А в это время Баранчики прибежали на угор, где строились необычные дома, похожие на терема с заостренными крышами, какие рисуют в детских книжках. Стройка привлекала ребятишек и тем, что здесь работали приезжие плотники: смуглые, сухолицые, усатые. Иногда они разговаривали по-своему, совсем непонятно, иногда по-русски, но не так, как здешние жители. Старшим у них был горбоносый Мовлид, самый словоохотливый. Он и сейчас шутливо окликнул ребятишек:
- Ну, как поживаете, Барашки?
- Хорошо, - дружно ответили братья.
Мовлид, осведомленный о происшедшей истории, ухмыльнулся и покачал головой.
- Отец дома?
- Дома, - сказал старший из ребятишек. - А маму увезли в больницу.
- Ай-яй! - снова качнул головой бригадир строителей. - Это плохо.
Один из усачей, поднимавший шиферные листы на крышу, сложил вдвое конец веревки, потряс ею:
- Вашу мамку вот чем надо учить!
- Ты злой, а мама хорошая, - обиделись Баранчики и все насторожились, готовые дать стрекача.
Строители захохотали, обнажая под черными усами белые зубы. Это совсем не понравилось ребятишкам, побежали прочь.
- Глупые Баранчики, - сказал Мовлид.
- Совсем еще ягненки, - насмешливо добавил его напарник.
Через пять минут, позабыв о своей обиде, Баранчики наблюдали, разинув рты, как мальчишка-школьник ловко гоняет на велосипеде, не держась за руль. Их счастье, что малы и не имеют понятия о семейном скандале, лишь старший смутно догадывался, что произошла какая-то неприятность.
11
Нелегко далась первая решающая страда, но совхоз все же справился с посевной, и хотя сроки ее были затянуты, выручила ранняя весна. Через неделю Алексей Логинов собрал механизаторов и специалистов в доме культуры для подведения итогов. Некоторые были награждены Почетными грамотами и денежными премиями, другие, наоборот - депремированы. Тем не менее никто не высказывал обид, понимали, что наказаны по справедливости. Общий настрой оставался праздничным.
Потом пошли на берег Сотьмы. Алексей знал по рассказам отца, что раньше, и до войны и после нее, всегда справляли посевную. Такая минута отдыха просто необходима, потому что нельзя без конца требовать: давай, давай. К тому же праздники объединяют людей.
Дружно направились под гору, поближе к воде, переговариваясь и любуясь красотой родной реки. Вид был действительно впечатляющий: широко простирались увалистые леса, рассеченные сверкающей струей Сотьмы, свежо зеленели луговые поскотины, а главное, все берега густо обметало белой кипенью цветущих черемух: здесь, напротив села, их особенно много. Может быть, потому и произошло название Белоречье.
Сотьма! С детства ты даришь радость здешним людям, манишь к себе: и рыбешкой побалуешь, и освежишь тело, и смягчишь душу одним своим видом. Куда бы ни занесла потом судьба белореченца, вспоминая о самом дорогом сердцу уголке земли, он будет прежде всего представлять тебя, Сотьма, твои тихие омуты и торопливые перекаты, кудрявые заросли ивняка, ольховника и черемухи по берегам, алые зори, отраженные в светлой воде. Алексей Логинов знал это по себе, когда учился в институте и служил в армии. А сейчас была самая благодатная пора предлетья, еще не изнуряла жара, не сомлела свежая зелень, каждая веточка и травинка тянулись к солнцу. В пойме реки поселилось множество птиц, распевавших на все лады, словно бы опьяненных этим медово-густым запахом черемухи.
Подошел брат Иван, весело сказал:
- С праздником, братуха! Хорошо на реке-то!
Алексей с чувством приобнял его: этот ни в чем не подведет, старается помочь.
Больше всех тронули слова Николая Силантьева:
- Алексей Васильевич, я много говорить не умею, а скажу одно: при таком директоре, как ты, хочется работать.
- Между прочим, если бы все так работали, как Николай Михайлович, наш совхоз не был бы среди отстающих, - отметил Логинов. - Дано ему какое-то задание - можно не сомневаться, не проверять, исполнит как положено. Совесть ему не позволит плохо вспахать, небрежно посеять.
- Видали, Сила получил сто рублей премию, так ему работать хочется, - съязвил Сашка Соловьев.
- Я, милок, не за премию работаю, - сердито глянул на него Силантьев. - Сколько лет ты на тракторе?
- Пять.
- А я - двадцать пять! Вишь, сколько волос на голове осталось, - он приподнял кепку и провел пятерней по плеши, слабо замаскированной прядками волос.
- Это ты своей кожаной кепкой вытер: она у тебя вечная. Ха-ха! - подтрунил Сашка.
