* * *
Перстень с голубым камушком блестел на безымянном пальце вместо обручального кольца. Зеленая кофта не гармонировала с красной мохеровой шапочкой. Чуть засалившиеся завитки крашенных "гаммой" волос доставали до плеч, скрывая шею. Зоя заглянула в подрагивающее над лобовым стеклом зеркало, чтобы увидеть лицо сидевшей за рулем женщины.
Покойно и свободно было в салоне троллейбуса. Случается иногда такой час в будние вечера, когда публика солидного возраста уже разъехалась по домам, а молодежь еще развлекается на танцплощадках, досматривает фильмы на последнем сеансе или томится на занятиях в вечерних школах и вузах. Но уже следующий рейс будет совсем иным, и женщине в зеленой кофте, Зоиной ровеснице, не придется со спокойно-бездумным лицом смотреть в глубину вечерней улицы, светящуюся ореолами фонарей, разноцветьем неона магазинных названий, мозаикой окон многоэтажных домов. Надо будет то и дело напоминать в микрофон, чтобы граждане пассажиры освобождали двери, проходили вперед и не забывали оплачивать проезд.
Почувствовав Зоин взгляд, водитель подняла выщипанные бровки, посмотрела в зеркальце - и, ответив Зое недовольным прищуром, снова уставилась на дорогу.
Зоя смущенно отвернулась к окну, чтобы не раздражать любопытством Зеленую кофту. Тем более что уже успела составить представление о водителе. Коренная горожанка, Зоя легко угадывала тех, кто ради чистой работы и городских удобств оставил деревенскую жизнь. Эта женщина в зеленой кофте наверняка заканчивала школу в селе. Но вместе с неприязнью к "деревенщине" в душе Зои шевельнулось чувство уважения. "Сразу видно: дерзкая, умеет за себя постоять! - подумала она о водителе. - А вот тоже, кажется, не из счастливых. Как же мне-то, трусливой зайчихе, быть?"
- Добрый вечер! - услышала она за спиной вежливый мужской голос. Обернувшись, Зоя узнала Коршункова, нового токаря со своего участка. И вот потому, что этот парень работал с ней в одном цехе, то есть был знакомым человеком, еще потому, что улыбался он приветливо и не нахально, был трезв, чисто выбрит, опрятно одет, наконец потому, что был Коршунков по-молодому хорош собою, Зоя ответила сердечно:
- Добрый вечер, Сережа!
- Домой? - спросил он, явно не имея программы дальнейшего развития разговора: просто встретил Зою Дягилеву, контролера ОТК, товарища по работе - и вот по-товарищески заговорил с нею.
- Конечно, домой. А ты?
- И я домой! - радостно подтвердил Коршунков.
- Надо же, какое совпадение! - Зоя улыбнулась.
Засмеялся и Коршунков: так хорош, легок и заразителен был смех русоволосого парня с чистым правильным лицом, пушистыми бровями и ясными серыми глазами, что и Зое стало весело: она вновь почувствовала себя молодой и привлекательной женщиной.
- А я в кино был, - все тем же радостным голосом сообщил Коршунков. - Вы не смотрели это… забыл уже название… в общем, про физиков?
- Я давно не была в кино.
- Уй, такая муть! Я до конца и смотреть не стал. А вы - с танцев?
- Нет, у подруги была.
Есть множество способов, чтобы развить начавшийся разговор, превратить в острую, полную намеков словесную игру, но Коршунков - и это понравилось Зое - оказался так неловок, что надолго замолчал, - только улыбался растерянно и восхищенно.
А Зоя уже должна была выходить. Она поднялась и доброжелательным тоном сказала Коршункову:
- Моя остановка. До свиданья!
- До свидания! - изумленно откликнулся тот.
Двери сомкнулись, и троллейбус покатил дальше. Пережидая, пока он проедет мимо, Зоя ощутила в себе странное - веселое, но близкое к досаде чувство.
Она пересекла дорогу, вышла на свою сторону улицы к разноцветно светившимся окнам промтоварного магазина - и обернулась, чтобы посмотреть на удалявшийся троллейбус. А троллейбус неожиданно притормозил - из него выскочил и побежал через дорогу - к Зое - Коршунков.
