Следующую неделю я перечитывал книги, написанные Юриным. И понял одну немаловажную вещь - дневник дополняет многие логические пробелы его поиска смысла жизни, поиска истины. Возможно, автор умышленно замалчивал какие-то страницы своей жизни, ведь люди, с которыми он конфликтовал, до сих пор живы, и он не пожелал предавать огласке их промахи, вольные и невольные обиды, череду предательств, получивших расхожее распространение в его среде.
И тогда у меня созрел план! Я, наконец, понял, почему Женя именно мне передал этот материал. Конечно, он мне поверил. Несомненно, он увидел наше духовное родство с таинственным Юриным, отшельником и сознательным мучеником. Но Евгений еще и почувствовал во мне способность написать то, что не смог Алексей. Моя задача отныне собрать разбитые разноцветные кусочки смальты в единое мозаичное полотно, которое станет летописью нашего времени через судьбу христианина, нашего современника, одного из нас.
Шаг за шагом я опишу путь современного христианина к Истине. И что-то мне подсказывает, что на этом пути я обрету себя самого, настоящего, истинного.
…А ночью ко мне снова пришел тот кошмарный сон. Только на этот раз всё произошло несколько иначе. Между мной и тем парнем в светлом костюме появилась стена, будто из бронированного витринного стекла. Вместо действующего лица мне выпала роль зрителя. Поначалу-то всё происходило как прежде, я спал и видел сцену из жизни, очень явно и чуть отстраненно.
Тем вечером сирень пахла просто головокружительно! Казалось, пронзительно-сладким ароматом густые высокие кусты, увешанные гроздьями лиловых соцветий, изо всех сил вопили о наступлении долгожданного теплого лета.
У меня случился весьма удачный день. Наконец получил я то, к чему так долго стремился. Мою работу оценил весьма серьезный человек и обещал помощь и поддержку. На душе было легко и светло, хоть вокруг быстро темнело. Казалось, весь мир, вся земля, весь воздух от травы до синего неба - всё, всё, всё - раскрылось и ответило на моё счастье: радуйся и веселись, ты это заслужил! Ты много трудился, был честен и бескорыстен, тебе удалось то, чего никто еще не делал. Сам Бог тебе благоволит, что еще!
На этом месте я вздрогнул и мысленно спросил, обращаясь к невидимому режиссеру: "Удача - в чём, в какой работе?" В остановленном кадре сквозь бронированное стекло ко мне проникли вполне живые ощущения. Телом и душой я почувствовал незримый свет, льющийся на меня сверху, из темного неба властным и кротким лучом. Вокруг меня воздух сгустился и стал насыщенным как после дождя с грозой. Передо мной образовалось облако плазмы, оно колыхалось, слегка перетекало внутренними слоями, даже едва заметно пульсировало тихим сиянием. В глубине таинственного, как бы фотонного сгустка родился звук, напоминающий далекую песню, вроде колыбельной.
Сияющий нежным светом звук преобразился в слово, потом в другое, в целую череду слов - родилась фраза, целая история человеческой жизни. Подчиняясь внутреннему приказу, я записывал слова на скрижалях своей памяти, потом - на листах папируса, позже - чернилами на белой бумаге и, наконец, пальцами на клавиатуре - так рождалась книга, так незримое превращалось в нечто вполне материальное, чтобы нести слова, излившиеся с небес, людям - тем, которые способны их вместить и принять.
…И надо же такому случиться, именно в тот миг, когда я - невесомый и пьяный от счастья - летел, плыл над землей, над тропинкой старинного сквера к звездам, этим блискучим, ярким глазам, зовущим в бездонное черно-фиолетово-синее небо - именно в тот миг меня убили…
На этот раз смерть этого человека - то ли меня самого, то ли двойника - показалась мне вполне логичной и даже заслуженной, как золотая медаль чемпиону, как венец - мученику, как достойное завершение земного пути христианина. Может быть поэтому я проснулся с легким сердцем, наполненным светлым чувством благодарности. Сомнения отброшены, мне доверено большое нужное дело, которым я буду заниматься в меру своих сил и той помощи, которая в иной реальности сошла на меня с небес.
