– К Манди. Куда ж еще?
– К Манди? Он же у тебя за спиной!
Я резко обернулась и удивленно обнаружила, что в правду вижу его у папиной мастерской.
– А это тогда кто? – Я указала поверх плеча Симы.
– Где? – Девушка обернулась и озадаченно завертела головой.
Я уже хотела ей показать, но испуганно замерла. Под кленом никого не было, – Наверно показалось. Вот, смотри, видишь тень от куста похожа на черную собаку, а рядом как будто мальчик сидит.
– Но я его видела! – не сдавалась я. – И это была не просто тень. Я явно видела живого человека. Он даже кажется махнул мне рукой.
– Возможно ветка от ветра качнулась, вот тебе и показалось. И вообще, выброси его из головы, и пойдем скорей.
Сима ушла, и я, еще раз взглянув на клен, поплелась за ней. А может, на самом деле показалось? Со мной такое нередко случается. Помню в Алой мне померещились шаги на чердаке. Так я всполошило пол деревни, прежде чем поняла, что никого на чердаке нет. Лишь ветер гуляет.
Манди мы застали, как и обычно, в серьезно сосредоточенном расположении духа.
– Ну что ж, все в сборе. Теперь осталось лишь ждать.
– Чего?
– Увидите.
Оставив мужчину стоять в гордом одиночестве, мы отошли в сторону.
– Тебе не кажется, что он что-то не договариваешь? – заговорщицким шепотом поделилась Сима.
– Думаю, у него есть на это свои причины. И повода волноваться нет. Он же взял нас с собой, хотя мог сделать все сам, – напомнила я.
– Да, ты права, – согласилась подруга, – мы не должны в нем сомневаться.
Между тем время проходило, а Манди не спешил что-либо предпринимать. Холодный ветер по-прежнему пронизывал до костей, а стоять и молчать было холодней вдвойне.
– Новая куртка? – просто спросила я, чтобы хоть как-то начать разговор.
Девушка, хмыкнув, осмотрела себя.
– Схватила первую попавшуюся. Кажется, папину. Не все ж собираются по три часа.
О, это уже камень в мой огород. Ничего не ответив я лишь приподняла брюки.
– Ничего себе. Классные сапожки.
– Хочешь, сделаю тебе такие же? – не удержавшись, съязвила я.
– Девчонки, подойдите-ка сюда.
Мы резко сорвались с места, окружив Манди с обеих сторон.
– Видите? – и он указал себе под ноги.
Я опустила глаза и ахнула. Просачиваясь сквозь ветки лунный свет, падал на землю пятиконечной звездой.
"Не может быть", – первое, что мне пришло в голову. Затем я взглянула на Симу и Манди. Реакция подруги меня не удивила – она с той же потрясенностью осматривала отблеск лунного света. Манди же нахмурившись, странно озирался по сторонам. На его лице можно было прочесть что угодно, кроме удивления. Словно такие "звезды" были самым обыденным делом и появлялись по щелчку пальцев.
– Что теперь? – Не удержавшись, я ковырнула землю кончиком сапога.
– Думаю, стоит отметить это место, а завтра вскопать, – спокойно ответил Манди.
– Почему завтра? – встревожилась Сима. – Давайте сейчас.
– Сейчас не время, – отрезал он и, подобрав какую-то деревяшку, отметил "звезду" кривым крестом.
– Как раз таки сейчас и время, – поддержала подругу я, – утром копать мы не можем, – что отцу скажем?
– Я поговорю с ним. А теперь – по домам.
И не успела я возразить, как он, всунув мне в руку свернутый пергамент, ушел, потащив за собой растерявшуюся Симу.
Пройдя за ними до калитки, я на прощание махнула скрывшейся в доме подруге и раскрыла пергамент. Надпись не привела меня, в восторг:
"Скорей иди домой и запри дверь. Одна за пределы дома не выходи. Завтра предстоит серьезный разговор".
