Лишь к концу романа этот истерзанный, смертельно уставший персонаж понимает, Кто Он есть на самом деле, и совсем уже под занавес принимает решение выстроить на Земле новый мир, исправив Свои предыдущие ошибки…
11
- Занимательная, трагическая и трогательная книга, - твердо произнесла Анжела, будто высказывая продуманное, давно сформулированное мнение. - Ты знаешь, прочитав это, я стала выбирать сны по желанию. Что захочу, то и смотрю, будто купила билет.
- Ну да! - горячо согласился Стаканский. - По-моему, она для того и написана, чтобы научить, как надо уйти. А что ты, собственно…
- Секрет. Это мои личные сны. Я увидела жизнь человека, который писал книги - с начала и до конца, вместе с его книгами. Было ужасно интересно: мне открылась его гадкая, отвратительная душа…
- Уж не о нем ли? - Стаканский кивнул на папку.
- Вот какого ты мнения, сынок! Нет. Я прокрутила Лермонтова - очень его люблю.
- Между прочим, существует продолжение "Мрачной игры", я видел его черновики. Следующий роман, "Рождение божества", рассказывает о дальнейшей судьбе этого существа, о деятельности живого Бога на Земле.
Представь себе некое "Я", которое учится быть богом, что дается ему с трудом. "Я" осваивается среди людей, пытается найти способы переустройства мира, всюду натыкаясь на сотворенное им же зло.
Выясняется, что он может иногда читать мысли людей, может создавать небольшие предметы, управлять вращением рулетки и т. п., но какие-то радикальные действия ему пока недоступны. Сила его, однако, постоянно растет. Так однажды, добывая деньги на пропитание единственным доступным ему способом - игрой в казино, он открывает, что физико-математическая сущность управления барабаном рулетки - разрыв во времени. Вскоре он понимает, что может путешествовать в прошлое или, точнее, отбрасывать в прошлое некогда сотворенную им Вселенную, что, в сущности, одно и то же.
Бог, живущий в этом существе, еще слаб, на первых порах его одолевает Человек. Ганышеву больше всего на свете хочется не прекратить войну в Чечне, не сдернуть с истории завиток русской революции, или, на худой конец, обводнить Сахару - ему хочется всего лишь вернуть Марину, ту девушку, которую он застрелил в романе "Мрачная игра".
Интересно, что персонаж, действующий во втором романе, является не только героем первого, но и его автором. Текст "Мрачной игры" написан этим Ганышевым номер два, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это и комментарии к первому роману, включенные во второй, это и некоторый перифраз событий, настоящей действительности, которая была несколько иной, чем действительность "Мрачной игры"…
Марина, возлюбленная героя, в том виде, в котором она существовала - лживая, похотливая, гиперсексуальная мулатка, в итоге становящаяся профессиональной проституткой - не устраивает Ганышева. Он хочет создать из нее идеальный образ любимой женщины, вероятно, потому, что моногамен и обладает патологическим постоянством характера, что в нем, конечно, от Бога…
С этой целью он и устремляется в прошлое.
Действие переносится в семидесятые, шестидесятые, пятидесятые годы, герой претерпевает различные приключения.
Так, например, несколько лет он проводит в марокканской тюрьме, в пятидесятых годах, а в семидесятых, в СССР, учится в университете, тогда же переходит советско-финскую границу, и в 56-м, превратившись в негра (уже научился, значит, даже менять облик - эдаким внезапным и резким тычком головы) вместе с другими неграми, шлепая ладонями по там-таму, отправляется в Москву на фестиваль.
Ему приходится мотаться во времени туда-сюда несколько раз, дважды и трижды проходя одни и те же события, чтобы в прошлом изменить им же испорченное будущее… Лейтмотивом этого запутанного странствия звучит стремление попасть на живой концерт Beatles, но затея не удается, словно в каком-то повторяющемся сне…
Вся беда его, конечно, в том, что, овладев перемещением во времени, он еще не научился столь же легко перемещаться в пространстве, и ходить да ездить приходится Ганышеву как обычному человеку.
