Что будет, хозяйка уточнять не стала. Но на религиозные темы и всякие приходившие императору видения они проговорили до утра. С этого момента баронесса Крюденер стала его незаменимым советником во всех духовных исканиях. Единственное, чем русский царь не делился с этим новым духовным учителем, это вопросами внешней и внутренней политики. Государь справедливо определил, что управление державой и дипломатическая политика – это не для женского ума, какой бы светлый он ни был.
Баронесса Крюденер являлась, по сути, женщиной изворотливой, но никогда её ум не был способен породить какой-то новый план сохранения порядка в Европе. Однако она всё же сыграла косвенную роль в создании Священного союза европейских государств, обязанностями которого было стремление соблюдать суверенитет Европы. Монархи обязывались "пребывать соединёнными узами братской дружбы, оказывать друг другу помощь и содействие, управлять подданными своими в том же духе братства, для охранения веры, правды и мира…".
В этот миг, уезжая из столицы, Александр Павлович пытался взвесить: чего он достиг? Чего осуществил и не смог осуществить? Увеличив размеры своей империи, где населения стало больше на двенадцать миллионов душ, он, как пророк Моисей, водил свой народ по Европе от края и до края, сумел сломить французского узурпатора, но что кроме славы и новых земель дал он державе?
Ведь с юных лет Александр хотел поставить на ноги Государство Российское, но не усовершенствовал, не обновил русской нации. Не слишком ли часто дела Европы отвлекали его от нужд русского народа? Грусть охватила императора, когда вспомнилось, что в начале своего царствования он собирался освободить крестьян, а через почти два с половиной столетия после вступления на престол ничего решительного так и не предпринял для этого.
Видимо, в утро 1-го сентября наступил тот переломный момент, когда необходимо было провести анализ совершённых дел и суметь покаяться в греховодничестве за каждый день прожитого прошлого.
Глава 6
На Мясницкой было немного народу, хотя Москва в тёплые времена года никогда не жаловалась на посетителей. Правда, и в зимнее слякотное время туристы, гастарбайтеры и мошенники, гоняющиеся за лёгкой наживой, также не оставляли столицу своим вниманием. Шутка ли, известная всему миру Москва, не единожды становящаяся притчей во языцех, ныне превращена в мировой рынок, где можно не только что-нибудь честно купить и заработать, а урвать, утащить, присвоить, экспроприировать и просто своровать. Что поделать, отношение нынешнего правительства к бывшей могучей стране и к её столице было, мягко говоря, неординарным.
Одним из рыночных товаров, отнятых у ещё живых хозяев и принципиально не возвращаемых наследникам, был особняк Чертковых на Мясницкой улице, к которому и направлялась сейчас наша парочка. Давид всё же решил довести до логического конца журналистское расследование. К тому же у него неожиданно появилась очаровательная помощница.
– Знаешь, дом семь на Мясницкой не один десяток лет стоит под зелёной строительной сеткой и официально объявлен реставрационным, но никакой реставрации ни по фронтону, ни внутри не производится, – по ходу рассказывал девушке Давид. – Центр усадебного комплекса занимает барочный дом середины XVIII века. К 1870 году здание обросло пристройками. В них ещё тогда было намечено разместить книгохранилище. Причём, новые флигеля и крылья обобщены единым эклектическим декором в стиле рококо. Если нам удастся зайти в особняк, то прошу обратить внимание на залы, потому что каждая из зал оформлялась в особом стиле. Не случайно уже в конце девятнадцатого века Дом Чертковых стал до того популярен, что некоторые из залов сдавались внаём для проведения различных торжеств.
Самым известным до сих пор считается Готический зал – редчайший пример неоготики середины прошлого столетия, а также Курительная комната в "мавританском" стиле. Конечно, есть ещё Охотничий и Белый залы – также отличающиеся великолепной лепниной и необыкновенной отделкой, но это уже на любителя. Кстати, Белый зал многие считают верхом совершенства всего дома. В общем, есть что посмотреть.
– Но откуда такие познания? – поинтересовалась Вилена. – Ты сейчас рассказывал о доме, будто всю сознательную жизнь работал там гидом.
– Я, как журналист и писатель, когда берусь за какое-нибудь дело, просто обязан знать подноготную до самых-самых глубин. Иначе ничего не получится. Этот особняк даже попал в словарь Брокгауза и Эфрона, как первая библиотека Чертковых, потому что этот дом одно время был единственным местом в нашем государстве, где хранились ценные собрания книг о России и славянах, а по обилию редчайших изданий считался богатейшей сокровищницей.