- Добрый вечер! - нагнав ее, выпалил он.
- Мы уже здоровались! - постаралась суше ответить Зоя.
- Да это же там было… А теперь мы снова встретились. Можно я вас провожу: тут на поселке темновато.
- Вот уж не надо! Я никого не боюсь.
- Да почему вы отказываетесь? - удивился Коршунков. - Мы же в одном цехе… По-товарищески, так сказать. Что в этом особенного?
Зоя, осторожно взглянув в лицо Коршункову, ответила:
- Товарищами мы с тобой можем быть только на работе.
- Все-таки я тебя провожу! - упрямо сказал Коршунков.
Зоя молчала и быстро шла, как привыкла ходить одна в ночное время.
- А почему ты в кино не ходишь? - спросил Коршунков. Зоя не ответила, захваченная усилившимся в ее душе предчувствием опасных перемен в жизни.
- Давай с тобой сходим в кино? Я билеты возьму. В субботу, договорились?
- Коршунков, ты, оказывается, прилипчивый товарищ. Нехорошо! - отчетливо сказала Зоя.
- Почему нехорошо? По-моему, наоборот. Я у вас человек новый. Хочу лучше узнать людей. Вот, например, с тобой хочу поближе познакомиться.
- А я - не хочу! - отрезала Зоя.
- Зря ты так… Ты меня не бойся, ничего плохого в виду не держу.
- Еще бы не хватало!
- Честное слово!.. Просто мне нравятся такие, как ты. Знаешь, на кого ты похожа? Вот когда впервые тебя увидел, я сразу решил: точь-в-точь Татьяна Ларина. Из "Евгения Онегина", помнишь? Она потом за генерала замуж вышла. Онегин к ней сунулся, а она говорит: "Уже поздно, я замужем!"
Замедлив шаг, Зоя удивленно-недоверчивым взглядом всмотрелась в серьезное лицо Коршункова. Потом, будто освободившись от какой-то тяжести на душе, вольно рассмеялась.
- Вот именно, уже поздно, - наконец выговорила она.
- Правда? - огорчился Коршунков. - А я слыхал… Ну, это самое, вроде бы ты не замужем.
- Да тебе-то какая разница: замужем, не замужем… У меня ребенок есть, вот что ты должен был услышать. И слышал, конечно. Я старше тебя, Коршунков, у меня есть дочь. Поэтому ко мне не надо приставать, напрасно все это. И отправляйся-ка ты спать, детское время вышло.
- Вот, опять сердишься, - обиженно сказал Коршунков. - А я к тебе по-простому, по-хорошему. И погода такая… подходящая!
Майский вечер в самом деле был удивительно теплым и тихим. Вблизи уличных фонарей неправдоподобно зеленой казалась молодая листва кленов и лип. Кое-где возле домов веерами развернулись и подернулись поверху светящимся кружевом цветения сиреневые кусты. Запах сирени то волнующе окружал, то терялся, уступая затхлому духу из подъездов и разбитых окон подвалов. Вблизи фонарей мельтешили рои насекомых, и над головой нередко слышалось торопливое, низкое жужжание майских жуков.
- Н-ну… клей липучий! - в сердцах воскликнула Зоя. - Ладно, проводи, раз уж так хочется. Проводи… Только я ведь вполне серьезно говорю: не фантазируй, Коршунков! Не огорчай меня, и без того неприятностей хватает. Договорились?
- Поживем - увидим…. - Коршунков улыбнулся. Эта неожиданно уверенная, мужская улыбка встревожила Зою - она нахмурилась, прибавила шагу.
- Слушай, а правду говорят, будто ты в Ленинграде жила, в институте училась?
- Ну и что?
- Почему же не доучилась?
Зоя раздраженно передернула плечами.
- Не повезло, да? - допытывался Коршунков. - Несчастье какое-нибудь?
Зоя остановилась и внимательно посмотрела на провожатого.
- Слушай, ты притворяешься или в самом деле такой? - спросила она.
- Да на что мне притворяться? Я сказал: обманывать не собираюсь. Ты мне нравишься. Хочу поближе познакомиться.
- Нет, это уже интересно! - воскликнула Зоя и с насмешливым любопытством уставилась в немигающие, спокойные глаза Коршункова.