В конце концов он встречается со своей воссозданной возлюбленной - в нашем времени. Ему также удается кое-как подправить окружающий мир.
Разумеется, все, связанное в романе со вторым пришествием, с Христом, Его воплощением в Ганышеве оказывается иллюзией, как иллюзорна сама мысль о непричастности дьявола к мировому злу. Образ "Я-Христа" отец выстраивает и разрушает в самом тексте романа "Рождение божества", подобно тому, как в "Мрачной игре" выстраивает и разрушает образ Марины.
Философская мысль "Я" развивается следующим образом. Предположив еще в конце "Мрачной игры", что он является Иисусом Христом, и основав свое предположение лишь на своей способности видеть будущее, "Я" искренне верит в это, но в "Рождении божества" его вера начинает колебаться: "Я" вспоминает христианскую идею о том, что, благодаря своей гордыне, Люцифер может обманываться, считая себя Богом. Думая о своих поступках, "Я" понимает, что творит, скорее, зло, нежели добро, и мысль о том, что он является не Богом, а Дьяволом, потрясает его…
В действительности все оказывается гораздо проще…
С самых первых страниц я замечаю за собой чью-то слежку. За мной охотится некая банда, предводитель которой хочет допытаться, каким образом мне удается все время выигрывать в своих ночных похождениях по московским казино. Надо сказать, что алчность временно замутняет мой разум и от скромных заработков на пропитание и содержание утлой комнатенки на Арбате я перехожу к настоящему выковыванию денег на разнообразных играх, от рулетки до баккары. Я покупаю себе автомобиль, гараж-ракушку, меняю жилище, веду роскошный образ жизни.
В семидесятых годах, когда я становлюсь студентом МГУ, чтобы познакомиться с матерью Марины, отпугнуть от нее марокканского негра и самому стать отцом своей будущей возлюбленной, я замечаю за собой слежку тогдашнего КГБ.
Когда негр все-таки выиграл поединок за молодую женщину и под воображаемые звуки там-тамов Марина все же была зачата, я устремляюсь в Марокко 56-го года, чтобы помешать рождению негра, но, по несчастной случайности - неожиданно и внезапно - способствую этому рождению и под звуки там-тамов сам становлюсь его отцом. Слежка и ловитва, однако, продолжаются: на сей раз это - полиция Марракеша, справедливо разоблачившая меня как фальшивомонетчика (я действительно не могу создавать в прошлом настоящие деньги, так как уже убедился, к каким непредсказуемым последствиям это приводит в будущем…)
И так далее. Постепенно я догадываюсь, что все эти преследования имеют под собой одну и ту же причину. Кто-то пристально следит за мной во времени, принимая облик различных удобоваримых сущностей.
В конце романа выясняется, что на хвосте сидят представители племени Ямбов, которое несколько тысячелетий назад обосновалось на Земле и к которому я, оказывается, принадлежу по крови.
Итак, никакой я не Бог, никакой не Дьявол, и весь этот ложный путь был лишь иллюзией, культивировавшейся на страницах романа. Да и само существование Бога-Создателя так и остается тайной, какой оно и является в нашей настоящей жизни.
Ямбы не создавали Землю. Они обладают известным могуществом, но вещество Вселенной десять миллиардов лет назад было создано Кем-то Другим…
Итак, с манией величия покончено, хотя, будучи Ямбом, я все же умудрился кое-что изменить в современном мире - так, по мелочам. Мне удалось предотвратить третью мировую войну (между христианской и мусульманской цивилизациями) вернуть к жизни Beatles (в финале мы с Мариной все же идем на концерт в Лужники, где состарившиеся Джон, Поль, Джордж и Ринго под восторженные вопли исполняют как старые хиты, так и новые песни) но главное - мне все же удалось реанимировать Марину, создать этот недостижимый образ небесной возлюбленной в реальной жизни - по своему образу и подобию.
