Дьюку известна лишь одна сторона дела. Должно быть, он до сих пор в неведении, что в последнее время ее профессиональная деятельность представляет собой непрерывную череду пиар-катастроф. И, принимая в расчет, что рано или поздно он все равно об этом узнает, нет смысла скрывать, что в рекламном деле она безнадежный неудачник.
- Если честно, - промямлила Грейс, - вряд ли можно считать, что я работала с ними успешно. Более того, я не могу похвастаться какими-нибудь достижениями, - добавила она.
- Это вы насчет Генри Муна? - пожал плечами Дьюк.
Грейс вздрогнула, услышав это имя, произнесенное совершенно неожиданно, небрежным тоном. Она почувствовала, как ее щеки заливает пунцовая краска.
Дьюк улыбнулся.
- Как раз наоборот. Большинство рекламных агентов опустили бы руки еще сто лет назад. Тот факт, что вы продолжаете бороться, говорит за вас. Вас не остановило даже то, что вам ответили отказом все газеты Великобритании, не говоря про все радио- и телестанции. Значит, вам совсем не безразлична судьба этого Генри Муна. - Он покачал головой. - Поразительное упорство!
- Это только показывает, насколько я глупа, - пожала плечами Грейс, багровая от смущения.
- Нет, это показывает вас с лучшей стороны. Вы идете дальше, чем требует ваш профессиональный долг.
Грейс заломила руки. Как это справедливо!
- Вот что меня привлекло. Настойчивость. К тому же я услышал о вас много крайне лестных отзывов от Вашей коллеги, Элли.
- От Элли? - выпучила глаза от удивления Грейс.
Элли ни словом не упомянула об этом разговоре.
- Замечательная девушка. - Дьюк кашлянул. - Ладно, к делу. Итак, раз вы смогли справиться с таким мусором, вы без труда справитесь со звездой Голливуда.
Грейс заморгала.
- Со звездой Голливуда?
Если она не смогла ничего добиться с никому не известными писателями, звезда первой величины - или хотя бы второй - уж точно выходит за пределы ее возможностей.
- Не уверена, что у меня для этого достаточно…
- Опыта? Более чем достаточно, - небрежно заметил Дьюк. - Если вы могли иметь дело с этой дамочкой - как там ее? Эвфемией Освальдтвистл? - вы справитесь с Редом Кемпионом. Запросто.
Грейс изумленно вытаращилась на него.
- С Редом Кемпионом? - охрипшим голосом переспросила она.
Сбросив ноги на пол, Дьюк встал.
- Эй, а в чем проблема? Вы ведь сами говорили, что любите трудности.
Грейс осторожно опустила чашку на шкуру. Чтобы унять дрожь в руках, ей пришлось крепко стиснуть их вместе. Она услышала свои собственные слова за ужином: "Задача это непростая. Но я не боюсь трудностей". Ее охватила паника.
- Но… но… как же "Омникорп"? У вас же есть отделение, занимающееся кинобизнесом. Разве новый проект Реда Кемпиона должны вести не рекламные агенты киностудии?
Ее вопрос озадачил Дьюка.
- Во имя всего святого, а они-то тут каким боком замешаны?
- Я же ничего не понимаю в том, как рекламировать кино…
- Да кино тут ни при чем, черт побери! Ред Кемпион подписал контракт на написание своего первого романа. И я решил, что эта книга выйдет в "Хатто и Хатто".
- Роман?
Дьюк кивнул.
- Кемпион давно собирался написать книгу. Больше того, он хочет, чтобы книгу оценили за ее собственные достоинства, чтобы орущие от восторга зрительницы, "Оскары" и "болезнь "Легионера"" не имели к этому никакого отношения. И вот, поскольку "Хатто" имеет репутацию бескомпромиссного борца за качество…
Он вопросительно посмотрел на Грейс.
- Ах да, - помявшись, сказала та. - Вы правы.
- Ну, вот все и улажено, - быстро добавил Дьюк. Взглянув на часы, он встал, едва не достав головой до потолка. - А сейчас я должен идти. Ред вам позвонит.
- Позвонит мне?