- Вот видишь, - с чувством удовлетворения сказал он. - Так как же у тебя с институтом вышло? Экзамены, что ли, не сдала?
- Вроде того…
- Теперь жалеешь?
- Нет, Коршунков, не жалею.
- Ну и правильно!.. Меня вот тоже… некоторые уговаривают, чтобы в институте учился. А зачем?.. Я на станках люблю вкалывать. Работаешь - от всей души. Зарабатываешь поболе всяких там инженеров и учителей. Дело живое, спорое: раз-два, и смене конец. Иди спокойно домой, отдыхай, развлекайся… Теперь такое: в газетах о ком пишут? О нас, рабочих. Медали дают, ордена. Даже Государственные премии… Нет, рабочий человек - он теперь самый главный. А они нудят: в институт поступай! Вот ты училась. Скажи: ну что там такого особенного в студенческой жизни?
- По-моему, хитришь ты что-то, парень, - ответила в раздумье Зоя. - Во всяком случае, чтобы в институте учиться, надо все-таки голову на плечах иметь. А если уж сероват, тогда конечно…
- Нет, насчет головы у меня полный порядок. Если захочу - я в любом вопросе разберусь. Дело не в этом. Главный вопрос: зачем?
- А тебе не ясно - зачем?
- Не ясно! - задиристо воскликнул Коршунков.
- А говоришь: в любом вопросе… - Зоя усмехнулась. - В общем, не хочешь учиться - не учись, живи так.
- Эх, вот бы тебя с моей матушкой познакомить! - мечтательно произнес Коршунков. - Понимаешь, никак не могу ее переубедить!
Зоя засмеялась.
- Ну ты даешь, Коршунков! Уже и с матерью решил познакомить. Нет, ради бога, избавь от такой радости. Вы уж сами как-нибудь разбирайтесь. Кстати, мы пришли. Большое спасибо за то, что проводил и развеселил. До свидания, Коршунков, спокойной ночи!
Зоя шагнула к двери своего подъезда, но Коршунков успел схватить ее руку, пытаясь удержать.
- Это уже совсем лишнее, Коршунков! - строго сказала Зоя. Выдернула руку и ушла.
* * *
Все уже спали, когда Зоя вернулась домой. Потихоньку прошла в кухню, включила свет. Увидела, что Ленкины трусики, колготки и фартучек бабушка постирала - висели на проволоке над газовой плитой.
Щурясь от света, на кухню явился отец в майке и полосатых пижамных брюках. Над лбом у него вздыбился седой реденький чубчик.
- Пришла? - с добрым любопытством спросил Ефим Петрович.
- У Светланы засиделась. А ты чего не спишь, пап?
- У меня большая радость! - Ефим Петрович перешел на шепот. - Пойдем, покажу тебе что-то! Мать, правда, ругалась, да что она в этом понимает!..
Он вышел в прихожую, открыл дверцы кладовки, где стоял узкий стол и стул - больше там ничего не могло поместиться. Такую оборудовал Ефим Петрович себе мастерскую: пристроил настольную лампу, сколотил полки, на которых разложены были инструменты, расставлены пузырьки и баночки. На столе Зоя увидела большие часы с шестиугольным циферблатом. Часы были древние: с узкими римскими цифрами, узорчатыми стрелками; циферблат пожелтел, местами потрескался.
- Это ведь фирма "Мозер и компания"! - взволнованно шептал Ефим Петрович. - Вот, видишь, Зоенька, не по-русски написано вот, там внизу. Это швейцарские часы, имей в виду! Им больше ста лет. А механизм какой! Верный, как песня!
Зоя смотрела на старые запылившиеся часы, которые, должно быть, кто-то выбросил, а отец подобрал. Но она любила своего отца, поэтому сказала серьезно:
- Фирма "Мозер" - это вещь! Где же ты их откопал?
- Женщина одна принесла. У меня печатницей когда-то работала. И взяла-то за них всего десятку. За настоящий "Мозер"! Они с боем - такой у них мелодичный, прямо медовый бой… Правда, не ходят. Но я починю, это уж непременно. И ходить будут, и петь будут, это уж непременно!
- Ленка не скандалила без меня?