"Рождение божества" - роман сюжетный, глагольный, приключенческий. Особенность текста заключается в том, что отец пишет его одновременно от первого и от третьего лица, но это не является постмодернистской штучкой, а имеет четкую мотивацию. Герой романа слышит мысли окружающих людей, видит их биографии, именно это и позволяет свободно перетекать от Я к ОН и обратно. Как и "Мрачная игра", роман несет в себе множество плохо и хорошо замаскированных цитат, но, в отличие от первого романа, цитаты и ассоциации преимущественно библейские. Лейтмотивом по-прежнему остается музыка Beatles, правда главным героем встроенного трактата является уже не экзальтированный, непредсказуемый наркоман Леннон, а мудрый, просветленный, осененный индийскими благовониями наркоман Харрисон. Знаешь, почти в каждом романе отца присутствуют наркотики. Он объясняет это тем, что честный писатель никак не может умолчать об этой самой грозной реалии двадцатого века…
Разумеется, роман не лишен иронии, своеобразного юмора и так называемого стёба, который, впрочем, проверен и на то, чтобы его искренно принимали за чистую монету. Мне кажется, что в литературе должно быть что-то такое весеннее, первоапрельское…
Отец вообще пишет странно, глубоко. Он разрывает цельную фразу, имевшую некогда смысл, и вставляет в нее другую, отдельную, и в этот момент она теряет свое значение, смешивается с первой, и тут рождается третья, совершенно новая фраза.
То же самое он делает и с романом. Так, "Мрачная игра" первоначально сшита из трех разных романов. Затем в нее вплетено несколько отдельных трактатов. И, наконец, все это, как белой ниткой, прошито основной идеей.
Или взять, к примеру этот роман… Ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду, когда говорю этот роман?
- Кстати, - сказала Анжела, которая последние минуты вроде и не слушала разговорившегося Стаканского, - отца выписывают через два дня.
- Очень жаль…
- Что-о?
- Я хотел сказать, - Стаканский вдруг нащупал удивительную, волнующую мысль. - Ведь у меня завтра именины! - весело соврал он. - Будут друзья - художники, скульпторы, придешь? - сердце его отвратительно забилось: в голове как бы из стеклистых палочек выстроилась надежная ловушка.
Анжела, помедлив, обещала, и Стаканский на радостях чмокнул ее в верхнюю губу, за что тут же получил звонкий гонорар, но не сильно, скорее, как-то ложно, шутя…
План был кристально прост: гости задержаться, а потом и вовсе не придут, наверно, перепутали числа, как в Библии, и мы начнем пировать вдвоем, ведь все уже приготовлено, затем, если недостаточно будет просто вина, мы предложим попробовать замечательной афганской дряни, выросшей на полях сражений, а если девочка откажется или дрянь не зацепит - применим набоковско-бериевский прием: таблетка клофелина вкупе с вином гарантировано завершит процесс…
Проснувшись наутро и увидев себя обнаженной рядом с обнаженным мужчиной, Анжела ахнула и в ужасе натянула одеяло на грудь. Было? Неужели было? - прошептала она в растерянности. - Какая дрянь! Я ничего не помню. - Ты сама предложила, - сказал Стаканский, закуривая. - Сама затащила в постель. - Анжела села, одеяло сползло, обнажив смуглую грудь с розовым, нет, темновишневым соском, - продолжал фантазировать Стаканский, очищая картофелину… Три вида салата уже были готовы. Мясо томилось в утятнице. Бутылка коньяка, бутылка водки, две бутылки вина, крепленого и сухого, плюс, на всякий случай, четвертинка водки - на это ушла вся его стипендия. Не забыть еще и соблазнительный натюрморт экзотических фруктов посреди стола, и розу в бокале. Сидя в ванне, Стаканский похотливо разглядывал собственное тело, не веря, что через несколько часов оно будет обладать женщиной.
Зазвонил телефон.
- Я не смогу приехать, - сказала Анжела.
Мгновение - и вокруг его черепа, словно какая-то планетная система, закружилось несколько круглых хохочущих лиц.
