- Как хорошо, что ты у нас, - говорила Бланка. - И так здорово разбираешься в математике! Хотя, за что ты ни возьмешься, все получается здорово!
- Если бы, - рассмеялась Мередит.
- Точно говорю!
Вот ради этого, может быть, Мередит и оставалась в Коннектикуте - хоть кто-то рядом считал ее стоящим человеком. Двенадцать лет назад ей было шестнадцать. Столько же, сколько нынче Сэму. Годы с тех пор прошли в тумане: никчемные минуты, сливающиеся в единый сумрак. Говорят, время врачует раны, однако Мередит так и не сумела оправиться от того, что стряслось. Прошлое длилось в настоящем, каждое мгновение минувшего - в тысячу раз важнее и ближе, чем текущая, реальная жизнь. Двенадцать лет она не чувствовала ничего. Даже и не пыталась.
Она видела следы от уколов на руке Сэма Муди, порезы на его руках. Те японские ножи в его комнате - безобидный антиквариат, как он выразился, - могли, оказывается, наносить увечья. Мередит прошла через все это сама. Она прекрасно понимала, что делает Сэм. Старается чувствовать - хотя бы что-нибудь. По этой части она могла бы и сама давать уроки - куда успешнее, чем по алгебре. Изучила эту науку со всех сторон. И знала одно: раз больно, значит, ты жив. Если быть в живых - то, чего тебе надо. Если это, когда подумаешь, хоть чего-то да стоит.
Сэм исчез в октябре. Такое случалось и раньше, но лишь на ночь-на две - чтобы, перепугав всех основательно, притащиться назад из Бриджпорта в жестоком похмелье, изможденным наркотой и с заготовленной в виде объяснения небылицей, какой и сам особо не рассчитываешь обмануть отца и Синтию. Но на этот раз было иначе. Прошли четыре ночи, пять ночей… В воздухе, принесенная волной раскаяния, нависла печаль. Каждый вечер Джон Муди садился ждать в гостиной, но Сэм не появлялся. Хотя бы уж на худой конец, сверкая мигалками, остановилась перед домом машина шерифа - и то бы легче! При этом Джон считал, что звонок в полицию может легко повлечь за собой новые осложнения, поэтому нанят был частный детектив. Сэма видели в Бриджпорте, в компании обкуренных дружков, но точно установить его местопребывание было затруднительно, а на помощь оравы его жутковатых приятелей рассчитывать не приходилось - те, даже получив мзду, поставляли ложные сведения. Сэм ускользал; он знал, как затеряться.
На шестую ночь Мередит отправилась искать его сама. Прочесывала заваленные хламом улочки кварталов, где Сэма хорошо знали. Ну как же, Сэм, - это такой, с приветом, говорили ей люди, однако тем дело и ограничивалось. Мередит обратила внимание, что очень редко увидишь, как на крыльце, на ступеньках у подъезда, прохлаждаются женщины - сплошь одни мужчины. Молодые. С печатью неблагополучия, понурые - такие, которым больше нечего терять. Мередит проехала мимо автобусной остановки, ища места, где собираются подростки; остановилась у захудалой винной лавки. Каждому, кто в нее заходил, показывала фотографию Сэма, но не услышала ничего.
- Бросьте вы это, - посоветовала ей приятная на вид женщина постарше. - Нагуляется - явится сам.
Когда Мередит вернулась назад, Джон Муди еще сидел и ждал в гостиной.
- Похоже, безнадежный случай, - сказал он.
- Пока еще - не совсем. Возможно, он задержался у кого-нибудь из приятелей.
- Я не про Сэма. Я - о себе в качестве родителя. - Мередит села на диван, не снимая темно-синего пальто, надетого, так как на дворе уже становилось прохладно. - Чем-то я, видимо, проштрафился в прошлой жизни.
Мередит усмехнулась.
- Речь не о том, что вам ниспослано наказание. Речь вообще не о вас. Речь идет о Сэме.
- И все же я терплю наказание. Мне это с некоторых пор стало ясно. Я в это твердо верю.
Мередит пожалела, что не догадалась войти в дом через кухню и избежать этой встречи. Она чувствовала себя виноватой, что так и не открыла Джону Муди, каким образом оказалась в его доме, - скрыла, что, еще до того, как здесь появиться, знала, кто он такой. Знала, что он из тех, кого отчаяние толкает искать помощи у экстрасенса.
