Белинда с отвращением сморщила нос. Она была готова поспорить на большие деньги, что это существо было если не мужем ее домработницы, то, наверное, его близким родственником.
- Где консьерж? - надменно спросила Белинда.
Мужчина в мешковатом свитере беспомощно пожал плечами.
- Здесь нет консьержей.
Услышав за спиной мягкий, тихий голос, в котором прозвучали насмешливые нотки, Белинда в негодовании обернулась.
- А вас кто спрашивал? - резко бросила она и только через долю секунды вдруг поняла, с кем имеет дело.
Лицо Стана оказалось таким же умиротворенным, каким оно было на фотографиях, но в остальном его внешность не выдерживала критики. На взгляд Белинды, майка цвета перезрелого баклажана, мятые серые брюки и видавшие виды кроссовки никак не вязались с богатством и славой, и тем более с заработками 30 ООО фунтов в час. Белинда раздраженно подумала, что Стан больше всего похож на бедного студента.
Стан смущенно улыбнулся.
- Наверное, мы поговорим здесь? - предложил он, неопределенно обводя рукой вестибюль.
Белинда подумала, что это уж точно не фойе нью-йоркского отеля "Четыре времени года". И даже не зал местного почтамта. На ковролине отвратительного бурого цвета были в беспорядке расставлены несколько стульев, судя по всему, позаимствованных из какой-то богадельни; в аквариуме с затхлой, зацветшей водой плавали болезненного вида рыбки; в углу с маниакальным упорством мигали лампочки включавшегося и выключавшегося автомата с "кока-колой". Вдоль стен часовыми стояли объемистые туристские рюкзаки.
- Давайте лучше пройдем к вам в номер, - проворковала Белинда, делая все возможное, чтобы в ее голосе прозвучало не отвращение, а соблазн. - Будет гораздо лучше, - добавила она, многозначительно стрельнув глазами из-под длинных ресниц, - если мы останемся одни.
Стан виновато заморгал. Его большие глаза были скрыты непокорной челкой. Белинда прикоснулась длинными пальцами к его руке.
- Мне кажется, что разговор с глазу на глаз гораздо более… интимный. Вы не находите?
- Ну да, конечно, - ответил Стан, сверкнув безукоризненно ровными белоснежными зубами. - Но вот с моим номером есть кое-какие проблемы.
Белинда улыбнулась, демонстрируя ямочку на щеке, выпятила грудь вперед и захлопала глазами так, что у нее едва не вывалились контактные линзы.
- Ах да, понимаю. Вы беспокоитесь, что администрация будет возражать, если вы проведете к себе постороннего…
Стан смущенно переминался с ноги на ногу.
- О, дело совсем не в этом. Просто номер как бы не совсем мой. Я живу вместе с двумя туристами из Австралии, безработным, студентом-медиком и барменом из Южной Африки, работающим в ночную смену и страдающим гастритом. - Он застенчиво улыбнулся. - Понимаете, сейчас у нас там полно народу.
Белинда почувствовала, как в ней вскипает ярость. Она стремилась к изобилию другого рода. Подумать только, как она разоделась! Даже самый последний неудачник, стремившийся попасть к ней в "Перерыв на чашку чая", не опускался до того, чтобы селиться в вонючих общежитиях. Проклятие, что происходит?
- А почему вы не остановились в "Беркли"? - набросилась она на Стана.
Тот одарил ее ангельской улыбкой.
- По многим причинам, - мягко промолвил он. - В навороченных отелях я чувствую себя неуютно. Все эти кондиционеры, коридорные и прочая роскошь. Мне это не надо.
Белинда тупо уставилась на него. Правильно ли она расслышала? Как у кого-то могут возникнуть проблемы с роскошью?
- Кажется, я поняла, - спохватилась Белинда, осененная внезапной догадкой. - Вы терпеть не можете вторжение в свою личную жизнь. О Стан, - томно вздохнула она, - представляю себе, как вам приходится ужасно! Мало кто может понять, как трудно быть знаменитым.
Стан просиял.
