- Пожалуйста, Платон Ефремович, проходите, садитесь, - Тарас принес из соседней комнаты старые венские стулья.
Хозяйка засуетилась - надо же еще приготовить шампиньонов.
- Мы позавтракали в городе, Таисия Лукинична, однако от грибов, каюсь, не откажемся, - сказал Платон.
Они ели молча, с наслаждением, со смаком, - эти коренные горожане, для которых свежие грибы, тем более речная рыба, давно стали редкими деликатесами. Хозяйка с сочувствием поглядывала на них.
Гости легко управились с большой сковородой жареных грибов. Платон Ефремович поблагодарил хозяев за доставленное удовольствие, вышел из-за стола.
- Мы к вам попутно, - объяснил он. - Едем в совхоз, к Абросимову, и завернули на минутку.
- Побыли бы до обеда, подышали лесным воздухом, - сказала хозяйка.
- В следующий раз, дорогая Таисия Лукинична, а сейчас торопимся.
- Строить? - с подковыркой спросил хозяин.
- Наш брат вечно спешит и вечно опаздывает, - в тон ему заметил Горский. - Да и совхозная стройка деликатная…
- Надо к зиме о с в о и т ь денежки, иначе срежут ассигнования на будущий год? - продолжил Тарас.
- Именно! А вы неплохо ориентируетесь в нашей механике, Тарас Дмитриевич. Не пошли бы к нам экономистом?
- Моя половина не желает перебираться в район, не говоря уже о городе.
- Похвально! Теперь мало таких женщин.
Таисия Лукинична тотчас обратилась к племяннику, чтобы перевести разговор на другое:
- Ты, Юра, даже не рассказал ни о своих, ни о себе.
- Все никак не решается жениться, - ответил за него Платон. - Однако мы его скоро женим, иначе опасно продвигать по службе вольнодумного холостяка!..
Вот так, с шутками, они и расстались после этой короткой встречи погожим сентябрьским утром, когда всюду была такая благодать, что глаз не оторвешь от всей этой прелести вокруг.
На знакомой развилке дорог за селом Юрий остановил машину.
- Какую из них вы предпочитаете? - спросил он Горского.
- Мы же опаздываем.
- Тогда лучше напрямую, по большаку.
- Нет, давай-ка все же по верхотуре.
Отсюда в совхоз было две дороги: нижняя - в луговой долине и верхняя - по гребню кряжистых увалов, откуда открывался вид на дальнюю цепь сиреневых, в дымке, крутых шиханов. Платон выбрал верхнюю, чтобы лишний раз полюбоваться панорамой Южного Урала. Иногда он просил Юрия притормозить, выходил из машины, доставал из глянцевитого футляра полевой цейсовский бинокль и рассматривал длинный накат гор, приближенных восьмикратно. Если бы у него в запасе была еще одна жизнь, он прожил бы ее только здесь. Если бы… И, нечаянно вспомнив Ульяну, Платон глубоко задумался. Он уже не видел ни далеких Уральских гор, ни высокого сияющего неба над головой, ни всего этого прощального бабьего лета, в котором было столько света и мягкой грусти увядания.
- Приехали, - объявил Юрий, когда из-за поворота начал выдвигаться белый ряд коттеджей с полыхающими на ветерке пунцовыми мальвами в палисадниках.
Директор совхоза давно ждал их на дощатом резном крылечке, вымытом до охристой желтизны. Платон глянул на свои часы.
- Извините, Руслан Иванович. Минут сорок потеряли на грибном завтраке у Воеводиных.
- Какие извинения? Строителей я готов ждать до заката солнца!
Они прошли в директорский кабинет, стены которого были увешаны разными графиками, диаграммами, крупными фотографиями. Платон огляделся.
- А где план вашей усадьбы?
- В столе.
- Прячете в целях конспирации?
- Небось заделаешься конспиратором, Платон Ефремович…
Горский не раз встречался с Абросимовым на разных собраниях в области, как-то однажды сидел рядом с ним в президиуме, но ничего особенного в нем не находил, - директор как директор, разве что годится многим в сыновья. Выступал он, как и все, по заранее написанному, не позволяя себе вольных отвлечений от текста заготовленной речи. И сейчас Платон внимательно к нему приглядывался.