- А вот я, кажется, ни во что не верю, - сказала она.
- Хорошо вам. Раз ни во что не верите - стало быть, ни в чем и не обманетесь. Я, к сожалению, верю, что все мы расплачиваемся за свои ошибки. Горим в огне за свои грехи.
Джон Муди извинился и пошел наверх. Такое не обсуждают с няней, нанятой глядеть за детьми. Сокровенное, что пробирает до костей, задевает за самое живое. Беду, которую ты носишь в себе. К тому же было ясно, что этой ночью Сэм уже не появится домой - тем более, что и самой-то ночи уже не было. Небо яснело, проливая свет с вышины в Стеклянный Башмак.
Мередит чуть не уступила соблазну выдать Джону Муди правду. Я тоже ее вижу. Это она привела меня сюда. Пожалуй, если я и верю во что-нибудь, так это в привидения. Но вместо того - промолчала, как всегда ограничиваясь тем, чтобы просто делать свою работу. Попадется зола - смахнет в совок. Птица в дом залетит - поймает и выпустит на волю. Черепки битой посуды выбросит в мусорный ящик. Странных теней пыталась не замечать. Но вот Сэм - как было не замечать его отсутствие?
- Сегодня он обязательно к вечеру будет дома, - объявляла во всеуслышанье Бланка шесть, потом семь, потом восемь дней подряд.
Нужно было как-то жить дальше, правильно? Хочешь ты или нет, но мир не стоит на месте из-за того, что кто-то один - пропал. Повседневная жизнь худо-бедно текла своим чередом. Приходили газеты, готовилась еда, выполнялись дела по хозяйству. Как-то днем Мередит повезла Бланку в библиотеку за книжкой, нужной для сообщения о мировых религиях. В библиотеке Мередит бросилось в глаза объявление, что в конце месяца состоится лекция на тему "Физика параявлений". Преподаватель и аспирант Йельского университета будут вести дебаты о том, существует ли в самом деле иное измерение.
К Мередит подошла сзади Бланка.
- Отец говорит, что все это чушь собачья.
- Ах, вот как?
Назад, когда им выдали книги, Мередит шла, неся одну половину, Бланка - другую. Из мировых религий Бланка, пожалуй, отдавала предпочтение буддизму. Она была вообще склонна веровать - не совсем, правда, сознавая толком, во что. Запойная страсть ее к чтению неустанно возрастала. Она не пропускала возможности заглянуть в книжную лавку и вечно пропадала в библиотеке. Держала припрятанной под кроватью стопку книг, выбор которых никак не вызвал бы одобрения у Синтии: всякую всячину от Сэлинджера до Эрики Джонг, какую девочкам в ее годы читать не полагается.
- Он говорит, паранормальные явления - чушь, - поправилась Бланка. - "Собачья" я прибавила от себя.
- Прелестный лексикончик, Би!
- Большущее спасибо!
На обратном пути, когда они сворачивали за угол, обсуждая под звуки радио "Кантри плюс Вестерн", какой у кого любимый отдел в библиотеке (отдел беллетристики - у Бланки, исторической литературы и биографий - у Мередит), им встретился Сэм. Они было совсем забыли на какие-то минуты, что он исчез. От библиотек и охапок книжек такое случается. И даже когда увидели его, едва было не решили, что им почудилось - что это бескровный, зыбкий дух, вызванный их воображением. Но нет, то был действительно Сэм. Стоял возле магазина и рисовал на тротуаре. Вокруг собралась кучка зевак. Везде, куда ни глянь, господствовали краски. Разбросанные, вперемешку с кровью, синие перья, белые кости. На самом же деле - всего лишь цветные мелки по асфальту.
- Почему вокруг него столько народа? - спросила Бланка.
Мередит подъехала к тротуару и открыла для себя дверь.
- А ты пока посиди.
Она подошла к толпе. Люди пересмеивались, словно глядя на цирковое представление. Наверное, со стороны это выглядело забавно - подросток, явно под кайфом, в заляпанной грязью одежде, малюет как безумный, весь в цветной пыли.