- Ленка? Не-ет. Я ей сказочку рассказал - и уснула. А я скорей сюда, начал возиться с часами - да вот ночь уже… О, какой у них богатейший бой! Ты непременно услышишь - это такая музыка.
- Фантазер ты у меня, пап.
- Зоенька, я не фантазер. Если бы я жил в другую эпоху, я был бы знаменитым часовым мастером, это уж непременно!
- Да кто в этом сомневается! Ты и так у нас великий мастер! - Зоя обняла отца за шею и поцеловала в колючую щеку. - Ложись спать, уже давно ночь!..
2
Должность Зои Дягилевой - контролер ОТК на токарном участке - была не скучной: за переборкой колец и проверкой контрольных приборов на рабочих местах токарей, в спорах со станочниками и их мастером чернобровым гусаром Семеном Лучининым, в заполнении различных бланков и отчетностей рабочий день разматывался стремительно. Быстро промелькнули и те четыре года, которые Зоя уже проработала на подшипниковом заводе. Завод был для нее не только близким по месту жительства, но и родным - она ведь выросла в заводском поселке, возникшем на окраине города. Теперь Зое шел уже двадцать седьмой год - за это время окраина значительно отдалилась, растворив в себе пригородные деревушки, но заводской поселок так и остался поселком. Не было в нем ни памятников прошлых веков, какими гордились жители старой части города, ни просторной планировки, отличающей новые районы. И все-таки, пока жила в Ленинграде, Зоя со светлым чувством вспоминала однообразные дома из силикатного кирпича, пыльные и ухабистые дворы, а также огибавший поселок овраг, застроенный гаражами, за ним пруд с танцплощадкой на берегу и худосочный скверик с акациевой аллеей, соединявший поселок с заводом. А уж о заводе она постоянно слышала с детских лет, потому что не только отец, но и мать, Александра Васильевна, тоже всю жизнь проработала на подшипниковом, кладовщицей в отделе сбыта. И вот пришлось Зое досрочно покинуть Ленинград и поступить на подшипниковый завод. Однако все же приятным было волнение, с которым Зоя прошла через заводскую проходную и отправилась разыскивать цех, куда ее зачислили контролером ОТК. Цех мелких серий оказался новым, светлым; станки в нем были окрашены в приятные для глаз желтый или зеленый цвета, в цехе было чисто, а сборщицы и контролеры работали даже в белых халатах.
Но Зою назначили на приемку продукции с токарного участка; белый халат здесь не годился. Участок был целиком мужским: станочники, в основном, молодые ребята, не отличались культурой речи и поведения. Однако к их грубоватым выходкам Зоя понемногу притерпелась, зато в сравнении с другими контролерами она имела преимущество: не была привязана к рабочему месту.
На сборочный участок Зоя пришла, чтобы расспросить Инну Анохину, где та шила бежевое платье в стиле "сафари", в котором явилась утром на работу. Платье было модное: из чистого хлопка, с чеканными металлическими пуговицами, и сидело идеально. Да только что проку: работать-то Инна должна была в халате.
Белокурая, высокая и гибкая Инна и ее лучшая подруга круглолицая Ольга Шарапова, тоже крашеная блондинка, сидели друг против друга в конце сборочного стола и проверяли здесь готовые подшипники, которые затем отправляли на упаковку. Работа у контролеров на сборке чистая и, в сравнении со сборщицами, менее однообразная.
Обе подружки удивляли Зою. Замужние женщины, каждой уже за двадцать пять, а вели себя, точно школьницы на перемене. Целыми днями без умолку тараторили, благо рабочие места рядом, пялили глаза на каждого заходившего на сборочный участок мужчину, а вслед ему отпускали шуточки по поводу невзрачной внешности или мешковато сидевшей одежды. И все кого-нибудь осуждали, чем-то возмущались, кому-то завидовали, хотя кому, как не им чувствовать себя счастливыми. У обеих хорошие квартиры. Мужья смирные, непьющие. Кажется, есть все для нормальной жизни. Но как остановишься?! Однажды, в порыве откровенности, томно прикрывши ресницами зеленоватые глаза, Инна проговорилась о том, что некий молодой лейтенант питает к ней нежное чувство.
