- Пошел ты, знаешь? Она - моя мать. А для тебя была ничто. Буду произносить, сколько вздумаю. Захочу, другого слова не скажу по гроб жизни. Так что не подбивай меня на это.
После чего они до самого дома молчали. У ворот вышли, хлопнув дверью, и дальше двинулись подчеркнуто порознь. Сэм не потрудился даже зайти на кухню, хотя его оттуда звали. Бланка выскочила и кинулась вслед за ним.
- Спасибо, Прутик, не хочется, - ответил он, когда сестра сказала ему про торт. - Налегай за нас двоих.
Совсем скверный оборот дела приняли через два дня. Лишь сорок восемь часов, и он опять очутился на крыше, полный наркоты. И выходил-то, кажется, всего лишь в магазинчик на углу да на прогулку один раз - и все-таки умудрился разжиться своим зельем. Было раннее утро; Джон Муди шел, собираясь ехать на работу, как вдруг почуял неладное. При выходе со двора его внезапно пробрал мороз. Он остановился и заслонил глаза ладонью. Показалось, будто он смотрит кино: чей-то сын, взобравшись на стеклянную крышу, стоит, готовый принять на себя порыв ветра. Как быть при этом отцу? Броситься спасать? Стоять столбом, не в силах шелохнуться? Или залезть туда же и самому прыгнуть вниз?
Визит в кафе-приемную на Двадцать третьей улице не дал никакого результата. Это была последняя отчаянная попытка избавиться от Арли. Добро бы все ограничивалось только золой и голосами, битой посудой, пеплом. Нет - он видел ее наяву. Утром, проходя по прихожей; в сумерках, у заросли самшита. Другие на его месте, возможно, уговаривали бы себя, что перед ними всего лишь тени, игра света, но Джон не обманывался. Это была она. Юная - такая, какой была, когда встретилась ему впервые, когда он заблудился столь безнадежно, что уже не смог более выбраться на верный путь. Вот и сейчас он, кстати, видел ее там, на стеклянной крыше - то в отражении, брошенном тучкой, то в колыхании ветра. Белое платье, длинные рыжие волосы. Различал ее краем глаза - одни только очертания - и всякий раз, как видел ее, сознавал, что виноват перед нею.
А тут еще - это. Опять все то же. Как поступить в подобном случае? Звать на выручку полицию? Или этим только навредишь? Спросить бы совета у Арлин. Сэм вроде бы задремал там на крыше: стоял с закрытыми глазами. Должно быть, наркотики несут ему покой, думал Джон. Дают ему, бедному, уйти на короткое время от раздумий, от самого себя. Парить над всеми ними в вышине.
Из дома показалась Мередит в ночной рубашке. Она увидела Сэма сквозь стеклянный потолок в коридоре. Не помня себя, слетела вниз по лестнице и выбежала во двор.
- Идите же за ним, - крикнула она Джону Муди, на которого, похоже, по обыкновению напал столбняк. - Бегите на крышу и уговорите его сойти вниз!
Иметь бы спасательную сетку, думал Джон Муди, или - второй срок жизни про запас, или другие глаза… А главное - способ вернуться назад во времени. Раз - в день, когда он не туда свернул с дороги, он заблудился навсегда. Два - не на той женился, а впрочем, правду сказать, неизвестно, которая из двух жен определеннее не та. Три - он нормальный, здравомыслящий человек и решительно не готов справляться с ситуациями, подобными этой. Джон Муди изнемог. Ему хотелось растянуться под самшитом, вдыхать его пряный аромат и никогда больше ничего не делать, не говорить, не думать…
- Что, так и будете стоять и любоваться, как он падает вниз?
А разве сам он не падал вниз? Когда Джона посещали сны, он в них обычно сидел на дереве или на крыше построенного им дома, срывался вниз - но прямо на него почему-то неслись звезды. Ночью, открывая глаза, он знал, что где-то рядом - Арлин. За занавеской, на оконном карнизе, рядом возле него, положив голову на подушку. То, что некогда воспринималось как проклятье, обратилось в отраду. Прежде он жаждал от нее избавиться, теперь ловил себя на том, что ищет ее присутствия. Арли? звал он шепотом, сидя поздней ночью на кухне, пока Синтия спала в их супружеской постели. Ты здесь?