- Да нет, это не совсем так. Те, кто ходят в окружении сорока телохранителей, сами напрашиваются на то, чтобы на них обращали внимание. Дэвид Боуи как-то открыл мне свой секрет: достаточно надеть темные очки и сунуть под мышку газету на греческом языке, и можно идти куда хочешь.
Белинда заморгала. Как ей вести себя с этим парнем? Как она сможет возбудить его честолюбие, если у него этого честолюбия нет и в помине? А без этого как она сможет перейти к возбуждению чего-то другого?
- Но вас же должны осаждать безумные поклонники… - в отчаянии начала она.
В ответ Стан безмятежно улыбнулся.
- У меня отличные отношения со своими поклонниками. Вообще-то я должен считать за счастье, что они у меня есть. Я неплохо устроился в жизни, и я это знаю. Я никогда не стану притворяться.
Белинда сглотнула комок в горле, увидев на полу перед автоматом с "кока-колой" кого-то очень напоминающего таракана.
- Но ведь вы звезда. От вас же требуют хулиганских выходок, наркотиков и многочисленных любовных связей!
Начиная терять терпение, она стрельнула глазами, задирая платье-рубашку и открывая еще несколько дюймов бедра. Трусиков на ней не было; ну уж это зрелище в духе Шарон Стоун сразит Стана наповал.
- Знаю, - спокойно ответил тот.
- Ну а как же ваши знаменитые друзья? - Белинда с трудом сдерживала нарастающую панику. - Наверное, вам постоянно приходится бывать на светских вечеринках…
Почему ее нисколько не удивило, что Стан покачал головой?
- Нет. Вечером я предпочитаю делать запись в дневнике и ложиться спать. Меня постоянно пытаются убедить, что я пропустил что-то интересное, что на вечеринке были Мадонна, Том Круз и так далее. Но мой опыт показывает, что на таких мероприятиях ты приводишь, здороваешься, что-нибудь выпиваешь и уходишь. Скукотища смертная.
Скукотища? Белинда была вне себя от бешенства. Приятельски беседовать с людьми, которых она - точнее, Таркин - осаждает месяцами, только чтобы получить хотя бы отказ?
Увидев выражение ее лица, Стан прыснул.
- Знаете, на самом деле в общении со знаменитостями, как правило, нет ничего интересного. В большинстве своем они глубоко несчастные люди и ведут очень несчастную жизнь.
Наступило молчание. Белинда с трудом сдерживала желание схватить Стана за шкирку и хорошенько его встряхнуть. Какую чушь он несет! Всем известно, что на свете нет ничего прекраснее, чем быть знаменитым.
- Вы мультимиллионер, - наконец с трудом выдавила она.
Это заявление должно вызвать ответную реакцию. Богатые терпеть не могут говорить о своих деньгах. Никто никогда не признается, сколько их у него.
- И что с того? - спросил Стан, вежливо поднимая брови.
Ха! Он что, не отрицает, да?
- И сколько их у вас? Миллионов? - бесцеремонно спросила Белинда, решив идти напролом. Будь что будет.
- Ну, сейчас, наверное, от двух до трех миллионов.
От двух до трех миллионов. Белинда подалась вперед, насколько это было возможно без того, чтобы не свалиться со стула, демонстрируя ложбинку на груди.
- С вами все в порядке? - встревожился Стан. - Вы как-то странно согнулись.
- Все отлично, - отрезала Белинда. - Итак, ваши деньги. На что вы их тратите? Личные реактивные лайнеры, острова в Карибском море, скаковые лошади, яхты и так далее?
Стан покачал головой.
- Все это меня совсем не интересует. Вообще меня мало волнуют материальные блага…
О господи, опять эта чертова Шампань Ди-Вайн. Но только хуже во сто крат. Потому что этот тип, судя по всему, говорит искренне.
- …мой старенький "Пежо" ездит не хуже "Феррари" стоимостью в сто тысяч фунтов.
У Белинды задрожали губы. Ей захотелось расплакаться, сетуя на свое невезение. Только такой бесконечно бездарный помощник, как Таркин, мог устроить ей встречу с единственной рок-звездой, обладателем многомиллионного состояния, чье представление о счастье заключается в старой машине и общежитии на Эрлс-Корт-роуд, кишащем тараканами. Ну почему перед ней сейчас не Род Стюарт?
