– Ой… даже не знаю. У него склероз, – смутилась учительница. – Но у меня же внук на историческом факультете учится. От него, я думаю, пользы будет больше.
– Замечательно! А дайте мне его телефон.
– Зачем телефон? Я тебе его самого дам. Они тут у нас все в гостях. Юрочка!
Трубку взял молодой человек:
– Алё?
– Юрий? Добрый день. Меня зовут Оксана, и мне нужна помощь историка.
– Ага, здравствуйте. Только я ещё не очень историк.
А что за вопрос?
– Когда на Руси появилось стекло?
– Так при Петре вроде первый стекольный завод построили. А до этого везли из Европы.
– А при татаро-монголах могло быть на Руси стекло?
– Вряд ли. Хотя если только привозное, но я не уверен.
– Юра, это важно! Уточните, пожалуйста. Позвоните какому-нибудь профессору или в Интернете поройтесь. Я бы сама, но сейчас у меня нет доступа к Сети. Я даже готова заплатить за информацию.
– Ладно, я поищу.
– Спасибо. Как что-нибудь найдёте, перезвоните. Мой телефон ваша бабушка знает. А! И ещё! – вспомнила Оксана. – Что могли делать на Руси крестоносцы?
– Крестоносцы? Какие конкретно? Ливонский орден, Тевтонский орден, тамплиеры, госпитальеры? Все католические воины христовы назывались крестоносцами.
– Не знаю, какие конкретно. Белый плащ, крест на груди.
Юрий засмеялся.
– Вообще-то они почти все так одевались, когда не в доспехах были. А на Руси они воевали. Помните Невскую битву 1240-го года? Ледовое побоище в 1242-м? Они периодически предпринимали попытки захватить Русь и перекрестить её в католическую веру.
– Ага? И у них это, значит, не получилось?
– Спасибо Александру Невскому, – усмехнулся Юрий. – После нескольких поражений с мечом они к нам больше не совались.
– Хорошо. Но это времена Александра Невского. А я спрашивала про времена татаро-монгольского ига.
– Так это и были времена ига! – то ли удивлённо, то ли возмущённо воскликнул Юрий.
– Правда? Я плохо учила историю в школе.
– Ну конечно! Монголы вторглись в 1237-м, за три года разрушили юг Руси. В 1240-м пал Киев, и наступило иго. Вплоть до пятнадцатого века русские князья платили дань Монгольской империи. Да и князей с тех пор назначали татары. Кстати, Александра Невского великим князем назначил хан Батый. Это было в 1247-м, после победы над "рыцарями", как их называли в летописях.
– Интересно. Выходит, что и орда и рыцари напали на Русь одновременно?
– Нет. Рыцари напали, когда Русь уже была ослаблена набегами татар. Хотели урвать территорию Новгородского княжества.
– Понятно. Но это немного не то…
– Что не то?
– Там не было никакой войны. Крестоносец спустился с корабля и спокойно разговаривал с купцом.
– Кино какое-то, что ли?
– Ну да… типа того.
– В таком случае, это было уже намного позже. В 1284-м году был заключён договор Новгорода с Ливонским орденом. Тогда на Русь могли приезжать послы и торговцы оттуда.
– Да! Вот это уже ближе. Надо узнать, было ли в это время стекло.
– Не могу понять, зачем это вам, но поищу…
– Благодарю. Жду звонка.
Отложив телефон, Оксана закрыла глаза. "Нет бессмысленных символов!" – напомнила она себе и, отбросив сомнения, погрузилась в стекольный звон. Он раздавался сверху. Доски над головой скрипели, словно по ним кто-то ходит. Значит, это действительно подвал. Она попыталась шевельнуться, но кто-то крепко прижал её к себе. Тело было мягкое и упругое.
– Тссс! – зашептал женский голос. – Не шевелись, доченька…
Сверху снова послышался грохот, словно разбойникам было важно не просто всё разбить, но разбить на столь мелкие кусочки, чтобы уже никак не возможно было это использовать. Через некоторое время запахло дымом.
– Мама! Мы сгорим! – заплакала девочка.
– Не бойся, маленькая! – послышался треск рвущейся ткани. – Ну-ка, пописай на тряпочку.
