюремную.
- Какую-какую? - переспросил инспектор.
- Вологодскую тюремную, - громче ответил Коля.
- Вы что, из тюрьмы освободились?
- Да.
- Извините, - инспектор, отодвигая бланк "Путевка в жизнь", смутился и покраснел. - Я-то думал, вы выпускник дневной школы. Сколько отсидели?
- Пять.
- Пять месяцев?
- Пять лет.
- Сколько ж вам лет?
- Двадцать.
- Я бы вам семнадцать дал.
- Я пять отсидел, да вы бы семнадцать дали, да я бы вас сходу убил.
Инспектор стушевался и замолчал.
- Я пошутил. Просто по анекдоту ответил. Есть такой анекдот, - улыбнулся Коля.
Инспектор повеселел.
- Что за анекдот?
Коля покосился на дверь.
- А здесь можно такие рассказывать?
- Можно-можно. Расскажите.
- Прилетел к нам Никсон и поехал с Брежневым в какой-то город. По дороге лагерь попался. Чтоб не видно было колючки, ее лозунгами загородили. Никсон спрашивает Брежнева: "Что это такое?" Тот отвечает "Пионерский лагерь", "Я хочу посмотреть", - говорит Никсон. "Хорошо, - отвечает Брежнев, - посмотрим". На обратном пути заезжают в лагерь. Никсон в недоумении - молодые люди, постарше и совсем старики ходят в трусах, рубашках и пионерских галстуках. Подходит к одному и спрашивает: "Вам сколько лет?" "Пятнадцать", - отвечает зек. "А я бы вам сорок дал". Зек: "Если б вы мне сорок дали, я бы вас убил".
Инспектор смеется.
- Куда хотите устраиваться?
- Сам не знаю.
- Какими профессиями владеете?
- Баландером, хлеборезом, кухонным работником, грузчиком… Столяра есть третий разряд. Столяра и подыщите.
Инспектор нашел свободное место столяра на нефтеперерабатывающем заводе и выписал направление.
К начальнику отдела кадров несколько человек. Занял очередь.
За столом мужчина лет пятидесяти разговаривал по телефону, Петров протянул документы.
Начальник подписал заявление.
- В соседний кабинет. Там оформят.
В соседний кабинет тоже очередь, Коля стал ждать Оставалось принять трех человек, но девушка сказала:
- Больше до обеда принимать не буду.
Посмотрел на часы: до обеда двадцать минут.
- Девушка, молодая-хорошая, я горю желанием устроиться на работу, так руки по родимой чешутся, а вы меня хотите после обеда принять. Возьму и передумаю: такого пахаря лишитесь.
- Вы из армии?
- Нет, дорогая, из тюрьмы.
- Из тюрьмы, - хихикнула она, - вот так пахарь! За что сидел?
- Я, моя ласковая, пришел, вот как щас, тоже на работу устраиваться в отдел кадров одного из заводов. А меня девчушка оформлять не стала, сказав, что у нее скоро обед. Я говорю, - молодой тогда был, горячий, - что некогда мне после обедов ходить, оформляйте сейчас. Она ни в какую. Ну, я по молодости да с дури устроил ей гонки с препятствиями. И меня легавые замели.
- Сколько ж вам дали?
- Два года. И вот снова у порога примерно такого же кабинета…
- Давайте документы.
Через неделю вышел на работу. Приняли столяром-плотником-стекольщиком по третьему разряду с окладом в сто десять рублей, хотя топора и стеклореза за свою жизнь в руках не держал.
В бригаде около десяти человек. Коля оказался самым молодым, и посылали его на менее ответственную работу: где-то врезать замок или вставить стекло. Попортил его немало, пока научился резать.
Теперь надо было сходить к начальнику уголовного розыска. После работы переступил порог его кабинета. Николай Петрович Ермолаев сидел за столом и читал протокол допроса. Подняв глаза и ответив на приветствие, кивнул на стул.
- Как дела?
- Хорошо. На работу устроился. Николай Петрович, из-за чего меня тогда забирали? Из-за кошелька, которого я не вытаскивал?
- Да не из-за кошелька. Тебя около магазина заметили с Кавказом и решили установить личность.
Ермолаев достал из сейфа папку, вытащил несколько фотографий, и бросил на край стола.
Коля сфотографирован на фоне продовольственного магазина, в черных очках.
"Как это они успели, и с разных сторон, вот это да!"
- Зайди на первом этаже в спецчасть.