Сэм изрисовал мелками почти целый квартал. Нечто подобное он проделывал и дома, расписывая стены в своей комнате красками, светящимися в темноте. Теперь, похоже, задался целью изрисовать весь белый свет - или хотя бы ту часть его, что под рукой. Пропитывая все кругом собственным видением мира. Мира, в который не каждый отважился бы ступить по доброй воле. В котором, будто в страшном сне, роились кошмары - мертвые тела, мертвые птицы, скелеты с обоюдоострыми секирами, крылатые безликие фигуры, летящие над домами, объятыми пожаром. Руки и лицо у Сэма были вымазаны бирюзовым, алым, черным.
Мередит пробилась сквозь толпу. Сэм был так поглощен своим занятием, что даже не заметил ее. Она присела рядом на корточки. Сэм поднял глаза и не выказал при виде нее ни малейшего удивления.
- Привет, - уронил он, не отрываясь от своей работы.
Огромные, во все глаза, зрачки; он видел то, чего не могли, не пожелали бы видеть другие. Несколько дней он принимал галлюциногены. Ему и не вспомнить было, как он попал в свой город. Возможно - по воздуху. Очень может быть. Сидел в каком-то туннеле в Бриджпорте и чистым усилием воли перенесся сюда.
- И долго ты так? - спросила Мередит.
Какой ценой достался ему целый квартал? Все его руки, как она сейчас увидела, были стерты до крови. На полпути между химчисткой и магазином был рисунок женщины в белом платье. Рыжей женщины.
- Начал часов в двенадцать ночи. Двигал домой - и вдруг нашло как-то разом. Даже раздумывать не понадобилось.
Значит, пятнадцать часов: ночь напролет, все утро, весь день до вечера.
Вышел директор магазина, попытался разогнать толпу.
- Полиция едет, - крикнул он Сэму. - Я не обманываю. Это - частная территория.
- Вообще-то тротуар принадлежит всем, болван.
Сэм ни на миг не прерывал свое занятие.
- Ну что, поехали домой? - предложила ему Мередит.
Она оглянулась на припаркованный "фольксваген". Бланка, приоткрыв дверь машины, следила за происходящим. Фигура рыжей женщины, казалось, выросла откуда-то из-под асфальта. Полупрозрачная - сквозь нее Мередит виден был микрофургон, стоящий у тротуара.
- Идем. - Мередит потянула Сэма за собой.
- Какого дьявола, Мерри! Я работаю! - Сэм вырвал у нее руку. Глаза его горели. - Не видите, я занят делом! Раз в кои-то веки! Ослепли, что ли?
Столько лет никто не называл ее "Мерри"… Господи, за что и когда бы она ни взялась, все кончалось неудачей - не удавалось ей никого спасти, и сейчас, кажется, не удастся. Внезапно ей открылось, что это-то и держит ее здесь. Вот истинный ответ на вопрос Синтии. Чего ради такая, как она - образованная, интересная, молодая, - пошла на столь незавидную работу. Потому что не могла бросить на погибель Сэма.
Где-то взвыла сирена. Зеваки в толпе потешались. Некто высказался в том смысле, что, дескать, не самого ли Нечистого они наблюдают за работой. Все эти адские чудища. Скелеты с обоюдоострыми секирами. Женщина с космой кровавых волос.
- Вот что я думаю, - сказала Мередит. - Оставим все это как есть - пускай народ получает удовольствие, а мы отправимся ужинать и заодно потолкуем. Вон Бланка сидит ждет в машине. Она очень скучала без тебя, Сэм.
- Никаких гребаных "мы"! - Сэм продолжал рисовать. Костяшки его рук кровоточили, но кровь была ему не внове. - Бросим все это и айда домой, в тюрьму, - протянул он, передразнивая Мередит. В одно мгновение к нему вернулась ярость. - А во всем этом - я. И только я!
- Так и давай, расскажи! О том я и хочу поговорить. - Проклятые сирены завывали уже совсем близко. - Едем, Сэм. - Меньше всего Мередит хотелось иметь дело с полицией. Выходит, она как бы соучастник? Ну и пусть. Ясно, что ни тест на наркотики, ни срок в тюрьме к хорошему не приведут. По крайней мере - в данном конкретном случае. Сэм захлебнется в благих намерениях начальства и сгинет. - Давай же, нам пора.
