30
Сереже никто не помогал в жизни: отец не вернулся с фронта, а мать если и хотела помочь, то не могла. Всего добивался сам. Работал и учился. И еще выкраивал время, чтобы кому-то провести электропроводку, напилить, наколоть, натаскать дров, чтобы заработать трояк на кино.
Он учился на вечернем отделении в Институте связи, а его будущая жена - тоже на вечернем отделении, но Авиационного института. Работали они в одном НИИ, поэтому на занятия ездили вместе трамваем "тройка". До Невского им было по пути. Сережа успевал иногда заскочить в пирожковую, купить несколько пирожков и прибежать на остановку, когда "тройка" еще только появлялась из-за поворота. Правда, в этом случае ему приходилось припустить как следует, чтобы вскочить хотя бы в последнюю дверь, пока она не захлопнулась. Затем они стояли в углу, отвернувшись к окну, жевали пирожки. И Сережа старался прикрыть ее не только от посторонних глаз, но еще и встать так, чтобы не толкали. Ему надо было выходить на Невском, но он доезжал до Торгового переулка, и оттуда до института бежал, так как времени оставалось в обрез.
Обычно они договаривались встретиться после занятий. И Сереже приходилось использовать все свое проворство, чтобы на полпути успеть встретить ее и проводить домой. От Невского до ее дома шли пешком. Входили в парадную и стояли на лестничной площадке у радиаторов отопления, отогревали озябшие руки. В трубах журчала вода. Пахло сухой теплой пылью.
По лестнице кто-то поднимался, кто-то спускался. Каждый проходивший внимательно смотрел на присмиревшую в углу парочку.
И сколько было прелести стоять вот так и смотреть на ту, которая тебе всех дороже! Видеть, как она прикладывается то одной, то другой щекой к чуть теплой трубе, а сама смотрит на тебя, как бы вопрошая что-то задумчиво, одновременно желая запомнить тебя.
Ах, милые, добрые парадные!..
Это теперь можно стало в обнимку идти с девушкой по улице, а в то время кто бы себе такое позволил! Теперь здоровенный двухметровый верзила навалится девушке на плечи, обвиснет, и она, как бурлак груженую баржу, волочит его. Называется - он ухаживает. А тогда ты вел ее аккуратно, благоговейно придерживая под руку, действительно ухаживал, то есть ходил за ней. Раньше отдавали девушке свой пиджак, если лил дождь, сами шли в одной "бобочке", которая, намокнув, прилипала к телу. Отдадут ли его сейчас? Скольких ты укрыла от ненужных любопытных глаз, парадная?
А первый поцелуй! Робкий, застенчивый… И она, будто напугавшись, метнулась и побежала по лестнице. А он продолжал стоять, не зная, как теперь быть с колотящимся сердцем. Прислушивался, как она бежит.
Вот она остановилась где-то там, на верхней площадке.
- До свидания.
- До свидания, - так же тихо ответила она. И не уходила.
Тогда он осторожно, неслышно ступая, стал подниматься вверх. Она стояла потупясь, не глядя в его сторону.
- Ты что? - Он взял ее за плечи, почувствовал, как вся она напряглась, замерла. Поцеловал ее в губы, сухие, горячие. Она, испуганно ахнув, кинулась к двери. Дверь хлопнула. И было слышно, как побежала по коридору.
Он спускался обалдевший, не понимая толком, что же произошло.
Затем, через полгода, они пошли в районный загс.
Был июнь месяц. Буйно цвела сирень. В каждом сквере. По всему городу.
Мать проводила до дверей. Предупредила, чтоб не наступили на порог. Но невеста, однако, наступила. Вот поэтому, может быть, теперь всю жизнь и маешься! Тогда они не верили ни в какие приметы.
Районный загс располагался в конце узкого длинного коридора в красном кирпичном здании бывшей гвардейской казармы. По одну сторону - дверь с надписью "Регистрация браков", напротив - "Регистрация смерти". Тогда это показалось очень забавным.
Посредине коридора, между дверьми, стоял круглый стол. За ним девушка лет восемнадцати и парень заполняли каждый свой бланк. Девушка прикрывала от будущего мужа свой бланк рукой.