Неужели такие знаменитости, как Ред Кемпион, просто снимают трубку и набирают номер? К тому же ее номер?
- Естественно, вам же надо будет с ним переговорить. И встретиться.
- Что, я должна буду лететь в Лос-Анджелес? - сдавленно произнесла Грейс.
Она еще ни разу не была в Голливуде.
- Так далеко необязательно. Сейчас Ред в Париже, решает кое-какие проблемы. Перезаписывает свои реплики в новом фильме.
- Э… замечательно, - простонала Грейс, почти не вникая в смысл его слов.
Восторженное возбуждение словно бульдозером снесло остатки сомнений. Ей позвонит Ред Кемпион. Она не чаяла, когда сможет все рассказать Элли. Ноги так и зудели от стремления бежать в издательство.
- И еще одно, - протянул Дьюк. - Все это должно оставаться в тайне. Никому ни о чем не говорите, хорошо? Даже Элли. Она замечательный организатор, но у меня есть сомнения в том, что она умеет держать язык за зубами.
Грейс слабо улыбнулась, вспоминая наиболее откровенные повествования подруги о своих любовных похождениях. Дьюк прав. У Элли множество талантов, но умение хранить тайну в их число не входит.
После такого многообещающего начала Грейс ждало огромное разочарование. На следующий день Ред Кемпион так и не позвонил. Как и через день. После того как целая неделя прошла без звонка от какой-либо знаменитости, Грейс начала гадать, не приснилась ли ей встреча с Дьюком у него в офисе.
Кроме того, ее терзали сомнения, не догадывается ли о чем-нибудь Элли. Принимая в расчет умение подруги вести допрос с пристрастием, Грейс боялась выдать себя неосторожным словом. К счастью, все последние дни Элли была поглощена корректурой "Заговоров и одинокой девушки" и ни на что другое не обращала внимания.
- Итак, "если поставить к зеркалу две красные свечи и положить под них красную карточку, написав на ней имя того, кого ты хочешь в себя влюбить…", - доносилось до Грейс бормотание подруги.
Поэтому она очень испугалась, придя утром в издательство и застав Элли радостно прыгающей в кресле.
- Ты слышала? - воскликнула подруга.
- Что? - задрожала от страха Грейс, чувствуя, что ее лицо стало белым как полотно.
Как Элли удалось об этом пронюхать? И не обвинит ли Дьюк ее в утечке информации?
- Насчет Сэсси Дженкс и Дженни Бристольз?
- О, - с шумом облегченно выдохнула Грейс.
Она попыталась сосредоточиться на рассказе Элли о том, как незадачливый пиарщик издательства "Куропатка", решив убить одним выстрелом двух рекламных зайцев, уговорил Дженкс принять участие в интервью "Мой друг-писатель" вместе со своей соседкой по конюшне Дженни Бристольз.
- Гениальная идея состояла в том, - хихикала Элли, - чтобы Сэсси и Дженни поливали друг друга медом и рассказывали о том, какую неоценимую помощь оказывает в творческом процессе подруга. В журнале заподозрили какой-то рекламный подвох, когда Сэсси и Дженни не согласились во время интервью находиться в одной комнате и наотрез отказались сфотографироваться вместе. В итоге разразился грандиозный скандал.
Грейс рассеянно кивнула, поймав себя на том, что расстроена ненаблюдательностью Элли, до сих пор не догадавшейся о ее тайне. Ибо в этом случае разговор с Дьюком превратился бы из сна в реальность. Стал бы фактом.
Но все же, хотя Грейс и не звонили суперзвезды, жаловаться ей было особенно не на что. По крайней мере, с работы ее не выгнали. И в "Хатто и Хатто" повеяло новым духом, не имеющим отношения к откупоренной бутылке. Элли грызла удила, поглощая очередные порции "Цыган…" с той скоростью, с какой их приносила Мария; еще одним свидетельством ее кипучей деятельности стал сигнальный экземпляр "Заговоров и одинокой девушки" в ярко-розовом переплете, который Грейс обнаружила однажды утром у себя на столе.
- Она уже почти закончена! - воскликнула Грейс, беря сигнал в руки.