В спецчасти лейтенант начал задавать вопросы: где и когда родился, с кем, при каких обстоятельствах совершил преступления…
- Надо бы тебя взять под надзор.
Что такое надзор, он знал: отработал день, а вечером сиди дома. Если захочешь куда-нибудь съездить, бери разрешение. И протянул:
- Товарищ лейтенант, за что? На работу устроился, с первого сентября в одиннадцатый класс пойду.
- Хорошо, - подумав, ответил лейтенант, - под надзор брать не будем, но будем контролировать.
3
Почти каждый день Коля думал о Вере. Не вышла ли замуж? И решил написать письмо от имени бывшего соседа Женьки.
Извинился за пятилетнее молчание, объяснил, что тогда родители получили новую квартиру, а со старой ее письмо не передали. Последние два года служил в армии, но только и думал о ней.
Конверт надписал канцелярской ручкой на почте, как и первое письмо пять лет назад, и улавливал в этом хорошее знамение: одно почтовое отделение, тот же почтовый ящик…
Было предчувствие: ответ от Веры придет, когда и ждать перестанет…
В конце августа послали в совхоз на уборку урожая.
Заводчане убирали арбузы, а после работы в бараке-клоповнике глушили трехлитровые банки вермута. Жрать вино надоело, и уехал из совхоза. В вечерней школе взял справку и отнес в отдел кадров. Первого сентября пошел в одиннадцатый класс той же вечерней школы.
Возвращаясь с работы, обратил внимание на ярко одетых женщин, толпившихся возле нарсуда, и подумал: "Кого судят, что так много женщин?"
Умывшись, надевал брюки перед окном. Сунув в штанину ногу, увидел: вдоль забора столовой, со стороны нарсуда, растянувшись, бегут ярко одетые женщины. "Что такое? - подумал он, - уж не сбежал ли кто? Но почему одни женщины?"
Хлопнув дверью, выбежал из общежития и догнал их. Теперь они шли, разговаривая между собой. Обогнал их и увидел высокого мужчину-блондина, а впереди него высокую девушку. Следом семенила низкорослая сгорбленная старуха, время от времени хлеставшая приводным ремнем блондина. Старуха иногда отставала, и тогда пацаны швыряли в него камнями. Старуха опять догнала его, и сказав: "Нехристь, чтоб ты сдох", вновь принялась опоясывать его грубым приводным ремнем. Он принимал удары как должное и шел, не оборачиваясь, лишь изредка огрызаясь.
Захотел узнать, за что старуха неистово понужает блондина. Спросил женщин, но они не ответили. Подошел к симпатичной девушке, она вела за руку малолетнего сына.
- Скажите, за что так его?
По лицу смущенной девушки скользнула полуусмешка.
- Слыхали: мужчина жил со своей приемной дочкой, а жена, мать дочки, отрезала ему…
- Да-да, слыхал.
- Старуха его теща. Дочери дали за это пять лет.
О преступлении отчаянной женщины говорил весь Волгоград, и его до того исказили, что доподлинно никто б не рассказал. Из преступления сделали анекдот. Первый вариант. Мужчина жил с приемной дочкой-десятиклассницей, а на жену внимания не обращал. Она терпела-терпела, и сонному отхватила… Пришла в милицию и бросила на стол.
Второй вариант. Отхватив ЕГО, пришла в милицию. Хотела достать ЕГО из кармана, но сколько ни шарила, не нашла.
Ей не поверили. Но она убедила, и дежурный отдал оперативной группе приказание: найти вещественное доказательство.
Был поздний час, и сколько группа захвата на подступах к дому ни ползала по траве, светя фонариками, ОН как в землю канул. Говорят, кошка съела…
По улице Панферова блондин пошел быстрее, а теща преследовала, осыпая ударами. Приемная дочка-сожительница шла сзади.
На остановке "Площадь Столетова", а в народе - площадь Вербованных, мужчина с девушкой втиснулись в переполненный автобус. Бабуля и в дверях автобуса, под улюлюканье толпы, шпиговала зятя по заднице и спине, иногда попадая по пассажирам.
Петров хорошо разглядел девушку: правильные черты лица и на вид лет двадцать.
Коля лег в областную больницу, и ему в стоматологическом отделении сделали операцию: на место раздробленной скуловой кости подсадили хрящ.
При выписке профессор пообещал весной сделать вторую операцию - иссечь шрам.
Коля решил - пора менять паспорт. Облил тушью и пошел в милицию.
