При близком рассмотрении девушка была действительно необычайно хороша, даже лучше, чем на расстоянии. Шикарные волосы обрамляли удивительно красивые глаза, величиной с огромные голубые озера. Озера были не только большие, но и глубокие, искрящиеся звездочками счастья и молодости. Реснички, хотя и были рыжеватыми, но умелая косметика выделяла их на лице и позволяла надеть прекрасную раму для зеркальной и чистой глади голубых ее озер. У Саше запело в груди и захотелось говорить высокопарными словами. Ему хотелось в стихах сказать и про эти озера, в которых он тонул сейчас, и про ресницы, пушистую опушку по берегам озерных берегов, про четкий и аккуратный носик, про пухлые губки, ровненькие, с четко прочерченным желобком по верху и выпуклые по границе контура. Удивительная кожа, как спелый персик, просвечивалась на солнце и была нежной до физического ощущения. Щечки персика украшал настоящий девичий румянец. Все вместе так понравилось Саше, что он почувствовал крепкое физическое влечение к этой красоте. Очень захотелось, чтобы все вот это стало принадлежать только ему…
Девушка отвлекла его от мелькавших мыслей своим ответом-вопросом:
– Вы корреспондент?
– Нет. Я писатель.
– А зачем вам опрос?
– Я опрос провожу сам для себя, чтобы понять чаяния и пристрастия народа.
– Такая высокая миссия? Вы сами придумали опросник?
– Мне это нужно для книжки.
– И какой же это вопрос?
– А вопрос вот такой. Верите ли вы в любовь, как в высшее чувство, возникающее у человека?
– Верю, – ответила девушка и почему-то зарозовелась лицом и потупила глаза.
– А в любовь с первого взгляда? – допытывался Саша.
– И в это верю.
– А почему? Неужели любовь есть?
– Мне так кажется, что да.
– А вы сами испытывали это чувство? Только честно.
– Я еще не любила по-настоящему, но увлечения уже были. Честно.
– Школьные?
– Школьные и институтские.
– А вы уже в институте учитесь?
– Да.
– И в каком, если это не великая тайна?
– В экономике и праве.
– А в леве?
– А в лево я еще не поступала, – поддержала она Сашину шутку. – Мне еще рано брать взятки.
– А вы бы взяли?
– Если бы мне давали, может быть, я и взяла бы. А может быть, и постеснялась собственной совести.
– А такая совестливая девушка может влюбиться раз и навсегда?
– Конечно, может. Почему нет?
– И с первого взгляда? – повторил Саша вопрос.
– Любовь с первого взгляда может настигнуть кого угодно и где угодно.
– Значит, вы в это верите.
– Конечно же, да!
– Вот я вам и признался. Я когда вас увидал идущей по аллее в лучах заходящего солнца, такую красивую и золотую, влюбился с первого взгляда! Вы мне верите?
– Так вы не писатель с опросником?
– Я читатель с чувствами! Так верите вы мне или нет?
Девушка опять порозовела лицом, но уже поярче.
– Верю, – тихо сказала она, не поднимая на Сашу прелестных глаз под густыми ресницами.
– Тогда нам нужно познакомиться, потому что я чувствую, это фатально и надолго. Вас зовут?…
– Лена, но друзья зовут меня Алена, – и она протянула ему руку. Рука была девичья, мягкая, теплая и нежная.
– Так и я буду вас звать – Алена. – Саша задержал в руке ее руку и стал смотреть в ее бездонные глаза долгим взглядом…
Роман закрутился сразу и стал, как хороший цунами, набирать обороты прямо на глазах. Саша смеялся сам над собой в глубине души, потому что стал напоминать себе восьмиклассника. Они были все еще на "вы", хотя Саша звонил Алене каждую удобную минутку. Он говорил по телефону какую-то глупую полудурь и школьную чепуху про погоду, про небо, про мечты, а сам всеми своими мыслями был в этих мечтах. Ему хотелось общения, ему хотелось близости и настоящих страстей. Хотелось окунуться в золото ее пышных волос и зарыться там лицом, подавляя крик счастья в острые минуты близости. Вместо этого по утрам и вечерам скрипучий и крикливый Аллин голос старался вырвать его из мечтаний и опустить на грешную землю мелкими придирками и глупыми вопросами.
