- Ты рассуждаешь с женской позиции. А бывают такие волшебные лузеры, которые только и ждут неудачи. Ну, посмотри на меня. Я же наверняка посмеюсь и брошу. А некоторые боятся услышать отказ, и потому сами отказывают за секунду до того, как ты скажешь им "да". А у других разгар бурного романа, им не до сторонних похождений.
- Нет, не понимаю. Неужели тебе - тебе! - отказывали? Прямым текстом говорили "нет"?
- Конечно, прямым. Я же была маленькая и глупая, не понимала по-другому. Но зато я очень быстро усвоила, что "нет" - это просто "нет".
- Ага. "Нет" - это обидно.
- Это не обидно. "Нет" означает "нет". Не "ты неудачница", не "ты некрасивая", не "ты недостойна любви вообще". Просто нет. Не здесь, не сейчас, не с этим человеком. "Нет" - это не про тебя. Это - про текущую ситуацию и про намерение собеседника.
- Но ведь кому-то говорят "да".
- Говорят. Но "да" - это просто "да". Не "ты лучше всех". Не "ты самая красивая". Не "только ты достойна любви, а остальные пусть заржавеют от невостребованности". Просто да. Констатация факта. Что здесь и сейчас данный парень не против приударить за тобой. Или позволить тебе приударить за собой.
- Ну, хорошо, а как ты сама говоришь "нет"? Я так боюсь обидеть человека, что начинаю его просто избегать. А это не всегда удаётся.
- Хочешь быть хорошей девочкой? Не хочешь сделать ближнему бо-бо?
- Угу.
- Но ведь хорошие девочки не врут. Они решительно говорят "нет" - так, чтобы не было сомнений. Ну-ка, потренируемся. Я - это он, - Алиса скрестила руки на груди, выставила вперёд подбородок и нахмурила брови. - Слышь, ты меня любишь?
- Нет! - твёрдо ответила Наташа.
- Волшебно, - ухмыльнулась Алиса и снова стала собой. - А теперь я - это я. Ты меня любишь?
- Нет.
- Ответ достойный. Комментариев не требует. Когда кто-то говорит "я тебя люблю" - это может значить вообще что угодно. Но "я тебя не люблю" означает именно это.
- Ты не оби… - начала было Наташа. Потом махнула рукой и засмеялась.
Через некоторое время в приёмную заглянул Шурик.
- Я поговорил. Про насчёт страхов, - не замечая Алису, начал он.
- Тебя ждут, - остановила его Наташа.
- Ох! Катя… Алиса, - Шурик заметался, как попавший в силки перепел. - Мы же договорились…
- Я тебе свитер привезла. Вдруг он тебе дорог. Ну, и с братом попрощаться надо. Наверное, уеду сегодня.
- А, уезжаешь. Хорошо, - кивнул Шурик, - пошли тогда к нам. Денис скоро вернётся.
В кабинете царил полумрак: жалюзи на окне были опущены, горела только лампа на столе у Шурика, и Алиса решила, что это был такой хитрый трюк - заманить её в отдельное, пустое помещение.
Но тут Шурик включил верхний свет и указал в угол, где на нескольких сдвинутых вместе стульях стояли ранцы.
- В поход собрался? Маловаты для похода твои рюкзачки, - заметила Алиса.
- Тебе нравится?
Алиса подошла поближе, взяла в руки один ранец, пощупала, поскребла ногтём.
Пока она исследовала материал, Шурик, не вдаваясь в потусторонние детали, рассказал о трагедии фирмы, которая делает эти симпатичные вещицы.
- Это рынок. Это жизнь. Кто-то всегда разоряется. Пусть шьют другое что-нибудь - грелки на чайник!
- Там производство заточено именно под ранцы, и материалы, и мастера… И хорошо же выходит у них.
- Что ты предлагаешь? Денег на то, чтобы перепрофилировать эту лавочку, у меня нет.
- Да нет-нет, конечно, нет. У меня есть идея получше. Видишь, есть такое мнение, будто ты - икона стиля.
- Как я только не боролась с этим мнением!