- Как ты умудрился? - спросил начальник паспортного стола.
- Племянница опрокинула пузырек.
- Знаю, какая племянница. Не хочешь, чтоб в паспорте была запись, на основании чего он выдан. Принеси справку об освобождении.
- Я потерял.
- Найди. Иначе не заменим.
И Коля принес справку.
Паспорт заменили, вклеили новую фотокарточку, но в графе на основании чего выдан, сиял номер справки и прежнее сочетание слов "Положение о паспортах".
По вечерам к нему заходили сотрудники милиции с дружинниками. Раз как-то пришла симпатичная девушка и, пока милиционер с ним разговаривал, смотрела на него, как на динозавра.
Он ждал от Веры ответа, и с трепетом заглядывал в почтовый ящик. Кроме газет, бывали повестки в милицию: уголовный розыск его не забывал.
На людях было веселее, а одного охватывала тоска, будто в тюрьмах и зонах оставил частицу души. Там приобрел всеобщий опыт, но опыт теоретический, и сейчас, в вольной жизни, сталкиваясь с любой будничной проблемой, тяжко её решал.
Привык, когда весь день занят, и стал посещать при Дворце культуры театральную студию. Дали в пьесе А. Арбузова пустяковую роль.
Во Дворце часто проходили концерты, и художественный руководитель, узнав, что у Коли хорошая память, иногда просил его заучивать стихотворения прямо перед концертом.
Петров читал журналы, чаще "Юность", и захотел написать рассказ. Но задумался: о чем? "А не написать ли о себе? Напишу, как герой сидел в тюрьмах и зонах и завязал ради любимой девушки. И пошлю в "Юность". Если опубликуют, все жители Падуна прочитают, и прочитает, конечно, Вера. И поймет: девушка, ради которой герой покончил со своим прошлым, это она. Вот будет здорово!" - решил Коля и принялся за рассказ. Он верил: рассказ - ключ к сердцу Веры - опубликуют, и тогда напишет ей от своего имени письмо, и поедет в Падун. Для Падуна - событие: Петров взялся за ум, опубликовав в центральном журнале рассказ. Представлял: в клубе собрались жители, и он выступает перед ними. В первом ряду сидит Верочка. После выступления они идут к ней домой. На улице лютый мороз, и снег поскрипывает под ногами.
Ему так хочется снега, холода и Веры.
Ответ из "Юности" не пришел, но он не пал духом. Переписав, отправил рассказ в журнал МВД "К новой жизни" с просьбой напечатать в декабре. Ответ пришел быстро. Отрезав кромку конверта, вытащил красивый листок: "Прочитали, Николай, присланную Вами рукопись. Должны огорчить Вас: не сможем принять ее к опубликованию. Во-первых, потому, что у журнала трехмесячный цикл производства и декабрьский номер давно сверстан. А, во-вторых (не обижайтесь на откровенность), то, что Вы прислали, не имеет ничего общего с литературным произведением. Это касается и стиля, и языка, не говоря уже об орфографии. Поэтому хотим дать Вам совет: если Вы собираетесь поступать в институт, занимайтесь русским языком - орфографией, пунктуацией, побольше читайте. Иначе Вам трудно будет успешно написать сочинение".
Коля вступил в комсомол и мечтал: куда поступить после одиннадцатого класса?
Еще в тюрьме думал: а не попытаться ли в юридический. Взяв отпуск без содержания, поехал в Саратов. Решил поговорить с ректором Саратовского юридического и узнать, можно ли поступать судимому. Ведь в паспорте ненавистная запись: "Положение о паспортах".
В институте только что закончилась лекция, и студенты снуют туда-сюда. Смотрит на них: будущие судьи и прокуроры, следователи и защитники. Мимо проходит горбатый студент, и он вспомнил заводоуковского горбатого прокурора. А вот хромой. Кем он будет? Лица студентов самоуверенные, будто они уже юристы и бегут не в буфет или другую аудиторию, а на судебное заседание или в прокуратуру.
В приемной спросил у секретаря, можно ли поговорить с ректором. Секретарь разрешила, и он ступил в освещенный, просторный кабинет. За столом нестарый мужчина в черном костюме. Обшлага белой нейлоновой рубашки выглядывают из-под рукавов пиджака, и на них сияют запонки с буквами "В".
Петров рассказал, зачем пришел, и выложил о себе все.
