Паня. Чего?
Нюрка. Я боюся-я-я!
Паня. Стой, где стоишь, дуреха! Сейчас пройдет.
Голос Никиты. Варюша! Ты пришла ай нет?
Варюша. Дедушка! (Бросается к Никите.)
Порыв ветра проходит. Лепестки опускаются на землю. Никита медленно садится на лавке, опирается на Варюшу, глубоко дышит.
Никита. Жизнь из меня вытекла. Может, одна какая капля осталась. А сейчас чую, будто окунули меня в целебную воду. И дыхание легкое, и сердце колотится ровно, и глаза глядят зорко. До чего хорошо!
Страходер. Государыню Весну благодари. Это она для тебя постаралась. Раньше времени снег согнала, пустила в рост цветы да травы.
Никита. Спасибо великое!
Девушка подходит к Никите, садится на пол у его ног, рядом с Варюшей.
Был я как этот лес. Дерева в нем всю зиму стояли мертвые, прихватило их стужей до самого сердца, а пришла ты, Весна, – распушились и пошли одеваться клейким листом. Так и я.
Варюша прижимается к девушке, смотрит на нее благодарными глазами. В лесу начинает куковать кукушка.
Послушаем, сколько она мне годов напророчит.
Все(считают до десяти). Один, два, три…
Никита. Этого мне маловато.
Нюрка. А я, дедушка, сколько хочешь тебе жизни прибавлю. Вот через это колечко. (Показывает колечко.)
Никита. Колечко, милая, ежели вникнуть, – одно баловство. Сердце у человека должно быть широкое, руки должны работу любить, глаза – лицезрение, а голова – мысли. Тогда и без колечка сто лет проживешь.
Нюрка. А я хочу поглядеть через то колечко на весь белый свет с его чудесами.
Паня. Мне тоже охота.
Варюша. И мне!
Никита. Белый свет, конечно, вещь серьезная. Только по мне лучше этого леса, и села, и нашей реки нету ничего на земле. Сколько по свету ни езди, а всегда на родное место воротишься. Бегом, брат, прибежишь. Посмотришь там на какие ни на есть чудеса, океаны, дерева, что в поднебесье уходят, скажем, слонов, да китов, да великие разные города, а все равно милее этого горицвета, что пробился в щелке на пороге, ничего не узнаешь. Своя земля – как мать. Ее позабыть нельзя, и любить ее надо не на жизнь, а на смерть.
Кутыркин. Это точно. Вполне согласен.
Страходер. Да… Белый свет! Он кому белый, а кому и черный. Вот один из моих дядьев, Потаи, – да ты его знаешь, Никита Егорыч, такой медведь, малость лысоватый – попал в цирк. И начал его возить тот цирк но всему белому свету, по Европам. Жизнь, рассказывал, прямо собачья. Никудышная жизнь! День в клетке сиди, а вечером перед народом выламывайся. Стой на передних лапах вниз головой на деревянном шару. А задними болтай. И бант еще тебе на шею привяжут. Так это еще милость. А то заставят на велосипеде круг цирка кататься. Спицы, рассказывал, всю шерсть из лап повыдерут. А народ хохочет. Прямо и срам и горе! И не обо что даже когти поточить. Ни одного дерева нету. А какие и есть на улице деревья, так вокруг них тоже железные клетки понаделаны. Потап терпел, терпел, да и убег. Воротился домой и, верите ли, заплакал. Сидит, ревмя ревет, всю шкуру слезами замочил, а лапой по своей земле все гладит, радуется. Землянику сгребает и – прямо в пасть!
Кутыркин. Звери тоже к родному месту привязаны.
Из лесу появляются мужички-лесовики. Кланяются Никите.
Мужички. С выздоровлением вас, Никита Егорыч.
Никита. Спасибо вам, лесовики.
Мужички(девушке). Звери просятся прийти на тебя поглядеть. Разрешишь, государыня?
Девушка. Я их сама давно не видала. Соскучилась даже.
Из лесу выходят и подползают к ногам девушки лисы, барсуки и полки. Она треплет их по грубой шерсти. Страходер все время рычит.
Паня(Страходеру). Чего ты рычишь?
Страходер. Для острастки. Это звери лесные, серые. Они обхождения не знают.
За волками подползает молодой медведь.
Страходер(кричит ему). Как ползешь! Держи голову выше. Не забывай, где находишься!
Молодой медведь подползает. Девушка и дети гладят его по косматой голове. Медведь лижет Варюшу в лицо. Варюша смеется.
Он ничего, ласковый. (Похлопывает молодого медведя по спине.) Внучатный племянничек мой! Ну, ступай. На тебе на дорогу гостинец. (Дает молодому медведю несколько жамок из того ведра, что подарил ему Леденцов.)
