- Он хороший, Федя, послушный... А я занята была весь день. За продуктами ездила, готовила. Иностранных путешественников принимала и угощала. На английском языке изъяснялась. Плохо, конечно, но поняли друг друга. И удивились: в фанерном сарае, в сибирской глухомани подавальщица - и вдруг на английском с ними. Выложила все, что знала. И вообще, вела себя так, как будто приехали они сюда не из Англии, а из нашей Калуги.
Петр одобрил:
- Молодец, Проталинка! Так и держись.
- У вас икра! - Катя с неподдельным восхищением оглядела стол.- Ты привезла, Женя?
- Да.
- Дайте лизнуть хоть разок.
- Садись,- пригласил Петр.- Будем делить. Ты получишь свою долю.
- Сейчас.- Катя села на лавку возле меня, позвала Елену и прошептала, когда Елена склонилась над ней.- Опять заходил тот бородатый, Аркадием вы его называли. Про вас спрашивал.
- Что именно?
- Знаю ли я вас. И где вы живете. Я сказала, что знаю. Вышла из столовой и указала, где стоит ваш домик. Потом поняла, что не надо было этого делать.
- Почему?
- Какой-то он странный, не такой, как все. И вел себя странно: взял меня за подбородок, вскинул мне лицо, подмигнул и засмеялся: как живешь, ребенок, спросил. А я даже ответить ничего не смогла, дурочка, забоялась.
У Елены дрогнули губы от сдержанной улыбки.
- Он такой... Ничего страшного...
- А зачем вы ему нужны?
- Не знаю,- уклончиво ответила Елена.-Мы ведь учились вместе... Но ты ему, должно быть, понравилась, если он так внимателен был к тебе.
Катя зарделась, смущенно прикрыла оголенные плечи ладонями.
- Вот еще!.. К нему и подойти-то боязно!..
- Довольно секретничать! - крикнул Петр,- Умираю - есть хочу! Окружайте стол!..
Из торопливого разговора Кати с Еленой я уловил, что здесь находился Аркадий Растворов, что прибыл он сюда со студентами и явно неспроста, надо было предупредить о нем Петра, но решил, что это должна сделать сама Елена. Она вела себя так, будто ничего не случилось, хозяйничала у стола, ее густые волосы цвета песка, прокаленного солнцем, искрились, пылали, попадая в закатный луч, упруго бьющий в окошко.
Через минуту мы сидели за столом и шумно беседовали, перемешивая серьезное со смешным. Катя заботливо спросила у Анки, понравились ли ей бульон и пирожки.
- Завтра придумаю что-нибудь повкуснее.
- Не надо, Катя! - У Анки выступили слезы, и глаза от этого казались выпуклыми и яркими.- Ничего в рот не идет. Тошно мне. Одной тошно! Работать хочу.
- Никуда ты не пойдешь,- хмуро сказал Трифон.- Еще наработаешься!.. Выйдешь, силенки надорвешь и опять сляжешь.
- Подожди, Трифон.- Петр мягко положил руку Анке на плечо.- Что сказал врач?
- Ну, слабая я еще. Я и сама чувствую, что слабая. Но, сидя дома, я не поправляюсь, это я знаю.
- Поменьше ходи на могилу,- проворчал Трифон.- Старухой приходишь назад.
- А чем бы ты хотела заняться, Анюточка? - спросил Петр.
- Все равно чем. Только бы не сидеть одной! В изыскательскую партию записалась бы, к геологам. Они скважины на реке бурят, видели вышки на Ангаре? Там я скорее поправлюсь: и дело, и люди, и воздух чистый...
- От себя не отпущу,- сказал Трифон.- Особенно сейчас...
- Недельку посиди дома, а потом решим, что тебе лучше делать,- пообещал Петр.- Ладно?
- Ладно,- согласилась Анка, опустив голову.
Леня Аксенов крепко привязался ко мне - как младший братишка. Я знал: придя домой и не найдя меня, он обязательно пустится на розыски. И конечно, явится сюда. И не ошибся. В сумерки, когда в комнате зажегся свет, Леня, постучав, вошел к нам. Испытал секундное замешательство, но тут же, приняв свой обычный независимый вид, воскликнул негромко:
- О, какое общество! Извините, Елена, что без приглашения: ищу товарища Токарева.
