- Да, реально прикольно тогда сидели, - он глянул в потолок и затянулся, стремительно высасывая тонкую сигарету. - Помнишь Нечто? Он сунул окурок в пепельницу и закупорил ее ладонью.
- Короче, где-то в мае сидели тут с ним. Он принес какого-то порошка, я открыл барчик, хорошо кайфуем, я говорю, фак, это планетарная катастрофа. Зверья всё больше, хавчика меньше, ресурсам яйца, короче, - Фернандес отцепил висевший над стойкой винный бокал и перегнулся через бар. Он позвенел бутылками под баром и вынырнул, прихватив угловатый пузырек абсента. Наполнив бокал до краев, Вернандский пригнулся и шумно отхлебнул, не касаясь его руками.
- И что? - спросил я, когда надоело ждать.
- А! Ну, - очнулся Фернандес. - Нечто сразу такой, война нужна, убивать их некому, поголовье не сокращается, хули. Но меня, прикинь, повело что-то на добрые дела, я говорю - зачем так. Просто они многого не знают. Их надо пере… - он присосался к бокалу и отпил его на треть. Я сидел и молчал, пытаясь угадать продолжение.
- Надо переучивать, - хрипло закончил Фернандес, проглотив абсент. - Я говорю такой: если бы кто-то поймал одного из них и наглядно показал ему, как херово и стыдно жить бараном, вот это было бы кайфово.
- И вы пошли на улицу пытать людей? - у меня сладенько защекотало под желудком.
- Каких людей! Животных, - сказал Вернадский, плеснув в рот остатки зеленой жидкости. - Именно для начала самых наглых и жирненьких. Типа самых довольных, понял. Он хитро глянул на меня, зажав ножку пустого бокала между пальцев и вращая его, как монету. Я пожевал сухие губы, тряхнул головой и спросил:
- Ну и как? Помогает?
- Ты прикинь! - Фернандес кивнул, широко распахнув глаза. Потом зажмурился и глухо заговорил, поворачивая бокал в тонких пальцах. - Честно, я тогда спал херово. Полтора года не мог уснуть. Он сжал губы.
- За окном всё то же. Каждый день. И в клубе то же самое, в сортире то же говно. Телки все одинаковые. Веришь, я жил как в ловушке. Грохнув бокал на стойку, Вернадский спрятал нос между ладоней. Минута прошла в молчании. Потом я осторожно кивнул.
- Ничего, - сказал я. - Со мной тоже такое бывало. Хочется сорваться, но лучше просто… Фернандес хрюкнул. Я осекся и уставился на него. Вернадский продержался еще секунду, снова фыркнул между пальцев, и вдруг расхохотался. Совсем потеряв нить, я сидел и хмуро молчал, а он всё визжал и смеялся, барабаня руками по стойке.
- Чувак, - выдавил Фернандес. - Нет, ты реально стареешь, блин, я тебя развел под такую драму! О-о, я не могу спать. Мне херово! Он трагически взвыл и снова зашелся в истерике.
- Нет, ты факин точно потерял форму.
- Значит, с тобой все в порядке? - спросил я, пытаясь не впутываться.
- Да ты гонишь! Конечно. Столько всего клевого, - теперь Вернадский смотрел на меня по-дружески внимательно. - Слушай, а вообще, ты реально постарел. Знаешь, чего. Поехали ночью с нами.
Заценишь, как круто быть человеком.
- Вы - это психоделы?
- Нет, бля, я - не психодел. Меня пси-транс кумарит. Один пердеж на скорость. Мокрой резиной по стеклу. Это всё Нечто, баран тупой.
Сегодня возьми с собой его телку, завтра ее подружку, послезавтра друзей подружки, а через месяц они ходят в униформе и все слушают одну музыку. Встречайте новое стадо. Короче, не знаю. Я дал идею, а она просто развивается. Сама по себе. Но убийства…
- Да никто не убивает. Ну редко, из самозащиты, это ведь норм. Но пытки… эти паяльные лампы…
- Что за паяльные лампы? - Фернандес вынул что-то из кармана и чиркнул зажигалкой. Коротко полыхнуло грязное пламя.
- Освежитель, - он потряс цветным баллончиком. - Обычный дезик. Я молчал. Вернадский наблюдал за мной с выжидательной гримасой.