План совхозной усадьбы понравился Платону: оригинальная компоновка жилых кварталов, вполне современный торговый центр, двухэтажная средняя школа со спортивным залом, Дворец культуры с парком на берегу речки, на окраине - стадион.
- Кто вам все это рисовал? - осторожно поинтересовался Юрий.
- Есть у нас доморощенный архитектор.
- Кстати, грамотно, со вкусом, - заметил Платон.
- Все остальное - рабочие чертежи, сметы - дело рук городского института Гражданпроект. У меня налицо вся техническая документация, не беспокойтесь.
- Я и не беспокоюсь, Руслан Иванович, - притаенно улыбнулся Платон. - Что же вы сейчас строите, что собираетесь строить с будущего года?
Абросимов оживленно заговорил о текущих строительных делах. На отделениях он полностью прекратил все работы еще с прошлой осени, без того немало денежек брошено на ветер: в захолустных поселочках никто жить не хочет, кроме сторожей из стариков пенсионеров. Молодежь тянется сюда: тут и кино почти каждый день, и телевидение, и заезжие артисты чуть ли не всякую неделю, не говоря о коммунальных удобствах. Конечно, можно было прочнее обосноваться на первом отделении, где раньше находилось господское поместье, там и природа живописнее, а главное, те места связаны с революционными событиями на Урале. Но поздно исправлять досадную ошибку. Надо строить новый агрогородок. В совхозе около двух тысяч человек, и по городскому счету нужно иметь тысяч двадцать квадратных метров жилой площади. Пока же на центральной усадьбе всего восемь тысяч. Поэтому решено приналечь на двухквартирные коттеджи, чтобы в будущем году переселить людей с самых дальних отделенческих поселков.
- Стратегия у вас правильная, Руслан Иванович, - сказал Горский.
- Вы лучше, Платон Ефремович, называйте нашу затею тактикой. За тактику по крайней мере могут дать простой выговор, а за стратегию, не ровен час, получишь строгача с предупреждением.
- Да вы юморист, ей-богу! - засмеялся Платон. Ему все больше нравился этот совсем молодой человек с мужицкой хитрецой в прищуренных глазах. - Насколько я понимаю, Руслан Иванович, вас никто не поддерживает ни в области, ни в министерстве?
Директор успел проникнуться доверием к гостю и признался откровенно, что активной поддержки он нигде не получает. Одни говорят, что строить агрогородок - затея, может, и заманчивая, но преждевременная. Другие намекают, что за ликвидацию отделений ему еще влетит как за явный волюнтаризм. А третьи, подальновиднее, кажется, сочувствуют, даже успокаивают тем, что план-то капитальных вложений аккуратно выполняется. На этих, третьих, вся надежда, только власти у них маловато. Если грянет гром, то все окажутся в стороне, за исключением его, Абросимова. Ну да на всякую беду страху не напасешься. Только бы не скоро грянул гром. Во всяком случае, пока он грозы не ждет.
- Кстати, откуда у вас эта уверенность? - шутливо поинтересовался Платон Ефремович.
- Урожайный год любые директорские грехи списывает в архив, - сказал Абросимов.
- Значит, как урожай - так амнистия?
- Полная, Платон Ефремович!..
Действительно, совхоз уже сдал государству более двух миллионов пудов хлеба, намного перевыполнив государственный план.
- Еще бы парочку таких годков - и новая усадьба была бы в основном закончена.
- И тут ваша стратегия, то бишь, тактика верная, - заметил Платон.
- Ну, что касаемо хлеба, спору нет, считайте его нашей стратегией, за хлеб воздают почести, а за строительство, не ровен час, получишь нагоняй.
Платон снова пытливо глянул на Абросимова, поднялся из-за стола, сказал:
- Покажите-ка вашу усадьбу в натуре.