- Знаете, не сочтите за бред, но я умею читать по глазам, что кто думает. - Сэм широко развел руками над тротуаром. Над буйством красок, багрянцем, адскими видениями. - Умею вытащить наружу нутро. То, что здесь, на асфальте, - это я. Меня же иначе просто не видят!
Бланка тем временем вышла из машины и теперь стояла совсем близко. Она слышала, что говорит брат, и лицо ее приняло недетски серьезное выражение.
- Вернись назад, Би, и жди нас, - сказала ей Мередит. - Звони отцу на работу.
Бланка будто не слышала. Она была примерной девочкой и никогда не перечила взрослым, но сейчас ослушалась. Подошла к Сэму и стала радом с ним на колени. Подол ее пальтишка припорошило синей пылью.
- Я знаю, что в этом - ты.
Сэм перестал рисовать. У него участилось дыхание.
- Я - тебя вижу, - сказала Бланка.
Сэм заплакал. Он и не помнил, когда плакал последний раз. Слезы резали ему глаза, точно бритвы. Он смертельно устал - с самой полуночи пробыл он здесь, на этом тротуаре, неотступно думая, придавая зримый образ своему внутреннему миру, - вот и руки уже ободраны до костей…
- Едем со мной домой, - сказала Бланка.
- Я не могу.
- Мы тебя умоляем, - подхватила Мередит.
- Никогда никого не умоляйте, Мерри. Не роняйте себя. У вас хватит характера.
К стоянке возле магазина подкатили две полицейские машины и карета "скорой помощи". Директор махал руками, подзывая к себе блюстителей порядка. Сэму было знакомо чувство, которое охватило его в эти минуты. Оно посещало его и раньше. Ножевые порезы на ногах, пальцы, исколотые булавками, косточки его бельчонка - то, как у него разбилось сердце. Все разлетелось вдребезги. Он спрятал в картонную коробку жемчуг, оставленный матерью, и больше не взглянул на него.
Подошли два полицейских, попытались урезонить Сэма.
- Не лезь ко мне, дядя. Я занят, не видишь? Разуй глаза! Трудно, что ли?
Полицейские подступились к нему с двух сторон, но Сэм увернулся. Когда его все-таки схватили, он отбивался, не разбирая, что попадется под руку. Тогда его уложили на асфальт. Пыль от цветных мелков поднялась столбом. Бланка зажала руками уши. Сил не было слышать, как он кричит - словно, если ему не дадут закончить рисунки, он умрет. Мир, создаваемый им, не достигнет завершения, и с ним исчезнет он сам, обратясь в ничто. Останется пепел. Зола. Битая посуда. Птичьи полые кости. Призрачное свеченье.
Мередит прижала Бланку к себе и держала так, покуда полицейские волокли Сэма к стоянке. Бланка звала брата, но никто ее не слышал. Зеваки не расходились, в их толпе раздались аплодисменты. Кто-то, видимо, указал полицейским на Мередит и Бланку, и один из них подошел узнать полное имя Сэма, его адрес и номер телефона.
- Ничего им не говори! - Бланка попыталась высвободиться и броситься к "скорой", но Мередит удержала ее.
- Нам нельзя вместе с ним? - спросила она полицейского. - Она - его сестра.
- Дайте, я для начала зафиксирую то, что требуется для протокола, - сказал полицейский. - И давайте успокоимся.
Так они и поступили. Что им еще оставалось? Бланка тихонько плакала, уткнувшись в пальто Мередит. "Скорая помощь" отъехала, пока Мередит диктовала адрес. Стеклянный дом. Для кого - последний. Кому - потерянный. Повидаться с задержанным, как заверил их полицейский, можно будет довольно скоро - в больнице, куда его направят для обследования и теста на наркотики. Таков порядок. Обычное дело, правильно? А раз так, не надо торопить события. Директор магазина между тем уже поливал тротуар из шланга.
- Смотри, что делают! - закричала Бланка. - Он исчезает!..