- Штампы всегда утомляют. Но на этот раз штамп сыграет нам на руку! Что, если вышеупомянутая икона появится на какой-нибудь модной тусовке с одним из этих ранцев, а? Кто-то захочет себе такой же. И, наверное, много кто. Хозяину останется только продавать и продавать свой товар модникам!
- Да, факт. За мной любую чушь повторят. Видел зонтик-градусник?
- Такой длинный, да? В чехле с нарисованными делениями? Чтоб под мышкой носить?
- Его, его. Это я придумала. Сама расписала свой старый любимый зонтик-трость акриловыми красками, взяла его под мышку, на шею намотала огромный шарф и пошла на какую-то вечерину. Просто без задней мысли, чтоб людей повеселить. Так на следующий же день по Тверской стаи фиф с такими зонтами рассекали!
- У нас тоже рассекали. Весной к нам заходили Наташины подружки. Я думал - флэшмоб у них. На шее - шарф. Под мышкой - здоровенный градусник, я не сразу и сообразил, что это зонт. Тем более что над головой у каждой был второй, дополнительный зонт.
- Вот! Ты меня понимаешь! Когда я про маразм со вторым зонтом узнала, мне захотелось просто кричать в голос! Во время дождя зонт всё же надо использовать как зонт, а не как модный аксессуар. И так у них во всём!!! Короче, я согласна побегать с ранчиком. А тебе что с этого будет?
- Просто хорошим людям помогу. У нас ведь тоже малый бизнес, - Шурик обвёл рукой кабинет. - Типа, солидарность.
- Хулиганство в благотворительных целях. Ну-ну. Так я стану совсем ангелом. Как ты.
Алиса ещё раз пощупала ранец. Закинула его за спину. Прошлась по кабинету, словно по подиуму.
- Зачем ангелам крылья? - спросила она сама себя. - Ведь не для того же, чтоб летать. Летают они с помощью силы мысли. Но если ангел идёт в толпе и о чём-то задумался, то крылья ему совершенно необходимы. Чтобы вовремя отбить нож, готовый вот-вот вонзиться в спину. Но в крыльях есть свой минус: ангелы не могут носить за спиной ранец… Надеюсь, после этой истории меня выкинут из икон стиля и оставят, наконец, в покое. И тогда я отращу крылья и стану ангелом.
* * *
Лёва выскочил в приёмную, нагло посмотрел в глаза плакату, запрещающему курить, вытянул из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой, глубоко затянулся и…
- Вы не могли бы всё-таки здесь не портить атмосферу? - дружелюбно поинтересовался незнакомый женский голос.
Лёва задрал голову вверх и увидел на потолке маленькую трещину. Возможно, голос звучал оттуда.
- Ау, - сказал он трещине. - Ку-ку.
- Ау, - отозвался голос. - Я тут, на диване. А вы всё же не курите, пожалуйста. Даже если ку-ку.
Лёва крутанулся на пятке. За журнальным столиком сидела Вероника и листала книгу в мягкой обложке. На полу чуть поодаль стоял крупный полиэтиленовый пакет.
- Курю вот! - зачем-то объявил Лёва.
- Это вы зря, - участливо сказала Вероника. - Особенно - здесь. Я слышала, у вас такой неприятный исполнительный директор. Я ему наябедничаю, и он вас оштрафует.
Лёва впился зубами в фильтр, сверкнул очами и выбежал на лестницу. В ту же минуту из коридора в приёмную заглянул Константин Петрович и хищно принюхался.
- А кто это у нас тут … - вкрадчиво начал он, но, увидев Веронику, сразу как-то стушевался и просвистел сквозь зубы:
- Здрасссссте…
- Привет, Костя. Представляешь, какие-то люди стояли под окном и курили.
- Окно… закрыто… - дрожащей рукой указал коммерческий директор. - Дождь потому что шел. Чтобы не залило…
- Так надо же его открыть. Пусть запах табака поскорее выветрится.
Константин Петрович послушно двинулся исполнять приказ.
- В этом году удивительно пристойное лето, - продолжала Вероника. - Если бы я устанавливала погоду, то именно такой бы её и оставила.
Окно с грохотом распахнулось, впуская в приёмную вечернюю свежесть омытого дождём летнего двора.