- Чего тебе? - спросил я.
- Возникло неожиданное желание узнать, мой бригадир, чем будем заниматься с утра?
- Тем же, чем и сегодня.
- Ответ исчерпывающе ясен... - Леня в неловкости потоптался у порога, уходить ему не хотелось.- Как скоро вас ждать домой?
Елена подошла к нему, взяла под руку.
- Проходи, Леня.
- Не помешаю?
- Нисколько.
Я сказал ему:
- Познакомься: Женя, моя жена.
Леня на мгновение онемел от неожиданности, но тут же пришел в себя.
- Я был убежден, что у нашего бригадира жена должна быть женщиной красивой. Но чтобы она была такой очаровательной, не ожидал, признаюсь,- Он легко, даже с изяществом поднес ее руку к губам и шаркнул подошвой.- Сразу видно: женщина последней столичной моды...
Трифон не сдержался:
- Как режет, подлец, глядите на него! Между прочим, он, как и ты, Женька, из генеральской семьи. И живет на Малой Бронной.
- В доме с колоннами? - живо спросила Женя.
- Нет.- Леня Аксенов помедлил.- Несколько в стороне от него...
- Иди сюда.- Петр усадил его рядом с собой.- Посуды больше нет. Будем есть из одной тарелки.
- Благодарю за честь.- Он примял вихор на макушке, чуть вскинул голову, взглянув на Женю.- Как Москва, живет, шумит, строится, летит на всех парах к прогрессу? Торжественно встречает отважных покорителей космоса?
- Живет,- отозвалась Женя с улыбкой.- Встречает.
- Мы тоже, как вы уже заметили, строимся и стремимся к прогрессу. У нас со столицей одни и те же цели. Только мы начинаем движение к ним на пять часов раньше. А в остальном разницы никакой...
Трифон Будорагин с любовной проникновенностью в голосе сказал:
- Хороший ты парень, Леня, и работать умеешь..,
- Благодарю за похвалу.
- Погоди благодарить... Но если тебя не остановить, когда разговоришься, сам остановиться ты не догадаешься.
- Это я от восторга, честное слово! - Лицо Лени озарилось детской и шалой улыбкой.- Но если вам надоело слушать мой голос, подали бы знак.
- Подавал. Под столом в коленку толкал. Но ты как соловей: когда поешь, ничего не видишь и не слышишь... Спасу от тебя нет! - Мы все засмеялись, а звонче всех сам Леня, его острые мальчишеские плечи под белой тонкой рубашкой забавно дергались.
Расходились поздно. Ночь стояла темная, безлунная, тихая. Дневную жару теснила свежесть, наплывавшая от реки, она сладко вливалась в грудь, вызывая невольный душевный трепет.
- Хорошо как, тихо, загадочно! - Женя озиралась вокруг на примолкшие, окутанные тьмой деревья, на берега Ангары, откуда неслось ровное беспрерывное гудение воды, и сжимала мой локоть теплыми пальцами.- Спать расхотелось... Кажется, это наша палатка. Девичья. Постоим немного...
Мы остановились.
- Не так давно эта палатка была нашей,- сказал Леня Аксенов.- Алеша, можно, я вас подожду там, на холме?
- Подожди, я скоро...
- Спокойной ночи, товарищ Токарева! - Леня отделялся от нас и сейчас же пропал в темноте, лишь слышался некоторое время, отдаляясь и затихая, его свист.
- Забавный парень,- сказала Женя.
- Да, приятный, честный, неглупый, работящий. Излишней болтовней заслоняется от смущения как щитом...
- Давно я не проводила вечера так хорошо, как сегодня...
- Ты устала, иди отдыхай...
- Подожди...- Она обхватила мою шею руками и, повиснув, стояла так томительно долго, не шевелясь, будто уснула, пока кто-то не прошел мимо и не сказал:
- Обниматься запрещено законом!
Женя скрылась в палатке. Мы так и не обмолвились ни единым словом о нашем будущем: какой-то неподвластный нашей воле запрет уводил нас от объяснения, которое неизвестно во что могло вылиться.