Кира услышала о моих планах написать книгу и… обрадовалась: мальчик будет сидеть дома и писать нечто научное. Это знакомо, именно этим занимался ее покойный муж. И уж Кира Львовна хорошо знала, насколько такая работа поглощает время и силы человека, так что поводов для ревности у нее поубавится. В мою комнату перебрался рабочий профессорский стол с компьютером и пустой книжный шкаф для заполнения исходниками, черновиками и готовыми текстами будущей книги.
На первом же этапе я наткнулся на одну трудность. Оказывается, Юрин поместил в интернете сокращенный вариант текстов своих книг. Что ж, правильно! Пиратов, без разрешения автора качающих тексты из сети и издающих на бумаге, легко вычислить и обличить. Только вот книг Юрина на прилавках магазинов и на складах нет. Все ранее изданное разобрано, продано, а новый тираж без автора запускать не стали. Что делать? Женя выслушал меня, проникся важностью задачи и обещал провести собственное расследование.
Я же пока решил максимально использовать то, что имею.
Порфирий
На православной выставке мое внимание привлек старичок, мне он напомнил Алешкиного Димыча. Такой же ироничный взгляд юродствующего мудреца, грустная улыбка и бездна вселенской боли не только в глазах и морщинах, но и во всем облике. Небрежная старая одежда, длинные растрепанные пегие волосы, самодельный бейджик на груди: "Василий Же…"
- Ты уже по третьему кругу тут вальсируешь, - прохрипел он. - Что-то ищешь?
- Да, Василий, ищу и найти не могу.
- Излагай. Что? Название? Автор?
- Книги Юрина, изданные после выхода "Посланника".
- Как твое святое имя?
- Борис. По одной из версий.
- Ишь чего захотел, Борис-по-одной-из-версий! Я сам их пачками покупал и раздавал кому ни попадя. А потом наблюдал за реакцией.
- И какова реакция?
- А как доктор прописал: или большой плюс или очень длинный минус - резкая поляризация общественного мнения. Не было только индифферентности, как, скажем, после прочтения проходного романчика за любовь.
- Да, да, это явление мне тоже знакомо. Так вы не могли бы мне помочь приобрести трехтомник?
- У меня всё разобрали. Даже личный экземпляр с экслибрисом "украдено у Васьки Же". А вот у него может быть…
- У кого, простите?
- Порфирия!.. Кого же еще. Он, видишь ли, покупает для себя, любимого, пачками и держит под спудом. У него нечто вроде склада забытых вещей, только вместо сумок и зонтиков - книги. Причем покупает он только то, что у него вызывает мураш. Возьмет книгу, полистает, прочтет абзац, другой и погружается во внутренние ощущения. Если по рукам и спине пошел мураш, значит это его книга. Порфирий покупает сразу пачку, а то и две - и несет в свою нору.
- Как! Как мне найти этого замечательного человека?
- "Я хочу видеть! Этого! Человека!" - передразнил он меня. - Да я и сам толком не знаю. Был у него давно… Ладно, записывай. С Казахстанского вокзала до платформы Кратово, потом обходишь озеро по левому берегу, проходишь одну за другой три… нет, четыре сосны… там будет старая генеральская дача сороковых годов, а от нее отсчитаешь три дома и напротив кривой сосны увидишь высокий зеленый дощатый забор, постучишь и скажешь пароль: "я от Васьки блаженного". Слышь, не Василия блаженного, а Васьки - это важно.
Я подробно зафиксировал каждое слово в записную книжку и поднял глаза.
- Что смотришь, как теща на любимого зятя. Дуй за красным сухим, другого не употребляю.