- Совсем другое дело! - потянулась Вероника. - Вообще, рекомендую тебе отпустить всех по домам, а самому прогуляться по улицам. Такое блаженство. И очень способствует улучшению цвета лица.
- А я с прошлого месяца закаляюсь! - решил похвастаться Константин Петрович. - Принимаю по утрам холодный душ!
- Воду отключили? - с сочувствием спросила Вероника.
- Счетчик на воду поставили!
- Кстати, об экономии, - Вероника ткнула пальцем в книгу, которую листала незадолго до того. - На запятых экономить всё же не стоит. У вас тут запятой не хватает.
- Одной?
- Я не знаю. Только начала читать. Страница тридцать шесть, пятая строка снизу.
- Если одной - не страшно. Допустимая погрешность корректуры - пять процентов.
- Странно слышать фразу "допустимая погрешность" из уст такого перфекциониста, как ты. Но, может быть, я тебя отвлекаю? Ты не обращай на меня внимания, я просто жду, когда освободится мой любимый человек. Работаете сверхурочно - и допускаете погрешности.
Коммерческий директор подошел к журнальному столику, но не посмел сесть на диван рядом с Вероникой, и стоял перед ней, не зная, куда девать руки.
- Странно слышать выражение "любимый человек" применительно к Виталику, - сказал он. - Особенно - от тебя. Он такое трепло необязательное.
- Парадокс, правда? Трепло необязательное работает, не покладая рук, а трудолюбивый титан Костя тем временем ведёт светские беседы ни о чём. Но если совсем откровенно… Я очень люблю, когда Виталик что-нибудь рассказывает. У него хорошо получается. Не скучно. А когда он молчит, мне неуютно, и даже холодно. На днях мы ходили в ресторан. Мне что-то не так подали, я велела официанту исправить ошибку, и он с задачей справился. А Виталик так расстроился за меня, что молчал весь вечер. Я тоже молчала, и не знала, как его утешить.
- А дома, скажи, дома он тоже не затыкается?
- Что значит - не затыкается? Я не ставлю перед собою цель его заткнуть!
- А по выходным? Ты готова слушать его целый день?
- Давай-ка вместе попробуем припомнить хотя бы один полноценный выходной, когда вы не выдёргивали его из постели своими бесконечными заданиями!
- А в постели он тоже трещит, не умолкая?
- А скажи, стены в этом помещении давно красили?
- Ну ладно, ладно, извини. Это не моё дело. Не знаю, как вырвалось…Мир? Вот и славно. Слушай, не подкинешь меня до Обводного? Тут недалеко, я много места не займу.
- Не получится, - мягко улыбнулась Вероника, - на переднем сидении у меня сидит Виталик. А на заднем - все его гаджеты.
Константин Петрович покосился на полиэтиленовый пакет, стоявший у ног Вероники, и замолчал. Вероника вновь углубилась в книгу.
Через несколько минут (Вероника продолжала читать, Цианид, стоя возле Наташиной конторки, перебирал какие-то счета) в приёмную, как счастливый спаниель, вернувшийся с прогулки с новой игрушкой в зубах, ворвался Виталик. Глаза его сияли, волосы стояли дыбом, очки блестели и улыбался он не своей обычной кривой полуухмылкой, какую Константин Петрович регулярно лицезрел на летучках, а по-настоящему радостно и, можно сказать, до ушей.
Увидев Веронику, он заулыбался пуще прежнего, вытащил из-за спины букет ("Потратил на него половину зарплаты" - тут же сосчитал в уме коммерческий директор) и сделал несколько шагов по направлению к дивану. И только тут заметил, что они в приёмной не одни.
- Ой, я же ведомость зарплатную на столе у Даниила Юрьевича оставил! - пронзительно вскрикнул Константин Петрович и опрометью бросился к кабинету шефа. Капризная заговорённая дверь распахнулась перед ним сама. И сама же захлопнулась, пропустив его внутрь.
Убедившись в том, что зловредный Цианид удалился, Виталик сделал ещё несколько шагов вперёд и неуклюже положил букет на журнальный столик перед Вероникой.
- И как это прикажешь понимать? Ты что-то натворил? - поинтересовалась она и отложила книгу.
- Просто… Это тебе, - глядя чуть вбок, произнёс Техник. - Потому что сегодня утром я был как дурак.