- Почему? - только и сумел выдавить он.
- Потому что. Дело в том, что сегодня приходит Андж.
- Какой еще Андж? Когда приходит Андж? Куда?
- Ко мне, идиот! Да и ваще, забудь меня на несколько дней. После расскажу. Андж - это мой жених.
Стаканский вдруг увидел в зеркале, каким неприятным стало его лицо, как противна его светлоголубая рубашечка.
- Неужели? - тускло выдавил он, стараясь придать своему голосу жесткость. - Ты мне никогда… - в этот момент кто-то позвонил в дверь. - Одну секунду! Не бросай трубку, тут пришли… Похоже, уже собираются гости.
Какие еще к чертовой матери гости?
Стаканский кинулся открывать, он настолько был ошарашен, раздавлен (задним планом прошло: как же натрескаюсь я сегодня, один!) что не смог полностью воспринять происшедшее в следующие секунды.
Он увидел незнакомого человека, огромного, за два метра ростом, тот без приглашения вошел и сразу сильно ударил Стаканского в челюсть.
- Ограбление! - успел подумать он, падая в нокаут.
Вероятно, несколько мгновений его не было, очнувшись, он увидел квартиру почти с горизонта пола, поначалу она показалась ему чужой, тем более, что какой-то неправдоподобно большой человек с телефоном под мышкой расхаживал по ковру.
- Ах это ты… - говорил он. - Откуда звонишь? Нет, я ему не буду делать больно. Очухался. Все - кончаю, - он положил телефон на пол, нагнувшись над поверженным Стаканским.
- Ты ведь уже знаешь, кто я? Вот и хорошо. Прелесть!
Он взял с полочки "Прелесть", лак для волос, и побрызгался. Стаканский потрогал виски: голова гудела, хотелось пить. Он поднялся с пола, паукообразно шевеля конечностями, прошел на кухню и выдул кружку воды - одним глотком, словно водку, поискал глазами топорик для мяса, представил, как ему придется разделывать труп на мелкие кусочки, порциями спускать в унитаз, ужаснулся…
- Надеюсь, мы все решим мирно, - сказал Андж, входя. - Недурные у тебя картинки, и портрет очень похож. - Он держал изображение Анжелы на отлете, любуясь.
- Незаконченно ведь, - пролепетал Стаканский, ненавидя свой голос. Он ясно видел, что этот человек намного сильнее и может сделать с ним все, что захочет.
- Сойдет и так, - сказал Андж, засовывая портрет за пазуху. - Вы, конечно, понимаете, милорд, что ждет вас в случае, если вы попытаетесь искать встреч, писать жалостливые письма и прочее… Понимаете или нет?
Он сунул руку Стаканскому в пах и с бесстрастным лицом сдавил ему яички. Стаканский взвыл от боли.
- Да! Да! Отпусти, - взмолился он.
- Вот-вот, - с нескрываемой заботой в голосе подтвердил Андж… Тут его взгляд проследовал куда-то мимо, он простодушно улыбнулся, вошел в комнату, отодвинул стекло серванта, достал маленький серебряный бокальчик, из которого Стаканский так любил пить, осмотрел и засунул в карман.
- Это я тоже заберу, - сказал он, сняв со стены бронзовое распятие, оставшееся от бабули. Стаканский было двинулся на него, но Андж успокаивающим жестом ладони его осадил и тут же вышел, посмеиваясь и качая головой. В дверях он на секунду замер, оглядел праздничный стол, сервированный в комнате отца, и произнес с досадой:
- К сожалению, я сыт.
Стаканский запер за ним дверь на цепочку и, трясясь, как алкоголик, выпил полный стакан водки. В миг, когда жидкость достала желудка, снова зазвонил телефон.
- Что? Ушел? Я с ним поговорю сейчас. Ты, главное, ничего не делай и жди. Будь умницей. Жди моего звонка или письма, страстно жди, как у Симонова. Если будешь хорошо себя вести, я поеду с тобой на дачу. Все. Вешаю трубку. С днем тебя рожденья!