Аллино частое отсутствие не волновало Сашу, но очень волновало саму Аллу. Она ждала от него ревностей и скандалов на этой почве, а он отсиживался в студии и старался общаться, как можно меньше и меньше. Это затворничество злило Аллу. Она старалась влезть в его внутренний мир насильно, но контроль уже и в своих мыслях он не допускал. Особенно тяжелыми стали вечера. Она тащила его в кровать на аркане, а он отнекивался вдохновением. Вдохновение и правда стало посещать его постоянно, как будто Муза влетела в окно да и застряла у него в студии на подоконнике надолго, подарив чувство легкого полета. Оно подпитывалось воспоминаниями о золотом облаке волос, о красоте молодого тела, о точеной фигурке идущей по аллейке скверика в лучах заходящего солнца. Алена стояла в его глазах неотступно…
Из-под пера появлялись чудесные стихи, тоже окутанные облаком красоты. Алла чувствовала, что с Сашей что-то происходит, но не понимала, когда и откуда могло прорваться в их быт такое высокое по стилю стиха это его вдохновение. Она, как собака, чутко обнюхивала пространство, но клоуны отводили глаза, а пространство молчало…
А чувство росло и росло в Сашиной груди. Может, дополнительно ко всему его подпитывало духовное одиночество, а может, и соседство человека, который становился все противнее и отталкивающее?
В один прекрасный день Алла с утра куда-то засобиралась. Саша понял по сборам, что она уезжает не на один день, но молчал, ждал слов с ее стороны. Накануне они опять поцапались на почве стихов и теперь не разговаривали. Это молчание, окончательно поселившееся в их доме, особенно нравилось Саше. Он цеплялся за него, как утопающий за соломинку и старался молчать как можно дольше, находя любой предлог. Алла суетилась, собирая сумку, но игнорировала какое-то объяснение для него. Молчанка висела в воздухе до самого ее отхода и только в двери она соизволила выдать:
– Меня не будет два дня. Я уезжаю по делам, – и хлопнула дверью.
Куда она уехала, Саша так и не понял, но понимать и не хотелось. Он тут же рванул к телефону.
Это был чудесный вечер вдвоем. Он обставил его с особенным вкусом и удовольствием и без посторонних, подглядывающих, бусинных глаз. В его любимой спаленке, где интимность обстановки создавали бордовые, плотно задернутые шторы, в укромном уголочке напротив кровати, на маленьком столике между двумя креслами с наброшенными на них меховыми накидками "под зебру", горели свечи. Все пространство комнаты было украшено дарами надвигающейся осени, отчего сама комната больше напоминала непонятное, но приятное слово "будуар". Август цвел в спальне всеми мыслимыми и немыслимыми красками уходящего лета. Пузатые персики, напоминали ему своей нежностью кожу ставшего любимым лица. Их украшал горкой уложенный бордовый виноград, свисая гроздьями с вазы на высокой ножке. Дольки ярко-красного арбуза вперемешку с дольками желтой, медовой дыни, лежали на широком блюде. По бокам их подпирали желтые, с красными боками груши, сочные даже на вид. Букеты с розами, гладиолусами, с огромными георгинами, с белами, пушистыми хризантемами, с ранними астрами стояли везде, где могло уместиться донышко вазы. На столе были изыски, которые отвечали интимности вечера. В высоком бокале стояла очень крупная, алая роза. В ведерке со льдом красовалась бутылочка шампанского. К шампанскому, на западный манер, Саша поставил на стол черную, слабого посола искрящуюся свежестью икру, твердый сыр, хорошую коробку конфет.
Он опустился в кресло и задумался, любуясь отсвечивающими в хрустальных бокалах отблесками огня от высоких свеч и красотой всего натюрморта. Эти краски лета напоминали все вместе, и каждый по отдельности, цвет ее волос. Он любовался всей этой палитрой и пропитывался каким-то высшим чувством сам внутри себя. Это было мгновение понимания своего "я"! Мгновение понимания своего места в этом мире, своего предназначения. Он позволил себе расслабиться в одиночестве и предаться сейчас самому высшему искусству – созерцанию себя во Вселенной. Он понимал, что Жизнь очень ценный дар, ниспосланный людям Всевышним. В этой жизни он должен совершить все предначертанное ему судьбой. Еще он понимал, что любой человек живет на свете не один. Он живет в системе взаимоотношений. Младенец живет в системе со своей матерью. Мужчина в системе с женщиной. Если ты выпадешь из системы, не можешь быть частью системы, значит, не сможешь быть цельным и останешься одиноким. Именно в системе взаимоотношений человек учится развивать себя до целого Я.