И вот ранним утром стою у заветной двери, стою долгие пять, десять, пятнадцать минут, поникнув головой. Не могу решиться протянуть руку к звонку под крошечной крышей, чтобы дождь не залил. Тишина стоит такая, будто я оглох, или как перед грозой. Читаю Иисусову молитву, как подсказал однажды монах у врат Афонского подворья: "Если хочешь, чтобы закрытые врата обители перед тобой отворились, призывай имя Господа Иисуса, да откроются". Наконец, поднимаю руку и давлю на кнопку. Где-то внутри чего-то раздается приглушенный звонок, шелестит цепь и раздается глухое собачье рычанье.
- Кто там еще? - недовольно спрашивает невидимый ворчун.
- Я к Порфирию от Васьки Блаженного, меня зовут Борис, по поводу Алексея Юрина.
- Уходи прочь! Много вас тут шляется.
- Но я же от Василия, что на выставке… - бормочу, а сам чувствую: похоже, никогда не войти мне в таинственную дверь. Там, за забором, за рычаньем собаки, за воротами раздается характерный хлопо?к закрываемой двери. Рычанье собаки переходит в басовитый лай. Жалобно блею: - Но мне очень надо, Порфирий! Откройте…
Отступил от двери на три шага. Стою и призываю имя Господа. Надежда с каждым витком краткой молитвы тает, но что-то держит и не дает уйти. Делаю еще три шага в обратном направлении, еще пять, еще три…
- Эй ты, как тебя… Борис, что ли, - раздается у меня за спиной, - подойди.
Я повернулся на голос и подошел к чуть приоткрытой двери. Из щели на меня исподлобья глядели усталые глаза старика. Следующие пять минут прошли в молчании, лишь Иисусова молитва привносила в абсурдную ситуацию нечто устойчивое.
- Ладно, входи, - сжалился старый ворчун, открыв пошире дверь.
Слева я обнаружил длинную клетку с мохнатой псиной на ржавой цепи. Я подмигнул ей, и собака вопреки должностной инструкции улыбнулась и вильнула пушистым хвостом. Видимо, ей до смерти надоела роль злой собаки.
- Зачем пожаловал?
- Вы Порфирий?
- Ну.
- Василий Блаженный, то есть Васька, посоветовал обратиться к вам. Мне нужны книги Алексея Юрина, изданные после выхода "Посланника". Я, видите ли, полюбил автора, мне очень понравилась его первая книга и хотелось бы прочитать остальные. В интернете есть тексты этих книг, но они сокращенные, а мне что-то подсказывает, в сокращениях и затаился смысл.
- Васька сказывал, что ты от Миледи с Мишаней? Что-то пишешь для них?
- Так вы говорили с Василием? По телефону?..
- Я ему еще лицо набью, пьянице горькому, чтобы он ко мне не присылал разных жуликов.
- Ну, почему сразу жуликов?
- Да разве может быть что-то хорошее от Милки с Мишкой? Они совесть потеряли. Я уж не говорю о таких тонких материях, как вера во Христа Спасителя и благодать Божия - этого добра у них отродясь не водилось.
- Однако, Юрина они все-таки издали!
- Это чудо Божие… А что у тебя с ними?
- Я подружился с компьютерщиком Женей, который у них работает.
- Ну, этот паренек еще ничего. А то ведь я эту "сладкую парочку" на порог не пустил! Как глянул в их пустые глаза, так и спустил собаку с цепи. Едва ноги унесли. Да… Так что вы с Женечкой-то натворили?
- Видите ли, он разработал Юрину персональный сайт. Ну и скачал оттуда страницы позднего дневника и распечатал для меня. Но мне все равно этого мало. Понимаете, самое главное кроется в его книгах и в тех дневниках, которые он вёл на протяжении всей жизни. Пока я с ними не ознакомлюсь, вряд ли мне удастся написать хорошую книгу о Юрине. Согласитесь, это личность весьма глубокая и таинственная.
- Да брось ты! - старик махнул рукой и грузно опустился в рабочее кожаное кресло у огромного стола времен НКВД и Наркомпроса. - Я ведь впустил тебя только потому, что увидел в тебе это… В общем, живой ты еще. Не совсем пропащий.
- Благодарю.