- Ладно зубоскалить, подай-ка лучше гармонь.
Да, Николай Силантьев теперь, пожалуй, единственный гармонист на все Белоречье, вообще гармонь стала редкостью, а кажется, недавно без нее невозможно было и представить деревенскую жизнь, праздничные гуляния. Кто постарше, у тех до сих пор звучит в душе эта далекая музыка, отличавшаяся какой-то слитностью с природой, и потому всегда вспоминается вечер, тихий закатный час, темные силуэты изб и берез на фоне зари, окоем леса, белая стежка-дорожка через поле. В эту чуткую минуту гармонь разносится на всю округу, тревожит молодые сердца.
Силантьев гармонист не первой руки, и все-таки диву даешься, как он управляется так ловко с пуговками-ладами своими загрубевшими от железа пальцами, и рождается мелодия, рождается напев в груди. Многоголосо, раздольно всколыхнулась над Сотьмой песня…
Гуляние еще продолжалось, а Логинов сел за руль полученного на днях "уазика", поехал к жене. За всю весну у него не было такого свободного, удачливого дня.
Остановился около своего дома в Ермакове и сразу увидал Наташу, выглянувшую в окно. Радость плеснулась в ее глазах, выбежала на крыльцо в халате, в тапочках-шлепанцах.
- Ой, какой ты нарядный! И машина новая, как будто свататься приехал.
Вошли в квартиру, Логинов остановился посреди гостиной, чувствуя себя здесь уже вроде бы гостем, а не хозяином.
- Ты заночуешь? - спросила Наташа.
- Поедем лучше в Белоречье, побудешь у нас хоть денек-два. Небось надоело одной-то?
- Конечно, придешь с работы - не с кем поговорить. Я часто хожу ночевать к родителям.
- Теперь дорога наладилась, машина есть, я буду почаще приезжать к тебе, - пообещал Алексей. - Как только отделают первый домик, переедем совсем в Белоречье.
Он прижал ладони к ее вискам и утешающе поцеловал в глаза.
- Зря ты это затеял. Я тебе честно говорю, не хочется мне ехать туда: ничего хорошего не получится, вспомни мои слова. И что тебе здесь не жилось?
- Там - родина…
Наташа не стала спорить с ним, понимая, что теперь удерживать его поздно.
- Ты попей чайку, а я пока переоденусь, и поедем, - примирительно сказала она.
Скоро выехали в обратный путь. Мимо проплывали деревеньки, стоявшие как бы на островках среди засеянных притихших полей, а больше дорога шла приветливым весенним лесом, от которого веяло в открытые боковые окна свежестью.
За райцентром догнали пешехода.
- Смотри, солдат топает, - сказал Логинов жене. - Да это Вовка Капралов!
Невысокий, туго подпоясанный ремнем солдат остановился, приподнял фуражку, обнажив в улыбке редкие зубы. Логинов тоже обрадовался возвращению своего, белореченского парня.
- С прибытием, Володя! - Он взял за плечи солдата, как будто встретил родственника.
- Здравствуйте, Алексей Васильевич! Как хорошо, что вы догнали! А то под вечер нет ни одной попутки. Хочется поскорей домой.
- Понятно. Ну, поехали.
- Мне писали, что вы теперь у нас директором. Посевную-то закончили?
- Сегодня подводили итоги, гуляли на Сотьме.
- Эх, жаль, не поспел!
- Кстати, какие у тебя дальнейшие планы?
- В армии шоферил, ГАЗ-66 у меня был.
Логинов остановил машину, предложил:
- Садись за руль.
Дорога местами была ухабистая, но сухая. Вовка уверенно и аккуратно повел машину: не лихачил, не хвалился умением гонять. Парень скромный, деловой. Логинов удовлетворенно поглядывал на него.
- Машина новая - поет! - оценил Вовка.
- Стал бы на ней работать?
Солдат пожал плечами и улыбнулся.
- Ладно, об этом успеем поговорить.
Когда машина легко покатилась по спуску к реке, Вовка воскликнул:
- Вот оно, Белоречье! Сотьма!.. Наши и не ожидают, что я под вечер явлюсь.
Знакомые чувства. Кажется, совсем недавно сам Логинов возвращался из армии с таким же восторгом в душе.
Около дома встретил Василий Егорович. Наташа первая вышла из машины, вежливо поздоровалась с ним:
- Здравствуйте, папа!
Василий Егорович осторожно пожал ее нежную руку.
- Папа, а ты видишь, какого я шофера нашел! - доложил Алексей.
- Вижу, вижу. Вот молодец, Володя, еще до дому не доехал, а на работу, считай, оформился! После потолкуем, ты беги домой, чай, ждут.