Зоя стыдилась того недоброго раздражения, которое вызывали в ней цветущий вид подружек, бездумный блеск их глаз, жизнерадостный и неуемный хохот. Она понимала и соглашалась, что каждый человек живет сообразно своему темпераменту, своей натуре - и все-таки нет-нет да и спрашивала себя тоскливо: "Что же я-то такая невезучая?"
Но жившая в Зое привычка сравнивать свою долю с положением других женщин заставляла вспомнить тех девчат из цеха, у которых жизнь была еще горше.
Среди работавших в цехе шлифовщиц, сборщиц, контролеров много было таких, кто пришел на завод после окончания профтехучилища. А набирали в него, в основном, беглянок из сел и деревень. Какими же разными были эти девчонки! Находились среди них и злые на язык сплетницы, вроде красавицы Инны и кругленькой, пухленькой, хитрющей ее подружки Ольги, попадались шальные "оторвяги", спешившие отведать в жизни всего самого острого. И все же в основном тут были добросовестные девчата, жившие в заводском общежитии, а чаще - по чужим углам, на квартирах - безотказные труженицы, скромницы, терпеливо дожидавшиеся своего счастливого дня. И он наступал, этот день, когда в цехе появлялось объявление о комсомольской свадьбе, и молодежь со всех участков не скупилась на подарки. Только вот не к каждой приходила эта радость. Одно за другим возникали в памяти Зои печально-покорные или же бесшабашно-веселые лица вековух и матерей-одиночек. Как же быстро в несчастье теряется молодость, как рано грубеет лицо и гаснут глаза, как накрепко замыкается душа человека, не сумевшего преодолеть свою обиду на жизнь! А вековухи костенели в обиде еще и от того, что чаще других их отправляли в подшефный колхоз на сев, заготовку кормов, на уборочную или посылали на благоустройство заводской территории, на дежурство в ДНД.
…Оказалось, действительно, Инна не сама шила платье. И давняя знакомая портниха заломила сумасшедшую цену! Так разговор перешел на деньги и далее на трудности современной жизни, когда чего ни коснись, все дефицит. Затем заговорили о хлопотах с детьми. Как раз у нетерпеливой Инны возня с ребенком больше всего отнимала, по ее признанию, сил и нервов. Зоя при этом вспомнила, что совсем недавно Инна сдала табельщице справку, выданную медицинским учреждением, про которую громко не говорят, и сказала:
- Инка, зря ты своему Валерику сестричку не захотела родить! Я вот с братом росла, с Алешкой. Уж и воевали с ним, а все-таки хорошо было!
Инна вытаращила зеленоватые, в колючих ресницах глазища.
- Ты что, за дурочку меня считаешь?
- В самом деле, зачем лейтенанту ребенок! - съязвила Ольга.
Лицо Инны сделалось малиновым.
- При чем тут лейтенант! - злобно выкрикнула она. - Уж такого, Олечка, от тебя не ожидала! И не тебе про это говорить, у самой, слава богу!.. А нам с мужем второй ребенок сейчас просто ни к чему. У нас путевки на август в Пицунду. Что же мне, с пузом туда тащиться?
- Поехали бы на следующий год, - возразила Зоя.
- На следующий год, милочка, мне уж двадцать семь тюкнет. Только и пожить, пока молодая… Нет уж, с меня и одного малого вот так, - она взмахнула рукой вблизи горла, - хватает!
- Оль, а вы-то с мужем почему второго не заведете? - простодушно спросила Зоя.
- А ты почему? - прищурилась Ольга.
- Смеешься, противная! От кого же?
Тут Ольга действительно с удовольствием и очень звонко расхохоталась.
- Ну, чудо в перьях, - говорила она, беспомощно отмахиваясь пухлой ручкой. - Возьмись активно за дело - и, пожалуйста, рожай. Хотя бы от Семки Лучинина. Ух, роковой мужчина!.. А хочешь помоложе - вон того, новенького попроси. Ты посмотри, какой красавчик!
Через сборочный участок в тот момент проходил токарь Сергей Коршунков. Смотрел как раз на них. И встретился взглядом с Зоей. Улыбнулся таинственно. Зоя быстро опустила глаза.
- Ну, видишь, как хорошо у вас получается! - подбодрила с хитрой ужимкой Ольга.