Прочитав, я встревожено попыталась отыскать взглядом Манди, но он уже скрылся за поворотом. Вот тут мне стало по-настоящему не по себе, по телу пробежала дрожь и первое, что пришло мне в голову – мужской силуэт под кленом. А что если он по-прежнему здесь и под прикрытием кустов наблюдает за мной?
Сжав во вспотевшей ладони записку, я боязливо огляделась по сторонам. Теперь двор казался темным и опасным, я подсознанием чувствовала, что нахожусь здесь не одна, и тот, кто прячется в тени, вот-вот о себе заявит. Не теряя времени, я стрелой метнулась к дому.
Эх, какая же я дура! Надо было сразу рассказать Манди об увиденном. Хотя, может, он и знал, к чему тогда записка… но не мог же он оставить меня одну. Если бы он знал о чьем-то постороннем присутствии, то обязательно принял бы меры или хотя бы провел до дома.
Запыхавшись, я наконец добежала до приоткрытого окна, влезла, закрыла за собой и только после этого вздохнула с облегчением. В комнате царил полумрак, на не заправленной кровати, в вывернутом виде лежала моя ночная сорочка, из распахнутого шкафа виднелся творившийся там кавардак. Обстановка привычная, даже можно сказать родная, мало помалу меня успокаивала. Присев на кровать я сняла куртку, безрезультатно подергала зеленую "шнуровку" на сапогах, да так и откинулась на мягкую подушку, чувствуя, как расслабляется каждая клетка моего тела. Думать в таком положении было намного приятнее… и спать тоже.
Когда я проснулась, за окном было так же темно, а в доме царила та же мертвая тишина. Думаю, причиной моего пробуждения были отекшие ноги, которые по-прежнему свисали с кровати. Закусив губу, я закостыляла на кухню в надежде избавиться от надоевшей обуви любым способом. Со второй попытки вписавшись в проем, я вошла в простую комнату, куда лунный свет кружевом просачивался сквозь короткую занавесь. Забыв про всякую осторожность, я принялась пересекать комнату по центру, но заскрипевшие старые доски вынудили ползти по краю, прижавшись к стене. Так они почти не скрипели, все-таки проверенный факт.
Найти и зажечь свечу труда не составило, намного сложнее было прорезать слой шерстяной нити. И надо было мне их так сильно обматывать? Недосыпание – страшная штука… Наконец, с правым сапогом я разобралась и уже хотела перейти к левому, как за окном прошла чья то тень. И не просто промелькнула, а прошла. Медленно, так что на белой занавеси отразился силуэт, не спеша прошедший мимо. Я оцепенела, похолодев всем телом, сердцебиение участилась, зазвенело в ушах, взгляд приник к окну и лишь звонкий удар ножниц о пол привел меня в чувство. Сорвавшись с места, я побежала в отцовскую спальню, слишком перепуганная, чтобы обращать внимание на шлепавший сапог.
Войдя в самую маленькую из комнат, я на секунду забыв о спешке, прижалась спиной к двери. Привыкшие к темноте глаза спокойно различали сломанный шкаф в углу, несколько неразобранных коробок и кровать у окна. Папа спал на спине, положив руки поверх одеяла, лицо его выражало некую отрешенность, какая бывает лишь у человека невидящего сны, и дыхание – ровное, почти незаметное. Это убийственная спокойность меня восхитила и в то же время насторожила. Сделав несколько неуверенных шагов, я присела на корточки возле кровати, потрясла отца за плечо.
Никакой реакции.
Я потрясла снова, на этот раз уже за оба плеча, но никаких признаков пробуждения не заметила. Безмятежность не сходила с его лица. В замешательстве я встала, еще раз окинула комнату взглядом, и только теперь заметила флакон на подоконнике. Взяв его и прочтя надпись, мне пришлось снова присесть, потому что это было ничто иное, как снотворное. Хотя точнее сосуд от снотворного, так как настойки в нем не было ни капли.
"Что это значит?" – потрясенно думала я, обернулась к отцу и в самое ухо прошептала:
– Пап, проснись.
Вышло хрипловато, но все равно никто кроме меня этого не услышал, потому что папа продолжал лежать, даже не шелохнувшись. Вот тут я поняла, что дела совсем уж плохи. Нужно было идти за помощью. Но как?