20
ЖЕНЯ. На высоких холмах среди сосен еще держалась дневная жара. От нагретых щепок, сосновой коры, от новых построек густо шел смоляной дух. Этим запахом пропитывались даже платья, даже волосы. Здесь было еще светло от догорающей далекой зари, а низины и берега уже тонули в сумерках. Мы только что вышли из кино, и Елена, взглянув на часы, предложила спуститься к реке.
- Там прохладней. Встретим Алешу и Петра.- Она взяла меня за руку, как девочку, и повела во мглу сумерек.
Мы пересекли дорогу. По ней безостановочно мчались огромные машины с притушенными огнями. От их тяжелого наката и свирепого рева, казалось, дрожали холмы. По узенькой тропинке, вьющейся по склону в лесной темноте, мы сбежали к Ангаре. Елена негромко предостерегала меня:
- Осторожней, тут яма... Не упади: корни... Давай руку, прыгай сюда...
И вот мы на крутом обрыве. Сверкающий блеск воды был резок, шум кипящих струй ударил в уши. А справа за выступом скалы пылало зарево от прожекторов, озаряющих дамбу и перемычку, где шла работа и где сейчас находились Алеша и Петр.
- С кем ты теперь дружишь? - спросила Елена; в ее вопросе едва различимо прозвучала нотка ревности, она даже лицо отвернула, чтобы показать свое безразличие.
- С Эльвирой Защаблиной,- ответила я. В сумраке я не увидела, но угадала, что она улыбнулась.
- A-а... Помню. Бестолковая такая. О женихах все мечтает?
- Она оказалась неплохой девчонкой. А женихи - это верно- ее страсть. Одной, Лена, страшно трудно жить. До слез. Домой придешь - одна, в воскресенье - одна. Нюша, мама не подружки...
- Мне ото знакомо,- отозвалась Елена с неохотой; она стояла, не двигаясь, темная и скорбная на фоне светлой реки.- Одиночество толкает на размышления о смысле жизни, о своем назначении, о том, что ждет впереди, что дальше. От размышлений устаешь, они преждевременно старят, в особенности нас, женщин. От одиночества нет лекарств. Не придумано. Замужество- неизбежное средство. И еще - разгул...
- Попробовала пуститься в разгул, Лена.- Я усмехнулась с грустью.- Потерпела бесславный крах. Одни человек, приятель Вадима и Аркадия, Названов, задумал развеять мою скуку...
Елена обернулась ко мне.
- Гриней зовут? Представительный такой, самодовольный, молодой ученый, подающий надежды? знаю. Он и за мной пытался ухаживать...
- Вот как! Мне он предложение сделал.
- Заграничные поездки обещал?
- Да.
- Небогат его набор приемов обольщения! - сказала Елена, развеселившись.- Клюют на такой соблазн мещанки, бредящие светской жизнью, для которых иноземные ярлыки на тряпках дороже собственной чести.- Елена говорила зло, с презрением.
Мы замолчали, прислушиваясь к неумолчному клокотанию реки на камнях под высоким отвесом. Я со страхом ждала, когда Елена спросит меня об Алеше. И вот этот момент настал.
- Что вы решили, Женя? Как собираетесь строить жизнь дальше? Опять врозь? И надолго ли?
- Не знаю,- прошептала я в смятении, не решаясь сказать то, о чем думала, на что надеялась.
- Пора бы знать уж, не маленькие.- Елена опять отвернулась от меня и стала смотреть с обрыва вниз. Я тронула ее за локоть.
- Ты ее рассердишься, если я признаюсь тебе чистосердечно? Я хочу увезти Алешу домой, в Москву. Он всем доказал, что никаких трудностей не боится. Работал здесь хорошо... Но надо подумать о семье - это тоже вопрос не чепуховый...- Я говорила таким тоном, точно старалась расположить Елену, задобрить.
- Это уже что-то... Между прочим, Петр уже предлагал это Алеше,- сказала Елена.
- Сам? - Я даже отступила от нее.- Так и сказал: поезжай к Жене?
- Да. Строек на твою жизнь достаточно будет, сказал, а жена одна. А если другая появится, то и жизнь с той, другой, будет уже иная. Судьба иная...
На глазах моих выступили непрошеные слезы. Я закрыла лицо руками.
- Какой молодец Петр! Настоящий друг. Понял все... Значит мне легче будет уговорить Алешу вернуться.