- Покажи-ка, как твоя фамилия?
- Не покажу!
- Ну покажи! Пожалуйста, - просил жених.
- Все равно не покажу… Не заглядывай!
Несколько часов спустя, в той же самой комнате, где Сергей живет и сейчас, в этой же коммунальной квартире, справлялась свадьба. Да еще какая веселая!
Сохранились фотографии. Сережа, еще молоденький, с буйной шевелюрой, сидит рядом с невестой за столом, заставленным тарелками с винегретом и треской в томате. И - сирень, сирень.
И он плясал. До этого ему ни разу в жизни не приходилось плясать. А здесь все начали требовать: "Сережа! Выйди! Жениха! Жениха! Просим!" И он выскочил, лихой, отчаянный. Ему казалось, что он исполняет лезгинку, но почему-то все кричали: "Жги! Жги!"
31
После перерыва состав участников совещания Суглинский сократил. Он попросил остаться только ведущих инженеров - руководителей групп да начальников лабораторий.
- Остальные могут быть свободны, - сказал он, вежливо поблагодарив их за присутствие. Ясно было, что дальнейший разговор предстоит серьезный.
Первым Суглинский предоставил слово Пекке Оттовичу.
- Мы собрались, очевидно, не затем, чтобы петь друг другу дифирамбы, - начал Пекка Оттович. - Поэтому буду говорить прямо. На мой взгляд, основным недостатком предлагаемого Ларой Николаевной устройства является его громоздкость и, пожалуй, отсутствие существенной новизны.
- Попрошу! - не утерпела Лара Николаевна. - На устройство послана заявка в Комитет изобретений, так что по этому вопросу дадут заключение эксперты.
- Не знаю, что решат эксперты, я высказываю лично свое мнение. По-моему, мы договорились говорить только начистоту. Громоздкость прибора обусловила другой недостаток его: низкую надежность.
- Но это дало возможность получить в устройстве сразу несколько выходов, чего никогда не бывало прежде! - заметила Лара Николаевна.
- Верно. Но на сегодняшний день несколько выходов с устройства еще никому не нужны.
- Это не значит, что не нужны будут завтра! - вспылила Лара Николаевна.
- Но и не значит, что будут нужны!
- Товарищи! Спокойнее, спокойнее! Попрошу как-то сдерживать свои страсти! - вмешался Самсон Антонович. - Дайте друг другу высказаться.
- Я молчу! - сказала Лара Николаевна. Она отошла в дальний угол, к двери, закурила, после каждой затяжки стряхивая пепел в свернутый из бумаги кулечек, который держала в левой руке.
Пекка Оттович отметил еще некоторые недостатки предполагаемого прибора, которые были видны, как говорится, "невооруженным глазом".
- А что скажете вы? - обратился Самсон Антонович к Буркаеву, когда Пекка Оттович сел.
- Все, что сказал Пекка Оттович, верно, - подтвердил Олег. - Но главное - здесь нет, как бы это пояснее сказать, революционного скачка.
- Слово вам, Лара Николаевна, - обратился Суглинский к Субботиной.
- У меня только пара вопросов к Пекке Оттовичу, - скромно сказала Лара Николаевна. - Скажите, какой минимальный сигнал коммутирует ваше устройство?
- Не знаю, это предстоит определить экспериментально.
- Если выйдет из строя трубка, будет ли работать устройство?
- Нет, не будет.
- Вот и все. У меня больше нет вопросов. - Она взглянула на Самсона Антоновича как прокурор, одним вопросом разоблачивший преступника. - Выступать, я думаю, не имеет смысла.
- Все-таки вы скажите, - попросил Самсон Антонович.