Система взаимоотношений есть парная, и из нее вытекает все. Это она учит человека мужеству любить ближнего своего, любить отца и мать, любить детей и любить ЖЕНЩИНУ. Именно Любовь рождает энергию жизни. Время и Любовь это одно и то же. Любые положительные задатки человека, задатки мужества и задатки любовной игры заложены в человеке, в его врожденных, генетических способностях, а развиваются в Любви. Он должен найти себя в понимании Высшей Любви! Понять, что он есть! И вообще, что есть мужчина в этом мире? В чем его предназначение? Наверное, в том, чтобы быть способным анализировать свои поступки и поступки окружающих его людей. Наверное, он должен уметь принимать решения после этого анализа, иначе, зачем он, этот анализ? Но самое главное – это нести ответственность за все, что он совершил, совершает, и будет совершать! И за анализ, и за свои поступки! Именно ответственность! А что делает он сам? А он сам течет самотеком по реке жизни, выбирая течение поспокойнее. Без уступов, без водоворотов, без острых камней и водопадов. А это правильно? Не-е-ет! Дорогой мой и любимый сам для себя – неправильно! Что он делает возле этой стареющей плоти? Отсиживается в тишине и спокойствии? Вот именно, что отсиживается, а иногда и отлеживается! Растранжиривается почем зря! А он не должен растрачивать лучшие годы своей жизни впустую! На ублажение чужой, стареющей, не нужной ему плоти.
Человеческий организм живет в активности. Есть четыре вида активности: духовная, эмоциональная, физическая и волевая. Как мотор у машины может двигаться на топливе, так и человек "кормит" свою активность новыми впечатлениями. Это они заставляют человеческий организм работать правильно и во всех четырех видах. И если человек живет правильно, он почти не стареет. Особенно духовно. Если человек попадает в условия, когда ему нечего терять, как в ситуации, в которой находился сейчас он, то вынужден или выбирать новую форму жизни, или обречь свой организм отказаться от активности и деградировать и физически, и эмоционально, и волево, и духовно. А чтобы этого не произошло, он вынужден выбирать новые практики. Для принятия такого решения Личности нужен кризис, как Государствам война. Именно кризис заставляет нас, наставив шишек, открывать новые жизненные горизонты. Это он пробуждает в нас творчество, а творчество помогает понять идею самого себя в пространстве. Это поднимает человека морально на новую ступень развития и помогает понять идею самого себя. Вот это и есть главный тормоз для старения. Это он добавляет нам много лет молодости. Продлевает жизнь и дарит долголетие. Второй стимул молодости заключен в молодости твоего партнера. Живительная влага, чем и являются человеческие выделения во время любовной игры, есть стимул физической поддержки организма. Для стареющей женщины она есть бальзам от старения. А для него? Для него это трамплин в старость?
Так чем же ты, дорогой мой, занимаешься? – спрашивал Саша сам у себя и не находил ответа, потому что понимал, что занимается полной чепухой. Нужно было остановиться и изменить свою жизнь…
Но как?
Вот сейчас он поступал не по-джентльменски. Странно у нас все получается! Думаем мы одно, понимаем второе, а делаем третье… Даже сейчас… Нужно было бы встретить девушку и вместе с ней подняться в студию, но он боялся соседей, боялся, что на лестнице может столкнуться с кем-нибудь из них, а те возьмут и элементарно "донесут" Алле. Все соседи знали их очень хорошо и ревностно следили за волнующим весь дом вопросом: когда же, наконец, этот молодой мужчина навесит рога своей старой крокодилице?
В таких невеселых мыслях обнаружил он сам себя к приходу Алены.
Она внесла в комнату необыкновенный аромат очень приятных духов. Рыжее чудо ее волос отливало густой киноварью во мраке комнаты и казалось жидким, но взбитым шоколадом со сливками. Искорки ласковых глаз, блистающих задором и молодостью, подталкивали к ответным, теплым чувствам. Саша сразу же потеплел душой и тоже широко улыбнулся.
– Милости просим в мою обитель. Вот здесь я и живу.
– А у вас мило. – Алена медленно обвела студию взглядом. – Вот теперь-то я точно поняла кто вы.
– И кто же? – со страхом внутри себя спросил Саша. Он боялся любого подвоха, любой мелочи или недомолвки, которая могла спугнуть вечер и развести их в разные стороны. Он не хотел этого и не стал настаивать на ответе… Он подошел к Алене, подхватил ее под локоток и подвел к креслу. – Вы не против глоточка шампанского?
– Не против, – сказала Алена и чуть оперлась на его руку, как бы разрешая такую форму общения. Более близкую.