- Понимаете, - продолжал Стан, блаженно улыбаясь, - то, что я выпускаю пластинки, не имеет никакого отношения к деньгам. Просто мне это очень нравится. И в клубах я выступаю потому, что мне это очень нравится. И если я получаю за это деньги - замечательно, но деньги далеко не главное.
О господи! Она только напрасно теряет время. Эти пустые разговоры никуда не приведут. Белинда резко выключила диктофон.
Стан облегченно вздохнул.
- Это все, да?
- Да, - грубо бросила Белинда.
- Вот и отлично, - просиял Стан. - Понимаете, я еще ни разу не давал интервью. Я отказывался от всех предложений, но мой менеджер настаивал, чтобы я встретился хотя бы с одним журналистом, и в конце концов я уступил. Спасибо за то, что обошлись со мной так великодушно.
Белинда в молчаливом исступлении принялась собирать свои пожитки. "А тебе спасибо за то, что ты обошелся со мной так варварски, - разъяренно подумала она. - Спасибо за то, что я вынуждена возвращаться в редакцию с пустыми руками. Нечего и думать о том, чтобы писать про эту чушь. Огромное спасибо!"
- Понимаете, - продолжал Стан, - я боялся, вы начнете расспрашивать меня о моем прошлом. Мой менеджер сказал, что мне пора открыться. Снять с души груз. Исповедаться…
Белинда едва не зевнула. Кого заинтересует его прошлое?
- …то, что я сын влиятельного члена кабинета министров, учился в престижной частной школе…
Белинда продолжала швырять вещи в сумочку. В ушах стоял бешеный рев. Она слышала только свою пылающую, безудержную ярость.
- …я был сыт по горло, видя, как отец изменяет моей матери с мужчинами из королевской семьи, поэтому я перебрался в Лондон и там серьезно сел на иглу. Мне пришлось торговать своим телом, а затем я убил одного известного человека и попал в тюрьму, откуда бежал и начал жизнь заново. Но это все осталось в прошлом. Это никого не заинтересует.
- Точно, - бросила Белинда.
Рев у нее в ушах прекратился, но она решила не просить Стана повторять только что сказанное. Все равно ничего интересного он не скажет.
Белинда встала.
Стан облегченно улыбнулся.
- Мой менеджер почему-то вбил себе в голову, что это произведет сенсацию. Я рад, что он ошибался.
Глава 14
Грейс начинало казаться, что с тех пор, как она решила замечать в своей работе только светлые стороны, события составили заговор с целью ввергнуть "Хатто и Хатто" еще глубже в грязь.
Потерев глаза, она ошалело уставилась на Элли.
- Не могу в это поверить.
- Что ж, по крайней мере это объясняет, почему у него всегда дрожат руки, - сказала Элли. - А также забытые в автобусах рукописи. У него в кабинете настоящий склад виски. Одна бутылка даже была спрятана в корзине для мусора. Его любимая марка - "Дикий индюк", что вполне объяснимо, учитывая, сколько напыщенной чепухи он публикует.
Грейс обратила внимание на прозвучавшее в голосе подруги злорадство. Лично она не разделяла радость Элли, выяснившей, что стоицизм Адама Найта объяснялся не столько его неколебимой верой в собственный талант редактора, сколько бутылками виски, припрятанными у него в кабинете среди сваленных в полном беспорядке рукописей. Для Грейс это открытие явилось тяжелым ударом, усугубленным тем, что Элли, судя по всему, уже давно подозревавшая о чем-то подобном, ни словом не поделилась своими мыслями с подругой.
- Я просто думала, тебе своих огорчений хватает, - сказала Элли, когда Грейс набросилась на нее с обвинениями. - Я имею в виду Сиона и… мм… все остальное.
Грейс пристально посмотрела на подругу. Означает ли "все остальное" Генри Муна?
Ее подозрения тотчас же получили подтверждение.