- Да что это, в самом деле! - вскричала с отвращением Мередит. - Пальцем не пошевелите, когда ему надо помочь!
Она бросилась обратно в дом, бегом поднялась по лестнице, ведущей к двери на чердак. От спешки кружилась голова, больно колотилось сердце. Она плавным движением приоткрыла люк, опасаясь, как бы случайно не столкнуть Сэма с края крыши.
- Тук-тук, к вам можно? - Она увидела довольно далеко его кроссовку и уже смело отворила дверь до конца.
- Я не собрался покончить с собой, - сказал Сэм. - Так что не заводите шарманку на эту тему. Я не такой дурак, Мерри.
Мередит кое-как вылезла на стеклянную кровлю. Ночная рубашка затрудняла ей движения. Оставалось только надеяться, что не сорвешься вниз. Хорошенький получился бы некролог! Незамужняя няня с высшим образованием разбивается, оступясь на крыше. Никчемную особу собирают по частям. Никогда никого не умела спасти, и в первую очередь - себя.
- Знаешь, есть кое-что, ради чего стоит жить.
- Ага, вы еще долбаного щеночка притащите для меня! Дескать, все будет хорошо, деточка! Стоит только поверить и хлопнуть в ладоши.
Сэма пошатывало. Он был в джинсах и в куртке, и с него лил пот. После больницы с ним стало заметно хуже, он двигался как лунатик, нетвердо держась на ногах. С обыкновением пихать в себя любую дрянь, какая подвернется, было покончено. Галлюциногены уводили его не туда, куда хотелось. У него были собственные кошмары - ему не требовалось с чьей-то помощью расширять себе пределы сознания. Хотелось замкнуть сознание на ключ, дать ему передышку. Отныне для него существовал лишь героин. Сон без всяких сновидений. Единственное желание, цель, жгучая необходимость. Все нужное хранилось в ящике ночного столика: шприц, жгут, чайная ложка, бережно завернутые в лоскут потертой замши. Вот ради чего лично ему стоило жить. Проснуться, двигаться, что-то делать - все это вращалось вокруг иглы.
- Между прочим, неплохая мысль. Тебе, по-моему, как раз не вредно бы завести себе какую-нибудь живность.
- Даже и не мечтайте!
- А бескорыстная любовь? - напомнила Мередит.
- Не существует. И вообще - о чем мы тут с вами толкуем? Я вышел подышать свежим воздухом. Не тем, который вдыхает и выдыхает этот тип.
Оба невольно посмотрели вниз, на Джона Муди.
- Он хочет как лучше, - сказала Мередит.
Сэм криво усмехнулся. Для остальных в этом городе - день как день, и лишь ему понадобилось стоять, решая, не попытаться ли взлететь в воздух.
- Я, знаете, принадлежу к совсем иной породе людей.
Он покосился на Мередит, глядя, как она это примет.
- Я - тоже.
Сэм закатил глаза.
- Да нет, я не о том.
- Жизнь лучше, чем ее альтернатива, Сэм. Могу поручиться своей собственной.
- И велика ли ей цена, если честно? Жалованье домашней няньки да подержанный "фольксваген"?
- Послушал бы тебя неизлечимо больной! Мигом махнулся бы, не глядя, за единственный денек, за неделю, за год! Ты просто транжиришь понапрасну то, что имеешь.
- Возможно, я все же могу летать. - Сэм словно бы размышлял с самим собой. - Такая вероятность существует. Нельзя отрицать, пока не попробуешь.
- Возможно, и я могу.
- Кончайте, слушайте! Взялась повторять за мной, как попугай, каждое слово! Не надо равнять себя со мной. Вызовите лучше полицию и отвяжитесь.
- Дело в том, понимаешь, что я тебя люблю. Не думала-не гадала, что способна, но это факт.
- Ну, если факт, то, значит, с вами что-то очень не в порядке, - сказал Сэм.