- О чем говорить? - пожала плечами Лара Николаевна. - Честное слово, я просто восхищена Пеккой Оттовичем и Олегом! Они мне очень нравятся! Я обожаю людей решительных, отчаянных! Сама я ужасная трусиха! Допустим, что их коммутатор позволит обеспечить исключительные показатели. Я такое допускаю, вещь новая, все может быть. Но трубка разработана не каким-то специализированным НИИ, а почти в кухонных условиях, институтом, профилирующим совершенно в другой области. А стало быть, чтобы такую трубку поставить в изделие, надо, чтобы ее изготовили хотя бы в опытной серии на электровакуумном заводе. На нее должен быть паспорт!.. А на все это уйдут годы. Меня восхищают Пекка Оттович и Олег! Если бы я их не знала, я подумала бы, что они совершенно оторвавшиеся от земли авантюристы. Не придирайтесь, пожалуйста, к слову, авантюристы - не всегда и плохо! Я в восторге от Пекки Оттовича и Олега! Я на такое не способна! Мы ставим более скромные и земные задачи. Наш прибор действительно не обладает высокой надежностью, но выход в нем одного или пусть нескольких каналов не ведет к выходу из строя системы в целом. Мы намерены попробовать внедрить наше устройство в изделие "Гроздь". Конечно, если с вашей стороны, Самсон Антонович, не будет возражений.
- В изделие "Гроздь"? - переспросил Суглинский. Видимо, это для него тоже было новостью.
- Да, такая идея нам пришла сегодня утром. Если она бредовая, мы от нее откажемся. Я не так давно разговаривала с Родионом Евгеньевичем Новым. В принципе у него возражений нет. Но если вы будете против, не будем настаивать. Пожа-а-луйста!
- Нет, у меня возражений не будет, - сказал Суглинский. - Как у Пекки Оттовича?
- У меня тоже.
- Но нам понадобится ваша помощь, - сказала Лара Николаевна Суглинскому. Тот повернулся к ней. - Нам потребуется провести определенные работы в макетной мастерской. И надо, чтобы вы дали механикам соответствующие указания обеспечить этим работам "зеленую улицу". Лишь тогда мы сможем что-то сделать.
И Олег завозился на стуле. Он понимал, что все, о чем говорила Лара Николаевна до этого, является лишь умелым подступом к чему-то главному, и пытался предугадать к чему. Вот оно!.. Их макет будет внедряться в конкретное изделие (внедряться!), следовательно, его необходимо обеспечить всем. Как же иначе!
- Я вам просто обязан помочь! - воскликнул Суглинский и, повернувшись к Пекке Оттовичу, развел руками: дескать, что же здесь поделаешь.
- Правильно, - согласно кивнул Пекка Оттович. - У нас там, как говорится, еще и конь не валялся. Идея верно слишком рискованная. Колорадо!.. - Он улыбнулся чуть заметно, уголками губ. - Но я думаю, нам не следует бросать исследования, если это не помешает выполнению наших плановых обязанностей?
- Конечно!
- У меня лишь одна маленькая просьба: те работы, которые начаты механиками, не следует прекращать, пусть они закончат, чтобы не пропал задел.
- Безусловно!
Вот на этом и попался Суглинский, а вместе с ним и Лара Николаевна, которая тоже согласно кивнула.
Только сейчас Олег понял, почему Пекка Оттович так спешил с выдачей задания в макетную мастерскую, на время велев отложить все остальные работы. И Олег, в который раз поражаясь удивительной предусмотрительности Пекки Оттовича, с восхищением посмотрел на него.
32
На следующий день утром из Межциемса, где начались натурные испытания изделия "Гроздь", на имя Пекки Оттовича за подписью главного конструктора Нового пришла телеграмма: "Поздравляю Сухонина прибор не работает".
- Не знаешь, что это такое? - пригласив Олега к себе в кабинет и передав ему телеграмму, спросил Пекка Оттович.
Олег раз и другой перечитал телеграмму.
- "Поздравляю?! Прибор не работает". Да это же издевательство! Что за тон!.. - возмутился Олег.
Пекка Оттович ходил по ту сторону стола, по своему излюбленному треугольнику, курил, делал редкие затяжки, пряча сигарету в горсточке.
- Надо сходить в лабораторию Нового и попытаться узнать, что случилось.
Но в лаборатории ничего не знали.
- Родион Евгеньевич еще не звонил, - робко, словно оправдываясь, поясняли они.