Они вышли из конторы, постояли на резном крылечке. С западной окраины поселка доносился перебивчивый гул тяжелых грузовиков: туда, к механизированному току, один за другим подходили автопоезда с полей. На восточной окраине, поодаль от которой белели приземистые коровники молочной фермы, была полуденная сонная тишь. На зеленой улочке тоже ни души, кроме водителей легковых автомобилей, скучающих в тени нарядных палисадников.
- Пойдем или поедем? - спросил директор.
- Не знаю, как вы, Руслан Иванович, а мы с Юрием профессиональные пешеходы, - отозвался Платон.
По дороге Абросимов то и дело обращал внимание горожан, что в каждом дворе стоят или "Жигули" или мотоциклы с колясками. Он как-то прикинул на досуге: только на личные машины можно одновременно посадить чуть ли не всех работающих в совхозе. Кроме того, есть автобусы. Нынче транспорт - не проблема. Спросите кого угодно: что лучше - жить на городской манер и ездить на работу или ютиться на отделениях, потому что они рядом с полями? Все в один голос против отделенческих поселков… Слушая его, Платон думал, что директор, как видно, не раз повторял эти азбучные истины. А вот на собраниях в области он никогда об этом не говорил, наверное, побаивался, что не поддержат или, еще хуже, прикрикнут за самоуправство.
Битый час Абросимов водил гостей по объектам. Строился первый квартал одноэтажных коттеджей, где работала бригада из треста Горского.
Он поговорил со своими людьми накоротке: как работается, какие заработки, довольны ли питанием. Никаких серьезных жалоб не оказалось, только двое парней-каменщиков игриво посетовали на то, что давненько не ласкали женушек. "Не надо было жениться рано", - в том же тоне сказал Платон. "Вы ведь сами, товарищ управляющий,, не выделяете квартиры холостякам", - ответил парень побойчее. "Каюсь, в отношении вас я допустил ошибку", - вроде бы уже серьезно согласился он и, простившись с ними, зашагал к следующему объекту.
- Вашей бригадой мы довольны, - говорил на ходу Абросимов. - Хлопцы работают на совесть, без всяких п р е с т о л ь н ы х праздников, которые частенько справляют пеэмка. Название громкое - передвижные механизированные колонны, а работают вяло, неорганизованно.
- Видите ли, Руслан Иванович, сельское строительство до недавнего времени велось, как правило, полукустарно. В считанные годы не наладишь дело.
- Спору нет. Но речь идет не только о хлебе насущном, нельзя забывать и о производстве мяса.
- Кстати, а кто у вас ведет животноводческий комплекс?
- Начинала та же пеэмка и неизвестно, когда бы кончила. Хорошо, что весной подоспела д и к а я бригада с юга…
Абросимов опять увлекся наболевшим. Осуждают этих "дикарей", наказывают председателей колхозов, директоров совхозов за нарушение сметной дисциплины, за перерасход фондов зарплаты. Но кто считает убытки от бесконечного растягивания сроков? Не лучше ли внести в отхожий промысел какую-то организацию: если, к примеру, где-то случается сезонный избыток рабочей силы, то почему ее не направлять туда, где рабочих рук не хватает? Что же касаемо аккордной оплаты, то она с лихвой окупается досрочным вводом объектов в эксплуатацию.
- Я точно такого мнения на сей счет, - сказал Платон.
- Говорят, нет худа без добра, - продолжал Абросимов. - Если бы наши животноводческие фермы вовсю строились на отделениях, то и не видать бы нам агрогородка до будущего столетия.
- Хитрый вы мужик, Руслан Иванович, - заговорщицки улыбнулся Платон. - Будем помогать вам в меру сил. Правда, у нас немало своих задачек в городе. Оставляю у вас до понедельника Юрия Максимовича.
- Спасибо, Платон Ефремович.
- Ну-с, я поеду.
Но Абросимов ни за что не хотел отпустить его без ужина, как он ни отказывался. В конце концов директор пошел козырной картой: специально для гостей на берегу Ика готовится "королевская уха", испечен пирог с сомовиной. Тогда Платон сдался.