Элли с гордостью кивнула.
- Да. Решила показать тебе. Если честно, - помолчав, ухмыльнулась она, - я специально для тебя отметила парочку заговоров.
Грейс открыла книгу на первой закладке. "Заговор, чтобы заставить Его признаться в любви". Грейс возмущенно вспыхнула. Можно ли считать это намеком на Генри Муна? "А можно ли считать Папу Римского настоящим католиком?" - язвительно подумала она.
Для того чтобы заставить мужчину признаться в любви, зажми между ладонями монету в один фунт и попроси, чтобы любовь поднялась огромной волной и затопила твою жизнь. Представь, что на монете изображено лицо твоего возлюбленного. Положи монету в круг из красных цветов и оставь на ночь в полнолуние, затем найди какой-нибудь способ передать ее своему возлюбленному. Как только он прикоснется к монете, можно будет ожидать от него выражения глубокого чувства.
Грейс закатила глаза.
- Честное слово, Элли, это уже слишком!
Взгляд Элли лучился невинностью.
- Я думала, это может оказаться тебе полезным.
Грейс вскипела.
- Полезным? Это же полнейший бред! Не имеющий никакого отношения к реальной жизни!
Она презрительно перелистала несколько страниц и вдруг замерла, остановившись на заговоре "Как заставить Его позвонить тебе".
Разумеется, это все ерунда. Но, если учесть, что она ожидает один очень важный звонок, - правда, надежды на это непрерывно тают, - следует присмотреться к этому заговору повнимательнее.
- Нашла что-нибудь интересненькое? - милым тоном полюбопытствовала Элли.
Не обращая на нее внимания, Грейс углубилась в чтение.
Для того чтобы заставить возлюбленного позвонить тебе, надо сесть в теплую ванну, бросив в воду желуди и дубовые листья и выложив крут из свежих розовых лепестков…
Что ж, подумала Грейс, какой-то смысл в этом определенно есть. Почему-то все ухитряются звонить именно тогда, когда ты в ванной.
- Продолжай, - обратилась к ней Элли. - Расскажи, что ты нашла.
Грейс едва услышала замечание подруги. Внезапно слова, напечатанные на раскрытой странице, приобрели особое значение.
Возьми в руку его фотографию и погрузись в воду, глядя на его лицо в течение десяти минут и думая о нем и ни о ком другом. Когда десять минут истекут, выпей сидра за здоровье своего возлюбленного и произнеси нараспев: "Сними трубку и позвони мне, тебе больше ничего не мешает".
О, но это же просто глупость какая-то. Смех, да и только.
- Ничего, - пробормотала Грейс, убирая ярко-розовую книгу в сумочку.
Глава 16
Белинда не могла поверить своим глазам. Этот безнадежный рохля Тоби Брук, у которого она брала интервью для "Перерыва на чашку чая" целую вечность тому назад, стал суперзвездой! Если верить утренним газетам, он получил роль в новом фильме с Томом Крузом. Это же просто смешно! Все смешалось, теперь нет никакой разницы между знаменитостями и никому не известными бездарностями.
Белинда попыталась объяснить это главному редактору. Но Грейсон не внял ее доводам. Наоборот, он спросил у Белинды, когда она возьмет новое эксклюзивное интервью у Тоби Брука. И теперь она не знала, как сообщить ему, что этого в ближайшее время не произойдет. Не пойми с чего молодое и быстро набирающее обороты рекламное агентство, с которым сотрудничал Тоби Брук, ответило на предложение Белинды категорическим отказом. То самое молодое и быстро набирающее обороты агентство, которое пыталось впихнуть ей этого коротышку Джима Фридландера. К несчастью, Белинда вспомнила об этом только после того, как ее звонок переключили на Оникс. Точнее, Оникс помогла ей вспомнить. Все было очень неприятно. Оникс не упустила возможность подчеркнуть, что Джим Фридландер теперь вторая по значимости английская звезда в Голливуде. После Тоби Брука, разумеется.