Если бы это был обычный случай, они кинулись бы на Олега, стали бы орать, что прибор плохо выполнен, поэтому не работает, хотя и вправду толком ничего не знали, но им бы только поднять "шум". Но здесь был слишком неординарный случай, поэтому они пожимали плечами и лишь переглядывались.
- Я пойду к главному инженеру. Может быть, он что-нибудь подскажет? - припугнул их Олег, который и в самом деле был рассержен. - Что это за новая форма взаимоотношений между лабораториями! Насмешка, издевательство?
Сотрудники отмалчивались, никто не проронил ни слова.
- Там ничего не знают, - вернувшись, доложил Олег Пекке Оттовичу.
- Придется ехать, - сказал Пекка Оттович. - Оформляй командировку…
Он здесь же пригласил к себе Гвыздю и попросил:
- Сходите, пожалуйста, в канцелярию и отправьте в Межциемс главному конструктору по изделию "Гроздь" телеграмму такого содержания, запишите. - И он продиктовал. Гвыздя записывала текст телеграммы в амбарную книгу. - Новому. Главному конструктору. Специалист выезжает. Только не забудьте перед фамилией проставить инициалы. А то, не дай бог, как бы не подумали, что на изделие назначен новый главный конструктор, - предупредил Пекка Оттович.
- Все?
- Все.
Гвыздя бросила на Пекку Оттовича осуждающий, полный укора взгляд: "Только за этим и звали?!" - и, нервно передернув плечами, вышла.
В оставшиеся несколько часов до конца рабочей смены, уже успев оформить командировку, получить деньги на командировочные расходы, попросив Маврина "слетать" на вокзал и попытаться достать билет на вечерний поезд (хотя на это не следовало и рассчитывать - слишком поздно спохватились), Олег решил позвонить в Москву Овчинникову, выяснить, как обстоят дела с трубкой. Неизвестно, когда еще раз это удастся сделать. Командировка могла затянуться.
К телефону подошел сам Овчинников.
- Вы нас не забыли? - спросил Олег.
- А вы еще не отказались от своей идеи?
- Почему? - удивился Олег.
- Да знаете, сначала многие интересовались трубкой, а потом больше не приезжали.
- Нет, мы не только не забыли, но даже делаем экспериментальный прибор под эту трубку. Не исключено, что в скором времени мы к вам за ней приедем.
Овчинников молчал.
- Алло! Алло! Вы слышите меня? Алло!
- Да, слышу… - И Овчинников опять надолго умолк.
- Так что ж вы не отвечаете?.. Алло, я не слышу вас!
- Не знаю даже, что вам и сказать… Видите ли… У нас самих осталась одна трубка. Вторая вышла из строя.
- Но у нас все уже запущено в производство, делается макет. Как же нам быть?..
- Подождем… Больше мне вам нечего сказать.
Ну, вот чего еще не хватало! Олег долго сидел, прикидывая, как теперь быть. "Последний экземпляр у разработчика… Да кто тебе его отдаст!.. Но если не будет трубки, так что же, вся работа, которая сейчас ведется, все старания - напрасны?.."
33
В институте умели устраивать и часто проводили подобные мероприятия: то выставка рисунков детей сотрудников института, фотовыставка, и вот теперь - конкурс на лучший пирог.
Выла создана специальная конкурсная комиссия из институтских закоренелых холостяков. Туда попал и Юра Белогрудкин, хотя ему едва ли когда-нибудь угрожала такая перспектива. Оценка комиссией выносилась по трем показателям: вкусовые качества, внешний вид и оригинальность. Каждый пирог выставлялся под девизом, сначала пироги осматривались всеми желающими, затем комиссия должна была оценить вкусовые качества, после чего каждый мог взять себе кусочек. Поэтому конкурс проводили в обеденный перерыв.
Когда Инна пришла в столовую, там, в специально отведенном для конкурса зале, уже толпился народ. Она даже не предполагала, что соберется столько, заглянула просто из любопытства. Самое удивительное, что мужчин оказалось нисколько не меньше, чем женщин. На составленных вдоль стен столах лежали пироги. На некотором расстоянии от столов, вдоль натянутой веревочки, выстроившись в ряд, двигались все присутствующие. Отдельно, группкой, стояли участницы конкурса, волнуясь, посматривали на пришедших, покашливали, на щеках у них, словно ожоги, проступали розовые пятна.