- Подкупили-таки! - засмеялся он.
Уединенный уголок на травянистом бережке горной речки, заметно приутомившейся к осени, удивительно располагал к раздумьям. Пока хозяин колдовал над своей двойной ухой из окуней, пока расстилалась скатерть-самобранка с большим эмалированным блюдом, доверху наполненным сочными кусками пирога, Платон сидел на каменистом обрыве и с любопытством оглядывал зеркальный плес излуки, пойменную урему за речкой, никому не нужный до весны старенький паром на галечной косе, щедро усыпанной, точно перламутром, белыми ракушками.
Эта поездка настроила Платона на мажорный лад. Как ни переменчиво идут дела в деревне - от одного хорошего урожая до другого, как ни тяжело вести хозяйство в южноуральской зоне р и с к о в а н н о г о земледелия, однако люди-то на голову выше тех, кто работал здесь до войны. И пусть излишне много было всяких перестроек на селе, но именно сама жизнь торит дорогу в будущее. Кстати, взять хотя бы эту начавшуюся концентрацию. Она в какой-то мере похожа на вторую сплошную коллективизацию - на более высоком технико-экономическом уровне. Понадобилось без малого полвека, чтобы шагнуть, наконец, столь крупно и уверенно. Досадно лишь, что в первую голову совхозы, бессменно находясь в ближнем зерновом резерве государства, едва успевали пополнять его хлебные запасы, и у них недоставало ни времени, ни средств для серьезной строительной программы, за исключением новых, целинных хозяйств. Отсюда, наверное, привычка не заглядывать далеко вперед, когда речь заходит о самом трудоемком деле - капитальном строительстве в деревне. Абросимов, конечно, прав, тревожась о дальней перспективе. Негоже, что не поддерживают такого в министерстве, - кто-кто, а министерство должно быть зрячим. Нет, Абросимовых надо беречь от равнодушия, которым заболеть легко, да вылечиться бывает невозможно.
- Платон Ефремович, прошу к зеленому столу! - позвал его директор.
- Иду, Руслан Иванович, иду. - Он грузно поднялся над речным обрывом, медленно обвел цепким взглядом весь этот уютный берег, где так свободно думается о жизни.
Прямо над головой протянулся вдоль реки тихий журавлиный клин, летевший без обычного тревожного курлыканья. Платон подумал: "Что-то раненько они нынче тронулись. Надобно поторопиться кое-что сделать до первых заморозков".
ГЛАВА 10
Действительно, зима в том году наступила вслед за сентябрьской теплынью. Березы не успели принарядиться по-осеннему, как ударили крепкие морозы. Было странно видеть буйный зеленый листопад в жгучую метель. Только птицы, верно чувствующие приближение холодов, успели переселиться в южные края.
Платон всегда уезжал в отпуск зимой. Так получилось и теперь, хотя ему выписали обещанную путевку на целый месяц раньше условленного срока. Он повертел ее в руках, намереваясь подождать до декабря, тем более что дел накопилось уйма. Но Ксения Андреевна настояла, чтобы Платон не откладывал отпуск (в конце года и вовсе будет трудно выбраться). Платон хорошо понимал жену: для нее была тягостной вся эта неопределенность, в которой жила она последнее время. Осунулась, похудела Ксения. Он неуверенно успокаивал ее лишь тем, что такая поздняя - через тридцать лет - встреча с Ульяной вряд ли что может изменить в их жизни. Однако Ксения напомнила ему в аэропорту:
- Я ко всему готова, Платон.
Ее странная жертвенность начинала раздражать его, он ответил суховато:
- Не фантазируй ты, пожалуйста. Ни к чему…
Рейсовый самолет ТУ-134 брал разбег дольше обыкновенного, словно никак не мог оторваться от земли уральской. Наконец оторвался и, набирая высоту, взял курс на юг. И с этой минуты Платон очутился в зоне притяжения далекого прошлого: нетерпение увидеть Ульяну овладело всем его существом, хотя он и возвращался в свое прошлое с невероятной скоростью - девятьсот километров в час.