Они уселись в кресла друг напротив друга.
– Вы музыкант. Да? Я не ошиблась?
– Да, вы не ошиблись. Я композитор. А еще я сам пишу стихи, к ним музыку, а потом сам пою свои песни. – Саша не смог не похвастаться. Иначе как она узнает о его достоинствах. Общих близких и доброжелательных друзей у них не было. Как у Шекспира – нет друга, сами хвалим мы себя…
– А опросник вы придумали для…
– Знакомства, – подхватил Саша фразу. – Иначе, с какими словами я должен был подойти к вам? Огорошить вас признанием в любви с первого взгляда я не мог. Боялся испугать, точнее, спугнуть чувство, которое могло мелькнуть в вас. Хотя это чувство сплошная загадка. Почему и отчего оно рождается сразу и навсегда? Может, это заложенная в нас программа, которую мы считаем Загадкой Мироздания? Иногда хочется успеть понять, точнее поймать интуицией и прямо за хвост эту тайну удивительной притягательности влюбленности или Любви с Первого Взгляда. – Саша старался выделить главное и говорить также красиво и искренне, как чувствовал. – И вдруг ловишь себя на мысли – вот если бы поймал, может быть, сами собой разрешились бы все загадки Вселенной и Мыслящей Личности в ней?
– А вы уверены, что чувство могло мелькнуть сразу, с первого взгляда? А если оно уже мелькнуло? – Алена спросила, и сама испугалась своих слов. Она не хотела так быстро раскрывать душу.
– Если это так, то я счастлив безмерно! – Саша взял бутылку шампанского и стал раскручивать проволоку на пробке. – Очень хочется поднять за это бокал… – Пробка не выскочила из бутылки, а аккуратно прошипела и Саша наполнил бокалы. – За счастливую минуту, позвавшую меня именно в этот сквер и именно тогда, когда вы шли в лучах солнца, как золотая королева! Королева красоты – он пропел окончание фразы.
– За знакомство! – подхватила Алена и они чокнулись бокалами с настоящим хрустальным звоном. Она отпила глоток и поставила фужер на столик.
– А я еще хочу! – голосом капризного ребенка сказал Саша.
– За что? – Алена подняла фужер.
– На брудершафт. Очень хочется называть вас по-родному – "ты". Тогда ты станешь ближе и теплее.
Они чокнулись, Саша встал и приподнял Алену под локоть. Их глаза оказались напротив друг друга. Они выпили еще по глотку, неотрывно глядя друг в друга, и Саша, приблизив очень медленно свое лицо к Алене, нежно и не закрывая глаз, поцеловал ее. Чувство было очень приятным. Жгуче-желанным. Такое чувство возникает только у зрелого мужчины, чувство немедленной готовности к обладанию желанного тела. Он тянул поцелуй, как можно больше, тихо приближаясь к Алене всем телом, чтобы она почувствовала его готовность дать ей радость от слияния инь и ян, радость обладания друг другом. Когда он приблизился вплотную, то очень аккуратно и нежно обнял ее за талию и прижал более плотно к своему естеству. Их глаза тонули друг в друге, губы сливались воедино, и поцелуй раскрывался все шире и страстнее. Саша чувствовал биение своего сердца на своих губах, так желанна была ему в эту минуту эта прекрасная девушка. Ему показалось, что и на ее губах запульсировала жилка, запульсировала в такт ее дыханию, которое стало прерывистым и возбужденным.
Нужно было остановиться и не спешить, но он не мог оторваться от ее сладких губ. У Саши закружилась голова. Стало тянуть внизу паха. Нужен был перерыв и немедленно, иначе он мог не выдержать и испугать ее своим напором. Но Алена не выказывала никакого беспокойства и так же, как он, не отрывалась от его губ. На Сашу надвигалась катастрофа… Катастрофа неуправляемости своими желаниями и эмоциями, невладения своими чувствами. Чем жарче был поцелуй, чем больше его качало в нем, тем невозможнее было оторваться от ее губ… Он чувствовал, что сейчас не выдержит…
Прекрасно просыпаться в кровати, чувствуя на своей руке, у себя под мышкой любимое и сопящее личико! Какой же это кайф! Саша лежал, не шевелясь и прокручивая в голове прошедшую ночь! Какая же сладкая она оказалась! Он и представить себе не мог, что на этом белом свете, в этом суперцивилизованном обществе, сегодня, еще есть на свете девушки, не познавшие мужчины! Она была девственницей!
Настоящей, стопроцентной девственницей…