Белинда раздраженно заскрежетала зубами. Не далее как сегодня утром она прочитала в конкурирующем журнале про то, как "завоевав сердца английских телезрителей ролью дезертира в фильме "Расстрелян на рассвете", Брук закрепил свой успех замечательным воплощением на экране патологоанатома Тома Карвера, психопата-некрофила с детским лицом из нового телесериала "Морг"". Если бы Белинда утром что-нибудь поела, ее непременно вырвало бы. Желчь у нее в желудке бурлила еще со вчерашнего вечера, когда она прочитала в "Ивнинг стандарт" о том, что Мо Миллз - как это ни невероятно, но идущая на поправку, - выдвинута на премию "Что говорят газеты" в номинации "За выдающиеся заслуги". Более того, вручать награду будет сам Пол Маккартни. Ярость Белинды только распалило то обстоятельство, что себя она в числе номинантов не обнаружила.
А теперь еще вот это.
Белинда почувствовала вскипающую ярость. Ну, почему она не получает того, что должно принадлежать ей по праву? Почему все выходит не так, как она рассчитывала? Она вот уже несколько недель ведет колонку Мо Миллз, но так и не приблизилась ни на шаг к знакомству с богатым и знаменитым женихом.
- Почему ты не можешь достать мне Реда Кемпиона? - закричала Белинда, выплескивая свою злость на Таркина.
- Я уже написал ему пятьдесят раз, - обиженно заявил тот. - На все мои письма он ответил отказом.
- И что с того? - рявкнула Белинда. - Быть может, пятьдесят первое переломит верблюду спину.
Ей вдруг пришло в голову, что она ставит перед собой слишком высокую цель, охотясь одновременно и за состоянием, и за известностью. Результатов до сих пор нет, и это уже начинает ее бесить. Чтобы ускорить события, вероятно, неплохо было бы остановиться на чем-нибудь одном. На первое время хватит одного богатства.
- Просмотри справочник "Пэры и баронеты", - бросила она Таркину. - Завтра к утру мне нужен список всех пэров.
Вздохнув, Таркин отправился в библиотеку.
В груди Белинды вспыхнул яркий огонь. Уж если это не поможет, тогда ничто не поможет. Потомственные аристократы неравнодушны к журналистам; всем известна история одной искательницы женихов, пристававшей ко всем владельцам поместий вдоль Луары, выдавая себя за репортера "Би-би-си". Белинда считала эту находку замечательной. Почему только она не пришла в голову ей самой? Впрочем, наверное, со своим никудышным французским она бы все равно ничего не добилась.
На следующее утро Таркин представил ей список. Просмотрев его, Белинда нахмурилась: почти все пэры были женаты.
- Вот этот, - ткнула она красным ногтем в одно имя. - Пиреграйн.
- Перегрин, - поправил ее Таркин. - Перегрин Оскар Кретьен Сомервиль. Да, это хороший кандидат. У него в роду не меньше тысячи эрлов. Должен будет унаследовать половину Центральных графств. Его отец - лорд Уайфф Суэддлингский.
- Вот как, - заинтересовалась Белинда.
- И, как вы и просили, он холост.
- Понятно.
Это уже очень интересно.
- Надеюсь, вы останетесь довольны.
Длинное бледное лицо Таркина озарилось бесконечным облегчением. Белинда прищурилась. Неужели этот болван ждет от нее благодарности? В конце концов, он лишь выполняет свою работу. Разве ее кто-нибудь благодарит? И разве она ждет благодарности? Разумеется, нет. Она профессионал.
- Не забывай, все эти письма, которые ты рассылаешь, подписаны моей фамилией, - резко бросила Белинда. - Это я договариваюсь насчет интервью, а ты только лижешь конверты.
Беглое знакомство со справочником "Пэры и баронеты" подтвердило все, что Таркин рассказал о достопочтенном Перегрине. Раскрасневшаяся от возбуждения, Белинда решила не тратить время понапрасну и тотчас же отправиться на место, чтобы лично ознакомиться с бесчисленными акрами поместий. Единственная сложность состояла в том, чтобы протащить эту тему через главного редактора. Впрочем, так ли это трудно? "Светило" обожает публиковать статьи, изобилующие описаниями роскоши и эксцентричности аристократии и сопровождаемые фотографиями массивных кроватей под балдахинами, раскидистых дубов и тенистых прудов. Как там зовут этого парня? Перегрин Оскар Какой-то там? Итак, решено. В крайнем случае, если возникнут какие-то вопросы, она всегда сможет честно сказать, что ее интересовал "Оскар". Кроме того, этот Перегрин определенно принадлежит к A-списку, если под "А" подразумевать аристократию.