Стыдно признаться, но сейчас я была бы рада и Ядвиге.
"Да, как сильно меняет взгляды на жизнь бродящий по двору человек, – усмехнулась я, и тут пришла новая мысль: – А что если это и не человек вовсе?"
"С тех пор как Милахеля убили, дом и пустеет" – вспомнились слова Анатьи. Проклятые дома. Я слышала о таких, значит… Нет-нет, это сказки, все знают, что духов не существует, и я знаю, и всегда буду знать… Надеюсь.
Отец по-прежнему спал, но его одно присутствие придавало мне сил, и спальня сейчас была для меня самым спокойным местом в доме. Я даже, на всякий случай, задвижку на двери защелкнула. Смешно, ведь если кому-то придется по зубам проникнуть в дом, что для них пустяковый замок, который даже я могу шпилькой открыть? "Хотя у меня сейчас и шпильки нет", – пришла в голову идиотская мысль. Но почему-то от нее мне стало вдвойне грустно и одиноко.
Ужасно хотелось спать, а на папину просторную кровать поместилась бы и еще одна Диана.
"Или Анида", – зловеще промелькнуло в голове, от чего спать сразу же расхотелось.
Ну что я все о духах, да о духах?! Может, это вообще Манди вернулся. А что, вполне возможно. Хотя верилось в это с трудом.
Внезапно скрипнувшая калитка застала меня врасплох. В другой раз может быть я и сослала это на ветер, но в другой раз я и не стояла б до утра в папиной спальне, время от времени подталкивая его и грызя ногти от страха (свои, естественно).
Подходить к окну я не решалась, и первые пять скрипов пережила лишь вздрагиванием и глубокими вздохами. Последующие десять – нервными рассаживаниями по комнате. Дальше в ход пошли молитвы и поднимающие дух песенки (хотя в тот момент они мало чем друг от друга отличались).
Калитка, до сих пор скрипевшая все с нарастающей силой, теперь вообще не умолкала, пискляво вопя на всю деревню. Было такое ощущение, что это делают специально, для того чтоб привлечь мое внимание. В том, что это призрак, я и не сомневалась, ведь не одно живое существо не могло бы добровольно так измываться над своим слухом.
Наконец, любопытство все-таки перебороло страх, я опасливо отдернула занавес и, не веря своим глазам, прильнула к окну. Калитка двигалась сама по себе. Она довольно-таки быстро открывалась и закрывалась, не забывая при этом примерзко скрипеть.
"Калитка-мутант" – как и всегда: первая мысль– самая "гениальная". Дальше пошли не более разумные, и вот в тот момент, когда я была уже готова плюхнуться в обморок, калитка остановилась и как-то странно задергалась, словно механизм сломался, и она стала открываться только на половину, а потом и вовсе перестала.
Я, затаив дыхание, ждала дальнейших действий, но ничего не происходило. Некоторое время. Потом из куста высунулась рука. Мой левый глаз нервно задергался, челюсть уже, казалась, опустилась до подоконника. Даже не знаю, что бы шокировало меня больше: парящая во дворе рука или наличие продолжения конечности в виде скромненького призрака (надеюсь в единственном экземпляре). Между тем рука, не теряя времени, приступила к поискам чего-то в траве, затем, найдя и сжимая это "что-то" принялась ожесточенно дергаться и тянуть, будто пыталась вытащить тонкий, но глубоко засевший, корешок. И тут я заметила, что и калитка начала снова двигаться, к счастью (или, к сожалению) так же туго. Переводя взгляд с руки на калитку и обратно, я наблюдала за затянувшейся схваткой, но вдруг из куста выпрыгнул владелец руки, я от неожиданности подпрыгнула вместе с ним, больно ударившись об оконную раму. Папа, то ли потревоженный моим громким "Ай!", то ли сам по себе, сопя, перевернулся на другой бок, временно привлекая мое внимание. Огорченно заключив, что отец просыпаться не собирается, я вновь взглянула в окно.