Молодой медведь убегает, оглядываясь Все ласково смотрят ему вслед.
Кутыркин. За пять минут весь лес зацвел. Полная получилась весна. (Девушке.) И звери пришли тебя поздравить с благополучным прибытием. Чудесное происшествие!
Никита. Был бы ты человек приметливый, так знал бы, что все вот это (показывает на лес) идет своим ходом. Только нынче побыстрее, чем следует. Отсюда и твое удивление. А я, брат, удивляюсь с малых лет и никак наудивляться не могу – до чего хорош белый свет. (Показывает на девушку.) А все ее работа. Трудная, надо думать, должность, (Варюше.) Ну, Варенька, хоть ты и невелика хозяйка, а дорогих гостей надо угостить. Собирай на стол.
Мужички-лесовики выдвигают стол на середину избы. Варюша накрывает его суровой скатертью, расставляет на столе небогатую закуску. Паня приносит в ведре из озера воду. Кутыркин растапливает самовар.
Страходер(Кутыркину). Так он у тебя до вечера не вскипит. Садись.
Кутыркин. Чего?
Страходер. Садись, говорю! Давай ногу! (Стаскивает с ноги у Кутыркина сапог.) Сапогом мы его мигом вздуем.
Кутыркин. Ногу не оторви, сиволапый.
Из-за угла в избу с опаской заглядывает Анисья.
Анисья. Батюшки! А я-то думала, что кончается Никита, спохватилась, бегла, бегла как одурелая. Надо, думаю, проведать деда. Самой тоже не бог весть сколько жизни осталось. А у них тут чаи да сахары! Да веселье! Неужто ожил, дед?
Никита. Ожил. Весна меня к жизни вернула.
Анисья(входит с козой). А за мной Кузьма Леонтьич идет с приятелями. Тоже тебя проведать. (Замечает Страходера.) Господи, и Михайло Власьевич здесь! И сержант! (Кланяется Кутыркину.) А это кто такие? Николи не видала таких мужичков. Парамоновские, что ли? Или из Шилохвостова?
Мужички(кланяются Анисье). Мы из села Лисья Нора, из района Лесная Гора, а из области Грибной да Дремучей.
Анисья кланяется мужичкам.
Страходер(Анисье). Убери козу! Зрить я ее не могу. Опять бросится.
Анисья. Она второй раз не бьет. Страходер. Уваженья мне сделать не хочешь. Анисья. Да куда ж я ее дену?
Кутыркин. Привяжи к осине. Тебя же вежливо просят.
Анисья выходит из избы, привязывает козу. Входят Леденцов, конюх и сапожник.
Леденцов. Так сердце и чуяло, что пройдет твоя болезнь, Никита Егорыч. От моей махорки. (Вынимает из кармана и ставит на стол бутылку вина.)
Конюх. Чудеса!
Сапожник. Какое этому может быть научное объяснение? И кто это в избе цельную стенку отвалил? Для какой надобности?
Паня. Страходер.
Сапожник. Все безобразничаешь, силу свою показываешь?
Страходер. Ох, ответил бы я тебе по-своему, да сердце у меня сейчас не медвежье. (Хлопает сапожника по спине.) Выпьем лучше по маленькой за здоровье Никиты Егорыча. Да за нашу Весну. (Бросает сапог Кутыркину.) Наливай, сапер. А то я эту бутылку своей лапой вдребезги раздавлю.
Кутыркин натягивает сапог, наливает всем вина.
Все(кланяются Никите). Жить вам, Никита Егорыч, двести лет, нас всех пережить и счастливому быть, вместе со внучкой своей, с Варварой Игнатьевной! (Пьют.)
Никита. Обратно и вам желаю здравствовать. Кланяйся, Варенька!
Кутыркин снова наливает всем вина.
Все(кланяются девушке). За твою красоту да твою доброту от всех нас любовь и почтение! (Пьют.)
Страходер. Эх, Анисья Трофимовна, была же и ты молода. Есть тут гармонь?
Варюша достает из сундука гармонь. Конюх берет ее, растягивает и начинает играть плясовую. Страходер пляшет с Анисьей, один лесовик – с Вярюшей, а другой – с Нюркой; сапожник танцует сам по себе, покрикивает.
Кутыркин(девушке). А ты что ж загрустила? Пойдем спляшем. Я пляшу хорошо.
Девушка(тихо). Нет, солдат. Мне уже в дорогу пора. Я уйду незаметно.
Кутыркин. Куда?
Девушка. На север. Пока не дойду до холодного моря. Мне медлить нельзя.