Белинда довольно усмехнулась. Леди Уайфф Суэддлингская. В этом что-то есть. Ей надо только позаботиться о том, чтобы в результате своего визита она получила кольцо с бриллиантом, большим и старинным.
Таркин договорился с достопочтенным Перегрином, чтобы тот встретил Белинду на конечной станции железнодорожной ветки "Тупик Суэддлинг" и отвез ее к себе домой. Поэтому, сойдя с поезда, Белинда была неприятно поражена тем, что ее никто не ждал. Прошло двадцать минут, наполненных томительным ожиданием, пока наконец из-за угла полуразвалившегося здания закрытого вокзала не появилась неуклюжая, нескладная фигура.
- Белинда?
Взглянув на достопочтенного Перегрина, Белинда поняла, что означает выражение "голубая кровь". Щеки пэра и наследника горели синеватым румянцем, в отличие от одежды, цветом напоминавшей ил со дна пруда. Сквозь бесцветно-белесые волосы просвечивал розовый череп, глаза были запавшими и водянистыми, а ботинки, судя по всему, откопали в саду, где они пролежали зарытыми в земле не менее полстолетия.
- Прощу-прощения-машина-сдохла, - на одном дыхании выпалил Перегрин.
Услышав его голос, Белинда подумала, что в земле лежали не только ботинки. С другой стороны, чего еще можно требовать от потомственного аристократа. Это всем известно. Таркин сказал, у Перегрина в роду не меньше тысячи эрлов. По-видимому, эти эрлы и в лучшие времена не отличались особой красотой. А Перегрин, похоже, унаследовал их худшие черты.
Впрочем, Белинда несколько оттаяла, отметив, с какой почтительностью относится к ней Перегрин. Несомненно, он считал, что она оказывает ему честь своим присутствием.
- Вы пишете о знаменитостях! - радостно воскликнул Перегрин, когда они уселись в старинную машину с открытым верхом. - Это пр-росто замечательно! Вы встречаете столько богатых и знаменитых людей! - Белинда поймала на себе его вопросительный взгляд. - Вы вращаетесь в таких высоких кругах!
Белинда пришла в недоумение. Куда уж выше тех, в которых вращается потомок тысячи эрлов? Затем ее осенило: несомненно, это знаменитое обаяние аристократии.
- Да, иногда приходится, - подтвердила она.
В конце концов, в гардеробе Брайана Стоуна было несколько пар остроносых сапог на немыслимо высоких каблуках.
Перегрин жадно закивал. Синеватые пятна у него на щеках загорелись от удовольствия. Или от переохлаждения. Холодный ветер пронзительно кричал ей в уши, драл за волосы и хлестал в лицо. Белинда запахнула воротник своей тонкой узкой и короткой кожаной куртки, моля бога о том, чтобы они доехали до места как можно быстрее. И чтобы доехали вообще. Похоже, Перегрин считал белую линию разметки в середине шоссе указателем пути.
Белинда утешала себя тем, что видавший виды "Пежо" - всего лишь четырехколесный эквивалент гардероба Перегрина. Это и есть та самая аристократическая неряшливость, которая, если верить книге леди Цилиндрии Бойни, является отличительной чертой высших классов. Белинда подумывала о комплекте верхней одежды от "Барбур", но затем прочла в "Салфетках и любезностях", что новый с иголочки пиджак, только что купленные вельветовые брюки и платок с ярким рисунком на голове будут сочтены за полную безвкусицу.
А Белинда больше всего на свете боялась показаться безвкусной. Обтягивающая кожаная юбка, туфли на шпильках и бюстгальтер, выпячивающий вперед грудь, образовали острие тарана, которым она собиралась пробить сопротивление Перегрина Оскара Кретьена Сомервиля.