- А если бы тебе остаться? - спросила она робко.- Ты об этом не думала?
- Это исключено, Лена. Ты, пожалуйста, не обижайся. Я не могу оставить маму, она умрет без меня с тоски... Ты же знаешь.
- Знаю.- Елена вздохнула.- А если он не согласится? Что тогда?
Я судорожно сжала ее руки.
- Нет! Это невозможно, это конец всему. Мы должны его уговорить. Помоги мне...- Я вдруг растерялась и сникла.- Если же не удастся, то я не знаю, что и будет... Я пропаду без него, Лена!.. Буду ждать сколько возможно... Приезжать буду в каникулы, а ему отпуск полагается ... Я дрожу от одной мысли о разлуке...
- Не дрожи,- сказала Елена.- Что-нибудь придумаем.- Она обняла меня.- Несчастные вы мои, неприкаянные!.. Ладно, пойдем к нашим мужикам, заберем их - и домой...
Вода все скакала без устали по камням, все гремела в ночи, таинственная и опасная в бездонной глубине. Мы направились за выступ скалы, где работали ребята. В это время сбоку зашуршали кусты. Я вздрогнула, подумала, что зверь.
Из темноты выпрыгнул на дорогу Аркадий Растворов. У меня остановилось сердце в предчувствии недоброго.
- Успеете к своим мужикам,- глухим, дрожащим голосом проговорил Аркадий, вглядываясь в нас; на мохнатом лице его выделились белки глаз и сверкала полоска зубов.- Вот мы и встретились.- Он повернулся к Елене.- Решила, что скрылась в тайгу - и концы в воду. Ошиблась. Не рассчитала. Я сказал, что настигну тебя, поклялся - и вот ты в моих руках...
Я выкрикнула срывающимся голосом:
- Что тебе надо, Аркадий? Оставь нас, иди своей дорогой! - На берегу было пусто и безмолвно, и некому было прийти на помощь.- Уходи, слышишь? Зачем ты лезешь к нам?
- Выслеживал я ее,- сказал Аркадий.- Выследил. Ты уходи, Женька. Тебя это не касается.
- Не уйду! Не лезь к нам, слышишь? - Я схватилась за локоть Елены.- Пойдем отсюда.
- Она не уйдет.- Аркадий с силой оторвал меня от Елены, оттолкнул.- Не мешайся, если хочешь остаться целой.- Оскал зубов блеснул опасно, подобно лезвию ножа.- Поговорим, Лена. Настал час...- За его вкрадчивостью таилась угроза.
Елена ответила с вызовом:
- Нам говорить не о чем.
- Осмелела, я вижу...
- Да, осмелела. Не боюсь я тебя. Раньше боялась, а теперь тьфу на тебя! Как это я прежде могла терпеть тебя, поражаюсь! Ненавидела, а терпела. Зачем ты сюда явился? Рассчитываешь вернуть прошлое? Не надейся.
- Не хочу прежнего,- сказал Аркадий.- За прежнее хочу расквитаться. За все - за прежний позор, за измену, за преданные чувства, за будущее, которое ты зачеркнула, растоптала!
- Врешь! - крикнула Елена.- Ты сам все предал. Самого себя предал. Пустой стал, мертвый! Чем жить тебе? Нечем. Износился. Злобой изошел весь. В Сибирь приехал. За расплатой? Ищешь виноватого? Ну, нашел? Я виновата? Бери расплату, бей. Единственное, на что ты способен,- ударить женщину.
- Нет, бить я тебя не стану: слишком мала расплата. Мелка, не по тебе.- Он схватил ее обеими руками за платье на груди, скомкал так, что оно задралось, обнажив ноги выше колен, и потеснил к обрыву.
Елена вцепилась ему в волосы, сказала сквозь зубы:
- Полетим, так вместе. Подлец!
- Не трогай ее! - рванулась я к Аркадию.- Отпусти сейчас же!
Он отмахнулся от меня.
- Пошла прочь, говорю! - Отшвырнул.
Я упала. Вскочила и бросилась за выступ скалы - на котлован. Сразу же увидела в отдалении яркие огни, точно прожекторы. Свет их падал на реку, и клокотавшая вода напоминала расплавленную сталь. Я представила, как Елена летит в эту кипящую сталь, и меня охватила жуть. Как же я бросила ее одну? Надо было остаться. Но что я одна могла сделать? И я побежала, выбиваясь из сил, боясь упасть и не встать.