- Да? Тогда я сегодня утром была - как два дурака, - резюмировала Вероника и достала из пакета плоскую сумку с изображением двух пляшущих человечков. - Заказывала к твоему дню рождения, но груз долго стоял на таможне. Так что на тебе просто так, в довесок.
- Теренс и Филипп!!! Сумка с Теренсом и Филиппом!!! - завопил Виталик.
- Привезли с опозданием в полторы недели. Носи свой Саус-Парк, только, пожалуйста, больше так не кричи, даже от радости.
- Больше не буду кричать! - приплясывая в обнимку с сумкой, пообещал Техник. - Просто рядом с тобой я схожу с ума.
- Я тоже. Но давай всё-таки будем сходить с ума более благоразумно.
* * *
Алиса - это дуновение чумы с аравийским ураганом в придачу. Алиса - самый новый фильм Альмадовара. Алиса - страстный латиноамериканский танец. Румба или пасадобль - Денис видел его мельком, и не запомнил названия. Черноволосые женщины с решительными лицами, с плотно сжатыми губами, накрашенными алой помадой, наступают, притопывая каблуками, щёлкая кастаньетами. Окружают, прожигают взглядом. Разрывают силой своих чувств, не прикасаются, просто глядят навылет, на разрыв, наотмашь. Закутаться в плед, в шарф, в одеяло, в плащ-палатку, убежать в горы, под воду с капитаном Немо, на северный полюс, на южный, в леса Амазонки. Спать на камнях, на горячем песке, на выскобленной добела палубе, на глиняном полу. Мёрзнуть, голодать, испытывать жажду. Сражаться и погибать. Загореть до черноты, поседеть до белизны, потерять всех друзей и найти несметный клад. И отдать этот клад, не раздумывая, кому угодно - лишь бы быть подальше от сестрицы Алисы.
Зачем он только пригласил её сюда, в дедушкину квартиру? Здесь всё ей не так: почему газовая горелка в ванной комнате? Где джакузи? Как, неужели занавески надо задёргивать руками? А кондиционера почему нет? Что это за комбикорм в холодильнике? А почему бы не заказать на дом нормальной еды?
Алиса сидела за журнальным столиком и лениво ловила вилкой каких-то морских гадов. Денис устроился на диване и пытался читать. Но фразы путались, буквы плясали перед глазами, мысль ускользала - а ведь это была важная мысль, нельзя было читать дальше, не усвоив её.
- Не понимаю я тебя, Дениска, и не пойму никогда! - отодвигая тарелку, объявила Алиса.
Денис не выносил, когда его называли "Дениской" - и сестра это отлично знала. Она вообще знала много забавных способов вывести его из себя. В детстве каждый разговор заканчивался тем, что Денис грубо обрывал её ядовитое щебетание и уходил прочь, а Алиса громко сетовала на невежу-братца, только и умеющего, что хамить старшим.
- Что именно ты не понимаешь? - искусственно и слегка затравленно улыбаясь, спросил он. - Я отвечу.
- Ты сам этого не понимаешь - как же ты ответишь. Вообще, не судьба мне узнать тебя поближе. Ты ведь мой брат.
- И что же в этом такого? Мне казалось, что родственники, напротив…
- Любого человека понимаешь лучше всего утром. Когда просыпаешься с ним рядом. Потом, правда, забываешь почти всё, но главное - оно остаётся. А с братьями рекомендуется спать только после того, как в мире исчерпаются все прочие мужские ресурсы.
- Если хочешь, я поставлю себе раскладушку в твоей комнате, и утром мы проснёмся рядом.
- Какой же ты… - не найдя подходящего слова, Алиса уткнулась в журнал, который зачем-то прихватила с собой.
Денис вновь углубился в чтение, с грехом пополам одолел страницу, переварил, перешел к следующей, но присутствие Алисы отвлекало его. Для общения с сестрой он мобилизовал все силы - и их не оставалось больше ни на что. Он ощущал себя маленькой неприступной осаждённой крепостью, окруженной врагами со всех сторон, сколько видит глаз. Крепость не возьмут, если защитники будут бдительны. Но врагов так много, что бдительность им придётся проявлять до конца дней своих.