Потом мать обвязала ей лицо вонючей тряпкой и велела закрыть глаза, чтобы не щипало. Потом они начали взбираться по лестнице. Мать подняла крышку подполья, и сверху посыпались стеклянные крошки. Кожу обдало горячим воздухом. Потом они куда-то бежали. Девочка так и не открывала глаз. А зачем, если они всё равно завязаны? Она держалась за подол материнского сарафана и бежала, выбиваясь из сил. Потом она увидела яркую огромную луну. Они стояли на дороге и смотрели на догорающий город. Мать плакала и повторяла: "Ну почему? Почему?" Потом они долго-долго шли, в основном по ночам, а днём спали в лесу. Потому что ночью спать было холодно, а искать еду – темно. Ели в основном траву и корешки. Наконец они пришли в незнакомый город, где их приютила какая-то тётка. Потом мама заболела и, наверное, умерла. Оксана увидела, как тётка сняла с безжизненного тела рубаху и бросила ей со словами: "Постирай и надень, а то из своих-то лохмотьев совсем выросла". И почему-то не было никаких эмоций, словно весь этот кошмар был обычной жизнью. А как она потом оказалась у того купца… да какая разница? Скорее всего, тётка велела устроиться на работу.
"Кино" закончилось, глаза открылись. Что дальше делать с этой выдернутой из прошлого историей? Как её изменить? Может быть, надо за несколько дней до погрома предупредить семью Дарьи о набеге? Чтобы забирали всё ценное и уходили. Оксана снова закрыла глаза и "вернулась в подвал", в память перепуганной девочки.
– Доченька! Тише! Умоляю! – услышала она шёпот со слезами в голосе.
– Мамочка, – зашептала Оксана. – Мне страшно. Давай вернёмся во вчерашний день! Там было так хорошо!
– Как же мы туда вернёмся?!
– Вспомни! Мамочка, вспомни!
Мать ещё крепче прижала её к груди, и тут перед мысленным взором возникла картинка. Она стояла в просторной светлой комнате, но здесь не было хорошо. Было тепло, светло, сытно, но душу давила какая-то ужасная смесь тоски, злобы и обиды. "Гори оно всё!" – крутилось в голове. "Не переживай, завтра сгорит", – мысленно ответила Оксана и начала искать причину этого мрачного настроения. Она огляделась и увидела окно. В нём было самое настоящее стекло, но не единым листом, а множеством мелких, вставленных в кованую металлическую оправу. Оксана выглянула во двор. Там молодая девица, широко улыбаясь, кокетничала с уже немолодым мужчиной. В груди снова больно кольнуло, и зубы сжались. "Чтоб ты окривела, тварь!" – сверкнула мысль-молния, и женщина, глазами которой Оксана смотрела, нашла в стекле кривизну, сквозь которую лицо девушки расплылось в безобразную демоническую гримасу.
Оксана попыталась создать чувство тревоги, чтобы как-то предупредить мать Дарёнки о предстоящем. Но куда там! В её душе сейчас был такой уровень злости и ревности, что она восприняла "картинку" погрома как своё собственное желание ворваться в стекольную мастерскую и побить там всё. В гневе она схватила со стола шкатулку и со всей силы бросила её на пол. Крышка треснула и отвалилась. По полу разлетелись разноцветные стеклянные украшения.
"Надо, чтобы кто-то её предупредил", – подумала Оксана, и тут же в дверь постучали.
– Кто там? – крикнула женщина.
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула старуха.
– Аринушка! Что случилось? Я слышала шум… – залепетала служанка.
"О! Вот ты-то мне и нужна!" – обрадовалась Оксана и вселилась в неё, сразу же ощутив боль в суставах, скрипящих под тяжестью лишнего веса.
– Ничего. Всё нормально! – раздражённо ответила хозяйка.
– Аринушка, – с волнением в голосе и одышкой сказала Оксана. – Плохо дело, Аринушка! Надо уходить из села!
– Что такое?
– Не могу сказать, откуда узнала! Но поверь! Завтра нападут татары, всё пожгут. Надо уходить!
– А почему не можешь сказать, откуда узнала? – удивилась Арина. – Что за секреты?
– Из соседнего села беженцы пришли. Говорят, в нашу сторону идут басурмане.