- Должна тебе сказать, - выпалила Элли, - мне кажется очень странным, что Генри даже не позвонил тебе. Молчание длится уже несколько недель.
Грейс вспыхнула от негодования.
- Я не хочу, чтобы он мне звонил, - отрезала она. Поймав на себе недоверчивый взгляд Элли, она поспешно добавила: - Кстати, как у тебя дела с новым творением Иниго Тонгсбриджа? Пресс-релиз "Рожденного не от женщины" готов?
- О, все просто замечательно. - Элли подошла к своему столу, порылась на нем, нашла нужный листок и кашлянула, прочищая горло. - "Повесть об изворотливом чудовище, обладающем ненасытной прожорливостью, - начала читать она. - Удары судьбы обрушиваются на семью, и без того раздираемую внутренними противоречиями. Каждый из ее членов вынужден идти на жертвы, чтобы преодолеть кризис. Что все-таки произошло с Чарли? Кто стал жертвой преступника? Станет ли когда-нибудь известна истина? Кто доживет до счастливых дней?"
- По-моему, слишком много вопросов, - с сомнением произнесла Грейс.
- Да, но сюжет совершенно непонятен. По-видимому, в нем можно было разобраться только после стакана "Дикого индюка", - объяснила Элли. - Но теперь, когда Адам протрезвел, он не может вспомнить, о чем книга. Вот почему она называется "Рожденный не от женщины". Он с уверенностью может сказать только то, что написал ее мужчина.
Грейс с трудом сдержала улыбку.
- Если судить по твоей аннотации, книга захватывающая, - уступила она. - Особенно мне понравилось "изворотливое чудовище, обладающее ненасытной прожорливостью".
- Знаешь, сам Тонгсбридж страшный распутник, - брезгливо поморщилась Элли. - Хотя у меня есть все основания полагать, что он женат. Однажды я прямо спросила его об этом, а он ответил: "Только когда бываю в Хертфордшире".
Грейс не нашлась, что ответить на это грустное замечание. Подруги умолкли.
- Первые подозрения насчет Адама, - снова заговорила Элли, - появились у меня только тогда, когда я обнаружила у него на столе поздравительные открытки от всех окрестных питейных заведений. Но знаешь, - улыбнувшись, добавила она, - на самом деле это огромная удача.
Грейс непонимающе уставилась на нее.
- И как ты это определила?
- Элементарно, моя дорогая Армиджер. Адам знает, что мне известна его тайна. Я обещала никому ее не выдавать - исключая тебя, разумеется, - при условии, что он начинает посещать собрания общества борьбы за трезвость. - Элли ухмыльнулась. - Главное, чтобы он не ходил в пивную.
- Но как это скажется на успехах издательства? Лечение алкоголизма - процесс медленный.
"Как и все, имеющее отношение к Адаму Найту", - мысленно добавила Грейс, но решила не доставлять Элли удовольствие, высказывая это соображение вслух.
- Но ты еще не слышала о втором условии, - возбужденно продолжала Элли. - Я никому не буду говорить о его… скажем так, проблеме, при условии что он будет ходить на собрания общества борьбы за трезвость и позволит мне отбирать новые рукописи для публикаций. Даст мне возможность полноценно работать. Представь себе, Адам согласился. Так что теперь я заместитель заведующего отделом художественной литературы. Не мытьем, так катаньем, - торжествующе закончила она, - я добилась того, что меня сделали редактором.
- Ну а как же твоя работа в рекламном отделе? - испуганно спросила Грейс.
Элли обворожительно улыбнулась.
- На самом деле нельзя сказать, чтобы я была настолько загружена работой, что у меня не оставалось свободного времени. Честное слово, Грейс, так будет лучше. Я уверена, что смогу отбирать книги, которые будут хорошо продаваться и принесут успех нашему издательству. Адам уже дал согласие на запуск в производство "Заговоров и одинокой девушки" - помнишь, той книги с любовными заговорами, что я тебе показывала? Не сомневаюсь, она будет иметь оглушительный успех.
Элли сияла, ее глаза искрились. Грейс, наоборот, была подавлена как никогда.