Пока Алексей что-то делал, подняв капот машины, Наташа стояла подбоченившись и выставив вперед стройную, будто точеную ногу в узкой туфельке. Голубое, с пояском платье подчеркивало ее фигуру. "Гладкая, красивая баба, и лицом пригожа, и статью ладна: не зря Лешка потерял из-за нее голову", - думал Василий Егорович, придирчиво разглядывая сноху.
12
Много разных вопросов стояло перед новым директором совхоза, и все казались первоочередными. Пока была короткая передышка перед сенокосом, Логинов распорядился мало-мальски поправить дорогу в Еремейцево. Препятствием были два оврага. В одном подняли бульдозером земляное полотно, заложили в него вместо трубы стальной барабан от старой зерносушилки, в другом пришлось перекинуть лежневку из бревен. Теперь свободно можно было ехать на машине.
Принялись за территорию полигона мастерских, прилегавшую к церкви и кладбищу. Надо же было выбрать место! Выровняли площадку, технику разместили по краям. Стали возить металлолом на железнодорожную станцию: порядочно убрали хламу.
Каменная ограда кладбища со стороны мастерских была полностью разобрана, крайние могилы уже замусорили и затоптали. Там, где должен быть вечный покой, не умолкала трескотня двигателей, трактористы частенько устраивали выпивки, оставляя после себя посуду, консервные банки и бумагу. Навели порядок и здесь. Логинов подрядил мужиков поставить деревянную ограду, и, когда белый аккуратный штакетник четко обозначил территорию кладбища, сразу преобразился его вид.
Старые плотники выполнили и другое задание директора: обустроили Никольский родник. Положили дощатые мостки через ручей, сам родник обнесли маленьким срубом - будто колодчик. Рядом соорудили стол и лавочки.
В родительскую субботу, по обыкновению, в Белоречье собрался народ из соседних деревень, раменские приехали на леспромхозовском автобусе. Пришли на кладбище, подивились новой оградке: больше всего было разговору о ней, благодарили директора.
Многие побывали на Никольском роднике и снова приятно изумились тому, как толково тут стало все обихожено. Глуховатое было место, в глубине оврага, поросшее старым ельником, а нынче как будто бы осветлилось приветливой белизной нового теса.
Буквально в первый день своего возвращения в Белоречье Алексей Логинов наведался к роднику с той суеверной убежденностью, что именно здесь он должен как бы принять благословение своей земли. Еще по-зимнему лежал снег, под которым прокрадывалась к ручью тоненькая ключевая жилка, сбегающая из приямочка, но уже тогда возникла мысль обустроить родник, зарастающий ольховником да мелким ельником, расчистить маленькую лужайку перед ним, захламленную упавшей сухарой. И вот исполнил задуманное, к радости сельских жителей.
Позднее других, во второй половине дня, наслушавшись разговоров про обновленный родник, явился к нему Василий Егорович. Осторожно ступил на деревянные мостки, точно это был чистый половик, оказавшийся каким-то образом в лесу, придерживаясь за удобный поручень, перешел ручей и в тихой задумчивости постоял перед ладным срубом. Заглянул в него - дно подсыпано камушками, на фоне которых вода - чище росы. А столик из гладко строганных досок! Пожалуйста, посиди, отдохни в тени. Все это появилось здесь как по волшебству, сделало овражную глушь приветливой.
"Как же я в свое время не додумался до этого? - размышлял Василий Егорович. - Ведь просто, а какое удобство. Душа радуется. Есть у Лешки хозяйственная хватка, ничего не скажешь, главное, о людях думает".
Он сначала наполнил ключевой водой бидон, потом взял вспрокинутую на макушку небольшой елочки поллитровую банку, немного попил из нее, поскольку вода была студеной, и, по заведенному у белореченцев обычаю, освежил лицо: верили в чудодейственность Никольского родника. Говорили, будто бы рядом с часовней зарыто серебро, но это легенда. Вода сама по себе целительная. Давно замечено, что белореченцы отличаются крепкими зубами и долгожительством.
Пока сидел за столиком, прибежали по воду девчонки: пощебетали, похохотали да - вприпрыжку обратно. Послышался треск мотоцикла, и вскоре, размахивая канистрой, на мостках появился Пашка Колесов.
- Привет, Егорович! Чего скучаешь? - воскликнул он.
- Не скучаю, а отдыхаю.
- Теперь тут как курорт: порядочек!
Налил Пашка воды в канистру и тоже сел к столику. Взгляд подвижных карих глаз дерзкий, густые темные волосы - шапкой. Нижняя губа, рассеченная в драке с Николаем Барановым, еще не зажила.