– Что ты ерунду мелешь?! Кабы так было, то вся деревня бы уже скарб собирала. И муж мой не с Гутькой бы развлекался, а коней запрягал.
– Поверь, хозяйка!
– Что? Опять сон приснился?
– Поверь! На этот раз точно сбудется!
– Роза! Не зли меня! Иди, занимайся своими делами! – И она захлопнула дверь перед носом служанки.
Жалобно постанывая, старуха пошла вниз по лестнице. "Ну и как их предупредить?! – думала Оксана. – Изобразить беженцев из соседнего села?"
– Няня, ты почему плачешь? – кинулась навстречу ей Дарёнка.
– Ох, Дарьюшка, – запричитала старая нянька, – нехорошее мне привиделось! А матушка твоя не верит! Солнышко моё! Как же мне тебя уберечь-то?!
– Няня! Мама говорит, что тебе всё время нехорошее видится, потому что ты Бога истинного признать не хочешь и идолам поганым служишь.
– Да почему же я его не признаю?! Признаю! Только своих-то богов хулить не хорошо, они ж обидеться могут.
– А мама говорит, что нет никаких других богов, кроме Иисуса Христа.
– Как же нет, если я их слышу? Ох, дай бы боги, чтобы я ошибалась! Но мне с тобою об этом говорить не велено. Пойдём-ка лучше в отцовскую мастерскую.
– Что ты, няня?! Туда ходить настрого запрещено!
– Дарьюшка! Если меня там одну увидят, подумают, что я что-то украсть решила. А если мы с тобой вместе придём, я скажу, что это ты забралась, чтобы стёклышки цветные собрать, а я за тобой не уследила. Тогда меня меньше накажут. Понимаешь?
– Ага! Тогда меня накажут!
– Да что ты, малыш! Когда это тебя наказывали?
– А зачем тебе туда?
– Придумать надобно, куда вас с матерью спрятать, когда вороги придут. А там подпол быть должен.
– Так в доме же тоже погреб есть, – возразила Дарёнка.
– В доме сразу найдут, а там могут не догадаться.
Старуха взяла девочку за руку, и они вышли во двор. Какими-то "тайными тропами" прошли к неказистой глинобитной постройке. Дарёнка заглянула внутрь и отпрянула.
– Ой! Там жарко!
– Конечно, жарко. Считай, та же кузня. Заходи. Только не трогай ничего, а то обрежешься!
– Ух ты! Какие красивые пузыри дядька выдувает! – восхитилась Дарёнка.
– Не смотри туда! – шёпотом воскликнула няня и закрыла девочке глаза рукой. – Нельзя на них смотреть! Ослепнешь! Пойдём скорее!
Не заходя в главный стеклодувный зал, они прошли по коридорчику и оказались на складе.
– Ишь, какие стёкла отец твой делать научился! – восхитилась старуха, проведя рукой по стопке ровных оконных листов. – Моему отцу такое было недоступно.
– Твой батюшка тоже был стекольных дел мастер?
– Был, – вздохнула няня. – Да рано помер. Твой-то умнее, сам только стекольную массу готовит. А пузыри дуть да листы катать других нанимает. Он бы и на плавку других нанял, да не хочет секретом делиться. Да что я разболталась, мы ж сюда не за этим пришли. Вот, гляди! – Она показала девочке люк в полу. – Запомни! Если вдруг что, зови мать и со всех ног беги сюда. Она никуда не денется, за тобой бросится. Скажи: няня здесь прятаться велела.
– А ты?
– А я своё отжила! – махнула рукой няня. – Да и что они мне старухе сделают? Ты всё поняла?!
Дарёнка кивнула.
– А что толку от того, что они здесь спрячутся?! – встряла в разговор Оксана. – Дарья всё равно окажется нищенкой-сиротой! Надо предупредить её родителей, чтобы они все вместе уезжали!
– Как ты их предупредишь? – вздохнула старая нянька. – Один за молодухой бегает, седина в бороду, бес в ребро. У него сейчас все мысли ниже пояса, до сердца не достучаться, а головой такое понять невозможно. Другая тоже не верит, а если и поверит, то что она мужу скажет? Нет! – мотнула седой головой старуха. – Не всё можно поменять. Тут уж такая судьба, придётся смириться.