Потом уселся рядом и закурил сигарету. Время шло, и его азарт испарялся.
- Да ладно, - сказал Фернандес, нарушив молчание. - Ну что? Скажи мне, в чем я неправ? Не знаю. В чем-то.
- Йоу, - он улыбнулся. - Да брось. Сперва любовь, теперь еще какой-то бред. Общество тебе навязывает, а ты ведешься. Ничего подобного.
- Да? И нах ты тогда пришел? Предупредить его.
- О чем? И зачем? Всё-таки, он до сих пор мой друг.
- Вот о чем, - я встал, и у меня закружилась голова. Фернандес тоже поднялся.
- Лучше прекращай это, - сказал я. - Скоро могут быть неприятности.
- Типа? - он не спросил "дафак". Он говорил серьезно.
- Какая разница. Просто спрячься хоть на месяц, понимаешь? Вернадский ухватил меня за плечо и развернул к себе.
- Да, понимаю, - он раздраженно ухмыльнулся. - Ты решил настучать. Нет. Вовсе нет.
- Всегда ты ссышь как девочка. Не в этом дело.
- Нет, в этом, - Фернандес по-детски топнул ногой. - Ты тупо решил всех заложить. Ты помнишь, кто у меня папа? Что за детский сад.
- Точно, - Вернадский утих и пошел к бару. Он хихикнул и снова достал бутылку. - Да, вот так. Если мне хоть раз покажется, что у меня из-за тебя траблы, ты сначала посмотришь, что станет с твоей новой телкой, а потом, извини, но что-нибудь случится и с тобой. Я махнул рукой, отвернулся и побрел к шершавым портьерам. Они мешали, не давались в руки, щекотали мне лицо, но я упрямо брел на грохот зала.
- И кстати, это будет не убийство! - крикнул Фернандес. - А именно самозащита.
6 сентября 2005 года
- Этого не было. Да к черту, ничего такого не было. Это бред.
- Вы, наверное, из-за чего-то своего переживаете, товарищ майор.
- С чего ты взял?
- Я следователь.
- Да. Да, не могло ничего такого быть. Слишком, понимаешь, люди тут замешаны. Не те люди. Неправильные люди.
- Так точно.
- Выдумки. Одни выдумки.
23 октября 2003 года
На покрывале зажужжал телефон. Лиза валялась рядом и красила ногти. С третьего раза открыв трубку без помощи рук, Лиза приложила к ней ухо.
- Алло?
- Тебе не кажется, что это немного по-фашистски - сниматься для журнала с названием "Русский фашист"? Звонила экс-Анжелика. Лиза вздохнула и переложила трубку на плечо.
- Деньги, блядь, - сказала она, и они вместе грустно посмеялись.
- Как ты? - спросила Лиза, с теплым удивлением отметив, как соскучилась по Катькиному ехидству.
- Ой, ты знаешь, - у Анжелики был новый голос. - Ушла в вечерние новости, думала, там лучше. Хрена с два. Скучаю по нашему шоу. По тону было слышно, что она кокетливо улыбается.
- А что там? - Лиза подула на веер из пальцев. - Тоже сценарий? И ребята из теат…
- Слушай, я не могу с тобой обсуждать эти вещи, меня уволят. Лиза огляделась по сторонам и убрала кисточку в пузырек.
- М-м… ладно, - сказала она, не зная, о чем спросить дальше.
- Ну а твои как дела, что у нас на "Мега-44 м"? - помогла ей Катька.
- Я же там не работаю.
- Ты что! Давно? А что делаешь?
- Перебиваюсь и сижу у ребят на шее. С тех пор, как виделись. Трубка замолчала. Когда Лиза уже решила, что связь оборвалась, голос Катьки раздался снова.
- Вот ты гонишь. Серьезно, что ли? Чего ты так гонишь?
- Да… Серьезно, - Лиза привстала и взяла сигарету. - А что такое?
- Нет, ну, твое дело, конечно. Хотя лично я пошла бы дернула Члеянца по поводу работы, чем фоткаться на маргинальные журналы, - Катька на том конце тоже щелкнула зажигалкой, и несколько секунд они помолчали, раскуривая сигареты.
- Как я поняла, меня взяли из жалости, - осторожно сказала Лиза.