"Ведь ему - за тридцать, а какой бесшабашный, пустой", - подумалось Василию Егоровичу.
- Вот, пожалуйста, культурно сидим, - пристукнул кулаком по столу Пашка. - Только бутылочки не хватает.
- Чего новенького скажешь?
- Про эту историю с Барановым намекаешь?
- Кто тебя знает, может, и другую отмочил, ты горазд на проделки.
- А чего? Бабы меня любят.
- Допустим. Только совесть надо иметь: у себя в селе охальничаешь. Смотри, добалуешься, бедой кончится. Шибко ты досадил Николаю.
- Пусть сунется еще разок, получит по ушам.
- Неправильно живешь, Пашка. Жена от тебя ушла, шляешься. В селе на тебя смотрят как на постороннего человека, - высказал напрямик Василий Егорович.
- А я плевал на то, как смотрят, и на все совхозные дела, между прочим. Понятно? - нагло заявил Пашка, пустив вверх табачный дым. - Еще неизвестно, привезет ли жену из Ермакова твой сын. - Он мстительно сузил глаза: больше нечем было уколоть Василия Егоровича.
- Это уж не твоя забота, не тебе судить о моих сыновьях.
- И мне нечего читать морали.
- Браконьер ты во всех отношениях, - не зная, как выразить возмущение, бросил ему вслед Василий Егорович.
Пашка вскинул канистру на плечо и энергично зашагал по гулким мосткам на ту сторону оврага. Василий Егорович озадаченно посидел и не спеша тронулся за ним. Воздух над тропинкой горчил отработанными газами после Пашкиного мотоцикла. Такое светлое было настроение, и принесла нелегкая этого шалопута.
Из-за угла избы выскочила босоногая Олечка, взвизгнула, увидав деда, как будто за ней кто гнался, и спасенно обхватила ногу Василия Егоровича. Давно ли на руках носили, а вон какая юла растет.
- Ах ты, радость моя! - Погладил ее по волосам.
- Чего у тебя в бидоне?
- Жиловая водичка.
- Папа, плесни мне в крышку, - сказал подошедший Алексей. - Вот как хорошо освежиться!
- Был сейчас на роднике, - доложил Василий Егорович. - Шибко потрафил ты, Леша, белореченцам. Я председательствовал сколько лет, а не хватило догадки обиходить родник.
- Невелико дело.
- Нет, брат, руководителю на все надо иметь чутье.
Сели, по обыкновению, на лавочку. Вечером, когда устанешь, приятно отдохнуть у родного порога.
- Хочу собрать свою, хоть небольшую, строительную бригаду, - сказал Алексей. - Лучше всего, если бы ты, папа, возглавил ее.
Василий Егорович с веселым любопытством глянул на сына:
- И старикам-пенсионерам не даешь покоя.
- У тебя - авторитет, мне легче будет агитировать других. Капралов знаю, что согласится. Молодые и плотничать-то не умеют. А работа есть срочная.
- Домик собирать?
- Нет, этим пусть занимаются шабашники. Сенокос на носу, надо поставить навесы для сена, сначала в полях, где сеяные травы, потом около ферм.
- Многовато.
- Собственно, в Осокине есть свои мужики, Шалаев да трое Ивановых, дам им задание, а вы бы начали в Еремейцеве.
- Дело-то нехитрое.
- Но очень важное. Сколько сена портим! Напрессуем кип, сложим их, и - мочи дождик.
- Затею твою целиком одобряю, - поддержал сына Василий Егорович. - Раньше по деревням полно было сараев, сено всегда держали под крышей. Значит, что потребуется? Бревна для каркаса, жерди или доски на палубу и шифер, - стал прикидывать он. - Перво-наперво надо привезти из лесу матерьял.
- Трактор выделим, возьми хоть Ивана.
"Кто же поможет ему, как не я? - думал Василий Егорович. - Забот у него по горло, старается парень, даже похудел за короткое время".
- Одного, считай, завербовал, - согласился он без колебаний.
- Завтра договорюсь с остальными, - повеселел Алексей.
Василий Егорович пососал сигаретку, размышляя, сказать или нет про разговор с Пашкой Колесовым. Счел нужным промолчать, спросил о другом:
- Чем в Климове занимались?
- Лен обрабатывали - химпрополка.
- Все этим ядом? Гербицидами? Хоть бы придумали что полегче.
- Пока нет. А лен взошел хороший. Да, забыл! - Алексей достал из кармана пиджака, который держал в руках, маленький подберезовик с белой шляпкой, точно не видавший солнечного света. - Во какого карапуза нашел на климовской прямушке!
- Надо же, как рано вырос! И до чего чист - загляденье!
Брали из рук в руки чудо-гриб, любовались первышом.