Стоит ли удивляться моему интересу, когда я раскопал некоторые факты о части манускриптов из библиотеки Ивана Грозного, случайно попавших в библиотеку Чертковых. Александр Дмитриевич Чертков, основатель библиотеки, дружил со многими известными творческими личностями. У него в гостях бывали Жуковский с Пушкиным, Фёдор Глинка, Щепкин и ещё множество других. Библиотеку унаследовал сын Черткова Григорий Александрович. Исполняя волю отца, он в 1863 году открыл первую в России бесплатную частную библиотеку. Хранителем фондов граф Чертков попросил стать Петра Ивановича Бартенева. В декабре 1871 года фамильная коллекция книг и рукописей была передана в дар Москве. При этом выдвигались следующие условия: сохранение за библиотекой названия "Чертковская", запрет на вывоз из Москвы и какой бы то ни было раздел фондов, бесплатный доступ к собранию и строительство специального здания, где можно регулировать температуру помещения.
Естественно, с приходом к власти американского ставленника Бронштейна условия дарителя сразу же были нарушены, имя графа Черткова вычеркнуто из всех анналов, то есть русских летописей, а неделимые фонды растащены. В 1938 году основная часть осела в "Историчке", а в 1945 году разъединили и рукописное собрание, поделив его между ГИМом и Литературным музеем. Но мародёры чудом пропустили один из подвалов, где в нетронутом состоянии остались ждать своих благодарных читателей, интересующихся криптографией, старинные манускрипты библиотеки Ивана Грозного.
– Спасибо за небольшой экскурс, – кивнула Вилена. – Но ты уверен, что рукописи находятся действительно в Доме Чертковых на Мясницкой? И действительно ли какая-то часть библиотеки Ивана Грозного осела в подвале этого дома?
– Да, факт не проверенный, – сознался Давид. – Но для чего мы собрались посетить Дом Чертковых? Вообрази, вдруг посредством организации спутникового, или, допустим, эфемерного фонда "Ленинки" в доме на Мясницкой, удастся произвести большевистский шмон?!
– Но ведь это же ложь? – глаза у Вилены округлились. – Как можно начинать дело, опираясь на ложь?
– Во-первых, – возразил парень. – Это вовсе не ложь, а заведомое применение технического словоблудия для проверки поступивших мне, редактору газеты "Совершенно секретно", фактов таинственных следов сокровища русской литературы, а именно, библиотеки Ивана Грозного. Во-вторых, мне, по-твоему, надо было написать прошение в трёх экземплярах на имя председателя ВРК товарища Лейбы Бронштейна и ждать, когда оный председатель благоволит разрешить мне какое-то там журналистское расследование?
– Да ну тебя, – смутилась Бусинка. – Скажешь тоже! Кстати, почему ты Троцкого называешь американским ставленником?
– Вот тебе раз! – удивился Давид. – Выходит, с историей мы не очень-то дружим? Ничего, это исправимо. Как говорил в своё время Карамзин: "…всякая история, даже и неискусно писанная, бывает приятна, – тем более отечественная". Во время второй эмиграции Лейбу Бронштейна добровольно-принудительным порядком выслали из Европы в Америку, а перед возвращением в Россию на него обратило внимание американское правительство. В лагере "Амхерст" он был завербован и приехал в бурлившую смутами Россию верным американским шакалом. Заметь, что американские войска стали интервентами России в том же марте 1918 года.
– Какие интервенты? – ужаснулась Вилена. – Американцы? На русской земле?
– Именно так, – кивнул Давид. – Весь север Государства Российского был оккупирован американскими войсками несколько лет. Там впервые были организованы концентрационные лагеря, где белогвардейцев стравливали с красноармейцами. А благородные охранники делали ставки. В это время Троцкий-Бронштейн становится председателем Петросовета и Военно-революционного комитета, фактически организует Красную армию и утверждает за собой реальную власть.
На бронепоезде он совершает "турне" по русским землям и расстреливает ни в чём не повинное мирное расселение. Вот одно из его одиозных высказываний: "Надо навсегда покончить с поповско-квакерской болтовнёй о священной ценности человеческой жизни". После этого Троцкий получает прозвище "кровавый диктатор" и не зря.
К счастью, эти его выходки напугали даже самых отъявленных головорезов большевистского режима, а именно прожжённый абрек Коба, получивший за постоянную расправу с подельниками пожизненную каторгу, принимает во внимание влияние Троцкого на рабоче-крестьянское население. Лейбу боялись и слушались. Поэтому Коба-Джугашвили принялся собирать компромат на противника. В первую очередь Сталин запасся опубликованной фразой Троцкого, когда тот предрёк установление личной диктатуры Ленина над ЦК, заявив, что марксизм для Владимира Ильича не метод научного исследования, а половая тряпка, когда нужно затереть следы. Это послужило взрывом и началом конца кровавого диктатора. Но мы уже пришли.
Вилена очнулась от интересного "ликбеза": прямо перед ними красовался Дом Чертковых. Вернее сказать, красовался бы, если б "влиятельные" лица постсоветского режима не устроили вокруг дома мышиную возню. Вследствие этого Дом Чертковых выглядел довольно неважно.