Кутыркин. Меня возьми с собой. Я сапер. Огонь, воду прошел и медные трубы. Я тебе помогать буду.
Девушка. Не пожалеешь потом?
Кутыркин. Ты меня испытай. Нету для меня лучшего занятия, чем по своей земле скитаться, ко всему руку свою приложить. У меня характер такой.
Девушка(колеблется). Уж и не знаю, солдат… Как же быть?
Кутыркин. Ты только позволь. Я тебя охранять буду, беречь – вроде как связной при Весне.
Девушка(ласково улыбается Кутыркину). Ну что ж. Пойдем. (Протягивает Кутыркину руку, и они незаметно уходят.)
Пляска продолжается.
Паня. Глядите! Что такое? Вон, по-за озером.
Все останавливаются, смотрят. Голые леса за озером быстро одеваются пышной зеленью.
Леденцов. А где же гостья? Весна!
Страходер. И сержанта не видно.
Варюша. Неужто ушли?
Никита. Видать, ушли.
Паня(показывая на озеро). Там она. Там. Оттого и дерева распустились.
Никита. Пошла Весна на север. Зашумят теперь там ручьи, запоют овраги, запестреют цветы.
Страходер(подходит к озеру, пробует лапой воду). Холодна. А то поплыть, что ли? На тот берег. С ней попрощаться. Эх, не доплыву. Стар стал. А мне охота еще раз ей в глаза поглядеть. Может, больше ее не увижу. (Закрывает глаза лапой, плачет.)
Никита. Брось, Страходеров!
Страходер. Тебе хорошо говорить "брось". Когда у тебя Варюша есть. Такая ласковая. А у меня никого.
Варюша(бросается к Страходеру, обнимает за шею). А ты к нам переезжай. Правда, дедушка? У нас в сарайчике и жить будешь.
Никита. Что тебе одному бедовать! И нам веселее.
Анисья. Оно и вправду жалко. Старик бездетный.
Леденцов. Он свое отшумел. Озоровать больше не будет.
Страходер. Ни-ни!
Конюх(смотрит на противоположный берег озера). Ох и полыхает весна!
Все смотрят на противоположный берег. Он сверкает росой, зеленью, коврами цветов.
Никита(кланяется в ту сторону, куда ушла Весна). Прощай, милая, до будущего года. Спасибо тебе за добро, за привет!
1947
Наш современник
(Пушкин)
Пьеса в восьми картинах
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Александр Сергеевич Пушкин.
В Одессе
Граф Михаил Семенович Воронцов, генерал-губернатор Новороссийского края.
Елизавета Ксаверьевна Воронцова.
Александр Николаевич Раевский, друг Пушкина.
Василий Иванович Туманский, поэт.
Филипп Филиппович Вигель.
Михайло Иванович Лекс, чиновник при Воронцове.
Барон Брунов, чиновник особых поручений при Воронцове.
Вера Федоровна Вяземская, жена друга Пушкина П. А. Вяземского.
Ольга Нарышкина, подруга Воронцовой.
Матрос.
Хозяин ресторации.
Девочка при ресторации.
Шкипер-итальянец.
Нищий.
Купец-украинец.
Молодой купец.
Англичанин.
Старый капельдинер.
Седой офицер.
Молодой поручик.
Офицер с повязкой на глазу.
Толстый офицер.
Кузьма Дерюков, солдат.
Матросы, грузчики в порту, публика в театре, солдаты, слуги.
В Михайловском
Сергей Львович, отец Пушкина.
Надежда Осиповна, мать Пушкина.
Арина Родионовна, няня Пушкина.
Иван Иванович Пущин, друг Пушкина.
Иона, игумен Святогорского монастыря.
Человек в скуфейке.
Суетливый мужичок.
Слепец.
Поводырь.
Пожилой ямщик.
Шулер.
Приказчик.
Чиновник.
Человек в треухе.
Седой ямщик.
Баба в платке.
Низенький ямщик.
Исправник.
Стражник.
Дворовые девушки, крестьяне, ямщики, посетители трактира.
Действие происходит в 1824 и 1825 годах в Одессе и селе Михайловском.
Картина первая
Пристань в Одесском порту. Веранда ресторации. На пристани навалены тюки с товарами, старые якоря, канаты.
Раннее утро. В морской мгле видны парусники, стоящие в порту. Вблизи ресторации причален небольшой корабль-трам-бак. Низенький заспанный хозяин ресторации накрывает на веранде столики. Ему помогает босая девочка в черном платье. На причальной тумбе около ресторации сидит загорелый матрос в бархатных потертых штанах, подпоясанный красным платком. Он высоко подкидывает монеты и ловит их на лету.