- Они - нет. То есть, ты и правда чуток была похожа на неудачницу, не обижайся, но потом же нормально себя показала.
- Развалила передачу.
- Это я развалила передачу. Тебя хотели вывести на главную роль.
- Не знаю. Мне ничего такого не сказали. Если бы я им была нужна, они позвонили бы.
- Они инертные. Пройди сама туда, пока охрана тебя не забыла. Вломись на планерку и вытряси из них новый договор. Попрыгай на столе, если нужно.
- Но зачем я студии? - Лиза потушила недокуренную сигарету и вытянулась на кровати. - Шоу нет, какой теперь с меня толк?
- Они ищут новые концепции, - сообщила Катька терпеливо. - Им всегда нужны идеи. Нужны люди. Приди с концептом. Тебе поверят больше, чем кому-то левому.
- И сейчас ищут? Откуда знаешь?
- А откуда знаю, для кого ты фоткалась? У меня нет подписки на "СС", или как его там. Я в государственных новостях. Тут каждый всё знает еще заранее. Даже неинтересно.
- Ну ладно, - Лиза потерла висок и намотала локон волос на палец.
- Но что предложить, если у меня нет четких идей…
- Какая разница, - Катька фыркнула. - Это "Мега-44". Выдумай какое-нибудь гонево.
23 октября 2003 года
Хлесткий мокрый ветер уже ободрал деревья вдоль Ленинградского.
На улице было сыро и холодно, на крыше - еще холоднее, поэтому совещание Лиза решила провести в гостиной. В полумраке сонно бормотал телевизор. Дима сидел на краю дивана, перебирая каналы, а они с Максимом бродили по комнате, останавливаясь лишь затем, чтобы прикурить друг у друга от сигареты.
- Нужно что-то глупое и понятное, - сказала Лиза. - И такое, жизненное. Как бы.
- И дешевое в производстве, - подал голос Макс.
- По-моему, вы уже что-то такое снимали? - спросил Дима, глядя перед собой.
- Двоим из нас хорошо известно, как работает телевидение, - продолжил Максим, расхаживая по гостиной, но Лиза вытянула ногу и остановила его.
- Подожди, Макс, - она улыбнулась. - Димка, что ты там говорил?
- Вы же снимали уже видео, - сказал Дима. - Приходит человек, а вы помогаете ему поменять жизнь.
- Да, слушай, - Лиза осторожно коснулась переносицы. - Ведь мы так и собирались.
- Только не я, - Максим развернулся, шагнул к подоконнику и забарабанил костяшками по эмали. - Помнится, это была ваша идея. И помнится, вышло полное говно. Может, на этот раз оставим слово профессионалу? "Всегда хочет быть в центре", - подумала Лиза. "Не догадался предложить, а теперь злится", - решил Дима. "Опять они двое вместе, и опять работают против меня", - думал Макс, разминая пальцы. С ним обходились крайне несправедливо. Какова ей польза от этого клоуна, от взрослого ребенка, который не умеет ровно застегнуть рубашку и двадцать минут завязывает шнурки? Тем не менее, вот он и вот Максим, ее человек на телевидении, готовый все сделать ради Лизы - и что?
- Знаете, что? - не удержался он. - Мне плевать. Я участвовал по единственной причине - чтобы кое-кому не было стыдно потом сниматься в этом. Я не нужен - пожалуйста.
- После фото в "РФ" мне уже ничего не стыдно, - сказала Лиза. - Мы ищем хорошую идею, и Дима точно так же…
- Сойдет любая идея, - Макс вытряхнул сигарету из пачки и снова затолкал ее назад. - Хоть эксперименты ваши драгоценные, хоть любой другой бред - я завтра пойду на "44-й", а послезавтра начнутся съемки.
- Но… почему сразу вдруг? - спросила Лиза. - Не забывай, у меня тоже есть опыт, я лично знакома со студией. Не так всё просто, как тебе кажется.
- У вашего Члеянца война с исполнительным.
- С Бергалиевой?
- Да. Она не хочет принимать его всерьез, он втайне злится и непрерывно ищет способ доказать старой стерве…
- Она не старая.
- Я цитирую. Не составит труда сыграть на его амбициях, и он вполне способен запустить наш проект, если будет считать его своим.