"Я всё-таки попробую!" – решила Оксана и снова перенеслась в комнату Дарёнкиной матери. Та сидела в кресле и утирала слёзы, глядя на рассыпанные по полу безделушки. Оксана вселилась в неё и подняла брошь.
"Что толку от этой красоты, если её никто не видит? – думала Арина. – Что толку от мужа, который мной не любуется? Что толку от меня, если я несчастна? А ведь предупреждала меня Роза". – Она тяжело вздохнула.
– А ты отпросись у мужа в гости к сестре! – предложила Оксана. – Скажи, соскучилась и на ярмарке хочешь нарядов новых прикупить себе и Дарёнке. А ему-то и выгодно, чтобы ты уехала. Глядишь, пресытится своей Гутькой да поймёт, что ей не он, старый пень, нужен, а стекляшки его.
– А и то верно! – встрепенулась Арина. Быстро собрала украшения, достала дорожный сундук и начала укладывать в него вещи.
Узнав о её решении, муж возражать не стал. Велел запрячь лучших лошадей, подарков для сестры выдал, да ещё попросил одному купцу передать сундучок с товаром. (Вот удача: и жену сбагрил, и самому ехать не пришлось.) Денег, понятно, дал и на обновы и на жизнь, чтобы подольше домой не засобиралась. Посадил на повозку жену с дочерью, старуху-няньку туда же, чтобы не шпионила здесь за ним, и скатертью дорожка.
По жилам потекло приятное тепло. Захотелось лечь и расслабиться. Оксана перебралась на перину, лежавшую неподалёку, потянулась и начала проваливаться в сон. После трансформаций почему-то всегда хочется спать.
Вдруг зазвонил телефон.
– Алё!
– Оксана Васильевна, я нашёл!
– Юра? Что нашёл? – Она поднялась на локте и разлепила веки.
– Оказывается действительно, до татаро-монгольского нашествия на Руси умели изготовлять стекло!
– Ого! Откуда ты узнал?
– Из Интернета. Здесь много статей на эту тему. Вот послушайте: "На Руси стеклоделие было значительно развито в домонгольский период. В Киеве, в слоях одиннадцатого–тринадцатого веков, раскопками вскрыты большие стекольные мастерские, в частности мастерские стеклянных браслетов, бывших тогда модным женским украшением во всех русских городах. Такая мастерская была обнаружена и при раскопках в Костроме. Монголо-татарское нашествие прервало стекольное производство на Руси, которое возобновилось только в семнадцатом веке".
– Удивительно! А про оконное стекло что-нибудь написано?
– Да, есть, только на другом сайте. Сейчас… ага, вот: "Находки изделий из стекла на обширных пространствах бывшего Древнерусского государства многочисленны и разнообразны. Среди них золотая смальта и разноцветная мозаика, которыми украшались известные соборы в Киеве и других городах; бусы и браслеты всевозможных форм и окрасок; фрагменты стеклянной посуды и других предметов домашнего обихода, а также оконное стекло в виде осколков тонкостенных дисков". Потом идёт анализ химического состава русского стекла, но это вам не интересно, и вот: "Монголо-татарское нашествие прервало развитие стекольного производства на Руси. Все производственные центры древнерусского стеклоделия были разрушены, а технологии утеряны".
– Интересно! – борясь со сном, сказала Оксана. – Я бы поняла, если бы татары уничтожали кузнечное ремесло. Оружие, подковы для лошадей – это всё мешало им нас завоёвывать. Но стекло-то чем могло им помешать? А такое ощущение, что они целенаправленно уничтожали именно стекольщиков. Не знаешь почему?
– Нет.
– Попробуй узнать.
– А как?! Поищу, конечно, но вряд ли мы сейчас сможем это понять.
– Я на тебя надеюсь…
Оксана отключилась и тут же провалилась в сон.
Исчезнувшая богиня
Владимир с Александром ещё немного посидели возле
Маши. Она дышала ровно, и вроде бы даже синева под глазами почти прошла.
– Ладно, пойду машину откопаю, – поднялся Владимир.
– Я помогу, – сказал Александр.
– Нет. Ты лучше с Машкой останься. На всякий случай. Мало ли что.