Алиса не могла долго молчать, ей нужны были собеседники. Она вскочила с места, подбежала к брату и швырнула журнал на диван.
- Ты посмотри, у неё уже рот не закрывается, а её на обложках печатают! Не стыдно?
- Если для гармонии с миром ей нужно, чтобы не закрывался рот - её право.
- А мне для гармонии с миром нужно, чтобы рот закрывался! Или чтобы её тут не было.
- Тогда, - Денис поднялся с места, подошел к письменному столу и достал из ящика стола ножницы и карандаш, - ты можешь отрезать обложку - и её тут не будет. Или заштриховать вот тут и получится, что рот закрыт.
- А голова у тебя иногда варит! - одобрительно кивнула Алиса и удалилась к журнальному столику - редактировать и корректировать фото по своему усмотрению.
Денис смог прочитать ещё несколько страниц.
- Ты должен ценить мою сестринскую любовь, а не книжки читать, как будто меня тут нет! - снова дала о себе знать Алиса, когда журнал ей окончательно наскучил. - Я, между прочим, завтра весь день буду занята, буду порхать с приёма на приём, с вечеринки на вечеринку. Но сегодня я вся в твоём распоряжении. Заметь, я не поехала никуда сегодня вечером. Хотя в этом городе достаточно интересных мужчин, и все такие незнакомые!
- Ты могла бы уже остановиться. Выбрать кого-то одного.
- Могла бы. Только кого? Как-то совсем не вырисовывается идеал.
- Но ты знаешь, чего хочешь?
- Та "я", которая живёт инстинктами - знает. А та, которая наблюдает за этими инстинктами из недр своей головы и пытается расшифровать… вернее, зашифровать их в слова и фразы - нет.
Денис с уважением поглядел на сестру: так вот, значит, что делает он, как Читатель: расшифровывает чужие инстинкты, которые почему-то умеет видеть. Он расслабился и позволил себе прочитать её желание.
- Кажется, я понимаю, - сказал он через некоторое время. - Тебе, как хорошей книге, нужен не просто внимательный читатель. Тебе нужен читатель-ценитель, который сумеет не просто прочесть тебя, но и понять, насколько ты бесценна.
- Ну, надо же! Из тебя бы получился отличный читатель. Жаль, что ты мой брат… Хотя…
- Меня не привлекают бестселлеры.
- Они никого не привлекают.
- Но почему же. Твои мужчины… По-своему они все любят тебя.
- Все любят меня по-своему! А я хочу, чтоб любили по-моему! Дедушка говорил, что никто не будет меня любить так, как он. И дедушка прав. Был прав. Никто.
- Это вполне логично.
- Что? Никто больше не может меня, меня любить так, как любил дедушка?
- Никто не повторит отпечатков твоих пальцев. Дедушка любил тебя так, как мог любить дедушка. Тот футболист любил тебя так, как мог любить он. Я люблю тебя так, как могу любить я.
- Ты? Меня?
- Как брат. Как брат и как умею. И каждый любит тебя так, как может и умеет только он один.
- А как насчёт тебя, а? Тебя кто-нибудь любит? А ты кого-нибудь? А девочки у тебя были уже? Ну, скажи, сколько!
Это было как в детстве, когда она загоняла его в угол и пытала слишком откровенными вопросами, и он чувствовал, что ей совсем не важен ответ, ей важно властвовать над ним, беззащитным, смущённым, здесь и сейчас.
- Так что, были? - не отставала Алиса.
Отрицательный жест.
- Они тебе не нравятся, что ли?
Презрительный взгляд сквозь ресницы.
- Ага, ты их боишься.
- Я их не боюсь, понятно? Просто вдруг она окажется такой, как ты?
- Она? То есть, существует некая загадочная "Она"! О-очень интересно!
Загадочная "она" существовала. Существовала уже несколько месяцев - кажется, с того самого дня, как наступила запоздалая, но настоящая весна.
Вернее, "она" существовала ещё раньше. Гуляла во дворе со своим сеттером, танцевала, что-то напевала. Слышно было только эхо её странных песен, когда она проходила под аркой, отделявшей её крошечный заасфальтированный дворик от просторного двора, на который обращены были окна дедушкиной квартиры.