Девочка(хозяину ресторации). Что ему нужно? Он сидит здесь уже целый час.
Хозяин. А, бродяга! Должно быть, выгнали с трамбака за пьянство.
Матрос(весело). Здорово, хозяин!
Хозяин(сердито). Здорово!
Девочка (смотрит вдоль пристани, вскрикивает, улыбается). Смотри! Он уже идет сюда. Как рано!
Хозяин. Кто?
Девочка. Тот маленький, веселый. С железной палкой.
На пристань входит Пушкин. Пушкин без шляпы, в расстегнутом сюртуке. Волосы у него мокрые после недавнего купанья. Пушкин замечает матроса, подкидывающего деньги, останавливается и с любопытством смотрит на него. Потом высоко подбрасывает свою железную трость и ловит ее в воздухе. Матрос оглядывается на Пушкина и не успевает поймать монету. Она катится по пристани. Пушкин и матрос пытаются схватить ее, но монета скатывается в море.
Девочка выбегает, ложится на край пристани и смотрит вниз.
Пушкин. Я только что выкупался. А то бы нырнул за ней.
Девочка. Здесь глубоко. Да ее уже и не видно.
Пушкин. А это что блестит? Вон там!
Девочка. Это скумбрия. А может быть, ставридка.
Матрос(Пушкину). Какого черта! Из-за вас я упустил последний золотой.
Пушкин. С незнакомыми надо разговаривать учтиво. Особенно, если они ходят с железной палкой.
Девочка. А зачем она вам, такая тяжелая палка?
Пушкин. Чтобы не дрожала рука.
Матрос(насмешливо). На что годится такая рука! Бренчать на гитаре! Вот рука! (Показывает Пушкину свою широкую руку.)
Пушкин. Да, рука матросская. (Берет руку матроса и сжимает ее.)
Матрос безуспешно пытается вырвать руку, корчится, потом садится на землю и хохочет. Пушкин отпускает его руку и улыбается.
Матрос(машет рукой). Да вы кто? Фокусник, что ли?
Пушкин. Просто я много пишу.
Матрос(все еще машет рукой). Ну-ну!
Хозяин(кланяется Пушкину). Ресторация открыта. Прошу вас.
Пушкин. Сейчас, Христо. (Матросу.) Вы здешний?
Матрос(высыпает на ладонь оставшиеся мелкие монеты, пересчитывает их и потому отвечает не сразу). Я? Погодите! Нет, я из-под Херсона. Плавал штурвальным на этом итальянском трамбаке. (Показывает на причаленный корабль.) Пусть его разобьет громом со всей командой и капитаном! (Снова пересчитывает деньги.) Эх, не хватит даже на фунт маслин! (С раздражением швыряет деньги в море, поворачивается и собирается уйти. Пушкин его удерживает.)
Пушкин. Зайдем в ресторацию. Я вас хочу угостить.
Матрос(протягивает Пушкину руку, но тотчас ее отдергивает). Ну что ж! Зайдем!
Входят на веранду, садятся за столик. На военном корабле в порту вспыхивает огонь, доносится пушечный выстрел.
Пушкин. Вот и солнце!
Воздух наполняется оранжевым блеском. В ресторацию входят два купца. Один – плотный украинец в парусиновом балахоне, другой – молодой, слащавый и вежливый. Хозяин подает на столик Пушкину вино, маслины и кофе.
(Наливает матросу вино, сам ест маслины.) Ну, рассказывайте! Как попали в благословенную Одессу? И по какой причине вас отставили от корабля?
Матрос. Чертова история! Вышли мы из Мессины. Порт такой есть в Сицилии. А на самом перевале, в Адриатике, прихватило нас штормом. Такой задул широкко…
Купец-украинец(матросу). Вы, часом, не апельсины доставили к нам? Или коринку?
Матрос. Апельсины. Все трюмы ими набиты.
Молодой купец. О Мессина, Месснна! Померанцевый рай!
Матрос. Э-э, бросьте! Пекло, визг, вонь от горелого масла. Одуреть можно от того итальянского рая..
Купец-украинец(матросу). А какая цена на апельсины? У вашего шкипера?
Матрос. Вон сам шкипер идет, собака. Его и спрашивайте.
В ресторацию входят толстый шкипер и матрос – итальянцы. Молча садятся за столик, заказывают вино и тотчас начинают играть в кости. Матрос пересаживается спиной к итальянцам. Купцы подходят к столику шкипера, и у них начинается оживленный, прерываемый стуком костей разговор.
Пушкин(матросу). Да! Так, значит, задул широкко?