- Да ну, - Лиза нахмурилась. - Только не Члеянц. Я знаю его, он совершенно безвольный и безобидный, особенно по московскому уровню.
- Уровень московский, а правила те же, - сказал Макс. - Кто знает людей и умеет с ними работать, добьется чего угодно. Главное навыки и положение.
- Ты намекаешь, что я безработная?
- Я намекаю, что собрал много информации, которую теперь могу использовать.
- Зато я знаю их лично!
- В случае Члеянца это явно не помогло, - Максим покачал головой.
- Кстати, ты в курсе, что он педик?
14 ноября 2003 года
- Ты все равно хочешь быть с ним? Лиза уронила чашку на поднос, и горячий кофе плеснул ей между пальцев.
- Ты что, не пошел в редакцию? Она решила завтракать на крыше, хотя снаружи падал дождь, и салфетки пришлось убрать в карман. А чашку накрыть ладонью, чтобы тяжелые капли хоть немного пощадили ее кофе.
- Не хочется сегодня пешком, - сказал Дима. Он подошел и устроился рядом, усевшись на мокрый бетон вполоборота к ней. - Наверное, пойду на автобус, или как-нибудь.
- А-а. Поддался столичному ритму? - Лиза взяла чашку в другую руку и вытерла губы сладкими пальцами, - Что ты там спрашивал?
- Макс. Тебе еще нужен Макс? Промокнув чашку, Лиза пробормотала:
- Мне нужен парень, это точно… Эй! - она спохватилась. - Вообще-то, это не твое дело! Лиза ухмыльнулась и скомкала мокрую салфетку. Дима промолчал, глядя в утреннее рваное небо.
- Что? - не выдержала Лиза. - Что случилось? Она вытерла руки и наклонила голову, заглянув в его неуверенные распахнутые глаза.
- Думаешь, у него получится? - спросил Дима. - Ну, там, на телевидении?
- А что?
- Ничего, просто, - Дима выглянул через бортик на Ленинградское.
- С ним разве что-то поймешь. Он когда говорит, как будто всё время руку прячет за спиной.
- Я, кстати, тоже интроверт. И ты сам, - Лиза хлебнула кофе.
Ленивый дождь утих, ветер переменился, и крышу затопил мокрый уличный шелест.
- Но… - Дима чуть не опрокинул поднос. Он виновато покосился на Лизу и поскреб свой мокрый затылок. - А вот если окажется, что у него в руке ничего нет? Ты всё время старалась угадать - а в итоге там пусто?
- Димка, с каких пор ты пишешь песни?
- Что?
- Или это визуальный мотив? Ты заразился от меня психоанализом?
- При чем здесь психоанализ, просто, раз человек не совсем искренне…
- У тебя был когда-нибудь секс? - перебила Лиза, ковыряя ногтем твердую соринку на ободке чашки.
- Э-э… ну да. Несколько раз, - Дима отнял руку от затылка. - Для меня это не так важно. А зачем тебе?
- Макс рос без матери. Не знаю, что с ней случилось - он тоже, если верить на слово. Всех девушек ему приходится напоить вусмерть, и самому тоже довести себя. Понимает он сам или нет, но в ясном сознании он никогда не был с женщиной. Морально он девственник. Она вернула чашку на поднос и почти с удовольствием заметила, что Дима, ее верный источник успокоения и прозрений, не может найти ответ.
- Но, - покраснел и замялся он. - Что такого. Разве это важно. "Может, я просто переросла его", - подумала Лиза.
- В итоге Максу приходится уживаться с девушкой, которая ему интересна… Надеюсь, интересна. "Прекрати!"
- И с парнем, в котором он наверняка видит соперника, - закончила Лиза себе назло. "Тьфу, говорю, как Элиза", - она поскребла ободок. Хоть бы у Макса все получилось там. Хоть бы получилось.
- А тебе что с этого? - спросил Дима.
- А? - бугорок на чашке не поддавался. Скорее всего, это был дефект на керамике.
- Тебе что с этого, если у него проблемы с девушками?
- Ну ты даешь, - Лиза фыркнула, продолжая ковырять бугорок. - Раз уж я согласилась на авантюру с Москвой, если Макс на нас рассчитывает, разве можно теперь его бросить?
- Но ты ведь тоже должна рассчитывать. А он ничего не говорит прямо.