Действующие лица немного поменялись, да и сценарий был уже не тот – теперь мужчина (а точнее его рука) оставил в покое "корешок" и принялся уже долбить калитку вручную, используя для этого все подручные средства, включая Симины, так и не пригодившиеся, лопаты. Не знаю, что он собирался в конечном итоге сделать с бедной калиткой, но, видно, у него ничего не получилось, так как он замер словно вкопанный, медленно обернувшись. Я отпрыгнула от окна на долю секунды позже, прежде чем мы встретились взглядами.
Лицо незнакомца разглядеть мне не довелось, зато я уверенно могла сказать, что под кленом был именно он. Этот взгляд не перепутать ни с чем – такой же пронизывающий, хоть и слегка растерянный. Но самое страшное, что он видел меня, он видел, что я слежу за ним. Осев вниз по стене, мне не оставалось ничего другого, как, опустившись под подоконник, краем глаза поглядывать в окно. Я ужасно боялось встретиться глазами с ним еще раз, но этого, к счастью, не произошло. На этот раз он стоял, обернувшись ко мне полубоком, отречено смотрел на, снова затянувшееся тучами, ночное небо. Потом он приподнял руку, этим жестом слегка насторожив меня, но оказалось для того, чтоб просто взглянуть на запястье. Скорей всего, расширявшиеся к кисти рукав плаща, скрывал наручные часы. Он слегка досадно покачал головой и ушел через узкий проход калитки.
Я ждала минуту, пять, десять, но ничего не происходило, разве что закапал промерзлый осенний дождь. И вот по окну потекли тысячи капель, смазав видимость. Задернув занавес, я присела на кровать, прокрутив в голове все увиденное этой ночью. А увиденного было столько (!!!), впрочем, столько же, сколько и вопросов, на которые вряд ли кто-нибудь мне ответит.
Сейчас меня тревожила так и не запертая калитка и был шанс закрыть ее, но… но не верила я в то, что незнакомец просто взял и ушел! Его спокойствие, перед уходом, было каким-то подозрительным. И все же…
Я прошла на кухню и с полки вытащила самый большой разделочный нож. Подкинула его в руке, повертела… и положила обратно. В моем случае нужно было что-то посолиднее. Пыльный папин клинок подходил для этой роли куда лучше. Обхватив ржавую рукоять, я с бо-ольшой натяжкой вытянула его из ножен. Наполовину. Остальная часть выходить не собиралась, я даже попыталась вытянуть обхватив клинок ногами, но кроме выпавшего с облицовки ножен синего камушка, ничего не добилась. А камушек быстро подобрала и сунула в карман – мне как раз синего и не хватало для бус.
Смирившись с тем, что "боевое оружие" выходить не собирается, досадливо коснулась лезвия. Оно оказалось не на много острее ножен, что убедило меня скорее засунуть его обратно. За печью отыскала топор – он хоть и тяжелый, но надежный – вышла в сени, открыла засов, и, пожелав себе удачи, вышла во двор.
Холодные капли били в лицо, ветер заиграл спутанными волосами. Глубоко вздохнув и перехватив широкую рукоятку топора, я мелкими шагами поплелась к калитке. И чем ближе я подходила, тем страшнее мне становилось. Сапоги шмякали в грязи, пробирал холод, но я не замечала этого, я видела лишь калитку и расстояние, которое мне предстояло преодолеть. Сухая ветка треснула под ногами, у меня, от испуга, чуть не упал топор. Сейчас мне ужасно хотелось забросить его подальше в кусты и рвануть домой, но собрав все свое самообладание, решительность и храбрость (даже не знаю, где все это нашла), которое не позволяло мне… в общем, я уже почти дошла до калитки и бежать не было смысла.
Еще издали я заметила какие-то свисавшие с калитки нити, а теперь, подойдя поближе, окончательно убедилась, что она полностью обвязана и запутанна. Так вот как она "сама" скрипела! Тот незнакомец дергал ее из-за куста, а потом нить запуталась, и ему не оставалось ничего другого, кроме как все бросить и уйти. Но, для чего разыгрывался этот спектакль? Неужели для того чтоб привлечь мое внимание? Для чего?