- В наш институт можете поступать, раз говорите, что будут положительные характеристики, на общем основании. Судимость не играет роли. Надо хорошо сдать экзамены и пройти по конкурсу, - сказал ректор.
4
Перестал ждать Коля письмо от Веры. "Летом съезжу в отпуск и все узнаю о ней", - подумал он, надписывая Вере поздравительную открытку с октябрьскими праздниками.
Недели через две, доставая из почтового ящика газету, увидел письмо на имя Евгения, его бывшего соседа. Обратный адрес - Тюменская область… "Ведь это от Веры!" - подумал он и, залетев в комнату, вскрыл конверт. Вера писала, что не замужем, и просила фотографию. Из грязовецкой колонии Коля переписывался с Сергеем, чью фотографию ей когда-то высылал. Приятеля забрали в армию, и Коля из вологодской тюрьмы попросил на память две фотографии, одну без надписи, с надеждой, что понадобится на свободе. Приятель просьбу выполнил. Со снимка смотрел красивый возмужалый Сергей. "В следующем, - подумал он, - и я попрошу. Тогда она выслала фотографию старшей сестры, а на этот раз, конечно, вышлет свою".
Отправил письмо в конверте "авиа" и вскоре получил ответ. Вера писала: через три дня будет у него. "Вот это да! Вера, Вера, ты едешь к Евгению, а по фотографии к красивому Сергею, но ведь нет Евгения-Сергея. Как же я с тобой встречусь?"
В день приезда отпросился с работы раньше. "Может, пойти и встретить с электрички? А вдруг прогляжу? Или не узнаю? Ведь не видел пять с половиной лет. Повзрослела, конечно. Меня-то она точно не узнает".
Часто поглядывал на часы. Время ползло медленно. Шестой час. "Не приедет, наверное".
На столе стояла банка компота, и он выловил несколько вишен. В дверь постучали. Бросил ложку, проглотил вишни вместе с косточками, и смахнув с губ вишневый сок, открыл двери. Перед ним в сером пальто, в пуховом платке и с небольшой сумкой стояла симпатичная незнакомая девушка.
- Евгений Киреев здесь живет? - спросила она.
"Это - Вера", - подумал он и сказал:
- Здесь. Проходите. Раздевайтесь, он еще с работы не пришел. Я его брат.
Вера смотрела на него.
- Раздевайтесь, Женя сейчас придет, он меня просил вас встретить.
Вера медленно сняла пальто. Коля повесил его на гвоздь, вбитый в заднюю стенку шифоньера, и принял платок.
- Садитесь на диван, - он отошел к занавешенному окну, глядя на нее и не находя ни одной знакомой черты.
Вера из хрупкой красивой девочки превратилась в привлекательную, с пухленьким личиком девушку. Встреться на улице - не узнал бы.
Разглядывал ее и узнавал только черные коротко остриженные волосы и большие черные глаза. Нет - перед ним сидела не Вера, не та девочка Вера, образ которой помог выжить в тюрьмах и зонах. Образ, хранимый в памяти, не совпадал с Верой, сидящей на диване.
Вера почувствовала что-то неладное, посмотрела на него и раздраженно спросила:
- Скоро Женя придет?
- Скоро. Подождите.
Душа под проницательным взглядом затрепетала. В ее глазах увидел сомнение: есть ли вообще Женя? "Что говорить?" - подумал и посмотрел ей в глаза.
- Вера, - еле выдавил и не узнал своего голоса, - Вера, - повторил, с мольбой глядя на нее, - Вера, прости меня… Нет никакого Жени, письма я писал от имени соседа, а фотографии высылал своего товарища. За обман я стану на колени.
- Зачем становиться на колени, - добродушно сказала она, и взгляд ее повеселел, - не надо.
- Нет, за свой обман я встану.
И он встал на колени возле окна, в двух шагах от Веры, и с мольбой смотрел на нее. Ему показалось, будто он на сцене Дворца культуры играет роль молодого влюбленного. Если б сегодняшняя Вера была похожа на юную Веру, он обнял бы ее колени.
- Да встаньте же, хватит, - сказала она, и Коля встал.
- Вера, Вера, я люблю вас, люблю давно. Вы узнали меня?
- Нет.
- Я Коля Петров.
- Коля Петров?
- Из Падуна. Мы вместе учились в падунской школе. Когда я дежурил в раздевалке и замечал вас, сразу подавал одежду без очереди. У вас была вешалка номер шесть, место второе. Помните?
- Не помню, и не могу вспомнить вас.