- Он юрист по образованию.
- Ты уверена?
- Чего тебе ВСЕ всё должны говорить прямо? - Лиза грохнула чашку на поднос и сжала пальцы. - С чего ты взял, что нужно всем тыкать в лицо свою правду? Не знаю, и не важно, это твое личное общение, тебе и решать. Но чего ты лезешь решать за других? Разве можно считать себя лучше них просто потому, что ты больше видел и больше перестрадал? Что хорошего в этих страданиях? Это просто… просто глупо! - ей в нос попала капелька воды из мокрого воздуха. Лиза чихнула и забыла, к чему вела речь. Дима сидел и улыбался.
- Ты его любишь! Не знаю, насколько меня, но его точно в сто раз больше.
- Никого я не люблю, - пробубнила Лиза в забитый нос. - Мы все - просто друзья. Дима протянул руку, выдернул чистую салфетку из ее кармана и протянул ей.
- Разве бывает такая дружба?
- Видно, бывает, - Лиза шмыгнула носом. - Дружба как дружба, просто очень странная. Она промокнула глаза салфеткой и снова взяла чашку.
14 ноября 2003 года
И снова были Альпы: черное лоскутное шоссе, кромка деревьев, аромат отсыревших сосен и едкий, вкрадчивый запах виноградной лозы.
Синица, маленькая и беззаботная, гуляла по разделительной полосе, а он подошел, коснулся ее руки и с осторожной настойчивостью увлек девушку прочь, к самой обочине, где ее не смог бы - никогда - задеть ни один ночной грузовик.
- Ну что? - спросила она, как всегда легко позволив увести себя.
- Как оно?
- В общем, непонятно, - сказал он, стараясь попасть в ногу с неутомимой Синицей. - В журнале теперь все мне говорят "привет" и "здравствуйте", у нас куча людей, и даже те, кого я не знаю, всегда приходят ко мне здороваться. Даже Е. М., и та мне кивает на входе.
- Кто такая Е. М.? - Елена Михайловна, - сказала Ксюша, усаживаясь напротив главного редактора. - Все-таки вы должны признать, что это - настоящая журналистика. Главный редактор помолчала, вынула сигарету из-за уха, глянула по сторонам и стукнула фильтром о стол.
- Если пацан молодой и не знает, что можно, а чего нет - это не делает его хорошим журналистом.
- И все равно, - Ксюша мельком осмотрела свои ногти. - Все равно, разве не здорово, что кто-то вот так занимается этим, вот такими расследованиями…
- Нет.
- Но, - Ксюша придвинула стул поближе. Елена Михайловна устало поморщилась. - Вот вдруг мы его отпустим, а он пойдет в другое место работать, и с ним по неопытности что-то случится? Разве вы не переживаете за него совсем?
- Нет. И Ксения, хорош давить на инстинкты. У меня дома взрослый ребенок. Твой парень сам хочет уйти.
- Хочет потому, что нет интересной работы.
- Ее и не будет. Еще придумаешь аргументы, или с тебя достаточно?
- Его все ОБОЖАЮТ!
- Что? - Елена Михайловна склонилась вперед, едва не переломив сигарету. - Кто?
- Все! - Ксюша тоже подалась навстречу. - Все девочки слышали про его список, и все думают, что он талант, и что таких надо беречь!
- С моей точки зрения это ничего не меняет, - ответила главный редактор, откинувшись назад и сунув несчастную сигарету между коронок в углу рта. - У нас по-прежнему нет для него работы.
- Машка сказала, что отдаст ему письма читателей, - торопливо добавила Ксюша. Елена Михайловна еще больше откинулась в кресле, жуя сигарету.
- Ну, девочки… Я вообще не знаю… вы прямо не редакция, а какой-то детсад, черт меня дери.
- Спасибо! - Ксюша вскочила и зарумянилась, торопливо собирая бумаги. - Я тогда передам Машке, что всё в порядке…
- Доиграетесь вы, - пообещала главный редактор, наполовину прикрыв глаза. Снова Альпы, и Синица улыбнулась.
- Вот, - сказал он ей. - Что? Дима очнулся. У самого дивана в полумраке светились чьи-то очертания. Это был Максим, - полностью одетый, пахнувший холодной улицей и еловым перегаром мартини.
14 ноября 2003 года