Они рассмеялись, и их смех долетел до Джона Муди. Джон услышал его со смешанным чувством облегчения и злости. Веселятся, видите ли, а он - сиди тут и майся, опаздывая на деловую встречу, пойманный в западню пропащей жизни, которой ведь мог бы избежать, если бы не остановился спросить дорогу. Теперь он никогда не повторял такой ошибки. Даже мысли о том не допускал. Готов был часами кружить по дорогам вместо того, чтобы притормозить у ближайшей бензоколонки и спросить. Удерживала не гордость, а страх. Один неверный поворот - и смотрите, во что он влип! Просто недопустимо было решиться снова на подобный риск.
Ему часто представлялось, какой могла бы сложиться жизнь - та, что ждала бы его, если б он не свернул тогда с дороги. Двое воспитанных детишек, встречающих тебя в дверях, когда возвратишься домой после работы; вышколенная немецкая овчарка, сопровождающая тебя во время вечерней пробежки. Или то мог быть Париж, где он живет один в огромной квартире. Или могла быть Флорида: поле для гольфа в тихом месте, куда не долетает даже пение птиц. Но непременно везде и повсюду присутствовала женщина в белом платье. Совсем молоденькая, почти девочка. Должно быть, она околдовала его ворожбой - с того-то все у них и началось. Не тот он был человек, чтобы зайти в дом к первой встречной, улечься прикорнуть на кушетке, застать хозяйку на кухне обнаженной - и быть готовым отдать за нее все на свете. До Арлин у него были всего три связи, одна - в школе и две - в университете, свидания тайком, не секс, а морока: уламываешь ее, а она отнекивается - жди, покуда наконец не смилостивится и не уступит.
То, как Арли отдалась, - вот что запало ему в душу. Неповторимый момент во времени. Его шаги на кухню. Ее поворот к нему от раковины. Потеряна и вот снова найдена. Открыта на ином, глубинном уровне. Он был привязан накрепко, это уже не оставляло сомнений - на веки вечные та рыжая девочка пронизала собой его существование. Хотя бы и сейчас, к примеру: так овладела его мыслями, что он, подняв голову, с удивлением не обнаружил больше Сэма и Мередит на крыше. Словно куда-то улетели, пока он не глядел.
- Отцу всегда наплевать было на меня, - сказал Сэм.
Они спустились на кухню, и Мередит готовила им чай, надеясь подсунуть Сэму под шумок и что-нибудь поесть. Поспели горячие гренки, но Сэм от них отмахнулся. Он наблюдал в окно, как Джон Муди оглядывает траву на газоне.
- Вдруг я спрыгнул вниз, а ему и невдомек, - прокомментировал Сэм. - Пойдет вдруг и споткнется о мое тело.
- Давай-ка лучше ешь гренок, - сказала Мередит.
- Как, без арахисового масла?
Мередит достала из кухонного шкафа банку арахисового масла.
- Любовь не углядишь на глаз, - сказала она.
- Глупости. - Сэм открыл банку с маслом. В раннем детстве он одно время кроме арахисового масла и желейного мармелада вообще ничего не ел. - Еще как углядишь.
- Серьезно? Тогда докажи.
Сэм с улыбкой отломил от своего гренка половину и протянул ей. Подсев к нему за стойку, Мередит принялась есть гренок, запивая его чаем. Удовольствие мыть потом посуду они с обоюдного согласия приберегли для Синтии.
- Спасибо. - Мередит, откровенно говоря, терпеть не могла арахисовое масло. - Ты был прав.
- Ну вот. - Сэм улыбнулся еще шире. - Хоть раз в жизни хоть в чем-нибудь прав.
На зоомагазин Бланка с Мередит набрели, когда шли по Главной улице, направляясь в книжную лавку. "Сноу Зоо". Раньше Мередит как-то его не замечала. На витрине были выставлены щенята-бассеты.
- Какая прелесть! - Бланка постучала по стеклу, и один из малышей приблизился лизнуть стеклянный палец. - О-о-й! - ворковала Бланка. - Вот этот! Сэм в него просто влюбится!
- Сэм не хочет заводить щенка, - сообщила своей подопечной Мередит.
- Ты посмотри, какие ушки! Такой длины, что путаются в ногах!