"Боже мой, много ли женщине нужно, чтобы почувствовать себя счастливой! - глядя на них, подумала Инна. - Да чтобы ее похвалили, и все! Женщина всегда остается женщиной!"
Она пошла вдоль столов. Каких только пирогов здесь не было! С грибами, с капустой, с морковью, с урюком, творожники, пироги с килечкой, на которых, будто камушки, лежали картофелины, а рядом из белых волн - долек репчатого лука - высовывали головки эти маленькие рыбки, каждая из которых держала во рту перышко зеленого лука.
В зал вошли члены конкурсной комиссии во главе с Тарасом Петровичем Чижом. Женатый человек, он вошел в комиссию как начальник сугубо "женского" подразделения. Сосредоточенный, серьезный, быстренько пробежал через зал, а за ним, тоже сосредоточенные, - и все остальные. Улыбался лишь один Юра Белогрудкин, который шел последним. Улыбался лучезарно, словно какой-нибудь эстрадный певец, любимец публики, на "бис" вызванный на сцену. Взглянул на столы и остановился в изумлении: "Е-ел-ки зеленые!.."
Комиссия приступила к делу. Переходя от стола к столу, "снимала пробу".
- Угу, угу, - отрезая кусочек и отпробовав его, одобрительно кивал гладкой головой Тарас Петрович.
- Вкусно? - не вытерпев, крикнул кто-то из присутствующих.
- Не знаю, не знаю, еще не распробовал, но очень может быть!
Особо поразил членов комиссии пирог, представленный под девизом, похожим на название музыкального произведения: "Фантазия № 17". Он имел ни с чем не сравнимый вкус. Все долго гадали, что у него за начинка. Ясно одно: это какая-то трава. Но какая? Пришлось вскрыть конверт под этим девизом, и многих несколько озадачило, когда узнали, что пирог начинен… конским щавелем, приправленным какими-то специями.
- Елка зеленая!.. А я думаю, отчего это я вдруг забил копытами? Ха-ха-ха! - восторгался Белогрудкин.
"За оригинальность" пирогу присудили первую премию. Но каково же было удивление всех, когда выяснилось, что автором пирога является Тарас Петрович Чиж. Он тотчас собрал членов конкурсной комиссии, они о чем-то пошептались, и Юра Белогрудкин объявил, что Тарас Петрович из участников конкурса (по его собственной просьбе) исключается, так как является председателем конкурсной комиссии, следовательно, участвовать в конкурсе не имеет права.
- Где вы научились таким чудесам кулинарного искусства? - остановил Тараса Петровича Сережа Маврин.
- О, это мое хобби! Хотя, знаете ли, мне приходится очень трудно - у меня дома тоже исключительно одни женщины: жена, три дочки. Конкуренция, с ума можно сойти!
- Может быть, вы еще и стираете, и полы моете?
- Вполне возможно. Вполне!
После объявления Юры Белогрудкина всем присутствующим было разрешено снять "вкусовую пробу". Эта часть программы оказалась самой оживленной.
От стола к столу с тарелочками в руках переходили женщины, они старались попробовать все. Клали в рот кусочек, смаковали, стояли задумавшись, решая, какому пирогу отдать предпочтение.
Инна вышла из зала.
"Что ж, - думала она. - В этом нет ничего плохого. Женщина должна уметь вкусно готовить, чтобы кормить детей. И мужей. - Иронично усмехнулась: - И эти ненасытные утробы тоже просят есть".
Инна умела вкусно готовить, что всегда отмечали все - и мама, и соседи по коммунальной квартире, в которой она прежде жила. Ей почему-то было досадно сейчас, как в детстве, если тебя не приняли в общую игру. "Приду с работы и испеку пирог", - решила Инна.
После обеденного перерыва у них в комнате все бурно обсуждали завершившийся конкурс. Белогрудкин оказался в центре внимания. Откинувшись, он сидел на стуле, держа руки на животе.