Распутывать что-то было просто глупо и, опустив топор, я выглянула на улицу. Хм, честно говоря, увидеть спину в плаще знакомого незнакомца я не ожидала, но и удивленно охать тоже не стала, все же уже третий раз видимся за последние несколько часов. Да и затылок радовал большее, нежели его обратная сторона. Медленно и бесшумно я спиной вошла во двор и юркнула в кусты, аккуратно отвела в сторону болтающуюся доску забора. Сквозь образовавшуюся щель было видно, что человек по-прежнему, словно кого-то дожидаясь, стоит ко мне спиной. Время проходило, а он все стоял и стоял, пока с конца улицы не послышались шаркающие шаги. Может быть Манди? Или дружок этого? Мне стало любопытно и страшно одновременно. Я попыталась посильнее отодвинуть доску, но добилась лишь того, что она с треском отвалилась и упала мне на ногу.
Толи все внимание незнакомца было сконцентрировано на шагах, толи калиточная "серенада" подействовала, но он ничего не услышал. Я же, тихо поскуливая, поджала ногу.
Между тем, шаги приближались и мужчина, готовясь к встрече, начал шарить у себя под ногами, пока не нашел какую-то хворостину. И заведя ее за спину, встретил неожиданного гостя. Это был мужчина, одетый в самую обычную одежду селянина. Лица я не разглядела, но уж точно поняла, что это не Манди.
– Добрый… вечер, – слегка удивленным голосом, поздоровался он.
– Добрый, – ухмыльнулся незнакомец и замахнувшись хворостинкой, ударил его по шее или по плечу – я толком не разглядела. Не издав ни звука, мужчина мешком упал на землю.
Я изумленно вздрогнула и так растерялась, что даже не заметила, как незнакомец ушел. В первый раз на моих глазах убили человека.
Некоторое время я не могла пошевелиться, потом медленно встала и, забыв про страх и осторожность, спотыкаясь, вышла на улицу. Опустилась возле мужчины на четвереньки и перевернула на спину, вытерла слой грязи…Отец Айгор?!
Вот так сюрприз! Я как раз хотела за знахарем сбегать, а теперь придется самой выкручиваться.
Похоже, он не дышал, тряска за плечи ни к чему не привела, а что делать дальше, я не знала, от шока не могла ни позвать на помощь, ни хотя бы расплакаться. Где-то в самом отдаленном уголке подсознания, кто-то подсказывал мне проверить пульс. Я сжала его запястья, на всякий случай оба, но ничего не почувствовала. Затем, раздосадовано, прощупала свой пульс, а, не обнаружив и его, облегченно вздохнула. Потом, сосредоточившись, попыталась вспомнить по каким еще признаком определяют, жив ли человек. С опаской я приложила голову к груди. Замерла, прислушиваясь, и…
– Слева, – слабый хрип застал меня врасплох. Я отскочила от него и удивленно уставилась в лицо. Он медленно открыл глаза и пояснил, уже более здоровым голосом: – сердце находится слева.
– Вы живы! – Я была готова прыгать от счастья.
– А ты меня уже, небось, похоронила, – добродушно усмехнулся отец Айгор. – Встать не поможешь?
Он хотел было протянуть руку, но я его опередила и, схватив за плечи, резко дернула вверх. Мужчина скривился и снова захрипел.
– Ой, извините, – пытаясь исправить свою ошибку, я его отпустила, и ему уже стало не до хрипов.
Он как можно медленнее присел и, опираясь на руки, попытался встать.
– Помочь? – тут же оживилась я.
– Нет-нет, спасибо. Я сам.
Наконец с горем пополам, дайн все таки встал и, отвергнув все мои предложения проводить его до часовни, предложил проводить меня до калитки. Я возражать не стала, тем более что мы возле нее и стояли. Уходя, я пообещала зайти утром.
– Обязательно приходи, – улыбнулся Айгор. – Я как раз научу тебя оказывать первую помощь.