Решено было зайти и просто посмотреть. Звякнул колокольчик на двери, и мужчина, занятый мытьем аквариума, поднял голову. Джордж Сноу. Он открыл зоомагазин три года назад, зная, что все равно этим кончит рано или поздно. Он обещал Арли, что не будет специально искать встреч с Бланкой, - правда, ходил иногда смотреть, сидя в заднем ряду, выступления балетной школы и много раз наблюдал, как девочка играет в футбол. Подчас он спрашивал себя, правильно ли поступил, что дал такое обещание, - но Арли, схватив его тогда за руку, не выпускала ее, пока он не дал ей слово…
- Крикните мне, если буду нужен.
- Спасибо, скорее всего - нет, - отозвалась Мередит.
- Да, вы уже нужны! - одновременно с ней отозвалась Бланка.
Джордж Сноу рассмеялся и подошел смотреть вместе с ними на щенков. Невероятно, как Бланка вытянулась, отметил он, и держится с осанкой балерины, и не дичится посторонних.
- Того, в уголке, оставлю себе, - сказал им Джордж. - Самого маленького из всего помета. У меня был пес, колли, но умер от старости. Так что я созрел для щенка.
- Хорошенький, - серьезно одобрила Бланка. - Но мне больше нравится вот этот.
Глупыш, который лизнул зеркальное стекло витрины.
- А есть такой, чтобы тебе не нравился? - поинтересовалась Мередит.
- Тебе я уступлю дешевле, - сказал Джордж Сноу. - Или, знаешь что, - бери даром. Все равно мне такую ораву не продать.
Мередит бросилось в глаза сходство между Бланкой и хозяином магазина. Оба - кареглазые, с длинными ресницами, белокурые и узколицые.
- Вы, часом, не родня семейству Муди? - спросила она. - Мы правда не можем принять от вас такой подарок.
- Лишь пользуюсь случаем отдать его в самые лучшие руки.
Джордж взял щенка и вложил его в руки девочки.
- Его зовут Шустрик. - Бланка сконфузилась, что как бы заявила свои права на этого щенка. - Ой, нет, это Сэм должен выбрать ему кличку.
- Зачем же. Шустрик - в самый раз! - сказал Джордж Сноу. - А я, пожалуй, назову своего Рыжиком. - Он взял пакет с собачьим кормом и прибавил к нему ошейник и поводок. - Понадобятся уроки воспитания, приводи его сюда, я помогу.
- Мама поднимет крик, - заметила Мередит.
- Мачеха, - поправил ее Джордж Сноу. - Я был когда-то давно знаком с этой семьей, - прибавил он, прочтя в глазах Мередит немой вопрос.
- И как это я тебе позволила, не понимаю, - сказала Мередит по пути домой.
- Ты ничего не позволяла. Я не маленькая, сама могу решать.
- Ну да. Только не жалуйся, если тебе не дадут его оставить…
- Вы что, шутите? - сказала Синтия, увидев, как они входят в дом.
- Это для Сэма, - сказала Бланка, целуя бассета в носик.
- Бескорыстная любовь, - пояснила Мередит.
- Что, от такой любви какашки исчезнут со двора? - спросила Синтия. - Потому что я лично близко не подойду к этому животному. Так и знайте.
Бланка и Мередит отправились вручать щенка Сэму. Постучались. Бланка со щенком в руках спряталась за спину Мередит. Сэм приоткрыл дверь. Наружу вырвался тошнотворный смрад - затхлая смесь нестираного белья, курева и гниющих объедков.
- Не знаю, с чем вы пришли, но мне этого не надо.
Сэм с трудом ворочал языком. Незадолго до того он вколол себе дозу, и у него пересохло во рту. Беда шла по нарастающей. Это знали все. Ему было нужно только одно - тот самый сон без сновидений…
- Оп-па! - Бланка, держа в руках Шустрика, подскочила к брату.
- Притащили-таки мне живность? Кажется, ясно было сказано - никаких щенков! Я не могу брать на себя ответственность ни за какую долбаную тварь. Вы что, не знаете меня? Забуду его где-нибудь, и подохнет к чертям от голода.
- Его зовут Шустрик, - сказала Бланка. - Я думала, ты его полюбишь.
- Сама давай люби, - сказал ей Сэм. - Я по природе к этому не приспособлен.