Нашей парочке удалось проникнуть во двор центрального здания, где по углам громоздились кучи мусора, куски железобетонных перекрытий, битого кирпича и прочего строительного хлама, будто Дом действительно подвергался какому ни на есть ремонту. Высокое крыльцо, к которому вели немытые ступени, подсказало посетителям, что дверь на крыльце иногда открывается, иначе, кто бы оставлял на деревянных ступенях многочисленные следы?
Давид и Вилена осторожно поднялись по ступенькам, будто боялись, что шаги будут услышаны местным Цербером, и он может покусать непрошенных гостей. Но ни собак, ни людей видно не было. Парень постучал кулаком в добротную дубовую дверь и, вероятно, в доме его тоже никто не услышал. Для очистки совести Давид ещё несколько раз постучал, ему никто не откликнулся. Обернувшись к Бусинке, он виновато пожал плечами:
– Зря я надеялся, что кто-то за этим домом следит, хотя ночью какой-то охранник меня встретил довольно злобно, как осатаневший чёрт. А сейчас, гляди-ка, будки для охранников нет никакой, а внутри – ни живых, ни мёртвых.
– Давид, ты следи за словами, пожалуйста, – попросила девушка. – Слышал, надеюсь, что часто высказанное слово превращается в программу к действию.
– А что я такого сказал? – принялся возражать парень. – Если бы ты увидела ночного охранника, то поняла бы…
Что поняла бы девушка, так и осталось невыясненным, потому что меж створками открытых ворот во двор протиснулась человеческая фигура. Это была женщина средних лет, про которых обычно говорят – ей чуть больше тридцати и гораздо меньше тридцати пяти. Несмотря на жаркий день, на плечи дамы было накинуто тонкое пончо, а светло-молочные брюки и такого же цвета туфли на низком каблуке были явно не для гуляния по мусорным свалкам.
– О, нашего полку прибыло, – подал голос Давид. – А, может быть, мы вас здесь и разыскиваем?
Женщина, близоруко щурясь, посмотрела на нежданных гостей и неожиданно улыбнулась:
– Не знаю, может и меня, а может вчерашний день. Весь вопрос, зачем вы в этот дом заявились?
– Видите ли, – Давид взял заботу объяснения визита на свои плечи. – Видите ли, я – редактор газеты "Совершенно секретно", а моя спутница – представитель библиотеки имени Гоголя.
– Интересно, – хмыкнула дама. – Ваша газета, как я помню, занимается криминальными расследованиями. Так? Но в этом доме ни криминала, ни библиотек нет, так что не понимаю цели вашего визита.
– Всё очень просто, – успокоил даму Давид. – В Государственном фонде "Ленинки" нашлись, наконец-таки, какие-то средства для восстановления Дома Чертковых. Мы ведь правильно пришли? Так вот. После ремонта здесь, вероятно во флигеле, будет открыта бесплатная народная библиотека.
– Неужели кто-то всё же вспомнил о завещании дарителя? – дама недоверчиво покачала головой. – Надо же! Воистину, пути Господни неисповедимы!
– Не знаю, мы с Богом не договаривались, – парировал парень. – Если вам будет не трудно показать, то мы хотели бы посмотреть внутренности усадьбы. Понимаете, прежде необходимо составить описание дома на бумаге, состояние подвалов, комнат, чердака, как основного здания, так и флигелей.
– Ну, знаете, – хмыкнула дама. – Все комнаты, подсобки и подвалы я просто физически не смогу вам показать потому, что здесь у меня не хватит ключей для всех дверей.
– Но хоть что-то вы нам показать сможете? – решила подать голос Вилена. – Я для этого сюда как на работу явилась.
Дама обернулась в сторону девушки, окинула её внимательным взглядом и снова улыбнулась:
– Для такой красивой девушки мне по штату положено сделать исключение. Хоть я имею предписание – никого в дом не пускать, но вы, вроде бы, не опасны. Тем более, если с вашей поддержкой начнётся реставрация дома – это уже Воля Господа нашего! Ну, входите, гости нежданные…
Дама открыла своими ключами входную дверь и оглянулась на парня и девушку. Видимо, они оба не ожидали, что посетить Дом Чертковых для них окажется так просто. Известно ведь, что Николая Сергеевича, потомка графа Григория Александровича Черткова, не пускали в Дом ряды "честных" охранников. Потомку именитых русских меценатов удалось всё же ненадолго проникнуть в особняк с обещанием, что не будет снимать фотоаппаратом внутренние залы. Узнав об этом, Давид загорелся любопытством и пожелал, если повезёт, в первую очередь рассмотреть диковинные залы особняка Чертковых. А тут сама госпожа Фортуна подкинула в экскурсоводы обаятельную женщину и та, без каких-либо запрещений и протокольных увещеваний собралась показать почти неизвестным посетителям те помещения, от которых у неё есть ключи!