На берегу в свете прожекторов я увидела среди ребят Алешу. Они сгружали с машины деревянные брусы и укладывали в штабеля.
- Алеша! - закричала я еще издали.- Алеша!
- Что случилось?
- Там! - Я взмахнула рукой в сторону выступа скалы, в темноту.- Там... Аркадий Растворов с Еленой. Беги скорее!..- От распаленного дыхания у меня жгло в груди.
21
АЛЁША. - Бежим, - сказал я.- Покажешь, где они.- Я схватил Женю за руку и повлек за собой. Она вырвалась: не могла бежать, села прямо на щебенку.
- А Петр? - спросила она, задыхаясь.
- Его здесь нет.- Я бросился от котлована на дорогу. Лампы устилали землю розовым дрожащим светом. Передо мной качалась моя черная, удлиненная тень. В полосу света вошла большая машина. На подножке ее, держась рукой за дверцу, стоял Петр Гордиенко. Спрыгнув, он загородил мне дорогу.
- Куда ты?
- Беги за мной! - крикнул я. Он не стал спрашивать о случившемся, все понял и устремился вперед, обгоняя меня.
Трифон, увидев нас, бегущих, тоже сорвался с места, гулко бухая тяжелыми ботинками по каменистому обрыву.
За выступом скалы, мы увидели расплывчато, неясно два силуэта, впечатанных в тусклый блеск реки. Одно неосторожное движение, еще шаг - и слитые воедино два человека, две жизни сорвутся и канут в пропасть, в черное и яростное клокотание реки. Петр на мгновение приостановился, закричал пронзительно:
- Стой! Не смей!
Две фигуры в отдалении разъединились. Одна метнулась от края обрыва влево, вторая осталась на месте.
- Петр, он страшно сильный,- предупредил я.
- Не боюсь.- Петр задыхался от бега, от прилива ярости.- Не подходи, я один.
В небе, точно порывом бури, сорвало облака, кинуло прочь, в кромешную темень, скопившуюся у горизонта. И обнажился месяц, большой, белый от накала. Хлынуло неживое слепящее сияние, окатило землю: проснувшись, закружились легкие хороводы света и теней. Волосы занялись белым студеным огнем, закудрявились прозрачным дымом. Брызги на воде взлетали светлыми холодными льдинками.
Аркадий Растворов и Петр Гордиенко стояли на некотором расстоянии друг от друга с бледными, неживыми лицами. Аркадий, сделав шаг, раскинул в стороны руки, ладонями вперед - показывал, что в руках у него ничего нет. Петр тоже шагнул и тоже показал ладони. Неверно переставляя ноги, Аркадий споткнулся о камень, выровнялся. Оскалив зубы, коротко и дико вскрикнув, схватился за ворот своей рубашки, рванув, полоснул ее до самого низа. Петр, невольно заражаясь, распахнул рубашку на себе.
Я онемел, наблюдая этот внезапный и страшный поединок. Я даже не успел ничего предпринять, предотвратить, как они сблизились вплотную.
- Останови их! - крикнула Женя, подбегая. Я не стронулся с места, словно парализованный.
Аркадий и Петр стояли лицом к лицу. У меня шевельнулись и встали волосы на затылке. Пауза длилась одно мгновение. Вдруг Аркадий легонько, чуть-чуть, оттолкнул Петра плечом в грудь, Петр ответил тем же. И они разошлись. Растворов, ломая кусты, пропал в зарослях, мелькнули белые крылья распахнутой рубашки и исчезли.
Петр покосился вниз, на скачущие по камням волны, и смахнул со лба пот. Елена подошла к нему, произнесла обняв:
- Прости!.. Все это из-за меня.
- Все в порядке, Лена,- ответил оп.
Примчался Трифон, остановился, озираясь.
- Где он? Ушел? Эх, опять опоздал!.. Ничего, в другой раз!..
За Трифоном, не сразу, исподволь, подтянулись плотники обеих наших бригад. Так, всей толпой, мы и двинулись к поселку, объятые нестерпимым струящимся пламенем месяца.