Когда стюардесса объявила, что самолет приближается к Ставрополю. Платон уже не сводил глаз с иллюминатора. "Кавказ подо мною…" Начинались знакомые места, по которым и отступал и наступал его, Горского, отдельный инженерный батальон. К счастью, погода выдалась отличная, он мог ясно видеть всю дымчатую землю, усеянную казачьими станицами и хуторами, точно кто полными пригоршнями густо разбросал тут множество белых хат по всему предгорью. Он сам спросил щеголеватую стюардессу, как скоро появится под крылом город Орджоникидзе.
Из всех оборонительных боев сорок второго года Платону особенно помнились бои на Грозненском направлении, где в начале ноября танковые дивизии фон Клейста уже вышли на ближние подступы к Орджоникидзе, захватили Гизель. Все подчистую было брошено на ликвидацию прорыва, в том числе и батальон Горского. Положение с каждым часом ухудшалось: немецкие танки, словно почуяв запах нефти, рвались вперед, не считаясь ни с какими потерями. В те черные дни саперы ставили противотанковые мины в любое время суток, под огнем, тоже не считаясь буквально ни с чем, только бы не дать противнику с ходу развить успех. В боевых порядках войск Северной группы Закавказского фронта на переднем крае появились сам командующий Масленников и генералы с автоматами в руках. Их личный пример увлекал в контратаки вконец измотанных солдат. И надменный Клейст, которому вместе с Гудерианом удалось в сорок первом окружить часть армий Юго-Западного фронта и его штаб, на сей раз тут, на Кавказе, споткнулся у стен Орджоникидзе… Платон Горский был свидетелем той катастрофы на Днепре, и для него эта выстраданная победа на Тереке имела глубоко личное значение.
Самолет проплыл немного западнее города, наверное, над Гизелью. Дальше синели горы, до них клейстовские танки так и не могли дойти, чтобы прорваться в Закавказье… Платон опять вернулся к своим раздумьям о скорой встрече в Баку с Ульяной. Он не дал телеграмму: пусть все выглядит просто, буднично, приехал и приехал, вроде бы из какой-нибудь командировки.
Солнце закатывалось, когда самолет начал снижение чад Апшеронским полуостровом. Вот и бакинский аэропорт Бина, непривычно тихий, не то что Адлер с его невообразимой сутолокой. Пока Горский получал багаж, потом ждал такси, уже совсем стемнело. Южная ночь сгущается стремительно: на земле загорелись люминесцентные светильники, в небе вспыхнули крупные созвездья. Платон попросил водителя не спешить, показать вечерний город. Разбитной парень согласно кивнул головой, довольный таким пассажиром.
Как это ни странно, но именно сейчас Платон вдруг поймал себя на том, что невольно оттягивает встречу с Ульяной. Неужели он все еще не готов к этой встрече?
Ему не довелось бывать раньше в Баку, и он почему-то думал, что старый нефтяной город, конечно, уступает песенному, поэтичному Тбилиси или бело-розовому Еревану, будто населенным одними архитекторами. Каково же было его удивление, когда он увидел великолепное полудужье бакинской набережной, на которой возвышался, подсвеченный снизу, огромный памятник Кирову. Шумело, пенилось море вдоль всего парапета - из конца в конец. Над старинными особняками громоздились высотные дома, похожие на океанские лайнеры. А нефтяные вышки на окраинах, казалось, надежно охраняли каспийскую столицу, терпеливо ждущую со дня на день возвращения бессмертных комиссаров. О город ветров, интернациональный бастион резолюции!.. Платон почувствовал себя виноватым, что до сих пор не побывал в Баку.
У Платона не было никакой брони на гостиничный номер, но стоило ему разговориться с дежурным администратором, седым солидным азербайджанцем, который тоже оказался участником Кавказской обороны, как свободный номерок немедленно нашелся. Платон устроился в комнатке на верхнем этаже, распахнул окно, несмотря на свежий восточный ветер, и долго, пока не устал, глядел на море, на город, думая о завтрашнем дне.