- Ну так и Алешка Юрин таким же был. Вы с ним чем-то похожи. Так что пиши о себе, используя материал Юрина, и все дела.
- Не могу я так, Порфирий. Очень полюбил я Алешку, он стал для меня ближе родного брата. Не могу сфальшивить, не могу позволить себе халтуру хотя бы в чем-то. Эта книга для меня очень важна, понимаете!
- Ладно, Боря, давай поступим так… На вот, бери фонарь, будешь мне светить. А я поведу тебя в то место, где бывали за последние сто лет только пять человек. А если кому расскажешь о том, что увидишь, я тебя…
- Порешите?
- Примерно… Пойдем.
Старик захромал впереди, я с фонарем на дистанции полшага - следом. На кухне он открыл дверь в чулан, отодвинул полку с консервами и стал спускаться по узкой лестнице в черную тьму подвала. Я как мог вытягивал руку с фонарем, чтобы осветить наш путь. Впрочем, свет нужен был только мне, старик продвигался уверенно, глядя не под ноги, а прямо перед собой. По мере спуска по лестнице вниз, заметно холодало. И вот мы стоим на пятачке бетонного пола, перед нами две металлические двери. Старик ключом открыл потайной замок той, что справа, налег телом на тяжелый металл, дверь медленно открылась, и мой фонарь высветил горизонтальный туннель высотой чуть выше человеческого роста. Мы зашагали по сухому холодному коридору, сделали около сотни шагов и уперлись в следующую дверь. Старик открыл её, и наконец мы оказались в помещении гражданской обороны с вентилятором, баком для воды, санузлом, спальным местами и десятком стеллажей с плотными рядами книг.
Порфирий поднял рычаг электрического щитка в стене, под потолком зажглись лампы в толстых плафонах. В помещении склада было сухо, прохладно, тихо и жутковато. Хозяин встал у третьего стеллажа от входа, провел рукой по корешкам книг на третьей полке и достал одну за другой четыре книги.
- Порфирий, дорогой вы мой, надеюсь, это не последние экземпляры?
- А хоть бы и так… Впрочем нет, есть еще два комплекта. Бери, что встал, как шокером пораженный. Только вот что. Как закончишь работать с книгами, вернешь сюда на место. Ты запомнил куда?
- Конечно. Спасибо.
- Ладно, чего там. Пойдем на выход. Здесь нельзя долго находиться, можем температурно-влажностный режим нарушить. Тут у меня все по науке! Иди вперед, вот тебе ключи. А я проверю как ты дорогу запомнил.
- Кажется, запомнил на всю жизнь. У меня один вопрос. Василий сказал, что вы книги для хранения как-то странно выбираете: по совету какого-то мураша.
- Видел фильм "Исполняющий обязанности"? Если не видел, скачай из интернета, сейчас это можно. Там, значит, маляр, его играет мой старинный друг Ролан Быков… Да, какой человек!.. Так этот маляр колер также замешивал. Нальет краски в ведро и опустит туда руку и водит, добавляя той или иной краски, а как мураш по шее пойдет - значит, колер составлен правильно. Это вроде наития. Понял?
- Конечно. Думаю в любом деле есть такой мураш, только у каждого он свой. Когда открыл книгу "Посланник" и прочел первый абзац, у меня тоже мурашки пошли по спине и даже волосы на затылке зашевелились. Порфирий, позвольте еще вопрос?
- Только если последний.
- У меня создается впечатление, будто я читал о таком вот подземном хранилище у Юрина. Сейчас не вспомню, где конкретно. А не мог ли Юрин принимать участие в строительстве данного спецобъекта?
- Что-то, парень, ты совсем разболтался. Давай, давай, иди! Да не в ту дверь, а в калитку. Выйдешь в проулок, сверни направо, дойдешь до шоссе, опять направо - и выйдешь аккурат на саму станцию. Всё. Прощай.
- Спасибо вам большое!
Договор
- Женя, а что ты знаешь о своем начальстве? - почти прокричал я в микрофон телефонной трубки.