Давид, прежде чем переступить порог, оглянулся и спросил у дамы:
– Простите, мы с Виленой не заметили во дворе ни одного охранника. Они, вероятно, внутри дома?
– Давид, не задавай глупых вопросов, – перебила его Бусинка. – Лучше бы спасибо сказал за то, что нам покажут легендарный дом изнутри.
– Ах да, – махнула рукой нынешняя хозяйка дома. – Простите, совсем забыла представиться. Меня зовут Ларисой Степановной или просто Лялей. А вы – Давид и Вилена, я правильно поняла?
Парочка синхронно кивнула. Лариса Степановна закрыла входную дверь и, обернувшись к гостям, продолжила:
– Сейчас у здания нет реального хозяина, и вход для кого бы то ни было запрещён. Но с вашим посещением, я чувствую, всё изменится. Ни внутри, ни снаружи охранников нет, да и платить-то им некому. Американскому потомку графов Николаю Сергеевичу не дают вложить в ремонт и реставрацию наследия предков ни копейки. Днём здесь бываю только я и то не всегда. Так что вам просто повезло.
– Как! – вскричал Давид. – Я же вчера вечером пришёл осмотреть этот дом, но меня у ворот чуть не загрыз какой-то мужик, представившийся охранником!
– Вчера вечером? – Ляля вся превратилась в слух. – Пожалуйста, расскажите об этом подробнее.
– Зачем? – пожал плечами парень. – Я не знаю, если тот мужик не охранник, то зачем же ему здесь ошиваться в ночное время?
– Вот именно, зачем? – кивнула Ляля. – А вам, молодой человек, этот "охранник" не показался немного странным?
– Странным? – Давид на секунду задумался. – Вообще-то да, именно странным! Он из подворотни Дома кинулся на меня, как волк нападает на добычу. Я просто чудом увернулся от его нежных объятий.
– Да, действительно чудо, что я вас живым вижу, – согласилась Ляля, как будто её собеседник действительно должен был превратиться в чью-то добычу. – От лап этих архантропов мало кто уворачивается.
– Как?! – вскричала Вилена. – Как?! Убийцы в самом центре Москвы охотятся на людей, а вы об этом говорите, как о чём-то обыденном?
– Простите, девушка, – возразила нынешняя хозяйка Дома Чертковых. – По-вашему, я должна всплеснуть руками, заахать, заохать и вызвать наряд милиции, то есть полиции? Глупо. Ваш приятель попал под внимание представителя сатанинской секты, охотящейся за манускриптами из библиотеки Ивана Грозного.
– Что?!! – в унисон ахнули гости.
– Что слышали, – горько улыбнулась Лариса Степановна. – Я думала, что они охоту только на меня открыли. Однако они готовы нападать на всех, кто хоть чуть-чуть причастен к библиотеке Чертковых. Дело в том, что в некоторых старинных манускриптах из графской библиотеки говорится о нынешнем месте нахождения библиотеки Ивана Грозного. Но сомневаюсь, что вообще имеется описание или таинственная карта, где обозначено место истинно русского сокровища, иначе царскую библиотеку давно бы уже нашли. И, скорее всего, нашли бы эти архантропы, потому что у них есть не только удивительное чутьё, которое так необходимо кладоискателям, а так же умопомрачительные возможности влияния на нынешнюю российскую власть и вытекающая отсюда вседозволенность. Вот почему я удивилась, что вам, Давид, удалось легко унести ноги от охотника.
– Но что им надо?! – возмущённо воскликнул парень.
– Что им надо? Этот вопрос интересует не только вас, молодой человек, – ответила Ляля. – Я, пожалуй, догадываюсь, что этим прохвостам надо, только вы первый из многих, кто задал этот вопрос. И, наверное, я вам отвечу. Хотя мои сведения вряд ли помогут. Но мудрецы издревле говорят, что владеющий информацией – уже вооружён и сможет найти нужное решение в критический момент.
– Спасибо, утешили, – скривил губы Давид.
– Ладно, хватит кукситься, – одёрнула парня Бусинка. – Не так всё плохо как может показаться. Лучше вспомни, зачем мы сюда пришли?
– Да, верно, – согласился парень.
– Я не отказываюсь от своего предложения ознакомиться с домом, – подхватила Лариса Степановна. – Только в некоторых местах паркет пола уже разобран, то есть, разворован и поэтому не обращайте внимания, если можно.
– Да, конечно, – согласились гости.
– Вот здесь, – Ляля провела парочку в соседнюю комнату, раньше происходили деловые встречи. Недаром эта комната названа графом Чертковым "Арабской курильней".