Поразительно, какое многоцветье стекало струей в канаву: десяток оттенков синего, двадцать - красного, кромешные сгустки черной сажи, словно ночной кошмар, обретший форму, - нутро человеческого сердца, порушенное с такой легкостью, уничтоженное, раньше чем можно было остановить это разорение, сберечь утраченное или хотя бы попытаться его спасти.
По решению суда, чтоб избежать наказания, связанного с наркотиками, Сэму предстояло пройти трехнедельный курс реабилитации в больнице. К счастью, при нем обнаружили всего лишь спрятанную в кармане щепотку гашиша в серебряной фольге. Все это время он отказывался встречаться с посетителями, но попросил, чтобы к нему приходила сестра. Джон Муди это запретил. Не видел смысла подвергать десятилетнего ребенка контакту с отделением, в котором лечат наркоманов. Ну что ж, отец был волен устанавливать любые правила, но Бланка все равно ухитрялась каждый день бывать в больнице. Обнаружила это Мередит - приехала за Бланкой к школе танцев и обратила внимание, что все другие девочки высыпают гурьбой из двери, а Бланка приближается со стороны улицы. Назавтра, завезя Бланку в библиотеку, Мередит заехала на своем "фольксвагене" за рядок придорожных сосен и стала ждать. Бланка показалась из библиотеки через пятнадцать минут; Мередит поехала следом за ней и, держась на почтительном расстоянии, проводила ее до больницы. Когда она вышла погодя немного, Мередит посигналила. Бланка села в машину. Никаких объяснений, оправданий. Ничего. Сидела, глядя куда-то в пространство.
- Ты виделась с ним? - спросила Мередит.
- Я пишу записки, он отвечает. Одна сестра их забирает, потом приносит ответ.
- И что он пишет?
- Это я пишу. Он - рисует.
Мередит задумалась.
- Хочешь, я буду просто возить тебя сюда, и кончим притворяться, будто ты в это время на уроках или в библиотеке.
- Вы это серьезно?
Бланка была хорошей девочкой, и необходимость все время врать сказалась на ней даже внешне. Волосы потускнели и обвисли, на лице выскочили прыщи.
- Серьезно.
День, когда Сэма выписывали домой, решено было отметить шоколадным тортом. Не мог же человек, в самом деле, измениться до такой степени, чтобы утратить вкус к шоколаду! Синтия даже съездила за мороженым, а в ответ на удивленные взгляды заявила:
- Я, чтоб вы знали, плохого Сэму не желаю. Я желаю ему добра.
Все это время, когда звонила бабушка Сэма, а к телефону подходила Синтия, Диана Муди бросала трубку. Она желала говорить с Мередит.
- Синтия знает, что это вы кладете трубку, - сказала ей Мередит.
Диана незадолго до того перенесла инсульт и огорчалась, что не может приехать помочь в трудную минуту. В Мередит она видела родную душу - единственную, от кого узнаешь правду.
- Мне Сэм не очень нравился ребенком, - призналась она, позвонив однажды. - Считала, что он грубиян, а он был просто честный. Не умел ничего таить в себе.
- И до сих пор остался таким.
- Оттого-то и мучается, - сказала Диана Муди. - Нету защитной оболочки.
Забирать Сэма из больницы выпало Джону Муди. Сэм, глядя волком, наблюдал, как отец расписывается, как принимает его бумажник, сверток с цветными мелками.
- Благодарю, и пропади вы пропадом, - сказал Сэм на прощанье сестрам.
- Все, хватит, - одернул его Джон Муди.
- Действительно. Ведь это делалось ради моего блага!
- Оставь, я не намерен играть с тобой в эти игры. - Джон чувствовал себя столетним стариком - не верилось, что он когда-то был молод, охоч гульнуть на вечеринке, полон веры, что впереди ждет целая жизнь…
- Кстати, не помню, чтоб ты хоть раз играл со мной во что-нибудь. Неудивительно, что я не играю в бейсбол. Или, допустим, в баскетбол. Или в теннис. Или пусть даже в обыкновенный мяч. Спасибо, папа.
- Хочешь свалить на меня вину, что тебе не давались занятия спортом?
Не вышли еще за дверь больницы, как уже началось…
- Ладно, что толку, - сказал Сэм. - Как маму никогда не понимал, так и меня не понимаешь.
- Не смей произносить ее имя!