Наконец Элли это заметила.
- Кстати, вспомнила, - добавила она. - Я уже давно собиралась сказать тебе. Я наконец прочитала первую часть "Цыган из Твинки-бей".
Грейс встрепенулась. Прошло уже несколько дней с тех пор, как она в последний раз справлялась о рукописи. Она даже начала избегать Марию, чтобы уклониться от ее проникнутых надеждой вопросов. Грейс без воодушевления посмотрела на подругу, зная наперед, что известия окажутся плохими. Если бы рукопись хоть сколько-нибудь заинтересовала Элли, она проглотила бы ее мгновенно.
- И?
- И, на мой взгляд, - сказала Элли, - это настоящая прелесть. Ты была права. Книга просто невероятная. Я хочу как можно скорее увидеть продолжение.
- В таком случае, - сказала Грейс, лихорадочно залезая в сумочку и доставая новый конверт, - держи.
Когда она вчера вечером вернулась домой и увидела его на кухонном столе вместе с запиской от Марии, извещающей о том, что запасы отбеливателя подошли к концу, у нее сердце оборвалось. Весь вечер Грейс пролежала на диване, настолько увлеченная миром летающих цыган, что даже не вспомнила об ужине.
- Продолжение еще лучше, чем первая часть.
- Фантастика! - воскликнула Элли, вырывая конверт у нее из рук. - Прочту сегодня же вечером!
У Грейс все внутри бурлило от восторженного предчувствия. Наконец-то в "Хатто" началось хоть какое-то движение. И, что еще поразительнее, появилась книга, действительно заслуживающая издания.
Закончив работу, Грейс почти бегом понеслась домой, торопясь сообщить Марии радостное известие.
Быстро добраться до метро мешали возвращающиеся с работы толпы, и Грейс выскочила с тротуара на проезжую часть, уворачиваясь от фырчащих автобусов и ругающихся велосипедистов. Мчась по эскалатору вниз, она едва не свалилась, но, выбежав на платформу, обнаружила, что поезд опаздывает - как и следовало ожидать. Подойдя к турникету, Грейс поняла, что не помнит, куда положила билет, - опять же, как и следовало ожидать, - и, лихорадочно роясь в сумочке, вывалила на перрон все ее содержимое. Наконец она выскочила из переполненного вагона, поднялась наверх и вбежала в свою квартиру, запыхавшаяся, мокрая от пота, с побагровевшим лицом.
Распахнув входную дверь, Грейс сразу же бросилась на кухню и застала Марию на полу на четвереньках, с перекинутым через плечо полотенцем, сметающую осколки. Домработница подняла виноватый взгляд, но, когда она увидела раскрасневшуюся, вспотевшую Грейс, у нее в глазах зажглось беспокойство.
- Мадам Грейс!
- Просто Грейс, - задыхаясь, выдавила Грейс. - Пожалуйста.
- Что случиться? - озабоченно спросила Мария, поднимаясь с пола. - Что-то ужасный?
- Не совсем, - улыбнулась Грейс, чувствуя, как сердце носится у нее в груди, словно гончая, почуявшая зайца. - Даже наоборот, что-то просто прекрасное.
Взяв со стола хрустальный бокал, Мария принялась натирать его полотенцем. Ее лицо расцвело от счастья.
- Мадам Грейс! Вы познакомиться с новый мужчина?
Грейс рассмеялась.
- Гораздо лучше, Мария!
- Что значит лучше? - строго заметила домработница. - Лучше мужчина не есть ничего. Вы такой красивый, мада… Грейс. Это есть очень плохо, что у вас нет мужчина.
- Мария, перестаньте болтать глупости. У меня для вас хорошая новость. От моего издательства. Похоже, мы издадим эту книгу. "Цыгане из Твинки-бей".
Раскрасневшиеся руки Марии перестали натирать хрусталь. Грейс с обреченностью пронаблюдала, как пальцы разжались, и стакан полетел на пол.
Мария, однако, этого не заметила.
- Вы издавать? - хрипло прошептала она.
Ее глаза, округлившись, наполнились слезами.