- Знаешь, Борь, о таких, чем меньше знаешь, тем лучше спишь.
- И все-таки… Сдается мне, придется с ними как-то сотрудничать. А я только что от одного весьма интересного человека, так он мне книги Юрина дал почитать, и еще сказал, что иметь дело с Милкой и Мишаней - навеки себе реноме испохабить. Понимаешь?
- Ты где?
- Да на вокзале.
- Что ж, приезжай в офис. Прогуляемся.
На метро, потом на трамвае я добрался до издательства "Святой Горец", где работал Евгений. Он слонялся у подъезда и явно скучал. Завидев меня, подхватил под руку и потащил по улице в сторону станции метро.
- Как ты понимаешь, информация такого рода конфиденциальна и разглашению не подлежит.
- Конечно, господин резидент.
- Так вот, что мне известно. Они учились вместе на филфаке универа и случилась промеж ними большая, но короткая любовь. Потом три года отработали учителями в школе. Как началась перестройка, Милена вышла замуж, у супруга была дача в Подмосковье, а там только открылся монастырь. Они с мужем стали там бывать. В общем, крестились, осмотрелись, и Милена не без помощи игумена монастыря открыла лавку перед входом в монастырь. Дело оказалось прибыльным, стала хорошо зарабатывать. Перевела дело в столицу и зажила как буржуа. Тем временем Михаил сменил двух жен, нашел богатую невесту, тоже открыл дело, только не при церкви, а так, что-то светское, вроде турфирмы. В кризис Миша прогорел, фирму обанкротил, но хорошие деньги с помощью братвы сумел изъять и вовремя купить валюту. Дальше жена с помощью знакомых папеньки устраивает его на телевидении сценаристом.
Ноги нас сами вернули к издательству. Женя глянул на часы, хмыкнул и повел меня в свою комнату, поставил чайник.
- В следующий кризис Милена прогорает, братва ее ставит на счетчик, и спасает ее от пули в лоб друг Миша, ссудив ей под процент крупную сумму. Милене пришлось поступиться принципами и заняться торговлей контрабандным золотом. Она снова поднялась и отдала другу должок с немалым наваром. Так они и дружат до сих пор. Миша дает деньги в оборот, Милена их крутит на контрабанде и отдает навар.
- А что изменилось, когда у них появился Юрин?
- Ну они, видишь ли, считают себя филологами, а это предполагает написание книг с последующим изданием. Видимо, ностальгия заставила Милену открыть издательский бизнес. До Юрина они издавали компиляции из святых отцов, молитвословы, календари. А как Юрин положил на стол свою рукопись, так у них в голове будто перемкнуло. Оказывается, можно и православные романы писать! Да так, чтобы их расхватывали как горячие пирожки, - до Юрина ничего подобного не издавалось! Читатель наш оголодал, ты понимаешь…
- Хочешь, я сам продолжу? Они попытались написать нечто подобное, и у них ничего путного не получилось.
- Да, читал я в инете их опусы: или мрак с тоской - или неуместный юмор на грани пошлости. Короче, золотой середины они так и не нащупали. "И долго, долго бился, но напрасно! Огня и сил лишен уж был несчастный" - это из Лермонтова, поэма "Сашка". Прямо в точку! Теперь понимаешь, почему остальные книги Юрин издавал в другом издательстве?
- По той же причине, что и фарисеи распяли Христа!
- Да, брат, - гнусная, дурнопахнущая зависть. А дальше следует абсолютно фарисейская реакция - если мне Господь не дает вдохновенья, то того, кому даёт, уничтожу! Распять его, распять!
Итак, мы с Женей пили чай марки "Императорский" в компьютерном закутке склада издательства "Святой Горец", пытаясь пробиться к истине. В дверь постучала секретарь Нани и вежливо, но строго пригласила меня зайти к директору Милене Сергеевне. Я вскочил, поймал на себе удивленный взор слегка выпученных глаз моего сотрапезника и вышел следом за восточной красавицей.