Мередит и Бланка вернулись со щенком на кухню.
- Можно будет подобрать для него еще кого-нибудь, - сказала Бланка. - Найдем такого, что подойдет.
Щенок тем временем устремился к Синтии, стоящей у плиты за приготовлением обеда. Наступил на собственное ухо и споткнулся.
- Ах ты, бедненький!
Синтия нагнулась и, взяв Шустрика, стала скармливать ему с руки кусочки котлетного фарша.
- Сэм его не берет, - сказала Бланка, складывая вместе пакет с кормом и собачьи миски. - Придется везти назад в магазин.
- То есть что значит - "везти назад"? - Синтия, как видно, сама не ожидала от себя такой горячности и потому сочла нужным прибавить: - Это бесчеловечно! Он к нам уже привык!
- А мне казалось, вы были против, - заметила Мередит.
- Я - против, - твердо сказала Синтия. - И тем не менее он не вернется в паршивый зоомагазин, где с ними жутко обращаются.
- Совсем не жутко, - возразила Бланка. - Мистер Сноу - как раз симпатичный. Сказал, что без всяких денег поможет воспитывать Шустрика, если надо.
- Да ну? Так и сказал? Не знаю, у меня в детстве были ньюфаундленды, и я уж как-нибудь сама справлюсь с воспитанием одного маленького бассета.
- А как же какашки во дворе и на коврах? - напомнила ей Мередит.
- Иди, Шустрик, попей водички. - Синтия поставила на пол миску с водой, и стало ясно, что разговор окончен.
- Надо придумать что-то, - повторяла потом целую неделю Бланка. - Найти кого-нибудь, кто Сэму подойдет. - Видно было, что она придает этому серьезное значение. - Кого он полюбит.
Однажды, выбрав время, когда Бланка была в школе, а Сэм спал у себя в комнате, Мередит еще раз побывала в зоомагазине. Зашла взглянуть, что там имеется, - может быть, присмотреть жевательную игрушку для щенка, который взял себе привычку обгрызать ножки кухонного стола.
- А, это вы, - встретил ее Джордж Сноу, когда она вошла в магазин. - Ну как поживает Шустрик?
Все щенки уже были распроданы, не считая того, которого он оставил себе: тот сейчас спал в коробке за витринкой, где был выставлен собачий корм.
- Шустрик - прекрасно, в те редкие минуты, когда не гадит или не обгрызает мебель, - сказала Мередит. - И Рыжик, смотрю, - тоже не хуже.
- Сегодня пришли без Бланки?
Мередит мысленно отметила, что мистер Сноу сдвигает брови в точности как Бланка, когда бывает чем-то озабочена - что с нею, для десятилетней девочки, случалось слишком уж часто.
- Вас что-то связывает с Бланкой? - спросила она. - Вы потому подарили ей щенка?
- Я дружил с ее матерью. Друг семьи, как говорится. Вам отпустить еще собачьего корма?
- Мне бы найти кого-нибудь подходящего для брата Бланки. Он не большой любитель щенят.
- Сэм, вы хотите сказать.
- Да. Сэм.
- Не общего разлива паренек, - сказал Джордж. - Его мать любила рассказывать о жителях Коннектикута, наделенных способностью летать в случае надобности. Может быть, он - один из них. Тех, у кого отрастают крылья, когда настанет пора спасаться бегством. Когда тонет судно или в доме случится пожар.
- Мы, кажется, вплотную подошли к такой ступени.
Джордж повел Мередит в заднюю комнату, где была оборудована кухонька и стоял столик, чтобы присесть перекусить. В углу сидел на насесте небольшой попугай. Зеленый, с ультрамариновыми, красными и оранжевыми вкраплениями.
- Вон отсюда, - приветствовал он их, так похоже на Сэма, что Мередит не могла сдержать смех.
- Это не я его научил, честное слово. Он подкидыш. В коробке оставили у порога. Наверное, не могли больше выдержать. Звать - "Конни", уменьшительное от "Коннектикут".
- Синтия меня убьет…
- Мачеха. Как же, знаю. Бегунья. Жила в соседнем доме.
- Теперь перешла на теннис. Но, по-моему, и от него отказывается потихоньку.