Стаканский выпил второй стакан водки, бросился ничком на кровать и пьяно разревелся в подушку, в ту самую подушку, на которой сегодня ночью, согласно его плану, должны были лежать ее бедра. Все это было чудовищно еще и потому, что вот сейчас тут, в этом пространстве, находился счастливый художник, всесильный, повелевающий мирами, и достаточно было каких-то минут, чтобы растоптать его, повергнуть ниц - как Художника и Человека.
Стаканский ненавидел свои шедевры, бесстрастно наблюдавшие весь процесс. Он выпил еще, его сразу вырвало, опьянение сползло вниз, он забил папиросу и выкурил, затем принял таблетку клофелина и, уже выключаясь, увидел цветную отчетливую галлюцинацию: идет огромный переваливающийся Андж, за ним мелко семенит мультипликационный Стаканский, в его руках водопроводная труба, он настигает, замахивается, но не достает до затылка, мажет по спине, Андж оборачивается всем телом, обеими ногами затаптывает его, слышен хитиновый хруст, но тут появляется совсем уж гигантская Анжела и накрывает сандальчиком обоих - Андж лопается, словно помидор.
12
- Знаешь, я чувствую себя великолепно. Нет, теперь мне пока нельзя кофе. Я замечательно отдохнул. Я чувствую прилив свежих сил - я и молод и свеж… Нет, нельзя такой крепкий чай. Ты, я вижу, недурно провел время вчера, только будь любезен, убери из моей комнаты сей пир во время чумы… А вот окурочек с губной помадой - явный перебор, кхе… Эта клизма - она была просто ужасна, бр-р! После ужина - сразу за работу, я сделал там кое-какие заметки. Знаешь, я ведь пишу другой, совершенно новый роман… Кстати, как дела у нашего Человека, нарисовал он что-нибудь новенькое?
Стаканский показал папку с эскизами, отец посмотрел, пощелкивая пальцами по картону, и в общем остался доволен…
"Человек-тело" - так называлась книга, которую он писал последнее время. Они уже полгода делали эту совместную работу, теоретически она могла бы сблизить их…
По замыслу писателя, роман должен был содержать множество рисунков, карт, схем, временами обращаясь в комикс - первый подобный опыт на русском языке, увлекательная, современная идея.
Это была история человека, который после смерти родителей остался в квартире один, и которого убивают, используя одну из стандартных махинаций, чтобы захватить жилплощадь.
Будучи его приятелями, некие молодые люди все чаще к нему захаживают, выражая соболезнования, утешая его вином. Вскоре и рождается их чудовищный план, суть которого заключается в том, чтобы женить хозяина квартиры на подставной женщине, прописать ее, а затем - инсценировать самоубийство героя.
Человек имеет довольно высокие духовные запросы, поэтому кандидатуры невест, которые подсовывают ему друзья, не удовлетворяют его. Наконец, Человек действительно влюбляется и готов жениться, но вся беда в том, что он выбирает девушку сам, пренебрегая специально подготовленной невестой, и теперь задача банды друзей - обмануть ее или переманить к себе…
Основной конфликт романа - тело и душа, материя и дух, реальное и идеальное - словом, тема столь же избитая, сколь и вечная. Человек ищет и в друзьях и в женщинах родственную душу. Человек ее не находит. Человек умирает в одиночестве.
Надо заметить, что характер у Человека довольно сложный, тяжелый. Человек мстителен, эгоистичен, он измышляет всяческие извращения, строит планы диких, кровавых преступлений, вспоминает возмутительные истории, из которых ясно, какой это отвратительный, гадкий и мерзкий человек.
Подобного человека не жалко, его просто так и тянет убить.
В то же время Человек отличается порой небывалой чистотой помыслов, изысканностью и благородством побуждений, он обаятельный, хороший, духовно совершенный человек.
Противоречие снимается в конце романа, и загадка этого сложного характера разрешается весьма неожиданным образом, причем чисто лингвистически, как это часто бывало в стаканских текстах…