Оставшись один, Александр взял руку Маши, закрыл глаза и попытался погрузиться в прерванные воспоминания. Для начала он вернулся в кабак, где встретил "русскую гейшу". Воспроизвёл обстановку, музыку, даже запах дыма. Но вместо "богини" здесь сидела сейчас обычная девушка в ожидании клиента.
Александр сел на стул рядом с ней. Она так же пьёт свой коктейль, курит… и песок в часах сыплется, мерцая, но нет того магического притяжения, под которое он попал, войдя сюда в прошлый раз.
– Хочешь угостить меня? – Она взглянула на него, копируя жесты и мимику своей предшественницы, но ни одна струна в его душе не дрогнула.
Александр огляделся в поисках той, другой, но здесь было пусто. Он встал и вышел.
На улице Древняя Русь. "Попробуем ещё раз", – решил Александр и снова потянул за кованую ручку двери. В нос ударил спёртый воздух, пропитанный запахом пота и хмельного перегара. На свечах здесь экономили, а света, проникающего сквозь затянутые плёнкой оконца, было так мало, что, войдя с улицы, он поначалу ослеп. Почти на ощупь добрался до ближайшей лавки и сел. Чувствовалось, что за ним настороженно наблюдают завсегдатаи кабака. Через пару минут подошла женщина. У неё было слишком глубокое декольте и обнажённые по локоть руки. На обрюзгшей груди и запястьях блестели украшения из цветных бусин.
– Я тут впервые, поэтому принеси что-нибудь из самого вкусного, – сказал Александр.
– А платить-то чем будешь за самое вкусное? – спросила официантка.
Александр хлопнул себя по поясу и обнаружил, что кошелёк заметно потяжелел. Он достал монету и подал женщине. Она повертела её в руках, поднесла к глазам, потом перевела удивлённый взгляд на Александра и мотнула головой, приглашая идти за ней.
Она привела его в отдельную комнату. Здесь было намного светлее и не так душно. Два больших окна затянуты белой тканью, вдоль стены длинный стол, накрытый узорной скатертью.
– Свечи принести? – поинтересовалась официантка.
– Зачем? И так светло, – ответил Александр и заметил, что она уже в другом наряде. Длинный сарафан и кокошник богато расшиты бисером. "Прямо как Василиса Прекрасная из детских сказок, – подумал он. – Точнее, не совсем прекрасная, но, наверное, уже премудрая".
– Солнце скоро сядет, – улыбнулась "Василиса". – Впрочем, если князь пожелает задержаться, я потом принесу.
Тем временем в комнату вошли несколько девушек в таких же сказочных нарядах. Каждая несла в руках блюдо. Они проплыли перед ним, как лебёдушки, накрыли стол и встали, словно берёзовая рощица. Александр всматривался в лица, пытаясь увидеть среди них "богиню". Увы, все были красавицы, но словно на одно лицо. Одинаково беленькие, румяные, с милыми ямочками на щеках. Все стыдливо опускали взор и кокетливо теребили косы, стоило только ему встретиться с кем-то глазами.
– Желает князь развлечься, пока обедает? – подсказала "Василиса".
– Да, – кивнул Александр. – Мне нужна мудрая собеседница. Я пришёл издалека и не знаю местных обычаев. Хочу кое о чём порасспросить. Кто сможет ответить на мои вопросы?
"Василиса" удивлённо вскинула брови. Девушки растерянно захлопали глазами. Она жестом велела им исчезнуть.
– Спрашивай, – она села напротив Александра.
– Во-первых, почему ты называешь меня князем?
– Ты щедро платишь. Я не знаю, кто ты там на улице, но если решил оставить у нас золотую монету, то здесь ты всегда князь. Или, если князь не нравится, скажи, как тебя называть. Хочешь, будь ханом или королём. Нам всё равно.
– Ага, понятно. А вот эти девушки… что ты имела в виду, когда предлагала развлечься? Они умеют играть на музыкальных инструментах? Или танцевать?
– Умеют, – кивнула "Василиса". – Не все, конечно. Но если желаешь музыки, то одна сыграет, другая споёт, третья приласкает.
– Ага. Ласки, значит, входят в стоимость развлечения?